Незнайка.

«Несчастный разум мой разбился во сто крат. Иной раз хочется мне даже умереть. Чтобы не видеть как погибнет брат. Не видеть и душою не скорбеть. Прикрывшись фиговым листочком, Мы все здесь в праведных делах. Доходим мы до смертной точки. И ожидает клан нах крах. Самообман вдруг стал защитой. И снова правды не найти. Ищите методы, ищите! Иные чужды нам пути. Жестокость сабли, ухмыляясь, Заполонит собой сердца. Цинично, мерзко издеваясь, Доводит смелых до конца. Да, ешьте, пейте, веселитесь. Помрете завтра иль сейчас. И ничего хорошего не ждите. Пока не пробил смертный час…» Он взял дневник и сделал очередную запись: «Сегодня узнал страшную тайну. Оказывается наши сабли способны вызвать искажение ци, если человек продолжает совершенствоваться дальше и становиться более искуссным заклинателем. Наш отец хотел избежать этого, поменяв свою вконец озверевшую саблю на новую, которая еще не пыталась гордиться и качать свои права. Не требовала к себе особого отношения. Она была тихой и скромной, так как еще не имела боевых заслуг. Но произошёл досадный случай, в результате которого мы лишились своего отца. Сабля не выдержала, а развалилась на куски в самый опасный момент битвы. Что делать? Как теперь быть? Можно ли поменять методы совершенствования? Не знаю. Ведь эти методы внедрялись не одно столетие и не одно поколение. Чтобы придумать что-то другое, об этом и речи не может быть. Я не хочу тренироваться. Ведь, чем более искусным заклинателем я буду становиться, тем более будет распаляться мой нрав. В конце концов, я закончу свой жизненный путь так же, как наши предки. Но даже после моей страшной смерти, моя сабля будет безобразничать и продолжать требовать новых жертв и доставлять потомкам сплошные головные боли. Тогда что же делать? Лучше уж оставаться неумехой? Придется. Потому что решения нашей проблемы просто не существует. Так повелось испокон веков, с самого родоначальника клана Не, и так будет продолжаться и впредь. Разве могут потомки отречься от завета предков, попрать основы и устои своей семьи? Все кланы заклинателей таят свои секреты мастерства. И так же, как Орден Гусу Лань особенно искусен в музыке, жаждущие сражений и крови свирепые сабли нашего ордена стали нашим собственным способом сражения за место под солнцем с другими кланами. Если же мы и решимся отступить от идеалов своего основателя, кто знает, сколько десятков лет нам придётся искать свой путь с самых низов и удастся ли потом вообще это осуществить? Я младший сын главы ордена, а так же совсем бездарный и никчёмный, и не имею права голоса, чтобы что-то изменить. А мой старший брат? Могу ли я ему что-то сказать? Брат вряд ли меня послушает. Он никогда не предаст свой клан и не будет изобретать какую-то иную стезю. В моем случае радует только одно — я не глава ордена и могу быть круглым болваном и размазнёй. Это лучше, чем погибнуть от искажения ци. Но тогда может погибнуть мой брат? Он обещал, что будет тщательно следить за своим состоянием. Он всегда сдержавал свое слово. Возможно, что он тоже когда-нибудь решит поменять саблю на другую, менее амбициозную. Хотя, нашего отца это не спасло от гибели. Но, управляющий связывает это с каким-то негативным отношением к нему главы ордена Цишань Вэнь. Кажется, я догадываюсь в чем дело. И конфликт моей покойной матушки с адептами Цишань Вэнь незадолго до её гибели. Думаю и её гибель была не случайна. А так же, вполне возможно и гибель матери моего дагэ. Не думаю, что они не затаили обиду и не задались целью отомстить. Орден Цишань Вэнь очень мстительный, он никогда не прощает малейшей попытки поставить на место своих вконец обнаглевших адептов. Потому они и творят всяческие бесчинства. Потому что уверены с своей безнаказанности. Кстати… Отец говорил про какие-то бумаги, которые надо бы сохранить. Возможно там есть информация.» Хуайсан отложил кисть и хлопнул себя по лбу. «Стоп! Почему я это упустил из виду? Отец говорил про это. Но мы были слишком поглощены собственным горем!» Хуайсан убрал свой дневник в шкаф, тщательно запер дверцы на ключ. Ключи взял с собой. Выйдя тихонько из комнаты, он прокрался к покоям отца. На двери висел большой замок. Видимо брат распорядился закрыть покои отца, чтобы никто не смог зайти и пошариться в комнате. Хуайсан разочарованно вернулся обратно. Ладно, он постарается найти способ проникнуть в комнату и найти эти бумаги. Если действительно в его смерти замешан глава Вэнь, то это нельзя так оставить. «Нельзя так оставить?» Но как это сделать? Сам Хуайсан ничего не сможет сделать. Он еще очень мал и слишком слаб. Возможно, старший брат уже в курсе. Но почему он ничего не говорит? Значит надо всё-таки с ним поговорить на эту тему. Хуайсан лег спать с этой мыслью. Наутро поговорить не вышло. На следующий день к брату пришел Лань Хуань. Они снова долго беседовали. Хуайсан пришел, как только услышал его голос, сел рядом на скамью и снова прижался к тёплому боку. Старший брат спрашивал: — Так вы не пойдёте на совет кланов? Лань Хуань вздохнул: — Нет, к сожалению. Старейшины решили устроить в нашем ордене церемонию. Нас обяжут произнести присягу на исключительную преданность ордену. А потом провозгласят нас двумя нефритами. — Ты хочешь этого? Лань Хуань снова вздохнул: — Я не знаю… Но у нас нет выбора. Особенно у меня. Я старший. Не Минцзюэ кивнул: — Это верно. — У тебя ведь тоже не было выбора? Становиться главой или нет? — Не было. Ты прав. Вот у наших младших братьев он есть. А у нас нет. Но я не жалею. Каждый выполняет ту работу, для которой он предназначен. И я буду стараться не уронить честь своего ордена. Буду честным и бескомпромиссным. И буду бороться до конца, но ни за что не изменю своим идеалам. Лань Хуань посмотрел внимательно на друга: — Да, Минцзюэ сюн, ты прав. Спасибо тебе. — За что? — удивился старший брат. — За ободрение. За то, что нашел правильные слова. И в подходящее время. Мне теперь ничего не страшно. — Разве есть что-то, что может напугать брата Хуаня? — Не то, чтобы напугать. Очень большая ответственность. — Ты справишься. Я в тебя верю. — Спасибо. Лань Хуань пожал другу руку, посмотрел в глаза: — Знаешь, Минцзюэ сюн, сейчас я не боюсь смотреть в твои глаза. Потому что честно буду идти до конца свой путь. Но, если я когда-нибудь отступлю от своих идеалов, можешь смело плюнуть мне в глаза. — Ну что ты говоришь? Не смей так больше говорить! Я верю в тебя. Хуайсан смотрел на юношей и думал о том, как все-таки хорошо иметь вот такого верного и преданного друга. Как хорошо, когда есть тот, кто поддержит в трудный момент. И пока он любовался на них и переваривал в голове обуревающие его эмоции, им принесли чай и орехи с сухофруктами. Лань Хуань привычно взялся за чайник, чтобы налить себе чаю. Братья Не же терпеливо ждали, когда слуга наполнит их чашки. Налив братьям чаю, слуга удалился. Прихлебывая с удовольствием горячий чай, старший брат сказал: — Хуайсан, через неделю я иду на совет кланов, а потом глава Юньмэн Цзян приглашает молодежь в Пристань лотоса. Сердце Хуайсана подпрыгнуло. Лань Хуань вздохнул: — Жаль, что нас там не будет. Я так хотел познакомить своего братишку с первым учеником ордена Юньмэн Цзян. — Успеешь, не переживай. Ты же сам говорил, что он к вам на учёбу придёт. — Да, говорил. Лань Хуань вздохнул и мечтательно улыбнулся про себя. Хуайсан следил за выражением его лица, прикрывшись чайной чашкой. Ему показалось, что при упоминании этого юноши, глаза и все лицо Лань Хуаня начинают светиться каким-то особым тёплым светом. И это выглядело весьма любопытно. Лань Хуань был и сам по себе весь теплый и уютный. Он на всех смотрел с приветливым выражением лица. Когда его взгляд останавливался на братьях Не и особенно на старшем, его взгляд становился необычайно тёплым и ласковым. На самого Хуайсана он смотрел всегда с пониманием и сочувствием. Потому Хуайсану рядом с ним было особенно тепло и уютно. Вдруг разговор зашел про родителей. — Твой отец так и в депрессии? — Да, иногда только ходит на советы кланов и всё. Остальное время сидит у себя и даже не выходит. — А какой ты помнишь свою маму? — Матушка была остроумная, весёлая и отличная фехтовальщица. Но ее посадили под домашний арест и забрали меч. — Эх, а мой отец после смерти матушки женился еще раз. — А мой больше не хочет. Он всю жизнь только одну матушку любил. Представляешь? — Да, ему труднее. — А у тебя какие воспоминания про свою матушку остались? — О, она была очень сильная женщина. Смелая и благородная. Никогда не позволяла обижать тех, кто слабее. Один раз она разогнала целый отряд адептов Цишань Вэнь. Они безобразничали и опрокидывали лавки торговцев. Так вот, матушка разозлилась и задала им такую трепку, что они бежали так, что пятки сверкали. Думаю, они надолго это запомнили. После этого они больше месяца не появлялись у нас. — Вот это здорово, — восхитился Лань Хуань. — Но, вскоре после этого случая она погибла на ночной охоте. Хуайсан вдруг решился подать голос: — Брат Хуань, брат Хуань, дагэ. А моя матушка тоже подралась на городской площади с адептами Цишань Вэнь. Она даже отобрала у них мечи. Лань Хуань погладил мальчика по голове: — Молодец, хорошая у тебя мама была. Не Минцзюэ спросил: — Она же тоже вскоре после этого случая погибла? — Да, очень скоро. Буквально через месяц. Старший брат хотел что-то добавить, но посмотрел на Лань Хуаня и промолчал. Юноши оба вдруг посмотрели друг на друга. Хуайсан увидел, что они едва заметно кивнули друг другу. Он ждал, что скажут Лань Хуань и старший брат. Но они, немного помолчав, сменили тему разговора. Хуайсану это показалось весьма странным. Но он не посмел больше спрашивать. Ближе к вечеру, когда юноши прогуливались вдоль крепостной стены, он прокрался, чтобы услышать о чем они говорят. — Ты хочешь сказать, что это было не случайно? — спрашивал Не Минцзюэ. — Думаю да. Слишком много совпадений. — Думаешь, что это дело их рук? — Думаю да. И случай с саблей тоже как-то связан со всем этим. — Как бы узнать, что же на самом деле произошло? — Возможно это была месть. Оба снова помолчали. Старший брат спросил друга: — Как ты думаешь, можно ли остановить искажение ци? Лань Хуань похлопал его по плечу: — Минцзюэ сюн, я нашел метод. В нашей библиотеке есть сборник мелодий. Я нашел подходящую. Она называется «Омовение». Я выучил её специально для тебя. Если что-то почувствуешь, говори мне. Я готов помочь тебе в любое время. — Спасибо, друг. Хуайсан знал, что орден Гусу Лань специализируется на музыкальных техниках. Он подумал: «Наверняка их музыка должна звучать очень красиво. Жаль, что у нас нет ничего подобного.» Сколько он себя помнил, ему всегда нравились красивые вещи: живопись, каллиграфия, он любил стихи. Еще он любил слушать красивую музыку, но в самом Цинхэ Не музыке не учились, потому он часто ходил на базарную площадь, чтобы послушать как играют приезжие музыканты. Наверняка, когда он будет учиться в Гусу, ему посчастливится услышать что-нибудь подобное. В Гусу и хотелось и не хотелось. Отпугивало то обстоятельство, что там находится злой мальчик Лань Чжань. Каждый раз, когда старший брат заговаривал о том, что он скоро отправит его учиться, Хуайсан возражал: — Дагэ, но мне еще рано в Гусу. Они берут учеников из других кланов только с пятнадцати лет. А мне еще нет и четырнадцати. — Ничего. Я поговорю с братом Хуанем. Все будет нормально. Зато в Гусу тебя точно никто не будет обижать. — А Лань Чжань? Слышал как он обращается с другими учениками? — Просто не тронь его и всё. А лучше бы тебе попробовать с ним подружиться. — Думаешь? Видел как он смотрел на меня? Как на какое-то ничтожество. — Он на всех так смотрит. Но, на самом деле он не считает никого ничтожеством. Просто у него взгляд такой. Он не такой как Лань Хуань. — Что если он и меня вытащит и побьет за воротами? Не Минцзюэ только вздыхал и качал головой. Хуайсан продолжал: — Он совсем не такой как его старший брат. Лань Хуань очень добрый и приветливый. Мне бы тоже хотелось иметь такого друга. Согласись, такие друзья так просто на дороге не валяются. Старший погладил Хуайсана по голове: — У тебя тоже когда-нибудь появится такой друг. — Дагэ, что для этого нужно? — Что нужно? Нужно научиться и самому быть хорошим другом. Например, всегда быть рядом. Прийти на помощь вовремя. Всегда быть готовым поддержать. Утешить в беде. Да и вообще, если ты сам готов сделать все возможное и даже невозможное для своего друга, чтобы вытащить его из любой ситуации, то тогда ты точно сможешь называться настоящим другом. — Я…я обязательно научусь. Сделать невозможное…это как? — Когда наступит безвыходная ситуация, тогда ты поймёшь, что такое сделать невозможное. А еще нужно уделять друзьям время. Разговаривать с ними, ходить на ночные охоты, советоваться, решать какие-то проблемы. А в общем и целом делать все возможное, чтобы твоему другу было хорошо с тобой. — Я понял… В душе Хуайсан очень мечтал подружиться вовсе не с Лань Чжанем. Он мечтал подружиться с Вэй Ином. С этим солнечным и загадочным мальчиком. Через неделю старший брат засобирался в Пристань лотоса, обсудить кое-что с главой Цзян. Хуайсан смотрел на брата умоляющими глазами: — Дагэ. — Что? Брат потрепал по макушке младшего. — Возьми меня с собой…ну пожалуйста… — Но мы будем обсуждать взрослые дела. — Я не…да не нужны мне ваши взрослые дела. — Ты хочешь поиграть с детьми? Хуайсан закивал головой, словно игрушечный болванчик. Брат усмехнулся: — Ладно, собирайся. Хуайсан радостно поскакал в свою комнату. Перед уходом написал в дневнике: «Наконец-то настал тот самый день, когда мы переступим порог Пристани лотоса (1). Я скоро увижу его. Дорогой дневник, я вернусь и все подробно тебе расскажу.» (1)Пристань Лотоса (莲花 坞, Liánhuā Wù) — резиденция ордена Юньмэн Цзян. Эта поездка действительно была незабываемой. Хуайсан никогда еще не видел ничего подобного. Только в таком месте вырастают самые добрые и красивые люди. Он оказался словно в сказке! Вот это то самое место о котором он мечтал и столько раз пытался представить себе! Он первый раз увидел как цветут те самые прекрасные и загадочные цветы. Дело в том, что часть пути они преодолели на лодках. Так было организовано Юньмэнское гостеприимство. Начиная с конца Пристани Лотоса, после небольшого заплыва, они увидели большое озеро лотоса, более ста миль в длину. Широкие зеленые листья и гладкие розовые цветы соприкасались друг с другом. Когда дул ветер, лепестки и листья качались, будто кивали в приветствии. Среди чистоты и изящества чувствовалось необычайное ощущение уюта и счастья. Пристань Лотоса не была обособленной, как резиденции других орденов, закрывавшие свои двери и не позволяя простолюдинам заходить на территорию за много миль. Прямо перед входом в Пристань Лотоса было полно торговцев, продающих стручки с семенами, китайские водяные орехи и всевозможную выпечку. Мужчина, который управлял лодкой, рассказывал им про то, что даже дети из соседних домов запросто могли прокрасться на тренировочное поле Пристани Лотоса, чтобы посмотреть, как адепты тренируются на мечах. Их не ругали даже если ловили за этим занятием. Иногда они даже могли играть с учениками ордена Цзян. Братья Не внимательно слушали рассказ мужчины, для них это было в диковинку. Хотя сам Хуайсан почему-то так и представлял себе орден, на территории которого росли эти удивительные цветы. Он протягивал руку и касался розовых упругих лепестков, а мужчина в это время рассказывал о том, что если на лист лотоса посадить трёхлетнего ребёнка, то лист даже не согнется, а спокойно выдержит, казалось бы совсем не простую тяжесть. — Надо же, а на вид так хрупко выглядит, — удивлялся Не Минцзюэ. Его всегда восхищала сила и смелость. Но, узнав, что этот с виду хрупкий цветок не только прекрасен, но и чрезвычайно силён, он с уважением посмотрел на необычное растение. Хуайсан просто наслаждался прекрасным озером, он старался сохранить в памяти всю эту красоту и жалел, что под рукой нет ни бумаги, ни кисти. Вскоре они пришвартовались к причалу. Адепт подал им руку и они спрыгнули с лодки на деревянный пирс. Чем ближе они подходили к воротам, тем заметнее он ощущал волнение пополам с необычайным восторгом. Перешагнув порог, они увидели, что во дворе собралось уже достаточно людей. Глава ордена Цзян Фэнмянь пригласил всех в Зал познания меча, гости расположились за приготовленными для них столиками с чаем и закусками. Увидев братьев Не, он поприветствовал их, потом повернулся к Хуайсану: — Хуайсан, а ты можешь поиграть пока с мальчиками. Он велел адепту отвести его к детям. Подошедший мужчина в пурпурных клановых одеждах позвал Хуайсана с собой и повел по красивому мостику, где внизу была вода и росли такие же прекрасные цветы на длинных ножках. Хуайсан не мог оторвать взгляд от прекрасного зрелища. Вдруг их окликнула невысокая тоненькая девушка. Она подошла к ним: — Если не ошибаюсь, второй молодой господин Не? Хуайсан учтиво поклонился девушке: — Дева Цзян? Девушка протянула руку: — Я сама отведу его к мальчикам. Адепт поклонился девушке и вернулся в зал. Цзян Янли повела Хуайсана дальше по множеству деревянных мостиков. По дороге она рассказывала ему про озеро с лотосами. Вдруг она спросила: — Ты голоден? Я сварила суп из лотоса, попробуешь? Хуайсан кивнул головой, очарованный красотой этого места и простотой людей, которые здесь жили. Все время у него не выходило из головы, что именно здесь в этом прекрасном месте живет прекрасный мальчик со сверхспособностями, который умудрился пленить сердце Лань Хуаня. Хуайсан был под завязку полон его рассказами и сколько раз представлял их встречу. Сколько раз прокручивал в голове его образ, который знал только по рассказам друга своего старшего брата. По тому, как каждый раз горели его глаза и солнечным светом озарялось лицо Лань Хуаня, юный Хуайсан понимал, что это далеко не совсем обычный мальчик. Этот мальчик был светом и смыслом, радостью и чем-то таинственным. Кто же он? Дитя призрака? Или призрачное дятя? Девушка, тем временем, усадила его за стол, налила ему в тарелку супа, положила рядом ложку, улыбнулась: — Вот. Поешь. Хуайсан смотрел на хрупкую девушку с милым добрым лицом и тоже улыбнулся в ответ: — Спасибо большое. Вспомнил, как его брат с другом говорили о девушках. Да, дева Цзян слишком хрупкая для ордена Цинхэ Не. Но в ней чувствовалась какая-то внутренняя сила. Не просто сила, а сила доброты, любви. Она словно светилась этим прекрасным качеством. Именно таких людей представлял себе Хуайсан, которые должны жить в таком необычном и столь прекрасном месте. Девушка вышла из зала, позвала: — А-Чэн, А-Сянь! Идите обедать! Послышались голоса, один из которых заставил замереть сердце: — Сейчас, сестра! — Шидзе, подожди, мы скоро! — Идите скорее, безобразники! Суп остынет! — А ты подогрей его! — снова тот самый голос. — Будет невкусно. — Неправда, твой суп никогда не будет невкусным. Этот необычный голос словно прозвенел колокольчиком в самом сердце. Хуайсан в разных вариантах представлял их встречу. Но то, что увидел он в следующую минуту… Это невозможно было представить. Он понял, что это невозможно забыть до конца своих дней. Самый мощный удар молнии не смог бы сравниться с появлением этого яркого и весьма необычного явления.