Незнайка.

«Мир разделился на добрых и злых. И хотя мы все всё еще дети. Злой человек притаился, затих. Но всем людям готовит он сети. Зависть и злость не помощник для нас. Рано в душе созревая, Он уж давно ненавидит всех нас, Полон он желчью до края. Прекрасный Вэй сюн жизнью он рисковал. Чтоб спасти безнадежного злюку. Тот даже спасибо ему не сказал. И вряд ли усвоил науку…» Вэй Усянь произнёс: — Именно так оно и было. Кто же знал, что в ту ночь удача отвернётся от меня: когда я уже возвращался с «Улыбкой Императора», он опять словно из-под земли вырос прямо передо мной. Теперь я действительно думаю, что он тайком за мной следит. Цзян Чэн съехидничал: — Можно подумать, кто-то станет тратить на тебя своё время! Так что было дальше? Вэй Усянь, не обращая внимания на ехидство, ответил: — А дальше я поздоровался с ним: «Лань Чжань! Какое удивительное совпадение — снова ты тут!» И, конечно, он, как обычно, ничего мне не ответил, но зато без лишних слов протянул ко мне руку. Я спросил: «Эй-эй, ты что делаешь?» А он ответил, что если приглашённый ученик столь часто нарушает комендантский час, он должен быть доставлен к Храму Предков клана Лань, чтобы принять наказание. Тогда я предложил: «Нас здесь только двое. Если я никому ничего не скажу и ты никому ничего не скажешь, тогда никто и не узнает, что я нарушал комендантский час, ведь так? Я обещаю, это в последний раз. Мы же с тобой приятели, так сделай же мне маленькое одолжение! А потом он с мрачным видом ответил, что мы вовсе не приятели, обнажил свой меч и замахнулся на меня. В общем, чихать он хотел на нашу дружбу, так что мне пришлось поставить на землю «Улыбку Императора» и уворачиваться от его выпадов. Он атаковал так быстро и даже пару раз едва не нагнал меня, я никак не мог от него избавиться! В конце концов, мне надоело от него убегать, и я спросил: «Ты от меня не отстанешь, да?!» Он же вновь повторил: «Прими наказание!». Юноши жадно внимали каждому его слову, а сам Вэй Усянь пришёл в упоение, забыв, что его нёсет на спине Цзян Чэн, и внезапно с силой шлёпнул того по плечу: — И тогда я сказал: «Ну ладно!», перестал уворачиваться и, наоборот, ринулся навстречу Лань Чжаню, покрепче вцепился в него, и мы рухнули вниз прямо за стену! — …Ох… — …Вот это да… Кто-то даже почесал спину, словно это он сам только что знатно приложился к земле за забором Вэй Усянь продолжил: — В общем, мы оба оказались за территорией Облачных Глубин! От такого падения у меня даже искры из глаз посыпались. Не Хуайсан был озадачен: — Он не вырвался? Вэй Усянь ответил: — О, он попытался! Но я прилип к нему всем телом, крепко обхватив и руками, и ногами, так что он при всём желании не мог вырваться, и даже слезть с меня. Он весь напрягся, как каменный истукан, а я заявил: «Ну и что ты теперь будешь делать? Ты тоже попал за территорию Облачных Глубин, и, получается, мы оба нарушили комендантский час. Ты не можешь позволять себе того, что запрещаешь другим, так что если ты накажешь меня, то тебе придётся наказать и себя. Правила едины для всех, ведь так? Что скажешь?» Когда он, наконец, поднялся на ноги, то был мрачнее тучи. Я присел в сторонке и попросил его не волноваться, заверив, что никому не скажу и это останется секретом между землей, небесами и нами. А потом он ушёл, так и не проронив ни слова. Кто же знал, что он додумается до того, что произошло сегодня утром!.. Хуайсан всей кожей почувствовал как Вэй Усянь обхватывает ногами и руками Лань Чжаня, представил его ощущения в этот момент…как того обволакивает нежным ароматом горных трав и цветов. И еще лотосов…и у него захватило дух. «И всё-таки Лань Чжань счастливчик. Любой бы на его месте просто расслабился и получил удовольствие.» Цзян Чэн в течение всего рассказа все больше и больше мрачнел лицом, внезапно он ускорил шаг и чуть не уронил Вэй Усяня. Тот возмутился: — Цзян Чэн, помедленнее. Ты чуть было меня не уронил. Цзян Чэн ко всеобщему удивлению неожиданно рассердился: — А просто висеть у меня на спине уже не отвечает твоим высоким требованиям?! Вэй Усянь возразил: — А я и не просил тебя нести меня. Цзян Чэн еще больше начал злиться: — Если бы я не понёс тебя, то ты бы наверняка остался во внутреннем дворе перед Храмом Предков и с воем катался бы по земле целый день. А у меня нет столько бесстыдства, как у тебя! Лань Ванцзи получил на пятьдесят ударов ферулой больше, чем ты, и, тем не менее, нашёл в себе силы идти самостоятельно. А у тебя же хватает совести притворяться избитым до полусмерти. Всё, не хочу я тебя больше тащить. А ну живо слезай! Вэй Усянь ответил: — Не-а. Я раненый. Юноши шли по узкой белокаменной тропинке, дурашливо толкаясь и пихаясь, когда навстречу им попался высокий стройный молодой человек в белых одеждах и с книгой в руках. Лань Сичэнь изумлённо остановился и улыбнулся: — Что случилось? Цзян Чэн крайне сконфузился, не зная, что ему ответить, но Не Хуайсан опередил его: — Брат Сичэнь, Вэй-сюн получил больше сотни ударов ферулой! У тебя есть какое-нибудь лекарство?! Лань Сичэнь был озадачен. Вэй Усянь вскрикивал от боли, а юноши гурьбой столпились вокруг него — казалось, что его состояние крайне тяжёлое. Лань Сичэнь тотчас же подошёл к ним: — Это сделал Ванцзи? Молодой господин Вэй может идти сам? В конце концов, что случилось? Цзян Чэн не зная что сказать, бестолково затоптался на месте, поэтом всё-таки решил изъясниться весьма туманно: — Ничего страшного, всё в порядке, раны не серьёзные! Он может идти сам. Вэй Усянь, ты почему всё ещё не слез с меня?! Вэй Усянь жалобно произнёс: — Я не могу идти. Затем он показал свои распухшие красные ладони и пожаловался Лань Сичэню: — Цзэу-цзюнь, твой младший брат такой жестокий! Лань Сичэнь осторожно осмотрел его руки: — Да, наказание и в самом деле было суровым. Скорее всего, отёк спадёт не раньше, чем через три-четыре дня. Цзян Чэн видно не догадывался, что Вэй Усяню действительно крепко досталось. Он воскликнул: — Что? Три-четыре дня? Его ноги и спина тоже подверглись ударам ферулы. Неужели Лань Ванцзи способен на такое?! Он произнёс последнее предложение с плохо скрываемым недовольством, Вэй Усянь украдкой шлёпнул его ладонью. В Облачных глубинах нельзя было говорить о других за их спиной, а тем более осуждать их. Однако Лань Сичэнь не придал этому значения и с улыбкой сказал: — И всё же раны не настолько серьёзны, чтобы требовалось лечение. Молодой господин Вэй, я могу порекомендовать один способ, дарующий исцеление всего за несколько часов. — Хорошо, спасибо, Цзэу Цзюнь, — ответил Цзян Чэн. — Что это за способ? — спросил Хуайсан. — Вон там за зарослями бамбука, рядом с мостиком есть холодный источник. Вода в нем настолько целебна, что снимает отеки и помогает залечить раны. Только она очень холодная. Долго там сидеть нельзя, если не привык к холоду. — Спасибо Цзэу Цзюнь, — ответили несколько голосов. — Я еще не смогу ни стоять, ни идти, — сказал капризно Вэй сюн. Лань Сичэнь улыбнулся: — Пусть полежит пока, я сейчас что-нибудь придумаю. — Спасибо, Цзэу Цзюнь, — снова повторили несколько голосов. Галдящая толпа утащила беднягу в его комнату. Юноши осторожно положили несчастного на кровать. Буквально через пару минут пришёл Лань Сичэнь. Он принес охлаждающую мазь с посоветовал осторожно намазать синяки и ссадины от ферул. Чтобы показать, как это правильно делать, присел на краешек кровати и взял в свою руку изящную кисть юноши с синими отметинами, чтобы нанести мазь. Как только он взял его за руку, он на миг прикрыл глаза. Хуайсану сначала показалось, что тот хочет поделиться с ним духовными силами. Несколько пар глаз наблюдали за ним с надеждой. Лань Сичэнь открыл глаза, взял немного мази и легкими, почти невесомыми движениями нанес целебный бальзам. Рука на его ладони расслабилась. — Спасибо, Цзэу Цзюнь. Лань Сичэнь поднял голову. Прямо на него в упор смотрели такие невероятные глаза прекрасного Вэй Усяня. Хуайсан вдруг понял, что Лань Сичэнь тоже умудрился нырнуть в бездонный омут и сразу утонул, ловя золотые и серебряные искорки. Вэй Усянь свободной рукой накрыл ладонь Лань Сичэня, коснувшись легко кончиками пальцев. Легко. Очень легко. У Хуайсана вдруг защемило сердце. Что тут творится? Вэй Усянь тихонько прошептал, с сочувствием заглядывая тому в глаза, словно это не он потерпевший от нефритового произвола, а Сичэнь гэ: — Цзэу Цзюнь? — Прости, задумался. Хуайсан видел, что Лань Сичэнь никак не мог побороть оцепенение и сейчас очень сильно понимал его и сопереживал. Вэй Усянь спросил: — Цзэу Цзюнь, ты расстроился из-за братишки? Лань Сичэнь покачал головой, мечтательно глядя на прекрасного юношу. Вэй Усянь сказал: — Но ведь я и правда нарушил уже много раз. Сколько раз он делал вид, что не замечает моей наглости! Когда нибудь это должно было произойти. Лань Сичэнь, не в силах оторвать от солнечного юноши свой взгляд, только грустно улыбнулся: — Нет, нет, извини меня, просто впомнил кое-что и задумался. Он кое-как нашел в себе силы закончить накладывать мазь. Поднял голову, глянул туманным взором на учеников: — Вот смотрите, как надо. Мазать надо тихонечко. Без нажима. Легонько. Как начнет опять гореть, снова мажьте. Но лучше, конечно, отнести его на холодный источник. — Я пока не в состоянии, — капризно надул очаровательные губки юноша. — Но и медлить тоже нельзя. Чем быстрее начать лечение, тем быстрее сойдут синяки и отёки. Говоря это, Лань Сичэнь не мог никак оторвать взгляда от его глаз и совершенно блаженно улыбался. Хуайсан прикрылся веером и вздохнул. «Как должно быть сейчас сложно Лань Сичэню скрывать свои чувства?» Вслух сказал: — Брат Сичэнь, пусть немного полежит. Мы позаботимся о нем. Сичэнь гэ улыбнулся и сказал: — Хорошо, как только молодой господин Вэй сможет идти самостоятельно, помогите ему туда сходить. — Да, да, спасибо, Цзэу Цзюнь, — закивали головами юноши. Хуайсан, чтобы разрядить обстановку и вернуть на землю Лань Сичэня, вдруг решился спросить: — Брат Сичэнь, мы так и не поняли, почему Лань Чжань себя тоже наказал? Лань Сичэнь снова улыбнулся: — Я спрошу у него. Он все еще держал руку Вэй сюна на своей ладони. Хуайсану показалось, что Лань Сичэнь собирается подуть на эти синяки и поцеловать их, но усилием воли заставляет себя сдерживаться. Хуайсан задумался. Он думал о портрете, который Лань Сичэнь прятал за ширмой у себя в комнате. Думал о том, что холодный и унылый Лань Чжань вовсе не подходит по характеру к Вэй сюну. И ни о какой дружбе между ними даже не может быть и речи. Они настолько разные, полные противоположности. А с Лань Сичэнем солнечный юноша больше не одной волне. И что сам Хуайсан всё-таки должен считать себя невероятно счастливым, если ему удалось учиться с этим прекрасным юношей. Ведь в отличие от других сколько раз он имел счастье быть в объятиях этого прекрасного одноклассника! Сколько они провели вместе счастливых часов! А как он смотрел, говорил, обнимал! Это просто мечта, это сказка! Он не слушал о чем еще говорили одноклассники, что спрашивали у Лань Сичэня. Он только смотрел как тот им отвечает, сидя у постели Вэй Усяня. Он не мог оторвать глаз от того, как нежно и бережно Лань Сичэнь держит руку Вэй Усяня на своей ладони. Через время Цзэу Цзюнь вздохнул, с большим трудом заставил себя подняться и выйти. Хуайсан проводил его долгим взглядом. Потом сел у постели Вэй сюна и начал дуть на ссадины на руках — Так легче? Вэй Усянь закивал. Никто не пошел на тренировку и не стал заниматься утренними чтениями. У них было дело поважнее. Их лидер и солнечный кумир был жестоко избит проклятыми ферулами по приказу их всеобщего врага и ненавистного палача Лань Чжаня. Ученики, сменяя друг друга, дежурили у постели раненого товарища. Поесть принесли ему из хунаньской кухни и сами поели там. Хуайсан с Цзян Чэном решили сходить за чем-нибудь вкусненьким для Вэй сюна. По дороге разговорились. — Цзян сюн, что интересного произошло на озере Билин? — О, много интересного. Все даже и не расскажешь. Но Вэй Усянь уделал этого мрачного праведника, что он надолго запомнит. — Как это он ухитрился? — Лань Чжань спросил у Вэй Усяня как называется его меч. — И что он сказал? — Так как есть. Суйбянь. (1) (1)随便 suíbiàn — какая разница; делай что хочешь. — А как отреагировал Лань Чжань? — Он сказал, что нельзя так фривольно говорить о своем мече. — А Вэй сюн? — А Вэй Усянь сказал, что очень здорово иметь такое имя и вводить в ступор каждый раз чинно-благородных господ вроде Лань Чжаня. — Ну Вэй сюн дает! И как наш монах отреагировал? — Он отвернулся и сказал, что все это чушь и ерунда. — Эх, даже ответить как следует не может! Как же тогда он такие стихи писал? — Вот и я думаю. Невероятно это конечно. — Думаю за чушь и ерунду Лань Чжань наверняка поплатился! Наш Вэй сюн подобного не мог просто так оставить. — А он и не оставил. Он знатно опозорил его перед торговцами. Это было так смешно. Вэй Усянь за словом никогда в карман не лез. Дашь ему палец, не плачь если без руки останешься. Даже не сомневайся. Хуайсан удовлетворённо хмыкнул: — А я и не сомневаюсь. Расскажи, что еще наш Вэй сюн учудил. — Ему торговка одна кинула локву. За то, что он такой красивый. Ну правда он сам виноват, много слишком выпендривался. А он показывает на Лань Чжаня и говорит: «А он красивый? Если красивый, дайте и ему, а то обидится.» Ты знаешь как все смеялись? Лань Чжань был готов сквозь землю провалиться. Но он был на лодке в тот момент. У него был вариант только утопиться. Хуайсан аж присел от смеха: — Ну Вэй сюн, ну дает! Цзян Чэн продолжил: — Тут он получает вторую локву и говорит: «Лань Чжань, будешь?» Ну тот конечно же решил поиграть в эдакую недотрогу и начал отказываться. Думал тот его уговаривать будет. Но не тут то было! Тогда Вэй Усянь говорит: «Вообще-то это не тебе! Я и не собирался тебе ничего давать! Цзян Чэн, лови!» И отдаёт фрукт мне. Представляешь как Лань Чжань разозлился? Он аж с лодки ушел к Цзэу Цзюню. — А Цзэу Цзюнь? — А что он? Он посмеялся вместе со всеми и предложил ему купить целую корзинку. — И как? — Еще хуже. Лань Чжань обиделся так, что и с лодки брата перешёл на другую лодку. И потом бродил в одиночестве, кося на нас злым взглядом. Особенно на Вэй Усяня. — Это серьёзный удар по самолюбию. Никто и никогда еще не выставлял Лань Чжаня таким образом на всеобщее посмешище. — Ну зато он усвоил для себя ценный урок. Вэй Усянь дал ему понять, что я для него гораздо важнее, чем все Лань Чжани вместе взятые. Ведь локву то он отдал мне. — Это верно. Ведь вы вместе выросли, — со вздохом сказал Хуайсан. — Думаю здесь любой бы хотел оказаться на моем месте, — сказал Цзян Чэн, — но мы всегда будем вместе, как когда-то наши отцы и наши деды. — Но ведь отец Вэй сюна все же женился и покинул орден Юньмэн Цзян, — ответил Хуайсан. — Ну…там были свои обстоятельства. Просто там наша матушка была против. — А если она будет против Вэй сюна? — спросил Хуайсан. — Нет. Против Вэй Усяня она никогда не сможет быть. То, что она ругает и наказывает его ровным счётом ничего не значит. Она такая со всеми. Да и сам Вэй Усянь далеко не подарок. Моя матушка прекрасно понимает, что Вэй Усянь очень большая поддержка нашему ордену, да и отец всегда возлагал на него большие надежды. Он наверняка отдал бы за него замуж сестру, но наша матушка поторопилась, когда договорилась с мадам Цзинь, чтобы заключить помолвку сестры с ее павлином еще когда они были совсем маленькими. — Вот оно что, — удивился Хуайсан, — а дева Цзян очень любит Вэй сюна. — Это сильно заметно? — Конечно. — Да. Сестра всегда его любила. С самого детства. Она всегда на его стороне, что бы ни случилось. Почему-то показалось, что последние слова Цзян Чэн произнес с какой-то досадой. — Ревнуешь? — участливо спросил Хуайсан. Цзян Чэн замялся: — Ну…как тебе сказать? Просто иногда немного обидно. У нее всегда я виноват, а он всегда прав. И она всегда его жалеет. Видел бы ты эти их взгляды и объятия. — Но ведь ты же все равно любишь его? — спросил Хуайсан. Цзян Чэн закатил глаза: — Я то? Да я…ладно, что об этом говорить? Мы просто привыкли друг к другу. Иногда мне хочется просто прибить его, так он меня раздражает своими бреднями. — Но, согласись, Цзян сюн, его слова не лишены смысла. Цзян Чэн поморщился: — Вот этого то наша матушка больше всего и боится. Мать Вэй сюна была абсолютно неуправляемая и лезла везде где не просят. Вечно мир спасала. И результат? Что если и Вэй Усянь учудит что-то подобное? Хуайсан вздохнул: — Не думай об этом. А если не учудит? — Не знаю. Но то, что он звезда, ты и сам видишь. Цзян Чэн закатил страдальчески глаза. Хуайсан вздохнул. Рассказ о матери Вэй сюна навёл тоску. Он вспомнил о своей погибшей матери. Тогда Хуайсан решил переменить тему: — Как ты думаешь, когда учитель Лань вернется? — Не знаю. Знаю только, что он у вас в Цинхэ на совете кланов. Кстати, ты скучаешь по дому? Хуайсан пожал плечами: — Не знаю…на мой взгляд здесь гораздо веселее, чем дома. Цзян Чэн с ним согласился: — У нас в Пристани лотоса намного веселее. Все наши друзья остались там. — Но…у меня нет дома друзей. Я самый хилый и надо мной мои же сверстники смеются. Цзян Чэн бросил взгляд на Хуайсана: — У нас бы никто не смеялся. Да и дети у нас гораздо проще. — Вот поэтому мне здесь гораздо лучше, чем у нас в Цинхэ. Цзян Чэн закатил глаза: — Только если бы Вэй Усянь не задирал этого зануду Лань Чжаня. Все было бы лучше. Хуайсан покачал головой: — Ну не скажи. Можно сказать, сейчас Лань Чжаню отливаются наши горькие слезы. Он же всех запугал до чёртиков. — Главное, чтобы он не убил в гневе Вэй Усяня. — Думаю не убьёт. Цзян Чэн саркастически заметил: — Да? Вэй Усянь даже меч с собой не всегда берет. Я опять сегодня за ним целый день меч таскаю. Чем он будет защищаться, когда на него нападут? — Да он ему сегодня и не нужен вовсе. — Да я не про сегодня. Сколько мы здесь находимся, я словно оруженосец у него. Он его бросает где попало, потом забывает! Какая безответственность! — Да ладно, Цзян сюн, не кипятись. — Как не кипятиться, если он ищет приключений? А сам без меча? — И все равно наш Вэй сюн большой молодец. Расскажи еще что-нибудь про вчерашнюю ночную охоту. Цзян Чэн подумал, потом спросил: — Знаешь Су Шэ? — Ну да, это вечно недовольный юноша, что сидит на задней парте. Про него их адепты говорят, что он еще вечно путает ноты? И любит повыставляться. — Да, это он. Так вот. Сейчас расскажу как он довыделывался до того, что утопил свой меч. Из-за него чуть Вэй Усянь не погиб. Внутри Хуайсана все похолодело: — Как так? — А вот так. Само озеро оказалось самым настоящим монстром. Оно начало поглощать наши лодки. И если бы мы вовремя не вскочили на мечи, то все бы утонули. Вэй Усянь кинулся его спасать. И если бы не Лань Чжань, то Вэй Усянь утонул бы вместе с этим болваном. — Лань Чжань его спас? — Ну да, просто его меч оказался гораздо мощнее моего. Иначе я бы его обязательно спас. Хуайсан подумал: «Как хорошо, что он успел! Хорошо, что я с ними не пошёл. А иначе и меня пришлось бы спасать. На всех Лань Чжаней точно не хватило бы…» Цзян Чэн сказал: — Но он и не мог поступить иначе. Любой из нас не мог бы поступить иначе. Просто все дело в мощности мечей. И в их весе. Чем тяжелее меч, тем больше веса он сам в состоянии выдержать Он еще что-то говорил в свое оправдание, но Хуайсан его толком не слушал. Его живое воображение рисовало страшную картину. Ужасное озеро Билин разинуло свою страшную пасть, чтобы поглотить прекрасного юношу. И осознание своей полной беспомощности и бессилия. Досада за свою никчёмность. «Хуайсан, для чего ты живёшь?» Но выхода не было. Наконец они пришли в лавку со сладостями. Купили Вэй Усяню засахаренных фруктов, конфет, сладких пирожков и пирожных, чтобы ему было не так горько болеть. — Купим вина? — спросил Хуайсан. — Думаю вино будет вредно. Лучше пусть потом сам купит. Он умеет хорошо выбирать вино, не то, что я. Они пошли назад. По дороге съели по пирожку. Остальное не стали трогать. Все для больного товарища. Лишь бы скорее поправился. Ближе к вечеру отеки понемногу перестали не так сильно болеть, Вэй Усянь попробовал встать. Получилось. Тогда ученики всей толпой осторожно почти понесли его на холодный источник. Уже на подходе к воде, Хуайсан заметил белые сапоги и аккуратно сложенные вещи на черном камне. Он тихонько прошептал: — Братцы, тихо, там Лань Чжань. Ученики как по команде остановились. — Вэй сюн… — Что? — Может в другой раз? Кто-то из учеников прошептал: — Вы слышали, что сказал Цзэу Цзюнь? — Да, чем раньше начать лечение, тем лучше. Вэй Усянь ответил: — Ладно, братцы, я остаюсь. Цзян Чэн сказал шепотом напутственное слово: — Не поубивайте друг друга. — Ладно, не переживай, разберусь. Ученики зашептали: — Вэй сюн, давай… — Смотри осторожно. — Главное не утопите друг друга. — Ладно, ладно. Идите, пока он вас не заметил. Не стойте здесь. Ученики оставили Вэй сюна, прокрались через заросли бамбука. Цзян Чэн остановился. Хуайсан спросил: — Цзян сюн? — Я не знаю…не могу же я его так просто оставить там на растерзание этому палачу. Невдалеке мелькнула белая одежда. Ученики вздрогнули: — Он уже здесь? — Что с Вэй Усянем? Хуайсан присмотрелся: — Нет, это адепт, приставленный сторожить холодный источник. Цзян Чэн тоже посмотрел: — Да, это не Лань Чжань. Хуайсан вздохнул и зашептал на ухо Цзян Чэну: — Цзян сюн, не волнуйся. Ничего не случится. Лань Чжань не станет в присутствии других нарушать правила. Да и здесь нельзя находиться целой толпой. Если хочешь, чуть позже я схожу сюда. Цзян Чэн закатил глаза, но послушался и пошел вместе со всеми. Еще немного пройдя сквозь заросли, ученики стремглав побежали каждый к своей комнате. Прибежав к себе, запыхавшийся Хуайсан немедленно поделился с Мэн Яо: — Ты не представляешь! Этот подмастерье старика Лань Чжань, кажется совсем с ума сошел! — Что случилось, молодой господин Не? — Он наказал Вэй сюна! — Ого, а за что? —удивился Мэн Яо — Мы играли на желание. Вэй сюн продул в кости и пошел за вином. А этот… Лань Чжань его застукал. Но ты еще и самого интересного не знаешь. Мэн Яо поднял голову: — Что именно? —Лань Чжань себя тоже наказал. Глаза Мэн Яо стали круглыми и в их глубине промелькнуло что-то хищное. Возможно показалось. Хуайсан между тем продолжал: — Представляешь? Ферулами! Это такие здоровенные линейки. Ими бьют по спине, по ногам, по рукам. Причем Лань Чжань получил на пятьдесят ударов больше. После этого он встал и ушел, даже не охнув. А Вэй сюна мы на руках несли. Он так стонал, так жаловался! Мэн Яо спросил: — Ну и как он сейчас? — Вэй сюн? О, это очень интересно! Нас встретил Лань Сичэнь, пожалел бедняжечку и порекомендовал сходить на холодный источник, чтобы исцелиться. — Лань Сичэнь? — Ну да, Лань Сичэнь. Он очень добрый. Не то, что его младший братишка. — А как Лань Сичэнь к нему относится, интересно? — А к Вэй сюну он вообще всегда очень очень хорошо относился, он с ним очень нежный и заботливый! Он как увидел его в таком состоянии, очень расстроился. — Да, первый молодой господин Лань мне тоже показался очень добрым. Вроде братья, а какие разные! — Это точно. Его все любят. А Лань Чжаня никто не любит. Мало того, его все боятся. Ну ты сам видел какой у него вечно угрюмый, мрачный вид! А взгляд? Как будто он тебя сейчас убьет. Бедный Вэй сюн! Он еще лежал полдня, не мог вообще встать. Мы возле него сидели, утешали. Намазали его охлаждающей мазью, чтобы облегчить боль. А потом отправили на холодный источник. — Он сам пошел? — Нет, что ты? Мы его туда отнесли. Но как увидели там Лань Чжаня, оставили Вэй сюна и быстренько убежали. Мэн Яо оживился: — Он там не один? — Ну да. У Хуайсана мелькнула идея, ведь он обещал Цзян Чэну. Но это только для его спокойствия. Он спросил: — Ой, братец Яо, ты сможешь пройти туда незамеченным? — Запросто! Мэн Яо выскользнул за дверь. Хуайсан долго ждал его и волновался Потом решил написать в своем дневнике: «Дорогой дневник, за последние двое суток столько всего произошло. Но я буду писать по порядку. Все началось с того, что Вэй сюна и Цзян сюна взял на ночную охоту Лань Сичэнь. Я не пошел, потому что у меня нет ни опыта, ни навыков, ни оружия, ни способностей. Да и, как оказалось, это весьма опасное занятие. Я бы только прибавил всем проблем. Им было не до того, чтобы возиться с такой бездарностью типа меня. Среди приглашенных адептов ордена Гусу Лань есть один ученик, который все делает наперекосяк. У него есть и физические и духовные силы, но он, как бы сказать, все делает из зависти и сварливости. Он чёрной завистью завидует Лань Чжаню и во всем пытается его превзойти. Конечно, никто из нас не любит подмастерье учителя Ланя. Но никто не пытается доказать, что он лучше его. Это может сделать только один человек на свете. И то, только потому, что он действительно во многих аспектах превосходит мрачного монаха Лань Чжаня. Это наш прекрасный Вэй сюн. Но он не пытается выставляться за чужой счет. Так вот, этот Су Шэ (так зовут этого ученика) попытался выставиться и показать себя. Но в результате утопил свой меч. Из-за него чуть не погиб мой лучший друг Вэй сюн. Он пытался его спасти. Если бы не Лань Чжань, то оба бы были затянуты в страшный омут. У меня до сих пор стоит перед глазами страшная картина. Мне кажется, если бы такое произошло, то я не смог бы этого пережить. По словам Цзян Чэна, если бы он успел раньше Лань Чжаня, то его меч не удержал бы троих. Но, не могу понять я этого Лань Чжаня, то он бегает за Вэй сюном, пишет ему стихи, то смотрит ненавидящим взглядом. То он кидается сломя голову спасать его, то взял сегодня и наказал его ферулами. Это очень больно. Бедный Вэй сюн очень страдал. Да и сам Вэй сюн уже не раз задаётся вопросом: что этому Лань Чжаню от него надо? Но зато я точно знаю, что брат Сичэнь очень симпатизирует Вэй сюну. Он даже мазь накладывал сегодня каким-то особым образом. Я не могу дать этому определение или описать, но зато это выглядело весьма романтично. Сам брат Сичэнь очень нежный и утончённый. Он все делает так, словно порхает как невесомое пёрышко, легко касаясь поверхности. А уж если это касается Вэй сюна, то этим можно любоваться бесконечно. А еще Вэй сюн умудрился выставить Лань Чжаня на всеобщее посмешище в посёлке Цайи. Да еще и Сичэнь гэ над ним подшутил. Зачем Вэй сюн подчеркнул, что локва не для него, а для Цзян Чэна? Вот это для меня загадка. Хоть я не люблю и боюсь Лань Чжаня, но все-таки мне его даже жаль стало. Если бы Вэй сюн был немного наблюдательнее, то он понял бы насколько это больно, когда тебе тычут в лицо при всем честном народе, что кто-то лучше тебя. Не знаю, что творилось в душе у нашего подмастерья, но это действительно очень больно. А ведь несколькими часами ранее Лань Чжань спас его из бездонного омута. Цзян Чэн все равно не смог бы это сделать. Его меч не такой мощный. Всё таки Цзян Чэн, хоть и не признается, но ревнует. Его рассказ о том, что они всегда будут вместе меня впечатлил. И еще…дева Цзян. Возможно глава Цзян и поженил бы их. Но интересно, как бы реагировал Цзян Чэн? Но этот Су Шэ. Что из него вырастет? Злобный, мелочный и завистливый человек? Подлый и не умеющий прощать и любить? Или готовый продать родную мать ради своих амбиций? В любом случае я не хотел бы, чтобы он мне попался в будущем на жизненном пути. Но Вэй сюн! Мда, отблагодарил Лань Чжаня за спесение. Думаю это не со зла. Просто он такой есть. Нет, всё-таки Вэй сюн еще дитя. Доброе, но иногда бессердечное, заботливое, но иногда невнимательное дитя. Но такое прекрасное и солнечное, что им невозможно не восхищаться! И он все равно будет для меня самым лучшим другом.» Он многое еще хотел написать, но услышал шаги. Хуайсан только успел закрыть дневник и спрятать, как вошел Мэн Яо. Он рассказал Хуайсану все, что видел. — Представляете, молодой господин, Лань Чжань орал снова на молодого господина Вэя, чтобы тот шел прочь. Хуайсан возмутился: — Как он мог? За что? — Вот и я говорю. За что? Молодой господин Вэй очень вежливо и доброжелательно с ним разговаривал и даже предлагал дружить, приглашал в гости. — И на все это он сказал пойти прочь? — Да. И еще в такой грубой форме. Ну и за это молодой господин Вэй сказал ему: «А ты не боишься, что я заберу сейчас твою одежду?» — Что-то я уже сомневаюсь в том, что Лань Чжаню нравится наш Вэй сюн. — Я тоже стал сомневаться. Когда человек нравится, так себя не ведут. «И действительно.» Хуайсан уже забыл о том, что только что недавно жалел Лань Чжаня и визжал от восторга: — Ну Вэй сюн дает! Надо было все-таки унести его одежду. Вот было бы интересно посмотреть, как этот зануда нефрит будет ночью скакать до своей комнаты голышом! Мэн Яо поддержал: — Мне кажется, он просто посмеялся и потерял к нему интерес! — Ох, Вэй сюн, он очень добрый. Просто он не знает о подобных вещах. Он вообще думает, что Лань Чжань его терпеть не может. Если честно, я бы тоже так подумал на его месте, если бы не знал некоторых моментов. Ты же сам видел, как Лань Чжань себя с ним ведет. Чуть что, кидается драться, все время твердит ему, что тот для него чужой. А Вэй сюн, между прочим, совершенно искренне предлагал ему дружбу. Как ты думаешь, Вэй сюну это каждый раз слышать не обидно? Конечно обидно. Потому он и шутит так. Про себя подумал: «Мало того, что избил до полусмерти, так еще и ведет себя подобным образом. Хоть бы извинился. Но нет же. Принципиальный. Вот и получил.» — Завтра расскажу всем, вот уж позабавимся! Вдруг Мэн Яо сказал с заговорщическим видом: — Кстати, у меня есть план!