Незнайка.

«Быть никчемышем страшная мука, Недовольным все время собой. Не даются мне наши науки… Нет желания спорить с судьбой. Нет желания жертвовать жизнью. Нет желания гибнуть от ран. Не хочу я терять больше близких. Заклинательство — самообман…» Сердце упало в пятки. Почва просто ушла из-под ног. Это было просто страшно. На носилках лежал их отец. Он был весь в крови и без сознания. Его быстро занесли в его покои, тут же бегом прибежал лекарь. Хуайсана не пустили в комнату. Он чуть не сошёл с ума, с тревогой ожидая, что скажут взрослые. Через время вышел лекарь и сказал, что главе нужен покой и немедленное лечение. Он тут же отправился за лекарством, а братья с трепетом и надеждой устремились к раненому отцу. Лекарь уже промыл и перевязал раны, но отец все ещё был без сознания. Братья теперь приходили сидеть возле раненого отца каждый день. Глава Не почти не приходил в себя. Он потерял много крови и медленно угасал. Орден Гусу Лань прислал целую кучу различных целебных трав. Но и они тоже не помогли. Не Минцзюэ и Хуайсан сидели на нервах, пока лекарь сидел возле главы Не, долго щупая ему пульс. Наконец он вынес вердикт: — У него повреждены не только сосуды, но и задеты жизненно важные органы. А так же повреждения в духовных каналах. И, кажется, что-то случилось с ядром. Не Минцзюэ и Хуайсан слушали лекаря оба будучи в ужасном напряжении. — Он жить…будет? — осторожно спросил Не Минцзюэ. Лекарь покачал головой: — Не знаю. Но, хочу предупредить, готовьтесь к худшему. Его ранения несовместимы с жизнью. Духовных сил, чтобы бороться, просто нет. — То есть…наш отец сейчас., — старший брат не договорил, голос пропал. Лекарь закончил фразу за него: — Да, он сейчас как обычный слабый человек, который не занимается самосовершенствованием. Братья побледнели. Хуайсан почувствовал как у него снова уходит почва из-под ног. Из глаз неудержимым потоком хлынули горькие слезы. Старший молча похлопал его по плечу. Хуайсан поднял голову. Брат не плакал, но губы были крепко сжаты и глаза были красны. Лань Хуань часто навещал их, справлялся о здоровье главы ордена Не. Сам старший брат старался держаться, но Хуайсан часто видел, как Лань Хуань отводит его в сторону и держит за руку, что-то говоря утешительное тихим ласковым голосом. А старший брат только вздыхает и кивает головой, но выражение лица его все равно остается очень печальным. И от этого Хуайсану становилось страшно, так что холодок пробегал по коже. Отец пролежал долго, смертельно израненный организм пытался бороться, но слишком большая кровопотеря не позволяла восстановить силы. Поскольку большую часть времени он не ел и не пил, так как был без сознания, то силы вскоре и вовсе покинули его. Организм медленно, но верно угасал. Хуайсан за это время забросил занятия в школе, хотя и в нормальное время он учился отлично только по тем предметам, которые ему нравились. Старший вздыхал: — Хуайсан, иди на уроки. Хуайсан только качал головой и оставался возле отца. Ему совсем не хотелось идти на скучные уроки, он сторонился своих одноклассников, хотя они последнее время не дразнили его, так как понимали, что ситуация у братьев сейчас непростая. Правда никто не сочувствовал, но хотя бы не смеялись и то хорошо. У самого же Хуайсана наивысшие оценки были только по письму и чтению. Математика выходила на хорошую оценку. История и география посредственно. Остальные были науки по стратегии, военному делу и боевым искусствам, по которым учителя просто жалели его и не аттестовывали. От физкультуры и тренировок он был пока освобождён. Но сейчас было такое время, что Хуайсану было вовсе не до учебы. Он все ждал, что отцу хоть немного станет лучше. Но ждал напрасно. Лучше не становилось. Перед самой смертью отец ненадолго пришел в сознание и попросил старшего сына посмотреть кое-какие бумаги у него в шкатулке. — Сынок, сохрани эти бумаги…они очень важны…потом…посмотрите…как Хуайсан подрастёт…вместе вы придумаете, как поступить… — Отец, тебе лучше поберечь силы. Все хорошо. Ты поправишься. Не Минцзюэ поправил на отце одеяло. — Хуайсан, принеси попить. Хуайсан мигом кинулся за водой. Отец снова сделал жест рукой: — Минцзюэ, скажи…управляющему, чтобы…они похоронили мою старую саблю на хребте Синлу… собрали осколки моей новой…и тоже похоронили… — Отец, зачем? — Дух сабли… Ему не хватило сил закончить фразу. Глава Не безжизненно откинул голову на подушку и закрыл глаза. Не Минцзюэ поддержал голову отца: — Отец, отец! Кисть, сжимающая руку сына разжалась. Не Минцзюэ позвонил немедленно в колокольчик: — Позовите лекаря! Хуайсан так и застыл с чашкой воды возле кровати отца, не совсем соображая, что произошло. Пришел лекарь. Он долго щупал пульс, приподнял веки, посмотрел глаза и констатировал смерть. Хуайсан только сейчас осознал, что произошло. Он выронил чашку из рук, кинулся на грудь к отцу и отчаянно зарыдал: — Папа, папа! Папа, очнись! Папа, не покидай нас! Старший брат сидел рядом и из его глаз просто лились беззвучно слёзы. Хуайсан проплакал до самого вечера. У него опухло лицо, болели глаза и голова, не было аппетита. Старший брат старался не плакать у всех на глазах, надо было держаться. Теперь они остались вдвоём. Раскисать было нельзя. Тело отца положили в гроб. Старую саблю и осколки новой унесли. Перед этим Хуайсан услышал разговор между управляющим и его помощником: — Как так вышло, что глава взял новую саблю? — Он не хотел больше сражаться со старой, так как та становилась все свирепее и кровожаднее, потому приобрёл новую, не такую злую. — Но зато она оказалась гораздо слабее. — Он не хотел умереть от искажения ци. — Эх, зато умер от ран. — Думаю раны тут не при чём. Его духовным силам был нанесён непоправимый ущерб. — Как так вышло? — Ты слышал о Вэнь Чжулю? — Нет. — Этот человек состоит на службе у Вэнь Жоханя. Его руки способны расплавить золотое ядро, без возможности восстановления. — Ты думаешь, что он где-то встретил нашего главу и… — Я подозреваю. Тем более, главе ордена стали известны кое-какие факты про злодеяния главы Вэнь. — Что именно? — Ладно, держи рот на замке, чтобы не вышло за пределы нашего ордена. Иначе этим детям долго не жить. А нам их во что бы то ни стало нужно сохранить и защитить. Иначе наш орден ослабнет. Как только прервется династия главенствующего клана, наш орден просто разорвут на части. — Но кому это надо? — Всегда найдутся те, кому больше всех надо. Ты знаешь, о ком я говорю. — Я понял. — Вот и молодец. Лучше иди займись делом. Приготовь для сабель прочные гробы. Да проследи, чтобы сделали надёжные крышки. Иначе, если кто-нибудь проникнет в склеп, чтобы не смогли открыть. — Может только для старой? Новая не опасна, да и от неё остались одни обломки. — На всякий случай тоже пусть так же захоронят. Мало ли что. Так спокойнее. — Хорошо, — ответил помощник и ушел отдавать распоряжения. Хуайсан же, сам не зная почему, запомнил этот разговор. Осталось очень много вопросов. Почему саблям нужны гробы? И почему от сабли может быть искажение ци? Обычно заклинателей хоронили вместе с их оружием. Или передавали по наследству. Чаще всего мечи оставались в ордене в хранилище артефактов. В клане Не подобные действия не практиковались на их саблях. Но чтобы для сабли отдельный гроб и склеп, Хуайсан не знал и никогда не слышал ничего подобного. Здесь какая-то тайна? Нужно было во что бы то ни стало узнать всю правду. После похорон он решил поговорить с братом на эту тему. На похороны пришли все главы орденов, кроме Вэнь Жоханя и Цзинь Гуаншаня. Один решил, что это его не касается, а другой был слишком занят. После похорон, все пошли в главную залу, чтобы почтить память главы ордена Цинхэ Не. Главы орденов вставали и произносили траурные речи. Хуайсан сидел рядом с братом за столиком, за которым обычно сидел их отец и ощущал неимоверное ничем не восполнимое горе. Он никак не мог смириться с тем, что теперь у него нет обоих родителей. Он посмотрел на брата. А ведь у него теперь тоже нет ни папы, ни мамы. Впервые Хуайсан ощутил, что они с братом в настоящий момент круглые сироты. Теперь только они и есть друг у друга. Снова захотелось плакать. Он не хотел потерять еще и брата. Теперь он особенно волновался за своего старшего брата. Когда закончилась траурная часть, они оба больше не могли сидеть там. Сил не было. Заметив, что у них весьма изможденный вид, управляющий тихонько сказал: — Идите отдохните. Я посижу с гостями. Мальчики, оба в состоянии прострации, держась за руки, тихонько вышли из залы, брат сказал: — Хуайсан, иди спать. Хуайсан настолько боялся сейчас остаться один, что ни за что не хотел отпускать руку брата. Ему казалось, что сейчас отпусти он его, он немедленно исчезнет. Мальчик помотал головой. Старший вздохнул и предложил посидеть в беседке на свежем воздухе. Из залы вышли две белые фигуры и приблизились к ним. Хуайсан разглядел белые лобные ленты и даже обрадовался. Это был Лань Хуань! Рядом с ним шел мальчик чуть пониже Лань Хуаня и внешне был похож на него. Но весьма угрюмое выражение лица и ледяной взгляд странных светлых глаз не располагали к нему Хуайсана. Хуайсан вскочил при приближении старших и поклонился. — Хуайсан, познакомься, это мой младший братишка. Его зовут Лань Чжань. А-Чжань, это Не Хуайсан. Хуайсан поклонился, Лань Чжань кивнул и сказал: — Мгм. Лань Хуань взял совсем обессилевшего мальчика за руки, сам же сел возле Не Минцзюэ. Хуайсана он посадил рядом с собой с другой стороны. Одной рукой он обнял Не Минцзюэ, другой обнял Хуайсана. Лань Чжань же просто присел по другую сторону от Не Минцзюэ. Весь вечер после траурной части Лань Хуань просидел возле своего друга Не Минцзюэ, обнимая обоих братьев. От его объятия было тепло и щипало в носу. Хуайсан снова разревелся. Лань Хуань покрепче прижал к себе вздрагивающего от слез мальчугана и начал баюкать, словно маленького ребенка. Хуайсан просто прижался к тёплому боку и закрыл глаза. Лань Хуань так же сильнее другой рукой прижал к себе Не Минцзюэ. Юноша уже не плакал. Но нуждался в поддержке. Лань Чжань просидел тоже рядом с юношами. Вернее они сидели оба по бокам от скорбящего Не Минцзюэ. А у другого бока Лань Хуаня прилепился хлюпающий распухшим и покрасневшим носом Хуайсан. Лань Чжань молчал, а Лань Хуань говорил утешительные слова. — Минцзюэ сюн, как такое могло произойти? Не Минцзюэ вздохнул, потом ответил: — Глава ордена Вэнь призвал к себе отца и хотел осмотреть его саблю. — Зачем? — Не знаю. Но мы так и не поняли, зачем ему это понадобилось. Вскоре мы пошли на ночную охоту. В разгар битвы его сабля развалилась на части, зверь серьезно ранил его. Отец промучился на смертном одре около полугода, потом все-таки скончался от ран. Не помогли даже лечебные травы, которые вы нам отправили. Лань Хуань только еще крепче обнял друга, ни слова не говоря. Так они молчали довольно долгое время. Хуайсан слушал это и думал: «Что же глава Вэнь сделал с саблей отца? Не могла же она сама по себе развалиться? Но как это узнать?» Лань Хуань сказал: — Держись, Минцзюэ сюн. Ты уже взрослый. Ты мужчина и храбрый воин. — Да, я понимаю. Но как теперь воспитывать братишку? Ведь он еще очень юн. Ему просто нужен хоть кто-то из родителей. Да и защитить он себя не сможет. Хуайсан в это время закрыл глаза и задремал от баюканий Лань Хуаня и его мягкого голоса, который звучал очень ласково. Он уже собирался заснуть прямо здесь на скамейке, но Лань Хуань вдруг задал вопрос: — Сколько ему уже? — Ему скоро будет тринадцать. — Отправь его к нам на обучение. Дядя его воспитает как надо. Услышав эти слова, Хуайсан испугался. Он не очень то хотел учиться в одной школе с угрюмым и драчливым Лань Чжанем. Старший брат сказал: — У вас очень суровая дисциплина. А он не привык. — Ничего, — вдруг сказал Лань Чжань, —ему не помешает. Оба юноши удивленно посмотрели на младшего братишку Лань Хуаня. Потом оба решили: — Ну да, точно. — Не помешает. Хуайсан испугался так, что едва не упал со скамейки, но Лань Сичэнь поддержал его: — Хуайсан, ты устал. Может пойдёшь спать? Мальчишка упрямо замотал головой. Больше всего сейчас он не хотел оставаться один в комнате. — Ну хорошо, ты можешь поспать прямо здесь. Лань Хуань обнял его так, чтобы он мог положить голову ему на предплечье. Они долго просидели так, пока не пришло время гостям расходиться. — Пойдёшь с нами гостей провожать или спать пойдёшь? — Нет, пойду провожать, — пискнул Хуайсан. Они покинули беседку, Лань Хуань взял Хуайсана за руку и не отпускал до самого выхода. На выходе мальчиков уже поджидал дядя Лань Цижэнь. Все говорили про него, что он очень строгий и педантичный. Увидев учителя Ланя, Хуайсан внимательно посмотрел на него. Почему-то он произвёл на него впечатление абсолютно отличное от мнения общественности. Он произвёл на него впечатление очень уставшего человека. Почему? Хуайсан и сам еще не понял. Учитель Лань забрал племянников, приобнял за плечи Не Минцзюэ и на прощание сказал: — Крепись, будущий молодой глава Не. Тебе теперь нельзя раскисать. Если что, поможем советом. — Спасибо, старейшина Лань. Лань Цижэнь посмотрел на Хуайсана: — Братишку отправишь на учёбу к нам? — Ему еще рано. — Ничего, через годик-два как раз впору будет. — Да, я обязательно воспользуюсь вашим предложением. — Пришлем ему приглашение от нашей школы. — Спасибо вам большое. Хуайсан, стоящий рядом с братом и тоже провожающий гостей, уныло шмыгнул носом, понимая, что не выдержит железной гусуланьской дисциплины. Учитель Лань ласково похлопал по плечу Не Минцзюэ: — До свидания. Держитесь, если что не стесняйтесь. Мы всегда готовы помочь. — Хорошо, учитель Лань. Лань Хуань тем временем кого-то высматривал в толпе. Лань Чжань спросил: — Брат, ты кого-то ищешь? Ответа Хуайсан не расслышал, его голос потонул во множестве разговоров. Гости прощались и выходили на невысокую, но широкую лестницу, ведущую к выходу. Некоторые разговаривали между собой. — Вы видели приёмного сына главы Цзян? — О, да, говорят он уже первый ученик. А ему только тринадцать. — А как он красив. Все наши заклинательницы весь день пялились только на него. Ну не может быть ребенок настолько красивым! — Только ли мы пялились? — спросила тихонько девушка с мечом изящной работы. — Все мужчины тоже на него пялились, — ответила другая. — Но никто не осмелится подойти к нему. — Почему? — Видела какая охрана у него в виде сынка главы Цзян? Так и сверкает глазищами. — Да, говорят, он настолько силён, что ему и охрана не нужна. Так что ревнивый сынок главы Цзян здесь абсолютно бесполезен. — Это верно, — ответила другая женщина, — он владеет мечом так, что сердце останавливается. — Да и в боевых искусствах ему нет равных. Так что он и без меча завалит кого угодно. Гости ушли, разговоры затихли вдали. Хуайсан пошел вместе с братом отдыхать. Распрощавшись возле своей комнаты, он пошел спать. Не спалось. Чтобы успокоить нервы, он встал, взял кисточку и принялся расписывать иероглифами лист бумаги по периметру стихотворением известного поэта. У него были очень красивые стихи. Хуайсану подарили недавно сборник таких стихотворений и он уже почти половину выучил наизусть. Он выбрал стихотворение, где поэт очень красиво объясняется в любви прекрасной девушке. Особенно ему нравились строчки: «Прелестна дева, услаждаешь взор. Тебя увидел, ты как солнце светишь. На твоем платье розовый узор. Я в сером был, меня ты не заметишь. Горят глаза и волосы как шелк. Ко мне идешь летящею походкой. Я так несчастен, очень одинок. Моя судьба казалась очень горькой. Цветочек дивный, яркий, непослушный. Танцуешь ты, дарю тебе цветы. И до тебя мне жизнь казалась душной. Моя любовь и свет, во всем лишь ты!» Хуайсан не особо разбирался в любовной лирике, просто было красиво. Украсив лист по периметру стихотворением, он в середине его нарисовал диковинный цветок, лепестки которого изгибались, словно у лилии. Но по виду он был похож на лотос. Он раскрасил его розовым. Полюбовался на свое творение, подумал, что пора бы нарисовать человека. Вот здесь было бы неплохо нарисовать девушку, которая танцует. Но не было подходящей картинки, чтобы срисовать. Хуайсан вздохнул, отложил рисунок, взял в руки дневник. «В моей жизни случилось еще одно очень страшное горе. Я потерял отца. Теперь мы с братом круглые сироты. Перед этим я потерял свою маму. Папа! Мама! Я очень люблю вас! Мне очень плохо без вас! Я скучаю! Все они погибли в результате ночных охот. Я ненавижу ночные охоты! Теперь у меня остался только дагэ. Теперь я боюсь потерять и его тоже. Тогда я останусь совсем-совсем один. От такой мысли становится очень страшно. Настолько страшно, что хочется плакать, не переставая. Но слезами не поможешь. Вот если бы мы сменили свою профессию обратно. Лучше уж жить простой жизнью. Мы бы занялись продажей мяса. Брат бы рубил туши, а я продавал бы в мясной лавке. Я не умею торговать, но мог бы научиться. А потом бы мы вместе считали прибыль. Потом снова закупали у крестьян туши скота и снова дагэ рубил бы их, а я бы взвешивал и заворачивал в бумагу. Так жить гораздо спокойнее. И намного безопаснее. Но брат вряд ли послушает меня. Для него долг перед людьми превыше всего. Мы должны защищать людей. Мой брат считает, что мы должны делать свою работу честно и добросовестно. В этом наше призвание. Для этого мы и родились в заклинательском клане. И он даже готов умереть за это. А я не хочу. Не хочу, чтобы погиб еще и брат! Не хочу терять больше своих родных. Хотя у меня теперь остался только брат. Я не хочу его терять. Не хочу! У меня один родной брат. Двоюродные и троюродные не в счет. Да и им нет до меня никакого дела. Они смеются надо мной и обзывают заморышем. Только один дагэ никогда не смеется надо мной, хотя я вечно доставляю ему кучу проблем. Он любит меня, несмотря на мою слабость и никчёмность. А я очень люблю и очень уважаю моего брата. Не хочу его терять! Не хочу! И мне страшно! Я боюсь остаться один! Но и сам тоже не хочу умирать! Дядюшки и тётушки любят нас, но у каждого своя семья, своя личная жизнь. А моя семья теперь только брат и я. Папа, мама, если бы вы были сейчас живы! Сегодня я многое узнал про наш клан, но это вызвало еще больше вопросов. Почему на хребте Синлу стоит отдельно склеп для сабель нашего ордена? Зачем саблям гробы? Что еще там творится? Почему отец поменял сильную саблю на более слабую? И почему он боялся искажения ци? Что такое искажение ци? И как это связано с нашими саблями? Почему у отца оказались повреждены духовные силы? Кто такой Вэнь Чжулю? Сегодня я узнал, что Лань Сичэнь не только приятный, но еще и очень добрый. И он очень любит моего брата. У него такие тёплые руки, словно мама обнимает. С ним так уютно и спокойно. Его братишка вроде как и неплохой парень, по крайней мере видно, что он честный и благородный. Но от его взгляда мороз по коже. И лицо жутко угрюмое. В общем, мне он не очень понравился. Вернее, если честно сказать, один его вид меня ужасно пугает. Сегодня услышал обрывки разговоров про загадочного призрачного ребёнка. Но не успел увидеть его. Как жаль, что наша встреча не состоялась. Из-за того, что все собрались при столь печальных обстоятельствах, я не смог присутствовать долго в зале. Когда-нибудь мы обязательно увидимся. Хотя, вряд ли он обратит на меня внимание. Он слишком ярок, слишком популярен. Он выдающийся талант. Он очень силён. Он уже шисюн, первый ученик в ордене. А это означает, что он тренирует других учеников и его уважают. А ведь он почти мой ровесник. А я посредственность, бездарность, серая мышь. Сегодня впервые мы не разговаривали про него. Слишком много горя. Слишком много… Лань Хуань хочет его познакомить со своим младшим братом. Но, не знаю. Его братец слишком ледяной. Даже сам Лань Хуань его сравнивает с вечной мерзлотой. А этого мальчика все сравнивают с солнцем. Очень интересно. Заморозит ли вечная мерзлота это солнце? Или солнце растопит лед? Время покажет… А я? А что я? Я теперь сирота. И мой брат тоже… Что с нами теперь будет? Почему наш управляющий за нас так боится? Кому мы помешали? Что кроется за смертями наших родителей? Кто хочет много власти? О ком говорил наш управляющий? Здесь какая-то тайна?» Хуайсан подул на чернила, потом написал на полях: «Не хочу потерять брата! Не хочу!»