Незнайка.

«Я в себе пронесу эту боль. Свою роль на задворках вселенной. Прикоснуться к ладони позволь. Ты стал песней моею нетленной. Я в себе пронесу этот свет. Словно связан я клятвой с тобою. И сейчас, через тысячу лет Будут звать это чудо любовью. Я в себе пронесу солнца луч. Мракобесия тьму освещая. Снова выглянет свет из-за туч. И пусть светит от края до края. Солнца луч тесно связан с тобой. Мрачный Гусу ожил и не мёртвый. Вместо солнца ты светишь собой. Ты прекрасный, сияющий, звёздный.» На следующий день Хуайсан соскочил ни свет ни заря и помчался доложить Вэй Усяню, что занятий не будет. — Вэй-сюн, ты действительно везунчик! Старик уехал вчера на Совет Кланов в Цинхэ, и теперь у нас несколько дней не будет занятий! Итак, старого ворчуна больше не было, а уж с его молодым подмастерьем под чутким руководством всесильного Вэй сюна можно справиться на раз-два! Счастливый Вэй сюн мигом проснулся, быстро скатился с кровати и, сияя, натянул обувь: — Да, я в самом деле везунчик! Будто сами Небеса благословляют меня! Цзян Чэн, стоявший в стороне и тщательно натирающий свой меч, охладил его пыл: — Когда он вернётся, тебе не избежать наказания. Вэй Усянь изящно потянулся и ответил: — Зачем живому волноваться о загробной жизни? Я просто вволю наслаждаюсь жизнью, пока могу. А сейчас пойдёмте! Я отказываюсь верить, что в окрестностях Облачных Глубин совсем не водятся фазаны. Хуайсан спросил Цзян Чэна: — Почему ты так говоришь? — Ты знаешь, что он всю ночь спал в обнимку с мечом, опасаясь, что старый ворчун по фамилии Лань вместе со своим молодым подмастерьем придут по его душу — А ты откуда знаешь? Цзян Чэн проворчал: — Мне пришлось остаться и ночевать с ним. А то мало ли… Вэй Усянь фыркнул: — Ой, Цзян Чэн, это была твоя идея переночевать у меня. Я не боялся. — Ага. И потому всю ночь не выпускал из рук Суйбянь. — Я бы и без тебя с ними справился. — А если бы не успел. Ведь ты любишь поспать. — Ой, да ладно уже. — А если бы что случилось бы, что я сказал бы сестре и отцу? Хуайсан смотрел на Цзян Чэна и думал: «Счастливчик, он может вот так запросто остаться с ним ночевать, тогда как я вынужден контролировать даже свои мысли, чтобы мой язык снова не начал нести чепуху…» Хуайсан вздохнул. Вэй Усянь ответил на ворчание шиди: — Однако ночь прошла мирно и ничего не произошло. Ладно, что об этом говорить? Он быстренько умылся, начал было расчесываться, но гребень запутался в густых волосах, тогда он взял ленту, завязал повыше хвост и все трое вышлм из комнаты. Решив сходить для начала позавтракать, они зашагали прочь, обвив руками плечи друг друга, но, минуя общую гостиную Облачных Глубин — яши (1), Вэй Усянь вдруг затормозил и удивлённо сказал: (1) Досл. — изящная комната. — Там целых два ворчу… два Лань Чжаня! Из яши вышло несколько человек. Возглавляли процессию два нефрита. Лань Чжань как всегда выглядел угрюмым, его старший брат выглядел как всегда мягким и приветливым, с доброй улыбкой на лице и искрящимися глазами. Едва завидев Вэй Усяня, Лань Чжань тут же нахмурил брови и одарил того почти враждебным взглядом, а затем вновь уставился вдаль, упорно избегая смотреть на Вэй Усяня. «Странный способ понравиться Вэй сюну. И это влюблённый? Что-то с трудом верится,» — подумал Хуайсан, ощущая на себе надёжную руку своего друга и от того бесстрашно глядя на абсолютно несвойственное поведение второго нефрита, образца хороших манер и безупречного поведения. Лань Сичэнь же, напротив, ласково и весьма дружелюбно улыбнулся: — А вы?.. Цзян Чэн и Вэй Усянь уважительно поприветствовали его: — Цзян Ваньинь из Юньмэна. — Вэй Усянь из Юньмэна. Лань Сичэнь поприветствовал их в ответ, а Хуайсан едва слышно пискнул: — Брат Сичэнь (2). 2) Лань Сичэнь приходится Не Хуайсану старшим братом через Не Минцзюэ, с которым они являются назваными братьями. Лань Сичэнь повернулся к нему: — Хуайсан, я недавно вернулся из Цинхэ. Твой брат интересовался твоими успехами в учёбе. Так как считаешь, у тебя получится всё сдать в этом году? «Ну вот к чему сейчас этот неуместный вопрос? Все настроение испортил,» — подумал Хуайсан. Он несколько замялся, прежде чем ответить: — В общих чертах, да… Сразу невероятно праздничное настроение сменилось лютой тоской, он беспомощно посмотрел на Вэй Усяня, ругая в душе Сичэнь гэ. «Ну вот зачем он мне испортил такой прекрасный день? Зачем? И зачем вообще мы их встретили? Вот уж незадача…» Вэй Усянь же был полон энтузиазма и задорно улыбнулся: — Цзэу-цзюнь, а куда вы вдвоём направляетесь? Лань Сичэнь охотно ответил: — Нужно уничтожить несколько речных гулей (3). У нас не хватало людей, и я вернулся за Ванцзи. (3)Гуль по классификации новеллы — призрак (неживое существо человеческой природы, обретшее сознание (необязательно разум) благодаря тёмной энергии), обладающий физическим телом. (Осторожно спойлер: Рука, что напала на деревню Мо, тоже технически являлась гулем). В этот момент Лань Чжань встрепенулся и холодно произнёс: — Брат, не стоит отвлекаться на праздные разговоры. Дело не терпит задержек, нам пора отправляться в путь. Вэй Усянь спешно заговорил: — Постойте, постойте. Я знаю, как ловить речных гулей. Цзэу-цзюнь, почему бы вам не взять нас с собой? Лань Сичэнь ласково посмотрел на юношу и светло улыбнулся в ответ, а Лань Чжань нахмурился еще больше и вдруг вовсе не к месту заявил: — Это против правил. Вэй Усянь парировал: — Почему это против правил? Мы постоянно ловим речных гулей в Юньмэне. К тому же, у нас всё равно нет занятий сегодня. Юньмэн славился огромным множеством рек и озёр, которые кишмя кишели речными гулями. Всем было известно, что адепты Ордена Юньмэн Цзян были прекрасными пловцами и так же весьма искусны в их ловле. «Странно, что Лань Чжань этого не знает.» Хуайсан глянул в сторону Цзян Чэна и вдруг понял, что тот решил восстановить добрую славу своего Ордена. Так сказать реабилитироваться в глазах двух нефритов. Хотя братьям Лань все это было и так без разницы. Лань Чжань старательно отводил глаза, а Лань Сичэнь со счастливой улыбкой просто откровенно любовался прекрасным Вэй Усянем, который в этот момент сказал: — Он прав. Цзэу-цзюнь, мы действительно можем оказать вам существенную помощь. Лань Сичэнь улыбнулся еще радостнее, а Лань Чжань мрачно пробубнел: — В этом нет необходимости. Адепты Ордена Гусу Лань способны… Лань Сичэнь насмешливо взглянул на братца и оборвал его, не дав договорить фразу до конца: — Что ж, быть посему. Мы премного благодарны вам за помощь. Можете идти собираться, а мы подождём вас и отправимся все вместе. Хуайсан, ты с нами? Не Хуайсан понимал, что здесь он им не помощник, да и оружия у него нет. Но, даже если бы и было, что он мог с ним сделать? Все равно от него не будет толку. Он будет только обузой. Да и терпеть этого ужасного Лань Чжаня рядом? Ну уж нет! Хоть один день провести без его неусыпного надзора. Правда был один минус: без Вэй сюна. Хуайсан вздохнул: «Всегда приходится чем-то жертвовать. В этот раз плата за спокойствие — целый день без Вэй сюна. Ладно, я буду ждать. Ничего не поделаешь… Все равно толку от меня там не будет. Я буду им только помехой. А это нельзя уже назвать праздной прогулкой. Здесь все серьёзно. Так что повалять дурака не получится…» Хуайсан снова вздохнул: — Я, пожалуй, откажусь и лучше займусь повторением пройденного материала. Тем временем, Вэй Усянь и Цзян Чэн весело отправились собираться в свои комнаты, а Хуайсан еще некоторое время остался возле братьев Лань. Лань Чжань посмотрел вслед удаляющимся фигурам двоих юньмэнцев, в замешательстве нахмурившись: — Брат, зачем ты позвал их с собой? Уничтожение речных гулей отнюдь не праздная прогулка и не развлечение. Лань Сичэнь ответил: — Первый ученик Главы Ордена Цзян и его единственный сын широко известны в Юньмэне. Наверняка они умеют не только дурачиться. Лань Ванцзи не сказал ни слова, но помрачнел еще сильнее. Хуайсан отметил про себя, что вчерашняя шутка сильно задела этого подмастерье учителя Ланя. «Кажется до сих пор обижается. Но брату, явно ничего не сказал.» Лань Сичэнь с плохо скрываемой иронией продолжил: — К тому же, ты ведь сам хотел, чтобы он пошёл, разве нет? Лань Чжань застыл на месте нефритовым столбом и с отчаянным бессилием посмотрел на старшего брата. Лань Сичэнь укоризненно покачал головой и добавил: — Я позвал их лишь потому, что ты выглядел так, словно ждал, чтобы первый ученик главы Ордена Цзян пошёл с тобой. Лань Чжань же при этих словах впал в такой ступор, что казалось сейчас прямо на этом самом месте собрался превратиться в самый настоящий каменный столб. Этот диалог между братьями выглядел весьма забавно. «А ведь как хорошо брат Сичэнь знает своего младшенького! Прямо не в бровь, а в глаз. Как же он выкручиваться будет?» — подумал Хуайсан. Минула продолжительная пауза, прежде чем Лань Чжань с трудом разлепил сразу почему-то пересохшие губы и начал странным осипшим голосом выдавливать из себя слова: — Всё…совсем… не… так… Он что-то там еще хотел сказать в свое оправдание, но пока он силился подобрать слова из своего весьма скудного словарного запаса, несмотря на свою начитанность, Вэй Усянь и Цзян Чэн уже возвращались, прихватив свое оружие. Лань Чжаню ничего не оставалось, как просто пришлось спешно захлопнуть рот и больше не напрягать мозги. Лань Сичэнь выглядел так, словно он изо всех сил сдерживается, чтобы не рассмеяться на все Облачные глубины. Хуайсан, наблюдая эту забавную картинку, грустно улыбнулся про себя, прикрывшись веером. На прощанье он обнял друзей. Обнимая Вэй сюна, наткнулся на холодный мрачный взгляд Лань Чжаня и отвернулся. «Ну что за человек? Сам без настроения, так надо было всем испортить. Хорошо, что брат Сичэнь такой молодец, в умении быстро заткнуть братца он просто настоящий талант!» Группа молодых заклинателей вскочила на свои мечи и взмыла в небо. Хуайсан помахал им рукой и долго смотрел вверх, пока они не скрылись из виду. Тогда только он пошел к себе. Мэн Яо явно куда-то собирался. Возможно, за едой. — Что-то вы быстро нагулялись? удивился Мэн Яо, — Учитель Лань вернулся? — Нет, что ты! Вернулся Лань Сичэнь и забрал Лань Чжаня. А так же Цзян Чэна и Вэй сюна. Кстати Лань Чжань вел себя как бука. Он что то там ворчал, что против правил брать с собой учеников. Но Лань Сичэнь так здорово заткнул его! Все таки Вэй сюн у него в любимчиках! — А вы что же? — Куда я пойду? Там дело серьезное. Речные гули. А у меня с собой нет даже сабли. Да и опыта у меня в этом нет. У нас нет ни таких больших рек, ни озер. Так себе только, небольшие ручьи. Я сказал, что пойду заниматься. На лицо Мэн Яо набежала тень, но через секунду он улыбнулся, сверкнув ямочками на щеках: — Будете заниматься? — Еще чего? Раз у меня есть время, я подожду тебя, пока ты напишешь свой отчет. А потом пойдем в книжную лавку и на почту. — Нас не заметят? — Нет, все уже ушли. Да и в это время они как раз будут на озере. Так что никто нас не увидит. Мэн Яо сел за отчет, а Хуайсан взял перо и чернила и принялся рисовать на листке бумаги горный пейзаж, думая о том, как бы сюда вплести иероглифы какого-нибудь красивого четверостишия о природе. Вспомнив вчерашнюю прогулку на полянке, начал представлять, как нарисует среди цветов портрет прекрасного одноклассника. Подумал о том, почему у него возникает такое странное состояние от его близости? При чем в основном когда он выпьет. Но стоит подумать о Лань Чжане, это состояние как рукой снимает. «Наверное я просто не умею пить, — сделал выводы Хуайсан, — а иначе откуда такое состояние? Если бы я был обрезаным рукавом, то мне нравились бы мужчины. Но они меня ничуть не привлекают. В нашем ордене вон какие все высокие и с отличными фигурами. Будь оно так, я бы давно в кого-нибудь влюбился. Но меня даже внешне никто никогда не привлекал. Вот не нахожу и эстетики в мужской внешности. Но Вэй сюн это совсем другое дело. Почему так? Думаю дело не в ориентации. Просто Вэй сюн самый красивый, самый умный, самый талантливый и харизматичный. К нему тянет всех. И меня в том числе. А я просто …действительно не умею пить…» Успокоив себя подобным образом, Хуайсан услышал: — Ну все. Готово. Можем идти. Хуайсан захотел прочитать отчет и остался доволен. Они отдали письмо на почтовую станцию. В книжной лавке набрали книг больше, чем планировали. Хуайсану так понравились книжки с весенними картинками, что он накупил их еще целую кучу. Ему понравились обложки и цветные картинки. Одну из них, самую дорогую и красочную, он бережно припрятал. Очень хотелось порадовать друга. — Вэй сюну подарю. Тут девушки очень красивые Мэн Яо спросил: — Ему нравятся красивые девушки? Хуайсан рассмеялся: — Ну конечно, только очень красивые! Ты же сам видел, что он еще тот красавчик! Все девушки, которых я знаю, влюблены в него по самые уши. А сколько тех, кого я не знаю! Даже девушки в Гусу, те которые за высоким забором тайком бегают на него смотреть! Знаешь сколько раз Лань Чжань ловил его возле их забора? На мужскую половину то им нельзя, так они его к забору подзывали, чтобы просто полюбоваться! Мэн Яо вдруг напрягся. Хуайсан сбоку глянул на его профиль. Глаза казались немного злыми. «Неужели завидует? Как можно? Вэй сюн птица совсем другого полета. Да и те девушки, которые вьются вокруг него, вряд ли тебе светят. Это самые завидные невесты в нашем обществе. Так что зря ты, братец, нервы свои напрягаешь,» — подумал про себя Хуайсан. Мэн Яо вдруг спросил: — А вам кто нибудь нравится? Вопрос был в лоб. Хуайсан почему-то ощутил себя не очень уютно от такого сугубо личного вопроса и интуитивно просто не захотел откровенничать. Ответил уклончиво: — Мне то? Я даже не знаю. Мне нравится то одна, то другая. Да и то ненадолго. Видно, я еще не готов к серьезным отношениям. А больше мне нравится рисовать, расписывать веера, люблю каллиграфию, а так же собирать всякие красивые вещицы. Это моя страсть. Скорее всего я еще слишком молод для того, чтобы влюбиться. — Я тоже. Мне еще ни одна девушка не понравилась. Всем женщинам от мужчин нужны только деньги. Хуайсан удивился; — О, братец, ты такой молодой и уже такой умный! Откуда ты это знаешь? Мэн Яо многозначительно промолчал, потом ответил: — Читал много, размышлял, наблюдал. В книжную лавку к отцу приходило много народу. Все разные, говорили о жизни. — А я вот как родился в Цинхэ, кроме своего клана и Гусу ничего толком не видел. Ровным счётом ничего и не знаю о жизни. Когда они шли назад, Хуайсан вдруг посмотрел на стену послушания и удивился. Его глазам предстало новое правило: «Запрещено приводить собак на территорию Облачных глубин, а так же на прилегающие к ним территории у подножия горы.» Хуайсан не поверил своим глазам. «Неужели так можно? И неужели это из-за того случая?» А случай надо сказать, был весьма любопытный. Было и смешно и грустно одновременно. Не так давно Вэй Усянь просто нахально сбежал с уроков и подался в Цайи за Улыбкой императора. Лань Чжань же, на всех парусах вылетев из класса на первой перемене, рыскал по Облачным глубинам, словно собака ищейка, упорно вынюхивая каждый уголок. Вдруг за забором послышался собачий лай и чей-то испуганный вскрик. Лань Чжань немедленно побежал туда, слышно было как он отогнал собаку и долго не появлялся. Цзян Чэн же, почуяв неладное, взял с собой Хуайсана и еще парочку учеников, побежал тоже искать Вэй Усяня. Когда они выбежали за территорию, увидели любопытную картину маслом. Под деревом стоял Лань Чжань с самым решительным видом и угрожал своим Бичэнем громко лающей собаке. На дереве сидел дрожащий Вэй Усянь с двумя кувшинами вина. Когда юноши приблизились, собака начала лаять и на них. На шее собаки был дорогой ошейник с вышивкой цветов пиона. Это была собака Цзинь Цзысюаня. Увидев подошедших учеников, нефритовый страж наконец отогнал мечом собаку, проследил за тем, как она убежала, поджав хвост и молча ушел, не говоря ни слова. Кто-то из учеников рассказал, что после этого случая он видел, как Лань Чжань зашел к старику и у них был долгий разговор. Юноши сняли бедного Вэй сюна с дерева. Цзян Чэн спросил: — Она тебя не покусала? — Не успела. — Лань Чжань тебя не видел? — Я не знаю. По-моему нет. — А чего тогда он здесь торчал? — Из-за собаки, наверное. Чтобы она в ворота не забежала. Хозяин то её на территории Облачных глубин, а она прямо рвалась к нему. А тут я на её пути оказался. Счучайно. Прижимая к себе кувшины с вином, Вэй Усянь пошел к себе. После уроков Цзинь Цзисюаня наказали. А на другой день на стене появилось ещё одно правило. Никому не было известно, каким образом Лань Чжань выпросил у своего дяди высечь новое правило. Но оно появилось. Вспоминая этот случай, Хуайсан задавал себе вопрос: «Правда ли Лань Чжань не заметил Вэй Усяня? Или он стоял под деревом охраняя исключительно его? Иначе он стоял бы в воротах, а не под деревом. Вот и пойми этого нефритового надзирателя.» Вспомнив этот инцидент, Хуайсан вдруг сильно заскучал по Вэй сюну. Он еле дождался когда они вернутся. Вскоре вернулись с озера Цайи адепты Гусу Лань и с ними два друга Хуайсана. Вэй Усянь приобрёл в Цайи целую кучу замысловатых штучек, привёз в Облачные Глубины, чтобы сделать маленькие подарочки ученикам из других кланов. По прибытии в Облачные глубины их встретила целая орава учеников. Они поприветствовали Лань Сичэня и тут же со всех ног кинулись к Вэй Усяню и Цзян Чэну с расспросами. Лань Сичэнь ласково смотрел, как Вэй Усянь весело рассказывает им что-то, как гоациозно поправляет выбившуюся блестящую прядь волос изящной рукой, как солнечно улыбается. И как светлеют лица мальчиков от этой улыбки. Потом он, словно фокусник, вытаскивает какую-то интересную штучку и говорит: — Не сюн, посмотри какой веер! Это тебе! Хуайсан подскакивает от радости, принимает из его рук очень необычный веер, тут же раскрывает его и с восторгом рассматривает. Ему кажется, что на веере быстрый почерк Вэй сюна. И от того эта вещица становится в десять раз дороже. В груди теснится куча восторженных эмоций, он подбегает к Вэй Усяню, подпрыгивает от переизбытка счастья и обнимает того крепко за плечи. — Вэй сюн, где ты нашел такую красоту? — Я знал, что тебе понравится. — Ой, какая интересная вещица! Вэй сюн! Я давно хотел иметь такой веер! — воскликнул Хуайсан. Он снова подпрыгнул и повис на плече Вэй Усяня. На самом деле ему было всё равно, что подарит ему друг, главное это от него. И этой вещицей он будет дорожить долгие годы. Неважно, что это, самое главное у него есть повод повисеть на теплом и таком надёжном плече Вэй сюна. Ученики, каждый получив свой подарок, тоже наперебой просто виснут на мальчике-солнце и галдят, радостно благодаря его. — Вэй сюн, как ты догадался? Спасибо огромное! — Вэй сюн, я давно мечтал иметь такую кисточку! Как ты ее нашел? Спасибо, спасибо! — Ой, какая необычная подвеска! Я такую давно искал! Спасибо огромное! Он улыбается всем своей ослепительной улыбкой, слегка кокетничая. Лань Сичэнь просто стоит и любуется этой чудесной такой теплой картинкой. И один Лань Чжань мрачно окидывает группу учеников злобным ледяным взором светлых странных глаз. Потом его глаза задерживаются на прекрасном нарушителе, на лице мелькает какая-то тень. «Может он тоже хочет подарок? — подумал Хуайсан, — Зависть плохое чувство.» В это время Лань Сичэнь поворачивается и смотрит на братишку, как тот стоит и сверлит всех мрачным взглядом. Это движение замечает Хуайсан и начинает прислушиваться к разговору. — Ванцзи, смотри какой он веселый, какой жизнерадостный! А какой красивый! Как его любят одноклассники! Кстати, вы месяц сидели в библиотеке, тебе удалось хоть поговорить с ним? При слове «красивый» Лань Чжань мрачнеет еще сильнее. — Нет. Лань Сичэнь удивленно смотрит на младшенького: — Нет? За месяц ни разу?! — Нет. — Только не говори мне, что он не пытался с тобой заговорить! — Пытался. — А ты что? — Разговоры за переписыванием правил запрещены. Лань Сичэнь всплескивает рукавами: — Только не говори мне, что ты применял на нем молчание. — Именно. Лицо Сичэня гэ вытягивается. — Чтооо?!!! — Именно. Лань Сичэнь в шоке округляет глаза: — Так у тебя никогда не будет друзей. — И не надо. Лань Чжань сжимает рукоять меча, так что хрустят костяшки пальцев, бросает еще один свирепый взгляд в сторону галдящих учеников, смеривает с ног до головы презрительно-оценивающим взглядом Хуайсана и уходит к себе. Лань Сичэнь провожает взглядом братишку, грустно с какой-то иронией улыбается. Но и дальше продолжает смотреть с ласковой улыбкой на юношу-солнце. В этот момент Хуайсан начинает сомневаться в том, что Лань Чжаню нравится Вэй Усянь. Придя в свою комнату, он наконец-то разглядел дорогой подарок. На веере быстро и неаккуратно было написано что-то вроде обрывка ритуала — про великую жертву, которую надо принести, когда все пять стихий на местах, чтобы печать была крепка. Хуайсан ничего толком не понял и решил сверху пририсовать горный пейзаж. Пейзаж получился легкий, почти невесомый. И древние иероглифы выглядели еще более зловеще под изящным пейзажем. Позднее, демонстрируя рисунок, он спросил: — Вэй сюн, как тебе? Вэй Усянь берет веер из рук Хуайсана: — Не сюн, ты великий художник. Выглядит прямо как произведение искусства. Вот только иероглифы… — А что иероглифы? Кстати, похоже на твой почерк. Я буду его беречь в память о тебе. Вэй Усянь внимательно рассматривал древнюю письменность: — Не сюн, а ведь надпись не лишена смысла. — Что ты хочешь сказать? — удивился Хуайсан. — Я запомню это и когда-то сделаю этот эксперимент. Вэй Усянь говорил это, с очаровательной улыбкой обмахиваясь веером. Хуайсан осторожно спросил: — Это не опасно? — Пока не знаю. Выяснится в ходе эксперимента. — Ох, Вэй сюн, любишь ты рисковать. Хуайсан осторожно потянул из рук друга свой веер. Но тот не выпустил его, а свободной рукой обнял Хуайсана. Хуайсан сжался, сердце замерло, он даже забывал дышать в такие минуты. Эти короткие объятия он коллекционировал, словно дорогие вазы. Он помнил каждое движение, каждое свое ощущение, помнил каждую мелочь. Часто, оставшись один, он вытаскивал из глубин сердца и перебирал в памяти подобные моменты. Пережив заново свои ощущения, он тихонечко вздыхал и снова прятал в укромные уголки своего сердца эти сокровища. Замирая от восторга, он поднял глаза и наткнулся на колючий взгляд Лань Чжаня, который появился словно из-под земли. Он тут же вперил в Хуайсана свои странные светлые глаза и сверлил его, словно вкручивал железные шурупы ему в голову. Сразу радостное возбуждение поникло, Хуайсан вздрогнул. Вэй Усянь посмотрел на друга, проследил за его взглядом: — Хуайсан, не смотри туда. Он твердой рукой поворачивает к себе Хуайсана, тот охотно подчиняется. И вот, он уже тонет в бездонном омуте глаз, напрочь забыв о грозном блюстителе гусуланьского порядка. Грозный блюститель, поняв, что Вэй сюн просто намерен напрочь игнорировать его, досадливо взмахивает рукавами и отходит прочь. Но без старого ворчуна молодого подмастерья мало кто уже так панически боится. Хотя продолжают опасаться, все-таки может прилететь безжалостными ферулами. Лань Цижэнь всё ещё находился в Цинхэ, поэтому занятий по-прежнему не было и все ученики целыми днями дурачились в своё удовольствие, а на ночёвку собирались в комнате Вэй Усяня. До рассвета они объедались и пьянствовали, боролись и играли в кости и, разумеется, рассматривали книжки с весёлыми картинками. В одну из таких ночей кто-то предложил придумать способ, чтобы сделать шпаргалки невидимыми для глаз учителя Ланя. Вэй Усянь отвлекся, так как задумался над этой идеей и конечно же умудрился с треском проиграть в кости. И ему пришлось идти за вином. На этот раз всё как будто бы обошлось, и юноши, наконец, смогли отведать этого чудесного напитка под оригинальным названием — Улыбка императора. Ночь прошла весело, все уснули далеко за полночь. Вино оказалось на редкость крепким. Уставшие и сраженные наповал хмельным напитком из кувшина, они просто попадали кто где стоял и заснули самым крепким сном. Однако долго поспать им не дали. Уже на следующее утро, ещё до рассвета, кто-то неожиданно распахнул дверь в комнату, явив своему взору учеников, спящих вповалку на полу мёртвым сном. Звук открывшейся двери заставил некоторых из них с трудом разлепить еще не проснувшиеся глаза и недовольно поднять головы. Сквозь сонные прищуренные глаза они разглядели грозного надзирателя гусуланьского порядка с каменным лицом стоящего в дверном проёме, и один лишь его вид заставил остатки их дрёмы улетучиться в мгновение ока. Не Хуайсан проснулся первым и ошалело ткнул Вэй Усяня, который безмятежно спал на кровати, свесив голову и задрав ноги: — Вэй-сюн! Вэй-сюн! Ему пришлось несколько раз ощутимо потрясти Вэй Усяня, прежде чем тот, наконец, произнёс сонным голосом: — Что? Кто-то хочет ещё?! Цзян Чэн? Ну давай, давай — боялся я тебя! Прошлой ночью Цзян Чэн перепил, поэтому сейчас его голова раскалывалась на части, и он с закрытыми глазами лежал на полу, опасаясь лишний раз пошевелиться. Он схватил первый попавшийся под руку предмет и запустил им в направлении голоса Вэй Усяня: — Умолкни! Этим предметом оказалась книга, угодившая Вэй Усяню прямо в грудь. От удара она раскрылась, и Не Хуайсан сразу же признал одну из своих драгоценных порнографических книг, которую купил совсем недавно. Он поймал леденящий душу взгляд Лань Чжаня и чуть было не отправился к предкам прямо на месте. Вэй Усянь же что-то пробормотал, обнял книгу покрепче, повернулся на бок спиной к дверям и вновь сладко заснул. Тогда грозный блюститель порядка и нравственности ступил в комнату, одной рукой схватил Вэй Усяня за шиворот, сдернул с кровати, встряхнул и молча потащил за собой к двери. От подобных действий Вэй Усянь наконец наполовину проснулся и стал озадаченно озираться по сторонам, пока не сообразил, что его тащит за собой злющий подмастерье: — Лань Чжань, что ты делаешь?! Тот продолжал упорно тащить его за собой, не говоря ни слова. Вэй Усянь окончательно проснулся, а за ним и ученики, валяющиеся на полу полумёртвыми, мало-помалу начали возвращаться к жизни. Увидев, что Вэй Усянь попался-таки в лапы к Лань Ванцзи, пробудился и Цзян Чэн. Несмотря на жуткую головную боль, он вылетел на улицу и закричал: — Что здесь происходит? Куда ты его тащишь? Лань Чжань повернулся и отчеканил: — Он будет наказан. Ученики в ужасе зашептались: — Какая муха его укусила? — За что он хочет наказать его? Все уже забыли, что нельзя распивать спиртные напитки на территории школы. Цзян Чэн туго соображал со сна и с похмелья, поэтому только сейчас осознал, что прошлой ночью они нарушили бесчисленное множество правил Облачных Глубин, и застыл на месте, не зная как поступить. Толпой они побежали за подмастерьем до храма предков клана Лань. Там уже поджидали несколько адептов с громадными линейками. Бедного, еще толком не проснувшегося Вэй сюна тут же подхватили подмышки два адепта и поставили на колени перед храмом. Учеников не пустили во двор, поэтому они сгрудились возле ворот и запричитали: — Вэй сюн… — За что? Вдруг Лань Чжань встал на колени рядом с Вэй Усянем, сказал: — Сто пятьдесят ударов. Кивнул в сторону Вэй Усяня: — Сто ударов. Ученики опять запричитали: — Сто ударов??? Хуайсан каждый раз инстиктивно сжимался, когда деревянная линейка опускалась на спину, на ноги или на руки бедного Вэй сюна. Тот вскрикивал каждый раз от боли. И этот крик отдавался ужасной, резкой болью в голове каждого ученика. У всех на глазах стояли слёзы отчаяния и боли. Лань Чжань же стоял с прямой спиной и не проронил ни единой слезинки. По окончании наказания, ученики все же прорвались во двор, осторожно подхватили несчастного пострадавшего и бережно потащили к выходу. Лань Чжань же, встал без единого стона, окинул всю компанию злым взглядом с примесью даже какого-то презрения и ушел куда-то в сторону, где виднелись бамбуковые заросли. Вэй Усяня аккуратно водрузили на спину Цзян Чэну, он неустанно стонал всю дорогу, пока тот нёс его в комнату. Юноши окружили их и наперебой расспрашивали: — Вэй-сюн, что же всё-таки случилось?! — Понятно, почему Лань Чжань решил наказать тебя, но почему и ему досталось? Вэй Усянь театрально вздохнул, поудобнее раскинувшись на спине Цзян Чэна: — Эх! Досадный просчёт! Впрочем, это длинная история! Цзян Чэн оборвал его: — Заканчивай паясничать! Что ты опять натворил?! Вэй Усянь ответил: — Ничего я не творил! Вы же сами всё знаете: прошлой ночью я продул в кости и отправился за «Улыбкой Императора». Цзян Чэн помолчал и сказал: — Только не говори мне, что ты опять встретил его. Все с замиранием сердца обратили свои взоры на несчастного побитого товарища.