Незнайка.

«Хочешь жить и поживать И хозяйство не терять? За руками бы следить, Чтоб его не рассердить. А иначе будет больно. И болтать уже довольно. А иначе точно смерть. Если не для хрюшек клеть (1). А иначе будет мрак. И в награду от зевак Получаешь ты позор, Несмываемый узор. Эй вы, горе-ухажеры, Причиндал лишитесь вскоре. Свои ручки протянул И в могилку сиганул. Да, он красоту имеет. Силой мощною владеет. Вам всем, горе-женихам. Ничего не светит там.» (1) Наказание за безнравственность. Прелюбодея сажали в клетку для свиней и опускали в воду по шею, а потом возили по городу в назидание другим. Глядя на весь этот жуткий цирк, Хуайсан вспомнил, как в прошлом году на Совете Кланов, проходившем в Ордене Цишань Вэнь, Вэнь Чао также принимал участие в состязании лучников, вступив в охотничьи угодья вместе с остальными. Этот прыщавый и весьма скандальный молодой господин был настолько избалован, что совершенно искренне считал, что прочие ученики должны уступить ему. Он свято верил, что ему непременно присудят первое место, только потому, что его отец является верховным владыкой. Вэнь Чао успел сделать всего лишь три выстрела: первым попал в цель, вторым и вовсе промазал, а третьим сбил пустой манекен. По правилам ему полагалось немедленно покинуть площадку, но, тем не менее, он и не подумал уйти, а остальные не осмелились противоречить ему. По результатам соревнования первые четыре места заняли Вэй Усянь, Лань Сичэнь, Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи. Последний мог бы выступить и лучше, однако ушел со стрельбища после странного инцидента с лентой. Вэнь Чао же испытал большое унижение и с тех пор искал случая отыграться. Хотя его истинное отношение к Вэй сюну оставалось не совсем понятным. Сейчас Лань Сичэня не было с ними, поэтому Вэнь Чао направил всю свою злость на оставшихся троих и ежедневно бранил их всякими обидными словами на глазах у всех, показывая свою безграничную власть над ними. Больше всех от его выходок страдал Цзинь Цзысюань. Он с малолетства привык быть любимчиком, нежно лелеемым и защищаемым от всех невзгод своими родителями, и ещё никогда в жизни не подвергался подобным оскорблениям. Если бы не Вэнь Чжулю, представляющий серьёзного противника, и не ученики Ордена Ланьлин Цзинь, сдерживающие его, Цзинь Цзысюань в первый же день рванул бы в атаку и с готовностью прикончил Вэнь Чао, пусть даже ценой собственной жизни. В отличие от своего папаши он отнюдь не испытывал тёплых чувств к Вэнь Жоханю и его визгливому сыночку. Лань Чжань же, напротив, всегда оставался безучастным, словно разум его был вовсе не здесь, а душа уже освободилась от всех мирских сует. Вэй сюн же был абсолютно спокоен, он смотрел на Вэнь Чао с долей насмешки и сочувствия и только ухмылялся уголком рта на наивные попытки его оскорбить. И это последнее обстоятельство особенно злило Вэнь Чао, он прямо был весь красный как рак, когда перед ним появлялось ясное солнышко Вэй сюн. Его всего передергивало. Хуайсан, глядя на реакцию младшего сыночка Вэнь Жоханя, сразу догадался, что сватовство, скорее всего, имело место. Но незадачливый женишок явно получил конкретный от ворот поворот. После брани Вэнь Чао, Вэй сюн спросил Хуайсана: — Что это за девушка? — Я не знаю точно, кажется это и есть новая наложница, — прикрывшись веером ответил Хуайсан. Он поднял взгляд, чтобы рассмотреть весьма крикливо и безвкусно одетую особь женского пола. Эта особь была довольно симпатичной, но ее вульгарный вид и куча драгоценностей, которые звенели и бренчали на ней, оскорбляли тонкий вкус Хуайсана. Он заметил, что Вэй сюн тоже смотрит на ее наряд с долей отвращения. Тогда он вспомнил, что Вэй сюн большой эстет и ценитель настоящей красоты. Вполне понятно, что куча дорогого, но безвкусного тряпья в сочетании с дорогими побрякушками для его прекрасных глаз просто величайшее оскорбление. Когда девушка, пройдя мимо них с высоко задранным носом и не глядя под ноги, споткнулась на лестнице и визгливым голосом начала возмущаться, что Вэнь Чао совсем не обращает на неё внимания, Хуайсан окончательно убедился, кто перед ними. Это и была та самая наложница Ван Линцзяо, визгливый голос которой он слышал, когда был едва не зашиблен насмерть летающей табуреткой из окна. Голос оказался не лучше внешности самой хозяйки. Такой же неприятный и чересчур вызывающий. — Это Ван Линцзяо, та самая, которую отдал ему папаша, — прошептал Хуайсан. Кто-то из молодых людей зашептал: — Она была одной из приближённых прислужниц Вэнь Чао, и все без лишних объяснений знают, как именно она ему служила. — Она была служанкой? — удивился шепотом Вэй сюн. Другой юноша продолжил: — Раньше Ван Линцзяо состояла служанкой при главной жене Вэнь Чао, но, обладая определённой долей красоты, она забралась в ложе к своему хозяину, лишь пару раз стрельнув глазками. Другой ученик прошептал: — А я слышал, что она была сначала наложницей самого Вэнь Жоханя. Она порядком надоела ему своими ужасным характером. Год назад он отдал её в услужение для своего младшенького. Он определил ее к своей жене. Но девка оказалась ушлой. — Вон оно что, — тихо сказал Вэй Усянь. Юноша сказал: — И как часто происходит на свете, тот, кто влез наверх, тянет за собой всю родню: в среде заклинателей нежданно-негаданно возник Орден Инчуань Ван. — Всем молчать! — громко завизжал Вэнь Чао. Юноши замолчали и воззрились на троицу людей на высоком помосте. Вэнь Чжулю стоял, как всегда, с непроницаемым видом рядом с хозяином. Но временами по его лицу пробегала мелкая дрожь отвращения при резких звуках голоса визгливой дамочки. «Кажется он её не любит. Но и Вэнь Чао так же ему не симпатичен,» — думал Хуайсан. Краем уха он уловил шепот учеников: — Кажется глава ордена не только телохранителя своего дал ему. — Ага. И наложницу тоже. — С чего бы это? — Наверняка надоела. Вы только посмотрите на неё. Тут Ван Линцзяо взвизгнула: — Господин! Где тут Вэй Усянь? Лицо Вэнь Чао дернулось и покраснело: — Да вон же он! — Пусть выйдет из строя! Вэнь Чао завизжал: — Вэй Усянь?! Выходи! Вэй сюн вышел все с той же ухмылкой, как и всегда. Бросив взгляд на красавчика, Ван Линцзяо дернулась всем телом и снова выпучила прямо на него свои и без того круглые глаза. — Это он и есть? — только и смогла произнести она противным скрипучим голосом, повернувшись к Вэнь Чао. Вэнь Чао покраснел еще сильнее: — Да, это он! Через минуту замешательства, Вэнь Чао снова разразился бранью. Было заметно, что он этим самым старается угодить своей безвкусно одетой красотке. А так же доказать самому себе, что абсолютно не страдает по красавчику и его чары совершенно бесполезны против морально устойчивого Вэнь Чао. Вэй сюн смотрел на нелепую парочку с ироничным сочувствием и вовсе не реагировал на несусветную брань Вэнь Чао. В это время его мадам встрепенулась и во все глаза снова начала пялиться на Вэй сюна. Цзян Чэн закатил глаза и прошептал: — Когда это кончится? Они оба больные извращенцы или отбитые на всю голову. — Довольно премерзкая парочка, — прошептал кто-то из учеников. Тут адепты Цишань Вэнь прикрикнули: — Эй вы! Кучка бесполезного дерьма! А ну отставить разговоры! Стало неприятно. Если простые стражники разговаривают так с отпрысками именитых кланов, то ничего хорошего их точно здесь не ждёт. Вэнь Чао вволю наизощрялся в слабоумии, отвел душу, отпустил Вэй Усяня и взялся за Лань Чжаня. Но как только он не оскорблял его, как только не унижал всякими мерзкими словечками, тот стоял с равнодушным видом и за все время не удостоил его даже взглядом. В это самое время Ван Линцзяо по-прежнему не сводила похотливых глазенок с Вэй сюна. Хуайсан нутром чувствовал, что добром это точно не кончится. И не ошибся. Сладкой парочке мерзавцев, кажется, никак не давала покоя солнечная красота юньмэнского первого ученика. После всех этих перевоспитательных процедур всех сгоняли по их комнатам, где они сидели по двое или по одному. Общаться друг с другом им запрещали, адепты Цишань Вэнь строго их караулили, так что не было возможности даже выйти из комнаты. По счастью комната Хуайсана располагалась рядом с комнатой, в которой обитали его юньмэнские друзья. Они могли потихоньку перестукиваться через общую стенку и Хуайсану уже было не так страшно и тоскливо. Хуайсан теперь вечерами наблюдал за передвижением возле их комнаты и прислушивался к голосам извне. Итак, вскоре одним из вечеров Хуайсан услышал стук в соседние двери. Он насторожился, припал одним глазом к щелочке между ставнями. Возле дверей юньмэнцев стоял празднично разодетый Вэнь Чао. Хуайсан присмотрелся. По такому случаю даже его голова выглядела чисто вымытой, глаза были подведены чёрной краской, и даже имел место ярко-розовый блеск для губ. Прыщи были тщательно замазаны большим количеством жирной пудры. Его вечно отечное, словно после пьянки лицо имело торжественное выражение. «Не иначе у своей красотки тонну косметики позаимствовал,» — первое, что пришло в голову Хуайсану. Вэнь Чао настойчиво стучал в двери. Послышался голос Цзян Чэна: — Что такое? — Молодой господин Цзян? Мне нужен Вэй Усянь! Цзян Чэн вышел: — Он уже спит. А что вы хотели? — Мне он лично нужен. Почему это вдруг он так поспешно уснул? Не поверю, вы по ночам разве не купаетесь у себя в Юньмэне в столь поздний час? По лицу Цзян Чэна пробежала тень. — Но он и правда спит. — Разбудите. — Что за дело, третий молодой господин Вэнь? Что вы через мою голову пытаетесь с ним поговорить? Лицо Вэнь Чао приобрело бордовый оттенок: — Слышь, ты? Если мне будет нужно, тебя ко мне приволокут за волосы и заставят целовать мои сапоги. А ну быстро, разбудил мне его! Цзян Чэн ничего не сказал. Через минуту Хуайсан услышал через стенку голос Цзян Чэна: — Вэй Усянь, просыпайся! — Цзян Чэн, — послышался ленивый голос, — сгинь с глаз. — Но там Вэнь Чао… — Чего ему надо? — Не говорит. Тебя требует. Давай, вставай. Послышался протяжный недовольный стон не к месту и не ко времени разбуженного красавчика. Через некоторое время стукнула дверь. Вэй Усянь спросил, подавляя зевоту: — Чем могу быть полезен? Обычно всегда визгливый голос Вэнь Чао прозвучал вдруг необычно глухо: — Всем…можешь быть полезен… — Что? Голос стал заикаться, кажется все его высокомерие и громкие визги на показ вдруг закончились: — Тебе что…не говорили? Почему…ты мне…отказал? — Что? Отказал тебе? Ты о чем? Голос Вэнь Чао задрожал от обиды: — Не притворяйся глупцом! Еще скажи, что даже не открывал письмо! (1) — Какое еще письмо? (1) В Китае на предварительном сватовстве сначала присылают три письма с предложением руки и сердца. Одно за другим. Если первое письмо не возвращается, посылают второе, потом третье. Если родители не вернули назад и эти письма, тогда присылают трёх свах. — Не прикидывайся! — сорвался на отчаянный поросячий визг Вэнь Чао. Изящная бровь юньмэнского красавчика поползла вверх, повисла пауза. Вдруг вдалеке послышался такой же визгливый голос Ван Линцзяо: — Господин! Мой господин! Ты где? Выплыла, словно праздничная баржа, разодетая в яркие тряпки женская фигура. Вэнь Чао тот час же отпрянул от двери и тут же зашагал а сторону бренчащего пугала в ярком облачении. Ван Линцзяо уже догадалась, чего тут делал её прыщавый, визгучий господин, она тут же заверещала: — Вэнь Чао! Что ты там делал? — Ничего, любовь моя. Просто спросил учеников, ничего им не надо? — Что ты мне врёшь? Ишь какой заботливый! Это на тебя не похоже! Последний раз спрашиваю: что ты там делал? — Ничего! — запальчиво заверещал Вэнь Чао, — с чего ты взяла? У тебя просто бурная фантазия! — У меня бурная фантазия? А кто недавно собирался под него лечь? — Что ты говоришь? Я же тебе сказал: ни под него, ни на него я не собираюсь ложиться! — Даааа??? Хорошо, завтра я принесу ножницы и кастирирую твою зазнобушку! Голос Вэнь Чао сорвался на визг такой высокой октавы, что заложило уши: — Нет, что ты?!!! Что мы потом скажем главе Цзян?!!! — А когда тебя волновали подобные вещи?! Зачем тебе красавчик в полном комплекте?! — Цзяо Цзяо, да что ты такое говоришь?! Вскоре их визги постепенно стихли вдали. Хуайсан вздохнул. Значит Вэнь Чао не оставил попытки подкатить к Вэй сюну. И вот этот самый лагерь перевоспитания весьма подходящее место для подобных экспериментов. За стеной послышался голос Цзян Чэна: — Чего ему надо было? — Не знаю. Я так и не понял, что он хочет. Какое-то письмо он отправлял. Но я не получал никакого письма. — Ладно, ладно, давай спать. Через пару минут все стихло. Хуайсан понял, что Цзян Чэн в курсе того, что Вэнь Чао сватался к прекрасному Вэй сюну. Один только Вэй Усянь не в курсе. «Ничего. Может так даже лучше? По крайней мере не сорвётся собой жертвовать, сломя голову. Оказывается не все вещи можно говорить Вэй сюну, это уж точно. А иначе его геройству нет предела…» Хуайсан долго не спал. Он беспокоился за друга. Но что он мог сделать? Что? Без духовных сил, без талантов? Вообще без каких-либо способностей. На следующий день Вэнь Чао по полной программе решил отомстить Вэй сюну. Он поставил его перед собой и долго говорил всякие гадости в его адрес. Спокойный вид и насмешка в уголке красивых губ просто сводили его с ума. Это был просто страшный удар по его гордой и весьма спесивой натуре. Вечером ситуация повторилась. Только на этот раз это была Ван Линцзяо. Она долго жеманилась и строила глазки, пока Вэй Усянь не спросил: — Что тебе нужно? Говори. Поняв, что ее ужимки не возымели абсолютно никакого действия на прекрасного юношу, Ван Линцзяо тут же перестраховалась и выбрала новую тактику: — Молодой господин Вэй, говорят у вас отобрали все припасы? Вэй Усянь внимательно посмотрел на неё: — Молодую госпожу волнуют подобные вещи? — Ну почему нет? Слышала вас плохо кормят. Вэй Усянь улыбнулся. Ван Линцзяо продолжала сладким голоском: — Молодой господин Вэй, хочу вас пригласить на ужин. Я для вас даже послала человека в Гусу за вашим любимым вином. На прекрасном лице одна изящная бровь поползла вверх. Ван Линцзяо улыбнулась самой обворожительной улыбкой, на какую только была способна: — Да, это Улыбка императора. Вэй сюн продолжал смотреть на девушку с непонятной улыбкой, не говоря ни слова. Ван Линцзяо поежилась, не зная как себя вести. Повисла пауза. Вдруг со стороны дворца выбежал человек: — Молодая госпожа, молодая госпожа! Ван Линцзяо недовольно повернулась: — Что такое? — Молодой господин Вэнь зовёт вас срочно к себе. — Что случилось? — Не знаю. Но сказали срочно. Звякнув множеством побрякушек, женщина резко развернулась и подошла к слуге: — Слышь ты? Не вздумай говорить, что нашел меня здесь. Ты понял? — Хорошо, хорошо, — закивал юноша. Ван Линцзяо повернулась к Вэй Усяню: — Я еще приду, — пропела она медовым голоском. Снова Цзян Чэн спрашивал: — Чего этой…как её…надо? Послышался недоуменный голос Вэй сюна; — Не знаю. Я так и не понял, что она хочет. — А если она или он начнут приставать к тебе? — На это случай у меня есть сюрприз! Мое последнее изобретение. Оторвет все лишнее. — Что именно? — Все то, что мешает жить. Спохватившись, что у стен здесь тоже есть уши, Цзян Чэн сказал: — Ладно, ладно, давай спать. Через пару минут все стихло. Хуайсан сколько не прислушивался, ничего больше не услышал, что же там за изобретение. Теперь каждый день оба наведывались до Вэй Усяня поодиночке. Но им так и не удавалось довести разговор до конкретной цели, мешала гордость и непомерное чванство. Да и следили они друг за другом до того тщательно, что если один бежал охмурять столь вожделенного им красавчика, то второй прибегал в самый ответственный момент и портил все планы. Один раз они столкнулись прямо у его дверей. Увидев друг друга, они начали оба, как по команде, верещать друг на друга, да так, что Хуайсан чуть не оглох. Потом эта сладкая парочка подралась прямо там же. Изрядно потрепав друг друга за волосы и наконец-то спохватившись, что их могут услышать, они побежали ко дворцу, поминутно награждая друг друга тумаками. Все это выглядело бы презабавно в другое время, если бы не было столь мерзко. Хуайсан часто задавался вопросом, почему Вэнь Чао не избавится от своей красотки. Тем более проблемой это не являлось. Можно было ее отправить подметать двор или мыть полы, в прачечную или на кухню, там всегда было много работы и всех надоевших наложниц сгоняли туда, где нужны были рабочие руки. Но теперь Хуайсан понял, что эта парочка отьявленных мерзавцев была на одной волне, они отлично понимали и дополняли друг друга. Такую же редкостно мерзопакостную персону как и он сам, он вряд ли найдёт. У них было много общего. И теперь эта отвратительная парочка просто мастерски превратила их жизнь в сущий ад. В умении строить пакости и козни они были просто идеальны как партнёры. Юноши понимали, что они всего лишь заложники и их жизни висят на волоске. На ночные охоты Вэнь Чао всегда брал с собой учеников и заставлял их идти вперёди себя. Молодым людям приходилось расчищать ему путь, отвлекая на себя различных тварей и борясь с ними не на жизнь, а на смерть, а в последний момент являлся Вэнь Чао и с лёгкостью добивал добычу, уже полумёртвую усилиями других. Отсекши твари голову, он принимался направо и налево хвастать, что победил её в одиночку. В одну из таких охот Вэнь Чао взял свою наложницу, телохранителя, военачальника и кучу адептов, которые были надзирателями над отрядом учеников. Когда все оказались в лесу, вдруг этот самый военачальник начал нагло приставать к Вэй сюну, полагая что его никто не видит из-за сумерек. Цзян Чэн, заметив это, возмутился: — Отстань от него. Что тебе надо? Вэнь Чао высокомерно ответил: — Тебе то что? Здесь каждый сам за себя. Если мой подчинённый захотел поразвлечься с чьим то слугой, то это значит, что я ему разрешил. — Он не слуга! — ответил Цзян Чэн. — Какая разница? Вы здесь все сейчас не имеете никаких преимуществ. Так что следующим может оказаться любой из вас. Например ты или он. Вэнь Чао показал на Цзян Чэна, потом на Хуайсана. Хуайсан содрогнулся. В следующую минуту он подумал: «Интересно, а как повел бы себя Лань Чжань в подобной ситуации? Почему, кстати, он с нами не ходит? Или у него особые привилегии? Неужели…» Тем временем, наглый военачальник клана Вэнь начал хватать Вэй Усяня за талию. Вэй Усянь отклонился от жадных загребущих лап. Все с замиранием сердца наблюдали безобразное поведение подчиненного Вэнь Чао. Но никто ничего не мог поделать. Они всего лишь заложники. Мужчина был в дорогой одежде, подчеркивающей его высокий статус, но тошнотворно похотливое выражение на ухоженном лице не красило его. Он никак не отступался от своих грязных намерений, снова и снова догонял его и лапал за такую изящную и соблазнительную талию, говорил сальности. Хуайсан смотрел на эту картину, сожалея о том, что абсолютно бессилен. Вэй сюну это надоело, он остановился: — Ты не отстанешь же от меня? Тот снова схватил прекрасного юношу за талию и попытался притянуть к себе; чтобы поцеловать. Неожиданно прозвучал громкий хлопок и мужчина повалился на землю со страшным криком. На его платье расползлось красное пятно. Крови становилось все больше и больше, мужчина истошно кричал. Вэнь Чао приказал: — Быстро окажите ему помощь. Несколько адептов подбежали к мужчине, быстро стащили с него одежду, чтобы осмотреть рану. Вдруг они как по команде содрогнулись и вскрикнули. — Что там? — спросил Вэнь Чао. Один из мужчин ответил осипшим от страха голосом: — Кастрирован… Другой добавил: — Начисто… — Вместе с… Тем временем пострадавший уже потерял сознание. Вэнь Чао приказал: — Уберите его отсюда, чтоб не отвлекал нас. Потом повернулся к Вэй Усяню: — Что ты с ним сделал? Вэй сюн развел руками: — Ничего. При мне даже ножа нет. Да и не мог я ему отрезать его хозяйство через одежду. — Не ври мне! — заверещал Вэнь Чао. Вэй сюн пожал плечами: — Посмотри сам. Если на его одежде есть хоть один надрез, тогда вру. Один из адептов возле пострадавшего поднял голову: — Третий молодой господин Вэнь, одежда цела. — Ну вот, видишь. Так что я здесь абсолютно не при чем. Вэнь Чао с недоверием покачал головой. Потом они со своей намалеванной девкой опасливо переглянулись. С тех пор визиты по вечерам прекратились. С тех пор Вэнь Чао спешно переключил свое внимание на девушек. Наверняка ему казалось, что они должны были почитать за честь его сальные намёки и бежать за ним на край света, вереща от великого счастья. Но сами девушки так не считали и шарахались от мерзкого прыщавого ухажёра с одутловатым лицом. Большая часть орденов и кланов отправили в Цишань молодых людей мужского пола, поэтому на ту горстку девушек, что прибыла на перевоспитание, Вэнь Чао неминуемо начал обращать особое внимание. Особенно доставалось молоденькой девушке, которую все звали Мянь-Мянь, являвшейся весьма хорошенькой. Хуайсан видел её несколько раз на советах кланов. Ее звали Ло Циньян. Девушка была весьма хорошенькой. Вэнь Чао уже несколько раз тянул к ней свои сальные ручонки, а ей оставалось лишь молча сносить обиды. Теперь Ван Линцзяо всё примечала и таила в сердце ядовитую злобу на эту девушку. Поскольку отомстить красавчику, которого сама до обморока хотела, она не была в состоянии. Несмотря на то, что Вэй сюн не обращал на неё никакого внимания, она все же в душе лелеяла надежду, что ей всё-таки удастся пригласить его на свидание. Но что-то сделать для того, чтобы хотя бы предпринять попытку ему понравиться, она не делала. Мешало не в меру раздутое самомнение и небывалое чванство. Та же самая проблема была и у её хозяина. Он высоко задирал свой нос на прыщавом отдутловатом лице и мнил себя красавцем. Хуайсан всегда думал: «Странно, почему Вэнь Жохань не купил ему первое место в списках красоты молодых господ?» А теперь понимал, что Вэнь Чао считал себя вне конкуренции и чихать он хотел на какие-то там списки. У него свой список, где он один единственный такой. Прошло уже без малого два месяца с момента как молодежь прибыла на перевоспитание. Однажды адепты Ордена Цишань Вэнь, как обычно, растолкали молодых людей на рассвете и, словно скот, погнали к месту следующей ночной охоты. Оно называлось гора Муси (1). (1)Муси — «горный ручей в лучах заката». Чем глубже ученики проникали в лес, тем гуще становилась листва над их головами и тем длиннее растягивались тени под их ногами. Вскоре в воздухе раздавался лишь звук шагов да хруст веток, а редкие голоса птиц, зверей и насекомых в царящем безмолвии воспринимались неожиданно громко. Через некоторое время они дошли до горного ручья, в чьём журчащем потоке лениво кувыркались листья клёна. Весёлый плеск воды и вид безмятежно плывущей листвы несколько разбавили атмосферу всеобщей подавленности. В передних рядах даже послышался лёгкий смех. Вэй Усянь и Цзян Чэн брели в самом конце вместе с остальными, шушукаясь и на все лады проклиная псов из клана Вэнь. Хуайсан шел рядом с Вэй сюном и молча слушал их тихие разговоры. Вэй Усянь случайно обернулся и увидел белую фигуру. Впервые за эти два месяца Лань Чжань вышел с ними и прихрамывая, шёл позади Вэй сюна. Лань Чжань еле-еле шел в самом конце строя. Все эти дни Вэй Усянь несколько раз порывался подойти к нему и расспросить, но тот при виде него каждый раз отворачивался. Цзян Чэн бдительно предупреждал: — Вэй Усянь, не твори глупости. Сейчас Вэй Усянь оказался совсем рядом с Лань Ванцзи и невольно задержал на нём свой взгляд. Вэй Усянь тут же замедлил ход, чтобы оказаться рядом с Лань Чжанем, и, поравнявшись с ним, спросил: — Что с твоей ногой? Лань Ванцзи подчёркнуто учтиво взирал прямо перед собой: — Ничего. Вэй Усянь продолжил: — Но мы же с тобой приятели, разве нет? А ты по-прежнему такой холодный — и взглядом меня не удостоишь. С твоей ногой и вправду ничего серьёзного? Лань Чжань ответил: — Мы не приятели. Вэй Усянь развернулся и пошёл спиной вперёд: — Тебе ни к чему бравировать, если что-то и впрямь случилось. Твоя нога ранена или сломана? Когда это произошло? Хуайсан посмотрел в этот момент на Лань Чжаня и ему показалось, что тот что-то хочет сказать. Но на лице того внезапно появилось разочарование. Хуайсан скосил глаза. Вэй Усянь резко прервал свою речь и повернулся к небольшой компании примерно около полудюжины девушек, шедших вместе. Та, что посередине, была одета в лёгкое облачение бледно-алого цвета с шифоновой накидкой, порхающей по воздуху. Со спины очертания её фигуры казались весьма приятными. Именно на эту фигуру и уставился Вэй Усянь. Одна из девушек засмеялась: — Мянь-Мянь, твой мешочек для ароматных трав и в самом деле чудесен: когда он со мной, комары совсем не досаждают мне. И запах стоит приятный, я бы даже сказала, бодрящий. Голосок девушки, названной Мянь-Мянь (1), действительно звучал тягуче-мягко, даже сладко: — Внутри мешочка толчённые лекарственные травы, поэтому он может пригодиться в разных случаях. У меня есть ещё парочка. Кто-нибудь хочет один? (1)Мянь-Мянь — «тягучий»; «спокойный». Вэй сюн оставил Лань Чжаня и быстро подбежал к девушке: — Мянь-Мянь, оставь и для меня один. Девушка смутилась, слегка нахмурилась и спросила: — Ты кто такой? И почему тоже зовёшь меня Мянь-Мянь? Вэй Усянь ухмыльнулся: — Я слышал, что все зовут тебя Мянь-Мянь, поэтому подумал, что это твоё имя. А разве нет? Лань Чжань равнодушно наблюдал за развернувшейся перед ним картиной, а Цзян Чэн, поняв, что Вэй Усянь вновь принялся за старое, страдальчески закатил глаза. Щёки Мянь-Мянь вспыхнули: — Тебе нельзя так звать меня! Вэй Усянь спросил: — Почему нельзя? Давай ты скажешь мне своё имя, а я больше не буду называть тебя Мянь-Мянь, идёт? Мянь-Мянь ответила: — Думаешь, я должна сказать тебе своё имя только потому, что ты его спросил? Между прочим, перед этим тебе следовало представиться самому! Вэй Усянь согласился: — А моё имя совсем простое. Запоминай. Меня зовут Юаньдао. Мянь-Мянь несколько раз пробормотала себе под нос «Юаньдао», но так и не смогла вспомнить ни одного молодого господина из ордена заклинателей, наречённого подобным образом. Мянь-Мянь продолжала озадаченно смотреть на уголки губ Вэй Усяня, едва изогнутых в дразнящей ухмылке, не понимая, в чём дело и вовсе растерялась. Вдруг позади них послышался ледяной бубнёж Лань Чжаня: — Глупая игра слов. Мянь-Мянь тут же сообразила, что Вэй Усянь имел в виду строчку из стихотворения «Бескрайность любит дальние края»(2) и подшучивал над ней. Она яростно топнула ногой: — Да кто тебя полюбит? Бесстыжий! (2)По берегам зелёные поля, бескрайность любит дальние края — вольный перевод строк из древнекитайского стихотворения неизвестного автора. «Дальние края» — Юаньдао, «бескрайность» — Мянь-Мянь, т.е. Вэй Усянь намекает девушке на то, что «Мянь-Мянь любит Юаньдао». Остальные девушки прыснули со смеху, наперебой защебетав: — Вэй Усянь, ты и впрямь бесстыжий! — Впервые встречаю такого надоеду! Одна девушка обратилась к Вэй сюну: — Я скажу тебе, её зовут… Мянь-Мянь дёрнула её за рукав и потащила всех прочь: — Пойдёмте, пойдёмте! Не говорите ему моё имя. Вэй Усянь прокричал девушкам вслед: — Хорошо, иди, но подари же мне мешочек с травами! Неужели ты вот так просто оставишь меня? Или тебе жалко? Если не подаришь, то я всё-таки разузнаю, как тебя зовут. Уверен, кто-нибудь обязательно скажет мне… Окрик Вэй Усяня прервал мешочек, запущенный прямо ему в грудь. Тот охнул, словно его пронзили в самое сердце, проводил девушку лучезарной улыбкой, а затем вернулся к Лань Ванцзи, не переставая ухмыляться и вертеть мешочек за тесёмки, обмотанные вокруг пальца.