Незнайка.

«Как-то в древности монах Правила слагал. Он три «У» сложил в стихах. Но, увы, не знал. Что есть правила важней. Их мы соблюдем. Эх, Цзян Чэн, вина налей. И мы стоя пьём. Все упиться мы хотим. И не важно как. Нет вина, за ним летим, Убиваясь впрах. Ну а если так случится, Что закрыта лавка, Остается лишь учиться, Заказав доставку.» Хуайсан посмотрел в этот момент на Цзян Чэна. Тот картинно закатил глаза и простонал: — … Да. Только не говори мне, что ты уже и подраться с ним успел. — Ага, успел. И мы разбили сосуд с Улыбкой Императора. Все в унисон ахнули и досадливо хлопнули себя по ляжкам. — Ох…разбили… — Какая жалость… — Знатное вино, между прочим. Цзян Чэн спросил: — Ты говорил про два сосуда. Где же тогда второй? — Я его выпил. — И где же ты его выпил? — Да прямо перед ним и выпил. Я сказал: «Ладно, раз в Облачных Глубинах запрещён алкоголь, тогда я не буду заходить внутрь и выпью всё, стоя на стене. Это же не будет считаться нарушением правил, да?» Ну и выпил один сосуд залпом, прямо перед ним. Все дружно ахнули: — Ох, Вэй сюн, ну ты даёшь! Цзян Чэн спросил: — А потом?.. — А потом мы подрались. Ученики замерли в благоговейном ужасе. У Хуайсана захватило дух. Подраться среди ночи с этим Лань Чжанем? Да еще выпить прямо перед этим праведником целый кувшин вина? Кто бы осмелился? Все его боялись как огня! — Вэй-сюн, — выпалил вдруг с величайшим восхищением Хуайсан, — ты такой задавака! Вэй Усянь зонким голосом ответил: — Между прочим, Лань Чжань был весьма хорош. Все дружно вздохнули и затаили дыхание. У Хуайсана похолодело где-то там в груди. «Ну вот…ох, что теперь будет?» Среди гробовой тишины раздался обеспокоеный голос одного из учеников Гусу Лань: — Тебе точно конец, Вэй-сюн! Никто и никогда ещё не ставил Лань Чжаня в такое неловкое положение. Скорее всего, теперь он имеет на тебя зуб. Берегись, хоть Лань Чжань и не ходит с нами на уроки, но зато он отвечает за наказания! — Да, да, — загалдели ученики с белыми ленточками на лбах, — знаешь скольким из нас он знатно навалял, вытащив за ворота? Другие говорили: — А скольких уже отвел к храму предков, чтобы их отделали по полной программе ферулами! Вэй Усянь презрительно поджал красиво очерченные губы: — А чего мне бояться? Ведь все говорят, что он с самых юных лет был чудо-ребёнком. И раз он такой одарённый, то, должно быть, уже давно выучил всё, что преподает его дядя, и теперь только и занимается медитацией в уединении. Не думаю, что он найдёт время, чтобы поквитаться со мной. Я… Кто-то из учеников дёрнул его за рукав так, что Вэй сюн от неожиданности запнулся. Другой ученик показал на открытое настежь окно класса. Они как раз проходили мимо стены ланьши (1), где в окошке маячил страшный и ужасный Лань Чжань. (1)Ланьши — досл.: комната орхидей. Название учебной комнаты, где проходят занятия в Облачных Глубинах. Хуайсан сразу заметил, что на нем абсолютно новенькие белоснежные одежды, отглаженые так, что на них не было ни единой складочки. Но туго затянутая на затылке лобная лента и поза сидящего юноши с неестественно ровной спиной явно выдавала крайнюю степень волнения. Он напряженно смотрел в окно, словно кого-то ждал. Но как только его взгляд наткнулся на толпу учеников, как его глаза стали чрезвычайно злыми и колючими от холода, который шел, казалось, из самого сердца. По спине Хуайсана пробежал легкий морозец. Другие ученики тоже начали ежиться, словно от ледяного ветра. Лань Чжань не встал и даже не поздоровался, а продолжал сидеть с неестественно прямой спиной и сверлить всю компанию мрачным, холодным и каким-то даже озлобленным взглядом. «Странно, где же его хваленые манеры? — подумал Хуайсан, — Кажется, он всех просто ненавидит. Но за что? Мы же еще ничего плохого не сделали.» Юноши молча вошли в комнату и так же молча расселись по своим местам, старательно избегая садиться за столы вокруг Лань Чжаня. Как и ожидалось, никто из учеников первым здороваться со злым подмастерьем учителя Ланя не собирался. А он безмолвствовал, словно нефритовое дерево со свирепым взглядом. Ученики с сочувствием смотрели на Вэй Усяня. Кто-то тихонько прошептал: — Пришёл все-таки. — Держись, Вэй сюн. Цзян Чэн потрепал Вэй Усяня по плечу и тоже прошептал: — Вот он и пришёл за тобой. Теперь надейся только на себя! Вэй Усянь повернул голову и спокойно без какой-либо тени малейшего страха или волнения посмотрел сбоку на Лань Чжаня. В его глазах мелькнула неприкрытая ирония, как только он смерил взглядом этого упорно не желающего приветствовать новых учеников нефритового стража порядка. Хуайсан проследил за его взглядом. В этот момент Лань Чжань изо всех сил еще сильнее выпрямил спину и напряженно устремил взгляд строго вперёд. «Странно, его здороваться что ли не учили? Что это с ним? Вроде же он таким не был. Очень странно… А еще говорят, что у обоих нефритов безупречные манеры,» — снова с сомнением подумал про себя Хуайсан. Вэй сюн внимательно посмотрел на странно себя ведущего озлобленного юношу, усмехнулся своей фирменной улыбочкой и явно собрался поддеть это мрачное невоспитанное явление. Но не успел, в класс вошел учитель Лань. Учитель был высок и подтянут, с идеальной осанкой, и совсем не стар, хотя и носил чёрную длинную козлиную бородку, но имел приятную наружность. «А без бороды ему было бы лучше,» — подумал Хуайсан. Но для своих лет он выглядел очень уставшим, а так же эта нелепая, безвкусная бородка прибавляли ему возраста. Потому ученики за глаза называли его стариком. Хуайсану почему-то показалось, что учитель Лань волнуется. И очень сильно. В одной руке он держал свиток, в который вцепился так, что костяшки пальцев были белыми. Он поднял глаза на притихших учеников, вдруг его взгляд наткнался на Вэй Усяня, его рука дрогнула так, что добрая часть бумаги оказалась на полу. Уронив свиток, он сам вздрогнул от неожиданно громкого стука, но тут же начал монотонным голосом зачитывать правила Ордена Гусу Лань. Лица всех присутствующих постепенно мрачнели. Вэй Усянь помирал от скуки и бесцельно бродил взглядом по комнате, пока вновь не наткнулся на профиль Лань Чжаня. Он насмешливо посмотрел на него несколько секунд и сладко зевнул. Лань Цижэнь в этот момент глянул в сторону Вэй Усяня и вдруг с грохотом выронил из рук весь свиток прямо на пол. На секунду в его глазах промелькнул испуг, потом он попытался натянуть улыбку, но улыбка вышла кривой и весьма неестественной. Тогда он сдвинул брови, скрывая свое замешательство и сказал: — Мне пришлось повторить эти правила одно за другим, потому что никто не удосуживается их прочесть, хотя они и высечены на каменной стене. С этого момента никто не посмеет нарушать их и прикрываться незнанием. Вэй Усянь положил голову на согнутые в локтях руки и закрыл глаза. Лань Цижэнь снова посмотрел на него: — Но коль скоро среди вас есть те, кто меня не слушал… Что ж, мы поговорим о другом… Вэй Ин. Сердце Хуайсана замерло. Он поднял голову и увидел как побледнел вздрогнул Лань Чжань и еще сильнее выпрямил и без того идеально ровную спину. «Что это с ним? Ах, да. Они же ночью подрались. И Вэй сюн явно был на высоте, иначе с чего бы ему так волноваться?» — вспомнил Хуайсан. Вэй Усянь отозвался: — Я. — Ответь мне на один вопрос. Оборотни, демоны, призраки и монстры — это одни и те же твари? Вэй Усянь с улыбкой сказал: — Конечно, нет. — Почему? В чём их различие? — Оборотни получаются из живых нечеловекоподобных созданий; демоны — из живых людей; призраки — из мертвых людей; монстры — из мёртвых нечеловекоподобных созданий. — Оборотней и монстров часто путают. Приведи пример, как их можно отличить. — Запросто, — Вэй Усянь указал на голубовато-зеленое дерево за окном ланьши и продолжил. — Предположим, за все годы, что это дерево стоит здесь, оно впитало в себя энергию здешних книг и стало сознательным существом, которое способно причинять вред людям — это будет «оборотень». Но если я возьму топор и срублю его, так что от него останется только пенёк, и дерево превратится в сознательное существо уже после этого, — то это будет «монстр». — Кто был по профессии родоначальник Ордена Цинхэ Не? — Мясник. — Клановый узор Ордена Ланьлин Цзинь — белый пион. Какой именно сорт? — Сияние средь снегов (2). (2)Досл.: «Золотистые звёзды среди волн снега». Реально существующий сорт пиона в Китае, родиной которого считается провинция Шаньдун. — Кто впервые в истории сконцентрировался на прославлении и возвышении своего клана, а не ордена? — Родоначальник Ордена Цишань Вэнь, Вэнь Мао. Ученики и в том числе Хуайсан, слушали ответы, затаив дыхание. Его беглые ответы заставили сердца присутствующих пропустить пару ударов. Они чувствовали облегчение, но в то же время молились, чтобы Вэй Усянь продолжал отвечать также складно и ни в коем случае не запнулся, дабы Лань Цижэнь не начал поиски новой жертвы. Тем временем учитель продолжил: — Ты — ученик Ордена Юньмэн Цзян, так что ты и должен был знать назубок все ответы на предыдущие вопросы, и тебе нет никакой причины гордиться собой. Ответь мне лучше вот на что. К примеру, жил на свете один палач, и были у него родители, жена и дети. За всю свою жизнь он обезглавил больше сотни человек, а сам внезапно скончался прямо посреди городской площади, и в наказание за его деяния труп выставили на солнце на семь дней. Вскоре затаённая злоба сделала своё дело — он восстал и начал убивать. Как следует поступить? На этот раз Вэй Усянь медлил. Все остальные подумали, что он не знает ответа, и заёрзали от волнения. Хуайсан ощутил, что медленно умирает от страха. Его рука потянулась к учебнику. Лань Цижэнь забранился: — Что вы на него смотрите? Я и вам этот вопрос задал. Не заглядывать в учебники! Ученики быстро убрали руки с книг, в которых хотели подглядеть подсказку. Они тоже не знали верного ответа. Каждый надеялся, что старик Лань спросит не его. Тот же, увидев, что Вэй Усянь по-прежнему молчит, и только размышляет над чем-то, сказал: — Ванцзи, объясни ему, как следует поступить. Лань Чжань встал, старательно избегая смотреть в сторону прекрасного юноши и бесцветным голосом отчеканил: — Правило трёх «У»: Упокоение, Усмирение, Уничтожение. Сначала следует обратиться к его родственникам и исполнить его последнюю волю — дать ему возможность отпустить свои земные заботы и упокоиться с миром. Если это не сработает — усмирить его. Если же он зашёл слишком далеко, и преступления его столь сильны, что тёмная энергия злобы не рассеивается, — полностью уничтожить. Все заклинатели обязаны строго придерживаться этого правила. Никакие отклонения недопустимы. Все остальные ученики с облегчением выдохнули, благодаря Небеса за то, что старик спросил своего умного племянничка. Лань Цижэнь удовлетворённо кивнул: — Безупречный ответ. — затем, помолчав, добавил. — Вы всегда должны быть такими же основательными и убедительными, неважно, как заклинатель или как обычный человек. Если кто-то убил нескольких мелких оборотней в горах у себя дома и заработал себе пустую славу, а теперь расслабился и самодовольно гордится собой, то этот юноша рано или поздно навлечёт на себя позор. Вэй Усянь поднял брови, с усмешкой взглянул на профиль Лань Чжаня, скривил идеальные губы в ухмылке, следом спросил: — А можно вопрос? Лань Цижэнь ответил: — Говори. — Хоть «Упокоение» и идёт всегда первым, всё же зачастую его невозможно выполнить. «Исполнить последнюю волю и дать возможность отпустить земные заботы» только кажется простым. Хорошо, если усопший хотел новую одежду. Но что если он желал отмщения и убийства множества людей, как поступить в таком случае? Лань Чжань вдруг встрепенулся и сказал: — Именно поэтому за упокоением следует усмирение, а при необходимости — уничтожение. Ироничная улыбка снова тронула губы Вэй Усяня: — Какое расточительство. На самом деле я знал ответ, просто размышлял о четвёртом способе. Лань Цижэнь произнёс: — Я никогда не слышал ни о каком четвёртом способе. Вэй Усянь заговорил: — При жизни палач обезглавил более сотни человек, а в смерти преобразился в лютого мертвеца, что совершенно очевидно проистекает из условий его кончины. Так почему бы заклинателю не вскрыть могилы его жертв, пробудить в них затаённую злобу, собрать из них сотенную армию и использовать в битве против лютого мертвеца… Лань Чжань повернул голову и с плохо скрываемым интересом посмотрел на него. Спохватившись, нахмурил брови, но Хуайсан уже заметил блеснувший в его взгляде интерес. Лань Цижэнь же пришёл в такую ярость, что даже его козлиная бородка затряслась, он заорал: — Невежда! Все в ланьши застыли, боясь пошевелиться. Лань Цижэнь вскочил на ноги: — Упокоение — это сама квинтэссенция заклинания тварей! А ты же отказываешь изучать способы их упокоения и даже предлагаешь повышать уровень их затаённой злобы! Ты отрицаешь этику и мораль и извращаешь естественный порядок вещей!!! Вэй Усянь спокойно ответил: — Некоторые вещи становятся бесполезны после упокоения, так почему бы не найти способ обратить их во благо? Когда Юй Великий (3) усмирял воды, возведение дамб было лишь вспомогательным средством, основным же являлось перенаправление потока. Усмирение — это как возведение дамб, так что, получается, это не главный способ… (3) Юй Великий — один из древних мифических государей в Китае, широко известный за свою борьбу с наводнениями. Лань Цижэнь почему-то пришел в такую ярость, что швырнул в него книгу, но Вэй Усянь ловко увернулся с неуловимой кошачей грацией и, не поведя и бровью, продолжил намеренно злить учителя Ланя: — Духовное начало — это светлая энергия, затаённая злоба — тёмная энергия. Светлая энергия копится у человека в даньтяне (4), и с её помощью можно раскалывать горы и осушать моря, то есть использовать в своих целях. Так почему же нам не научиться использовать и тёмную энергию? (4) Даньтянь — досл.: поле киновари/котёл, треножник, в котором происходят энергетические процессы — центры энергии Ци в нижней части живота, районе сердца и голове. В сянься обычно имеют в виду только один даньтянь — тот, что на три пальца ниже пупка. В сторону Вэй Усяня полетела ещё одна книга, запущенная Лань Цижэнем. Он жёстко отрезал: — Тогда ответь мне на ещё один вопрос! Как ты можешь гарантировать, что тёмная энергия будет подчиняться тебе полностью и не навредит остальным? Вэй Усянь снова грациозно уклонился от пролетевшей книги, одновременно отвечая: — Я ещё не думал об этом! Лань Цижэнь в ярости выдохнул: — Что ж, если ты подумаешь об этом, то заклинатели всего мира просто не позволят тебе существовать! А теперь пошёл прочь! Вэй Усянь с плохо скрываемой радостью пулей вылетел из класса. Вслед ему очень странным и долгим взглядом посмотрел Лань Чжань. Учитель обессиленно сел на место. Казалось, он очень расстроен, правой рукой начал растирать левую сторону груди. Кто-то из учеников поднял свиток и положил ему на стол. Остальная часть урока прошла довольно скучно. Учитель Лань зачитывал правила, словно хотел спрятаться за ними как за каменной стеной. Будущий педагог же с тоской поглядывал в окно и явно с нетерпением ждал окончания урока. После урока он неожиданно сорвался с места и был таков. «Странно, — подумал Хуайсан, — куда это его так резко понесло? Вообще он очень странно себя ведет, словно его кто-то укусил бешеный. Может собака покусала? Да и учитель Лань сегодня не такой, как обычно…» Учитель Лань повернулся и только хотел окликнуть племянника, но его окружили ученики и начали спрашивать, нужно ли им выучить все, что сегодня они услышали. Лань Цижэнь что-то там отвечал, а Хуайсан наблюдал за ним издали и видел человека, который сейчас находится просто на предпоследней стадии нервного срыва. Но никак не мог взять в толк, неужели этот прекрасный, неугомонный феномен так легко и просто умудрился вывести учителя из себя? Ученики отстали наконец-то от учителя Ланя и пошли все вместе искать Вэй Усяня. По дороге Хуайсан спросил у Цзян Чэна: — Цзян сюн, что сказал учитель Лань? — Он сказал, чтобы Вэй Усянь три раза переписал Раздел о Добродетели из Сборника о Благонравии. Хуайсан покачал головой: — Ох, бедный Вэй сюн. — Ну кто ему виноват? Зачем было перед учителем Ланем ломать комедию? Кто-то из учеников возразил Цзян Чэну: — Зато как он был хорош! — Еще никто не смел себя так вести! — Нет, что ни говори, а он всё-таки крут! — Ты бы так не смог! Цзян Чэн в ответ ничего не сказал, только закатил глаза и протяжно вздохнул. Группа учеников обошла Облачные глубины. Наконец они нашли юношу на крыше высокой стены. Вэй Усянь сидел на выступе, устланном тёмной черепицей, и лениво жевал длинную травинку. Его глаза были прикрыты, тень от длинных ресниц отдыхала на нежных персиковых щеках. Одну длинную стройную ногу он согнул в колене и облокотился на неё правой рукой, подпирающей щёку, а второй свободно болтал со стены. Картина была еще та, действительно настоящее произведение искусства, при чем крайне редкое. Ученики снизу в восторге загалдели: — Вэй-сюн! Вот это ты дал! — Он сказал тебе убираться, и ты действительно ушёл! Ха-ха-ха… — Старик Лань сначала даже не понял, что произошло! А потом прямо-таки позеленел от злости! Вэй Усянь пожевал травинку и прокричал им вниз: — Он спрашивает, я отвечаю. Он говорит мне «пошёл прочь», я иду прочь. Что ещё он от меня хочет? Не Хуайсан сказал: — Почему-то мне кажется, что старик Лань к тебе придирается. Даже свою дежурную брань он адресует исключительно тебе. Цзян Чэн хмыкнул: — И поделом ему. Что это был за ответ? Одно дело, когда он несёт свою чепуху дома сам с собой, но он осмелился произнести её перед Лань Цижэнем. Сам же нарывается! Вэй Усянь парировал: — Он всё равно меня не любит, и неважно, что бы я ответил, поэтому я решил сказать то, что думаю. И я вовсе не пытался его задеть, просто вдумчиво отнёсся к вопросу. «А ведь это не пустая болтовня. Если бы это было так просто, не нужно тогда так усердно тренироваться.» Вслух сказал: — Честно говоря, предложение Вэй-сюна довольно заманчиво. Есть только один способ накопить светлую энергию — усердно совершенствовать тело и дух. Для того, чтобы сформировать Золотое Ядро (5), нужно приложить неимоверные усилия. К тому же, сам процесс займёт уйму времени, годы и десятилетия, особенно для такой бездарности, как я, у кого отродясь не было никаких способностей. Тёмную же энергию копить не нужно — ей уже обладают злобные твари. Если бы мы могли забрать её у них и использовать, это было бы просто превосходно! (5) Золотое Ядро — досл.: «золотая пилюля» — сфера, располагающаяся в даньтянь и служащая центром накопления светлой энергии. Результатом долгого и усердного совершенствования тела и духа заклинателем становилось Золотое Ядро, которое формировалось в даньтяне. Оно использовалось для накопления и управления светлой энергией. После его формирования уровень мастерства заклинателя рос с неимоверной скоростью, можно было оттачивать навыки заклинательства и достигать невиданных высот на этой стезе. В противном случае, заклинатель никогда не достигал истинной мощи. Для любого адепта из именитого клана было бы стыдно признаться, что он формировал Золотое Ядро в позднем возрасте, но Хуайсан и не собирался врать. Что толку? Все равно это никак не скроешь. Рано или поздно об этом все узнают. Так что он теряет? Какая разница когда признаваться в этом? Вэй Усянь рассмеялся: — Вот и я о чём! Чего зря добру пропадать! Цзян Чэн оборвал его: — Хватит уже. Одно дело разговоры, но не вздумай на самом деле следовать этому извращённому пути. Вэй Усянь улыбнулся: — С чего бы вдруг я предпочёл светлой и широкой дороге узкую и скользкую тропинку? Если всё действительно было бы так просто, то кто-нибудь уже давно бы следовал этому пути. Так что, не волнуйся, он спросил, а я лишь ответил. Ну что, вы идёте? До отбоя ещё далеко, пойдёмте вместе поохотимся на фазанов. Цзян Чэн заворчал: — Никаких фазанов! С чего ты вообще взял, что они здесь водятся?! Лучше займись перепиской Сборника о Благонравии! Лань Цижэнь настоял, чтобы ты три раза переписал Раздел о Добродетели из Сборника о Благонравии — так ты поймёшь, что такое мораль и естественный порядок вещей. — Что это за зверь такой? Кто-то из учеников ответил: — Сборник о Благонравии — это свод правил Ордена Гусу Лань. Другой сказал: — Изначально правила занимали огромные фолианты, но учитель Лань их исправил и сократил. Кто-то добавил: — И теперь разделы о Добродетели и Надлежащем Поведении занимают всего четыре пятых книги. Так что тебе повезло. Вэй Усянь выплюнул травинку изо рта и стряхнул пыль с обуви: — Три раза? Да я вознесусь на Небеса, если перепишу их хотя бы один! Я не адепт Ордена Гусу Лань и не собираюсь жениться ни на ком из клана Лань, так что с чего бы это я должен переписывать их правила? Не буду я ничего переписывать. Кто-то из адептов Гусу Лань тихонько сказал: — Да как ты тут женишься, если девушки у нас за высоким забором? Вэй Усянь, услышав эту фразу поднял изящную бровь, но не успел ничего сказать. «Вот это тот самый случай, когда я смогу оказаться ему полезным. Хуайсан, вперед!» Не Хуайсан набрался смелости; — Я, я! Я перепишу их за тебя! Вэй Усянь ответил: — Не могут люди быть столь услужливыми, не имея на то причины. Говори. Что ты от меня хочешь? Причина была и весьма весомая. Не Хуайсан честно ответил: — Дело вот в чём. У старика Ланя есть одна дурная привычка. Он… Вдруг ему показалось, что что-то шевелится немного позади них, на веер Хуайсана отобразился солнечный зайчик. Тогда Хуайсан замолчал, слегка повернул голову и скосил глаза. Тут же ему в глаза бросилась невероятная картинка. Прямо под деревом со своим мечом Бичэнем за спиной стоял до невозможности наканифоленный Лань Чжань и отражал своим мечом солнечных зайчиков. Картинка могла показаться весьма забавной и довольно милой… Но его взгляд! Он смотрел на них злым взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Хуайсан замер от ужаса, но все-таки нашел в себе силы показать глазами и слегка покашлять в сторону, прикрывшись веером. Вэй Усянь сразу понял, что Не Хуайсан пытается предостеречь его о чём-то, и глянул в указанном направлении. Ученики зашептались: — Откуда он здесь? — Как мы не заметили? — Скорее всего, он явился на наши громкие крики. Все повернулись и молча уставились на злющее и мрачное подмастерье учителя Лань Цижэня. В бездонных глазах Вэй Усяня мелькнули озорные искорки, он спрыгнул со стены и устремился к мрачному юноше: — Ванцзи-сюн! Все замерли в ужасе. Что теперь будет? Кто-то прошептал: — Что будет? Как пить дать подерутся… Лань Чжань же вздрогнул всем телом, в светлых глазах неожиданно отразился совершенно не свойственный ему испуг и замешательство. Он резко повернулся и чуть ли не бегом пошел прочь. Вэй Усянь же сделал вид, что гонится за ним. Он потопал ногами, попрыгал на месте: — Ванцзи-сюн, куда же ты, подожди меня! Фигура Лань Чжаня в панике метнулась за спасительное дерево и только его и видели. «Странное поведение. Неужели он боится Вэй сюна? Чтобы Лань Чжань испугался? Да такое неслыханно! А чего тогда приходил?» — удивился Хуайсан. У учеников сначала отвисли от изумления челюсти, но как только свирепый страж порядка позорно сбежал от насмешек прекрасного юноши, все вдруг расслабились и послышались смешки. Вэй Усянь, дурачась и изображая из себя обиженного, картинно надул красивые губы и повернулся к остальным: — Он даже не посмотрел на меня. — Ага, — подтвердил Не Хуайсан. — Похоже, что он и правда ненавидит тебя, Вэй-сюн. Лань Ванцзи обычно… Нет, даже правильнее сказать — никогда и ни с кем ещё не вёл себя так непочтительно. Вэй Усянь сказал: — Что? Он уже ненавидит меня? Я ведь только хотел извиниться. Цзян Чэн ядовито ухмыльнулся: — Извиниться? Уже слишком поздно! Он теперь, как и его дядя, считает тебя воплощением зла и порока и презирает тебя до глубины души. Вэй Усянь дурашливо хихикнул: — Ну и пусть он даже не взглянул на меня. Лучше скажи, а он и впрямь хорошенький, да? Ученики посчитали это за очередную насмешку, тем более никому и никогда не пришло бы в голову считать мрачного, унылого подмастерья хорошеньким. Потому все снова засмеялись: — Ну Вэй сюн, ну ты даёшь! — Скоро Лань Чжаню будет конец такими темпами. «Ну Вэй сюн! Ну дает! Такими темпами он его точно скоро уморит! А если он еще подобное ему в глаза скажет! Представляю, что сделается с этим монахом!» — про себя рассмеялся Хуайсан. — Ну что? Может хватит уже дразнить его? — спросил Цзян Чэн. Вэй Усянь расхохотался: — А что? Забавно же! — Пошли! — Цзян Чэн потянул его за руку. — Куда? — Как куда? Провожу тебя в библиотеку. — Цзян сюн, я иду в библиотеку, — сказал Хуайсан. Остальные завопили: — И я! — И я! Вэй Усянь оглядел толпу: — Если вы все завалитесь в библиотеку, то старик подумает, что у вас массовая тяга к знаниям и может провести внеклассные уроки. Давайте по очереди. Сегодня один, завтра другой. Итак, на сегодняшний день вместо Вэй Усяня в библиотеку пошел Хуайсан. Он сидел и старательно выводил красивым почерком иероглифы, как вошел тихонько Лань Сичэнь. Обнаружив Не Хуайсана, он удивился: — Хуайсан, а ты что здесь делаешь? Тот вздрогнул и испуганно прикрылся веером, оставив на листе бумаги жирную кляксу: — Ббрат Сичэнь… Лань Сичэнь подошел поближе и увидел, что тот переписывает раздел, порученый Вэй Усяню. Тут же, следом за Лань Сичэнем вошел Лань Чжань. Прошелся по зале, бросил взгляд на испуганного Хуайсана, увидел то, что лежит перед ним. Взгляд его помрачнел, он быстро вышел. Хуайсан испугался: «Кажется старик послал его следить за Вэй сюном! Сейчас он доложит старику!» Хуайсан умоляюще посмотрел на Сичэня. Лань Сичэнь сразу все понял, у него на лице отразилось беспокойство и он чуть ли не бегом спустился за братишкой. Хуайсан в панике прокрался следом и спрятавшись за шкаф, напряжённо прислушивался к разговору. Лань Сичэнь в это время позвал братишку: — Ванцзи! Слышно было как Лань Чжань остановился. — Ты куда? Пойдешь говорить дяде? — Нет. Хуайсан тихонько выглянул из-за шкафа. Лицо Лань Чжаня бледно. Взгляд направлен вниз. Брови сдвинуты, скулы сжаты. Словно он испытывает крайнюю боль или разочарование. Но если Лань Чжань сказал «нет», значит так тому и быть. Врать он не умел. Хуайсан вздохнул с облегчением и тихонько пошел назад. Вечером Хуайсан сказал одноклассникам: — Давайте завтра я тоже пойду. — Почему? — спросил кто-то. — Потому, что они каждый день проверяют. А Лань Сичэнь меня уже давно знает и с ним можно договориться. На следующий день ситуация повторилась. На третий. Четвертый. Лань Чжань каждый день приходил в библиотеку как на работу и мрачнел все больше и больше. Хуайсану это показалось очень странным. Лань Сичэнь спрашивал: — Хуайсан, а молодой господин Вэй не придет? Хуайсан только махал веером: —Ох, брат Сичэнь, не знаю… Я не знаю… Лань Сичэнь с самого начала спокойно смотрел сквозь пальцы на художества солнечного юноши. Но Лань Чжань! Кто бы мог подумать? Этот поборник морали и справедливости тоже его упрямо покрывал. Хотя заметно нервичал, злился, но все равно покрывал. Под чутким контролем двух праведных нефритов прекрасный юноша спал сколько хотел, ел что хотел, гулял где хотел, опаздывал на тренировки, пропускал утренние чтения. Сидел он теперь сзади грозного надзирателя Лань Чжаня и занимался ерундой за его широкой спиной в свое удовольствие. Рисовал или сладко спал на уроках. Но не забывал помогать другим ученикам. Он успевал написать шпаргалки и раскидывал по классу. Но вредный Лань Чжань иногда перехватывал скомканные бумажки, которые он кидал другим ученикам. Прекрасный солнечный юноша, несмотря на разгильдяйство, оставался во всем первым. Он далеко обогнал своих одноклассников, не прилагая абсолютно никаких усилий. Лань Цижэнь только вздыхал и говорил: — Только тяжкий труд делает из юноши зрелого заклинателя. С некоторых пор учитель Лань совсем испортился. На его уроках невозможно было сидеть, казалось ему самому скучно от своего предмета. Мало того, он умудрялся проводить контрольные по всему изученному материалу. Не Хуайсан не понимал ни единого слова из того, что слушал в классе, но работал как вол и уже два раза переписал Раздел о Добродетели для Вэй Усяня, и перед самой контрольной умолял его: — Пожалуйста, Вэй-сюн, я уже третий год прохожу обучение в Гусу, и если на этот раз получу оценку ниже И (6), мой брат на самом деле сломает мне ноги! Всё эти прямое наследование, побочное наследование, главный клан, ответвления от главного клана… Мы, адепты из огромных кланов, не можем разобраться даже со своими родственниками, и просто-напросто зовём дядями и тётями всех, кто отстоит от нас дальше, чем на два колена. Это ж сколько нужно иметь в голове места, чтобы запомнить родственные связи ещё и других кланов! (6) Имеется в виду четырёхбальная оценочная система: Цзя, И, Бин, Дин. Оценка И примерно соответствует нашей чётверке. На другой день Мэн Яо делился впечатлениями с Хуайсаном: — Сегодня я наблюдал за тем, как ведет себя младший нефрит, такое впечатление, что он с ума конкретно сходит. Ох и видок у него, когда он несется в библиотеку, словно на свидание. И с каким убитым видом оттуда выходит. — Просто учитель Лань поручил ему приглядывать за Вэй сюном. — Но он еще ни разу не пожаловался на него. Ведь так? Хуайсан удивился, а ведь верно. Неужели… для него это было просто откровением. — Ты думаешь, что…да нет, не может быть! — Да, да. Но ваш молодой господин Вэй ему явно не по зубам. Разве будет он смотреть на такого? Вокруг него поклонников больше чем у собаки блох. Хуайсан призадумался. «Странно, почему я ни о чем подобном не подумал? А он наблюдательный. Надо все же проверить информацию. Хотя…да нет, не может быть такого. Он же монах…» В этот момент мимо комнаты Хуайсана прошествовала целая процессия из адептов, одетых в золотистые одежды с пионом на груди, клановым узором ордена Ланьлин Цзинь. Впереди был высокий красивый юноша. Но Хуайсан то знал какого рода эта красота. Может парень и был симпатичным, но большой слой косметики на его лице не давал ни малейшего представления о его внешности. Мэн Яо спросил у Хуайсана: — Кто это? — Это сын главы ордена Цзинь, Цзинь Цзысюань. — Понятно, — кивнул Мэн Яо. Он отвернулся от окна, взял у себя со стола книгу и начал показывать её Хуайсану. — Молодой господин, а ваши друзья видели что нибудь подобное? Это были полураздетые красотки. Хуайсан не все в этих книжках считал эстетичным, но все равно обрадовался возможности поразвлечь хоть чем-то одноклассников в этом унылом месте: — Ох, точно, скоро у нас намечается небольшая пьянка. Можно я возьму пару книжек? — Конечно, конечно, — улыбнулся Мэн Яо. Он сунул ему книжки, прибавив пару сборников Луньяна. — А это что? — А это на любителя. — На какого? — Не может быть, чтобы среди такого количества молодежи не нашлось ни одного обрезанного рукава. — Это как? — Это те, кому нравятся мужчины. — Думаешь среди нас есть такие? — Возьмите, все равно развлечетесь. Хуайсан пожал плечами, но все же взял. Уже в комнате Вэй Усяня, разливая вино, Цзян Чэн спросил: — Ну что братцы, за что пьём? Вэй Усянь вдруг со смехом ответил: — За правило трёх «У»! Кто-то поинтересовался: — Это как? — Упиться, убиться, учиться! Все дружно засмеялись: — Давайте! — Давайте! Все начали поднимать чаши. Цзян Чэн вдруг спросил: — Это как? Вэй Усянь рассмеялся: — Очень просто. Сейчас мы можем упиться. Если не получится, то только убиться. А если и убиться не получится, то ничего не остаётся, как только учиться. — Урааа! — Вэй сюн, ты гений! — У нас теперь свое правило трёх «У»! Ученики с восторгом выпили стоя.