Незнайка.

«Как страшно, как больно! Ну как же так вышло? Кричу небу: «Довольно!» Я никчемыш мальчишка. Бестолковый Незнайка В небе пахнет войной… Я совсем потерялся… Где же ты, мой герой? Где же ты, мой прекрасный? Где улыбка твоя? Неужели напрасно.? Потеряли тебя…» — Вон оно что, — сказал Цзян Чэн, — значит она не сможет вылезти из пещеры. — Нет. Не сможет. Цзян Чэн подумал и сказал: — Ладно, я здесь остаюсь, а вам всем нужно уходить. И чем быстрее, тем лучше. — Если кто и должен остаться, то это должна быть я, — дева Ло вытерла слезы и сказала уже более твёрдым голосом, — ведь это все из-за меня. Цзян Чэн внимательно посмотрел на девушку: — Девушкам здесь делать нечего. Ночью в горах, без оружия, даже без какого либо артефакта. Это верная смерть. — Но что же мне делать? Я должна хоть как-то помочь. — Если хочешь помочь, то иди скорее домой и присылай подмогу. — Но мой дом, как минимум в неделе пути отсюда. Пока я дойду… Молодые люди зашевелились: — Я могу привести подмогу. — И я. — И я. Цзян Чэн покачал головой: — Вы не забыли, вам придется до своих домов добираться пешком? Молодые люди вспомнили, что они без денег и без мечей, что заставило их пригорюниться. Цзян Чэн сказал: — Идите домой. Всем здесь оставаться опасно. — А ты? — спросил кто-то. — А я не могу уйти без Вэй Усяня. Чуть позже я снова попытаюсь пробиться к нему. Если не смогу, то наш орден ближе всех, всего в двух днях пути. Я схожу за отцом. А вы идите. Вы нужны сейчас там. Ваши кланы в опасности. Хуайсан посмотрел на Цзян Чэна и понял, что пока Вэй сюн там, он не сможет спокойно идти домой. И он решился: — Цзян сюн, я остаюсь с тобой. — Хуайсан? Ты? — удивился Цзян Чэн. — Да, я. Ты сам говорил, что одному в горах ночью опасно. Да и толку от меня дома все равно мало. А тебе одному будет веселее. Адепты ордена Юньмэн Цзян заволновались: — Молодой господин? Мы тоже остаёмся? Цзян Чэн подумал: — Всем здесь оставаться нет смысла. Если сможете, попробуйте добыть мне чем разжечь огонь. Ученики затоптались на месте. Они не испытывали потребности в том, чтобы разжигать по ночам костры. На случай, если нужен был огонь, старший ученик их снабжал талисманами. Теперь же у них их не было. Да даже если бы они и имели при себе подобные предметы, то они наверняка бы безнадёжно раскисли от воды. Наконец Хуайсан вздохнул и сказал: — Есть такие вещи, как спички, на худой конец можно у кого-нибудь попросить огниво или кусок кремния. Дети, выросшие в условиях того, что можно применить духовную силу, только взяв в руки клочок бумажки с нарисованными иероглифами, посмотрели на Хуайсана с недоверием. — Ну что вы так смотрите? — рассердился Цзян Чэн, — здесь нет Вэй Усяня, кто вместо вас сделает огонь. Ученики переглянулись и пошли искать ближайшее селение, чтобы выпросить хоть у кого нибудь чем разжечь костёр. Молодые люди попрощались и разошлись постепенно каждый к себе домой. Путь каждому предстоял долгий и весьма нелёгкий. У них даже не было возможности идти смело по широкой дороге, как все нормальные люди. Вдобавок ко всему они были крайне истощены. Но что самое ужасное, они не могли купить себе даже еды, так как все, что они принесли с собой в Цишань отобрали сразу по их приезду, включая мечи. Так что они вынуждены были идти голодными. Сколько они выдержат? Неизвестно. Возвращаться по домам раненым и ослабленным от недоедания юношам и девушкам было крайне опасно, но еще опаснее было оставаться здесь. Вдобавок не каждый был уверен, что его дом еще стоит на месте, они не знал даже живы ли их родители, что вообще там сейчас происходит. Но каждый знал, что сейчас важно быть дома, потому что придется воевать, придется защищать свои дома и людей. И они сейчас там были очень нужны. Да и дорога домой не представлялась приятной прогулкой, идти надо было осторожно, окольными путями, избегая открытых пространств, чтобы не попасться на глаза адептам Цишань Вэнь. Их было так много, что казалось они рыщут всюду в поисках новых жертв. Так что дорога домой могла занять гораздо больше времени, чем обычно. Уже ночью ученики принесли Цзян Чэну и Хуайсану спички. — Теперь идите. Вам незачем сидеть возле нас. Идите домой и восстанавливайте силы. Нам еще предстоит нелёгкая борьба. — Молодой господин, может прислать подмогу? — Нет необходимости, я завтра утром нырну и заберу нашего шисюна. А вы будьте готовы защищать Пристань лотоса. Еще неизвестно, что эта мерзкая парочка удумает. — Хорошо, — ответили ученики. — А теперь идите. Самое время, вас никто не увидит по темноте. Будьте осторожны. Ученики ушли. Цзян Чэн и Хуайсан натаскали сухих веток и листьев, нашли удобную расщелину, разожгли костёр и расположились на ночлег. Хуайсан сказал: — Цзян Чэн, мне так страшно за Вэй сюна. — Не бойся, он очень умён и силён. Он обязательно найдёт выход из ситуации. — А ты уверен, что Вэй сюн жив? — Уверен, — ответил Цзян Чэн, поудобнее устраиваясь на сухих листьях, — Вэй Усянь так просто не дастся этой твари. При чем у него в запасе целый арсенал артефактов. — Это типа того столба огня? — Ну да, но и не только это. Видел его новое изобретение в действии? — Это какое? — А когда военачальнику хозяйство оторвало. Хуайсан улыбнулся про себя и спросил Цзян Чэна: — Когда Вэй сюн это свое изобретение сделал? Мне очень интересно. — Да в тот же день и сделал, когда этот сальный тип к нему с помытой головой и весь напомаженный прибежал — Это когда он тебя заставил его будить? — Ну да. — Я слышал ваш разговор через стенку. Он сказал, что у него есть такая штука. — Ну да. Почти была. В голове. Он в тот же вечер после нашего разговора сел и нарисовал на листке бумаги несколько иероглифов. — Вот как? — Ну да. Тут же придумал и нарисовал. А потом положил в карман. Хуайсан покрутил головой: — Вот это да! И все-таки Вэй сюн гений! Что ни говори. — Ага! Гений, я не спорю. И все-таки за ним нужен глаз да глаз. — Думаешь? — Ага. Чтобы слишком не увлекался. А то, кто знает, до чего он может додуматься. Фантазия у него необьятная… Хуайсан вздохнул: — Эх, жаль, что у нас сейчас нет ничего подобного. Мы бы не стали посылать учеников за спичками. — Это да, правда только Вэй Усяню не нужны бумага и кисть, чтобы сотворить талисман. Он придумал свой способ создания их. Он может запросто придумать на ходу и нарисовать на собственной ладони. А вместо чернил он использует даже собственную кровь. — Наверное это больно, если прокусить себе палец. — Ничего, он научился быстро заживлять свои раны. При чем без особого труда. Вот Лань Чжань этого не может. Сколько он уже мается со своей больной ногой? — Месяца два, как минимум. — Ну вот видишь! Кстати, это из-за своего ранения он не поплыл с нами? Хуайсан покачал головой: — Цзян Чэн, знаешь, когда я уже почти нырнул, последнее, что я видел, Лань Чжань оттолкнул Вэй сюна и сам попался в пасть чудищу. Цзян Чэн вздохнул: — Наверняка она откусила Лань Чжаню ногу и этот сердобольный остался, чтобы помочь ему. — Все возможно. Если она его не съела. — Думаю не съела, если Вэй Усянь до сих пор там. Оба помолчали некоторое время. Цзян Чэн заговорил сердитым голосом: — Знаешь, я уже жалею, что эта тварь не сожрала Лань Чжаня. Хуайсану захотелось помахать веером. Но веера при нем не оказалось. Его унесло водой. Хорошо, что Хуайсан не стал с собой брать свой любимый веер, подаренный ему прекрасным одноклассником. Хуайсан помахал рукой перед своим лицом за неимением веера. — Я, конечно, тоже не люблю Лань Чжаня, но ты рассуждаешь слишком жестоко, Цзян сюн. — Знаешь, Хуайсан, мне нет дела до какого-то там Лань Чжаня, когда мой шисюн жертвует собой непонятно из-за кого. Он уже забыл как получил от этого подмастерья сто ударов ферулами? Он забыл свои синяки и отеки? Он даже идти не мог, так ему было больно. А сколько этот самый Лань Чжань следил за ним? Одной библиотеки уже достаточно, чтобы возненавидеть его. Он забыл уже как сам сбежал из Гусу, сверкая пятками? — Да, — вздохнул Хуайсан, — отъезд Вэй сюна был тогда самым настоящим шоком для всех. И даже для учителя Ланя. Цзян Чэн усмехнулся: — Да уж… Вэй Усянь горазд на всякие шалости. Он тогда решил, что все равно учитель Лань его ненавидит. И проблемой больше или меньше он уже не испортит свою репутацию больше, чем она уже испорчена в глазах учителя Ланя. — Да, ты знаешь, Цзян сюн, мне показалось, что учитель Лань даже не рассердился на него. Он ведь ничего не стал говорить главе Цзян? — Нет. Он ничего не сказал. Хотя учитель Лань любит жаловаться родителям. А за такое… Кстати, ты знаешь, что Вэй Усянь торжественно поклялся никогда в жизни не переступать порога Облачных глубин? Хуайсан кивнул. Цзян Чэн продолжил: — Думаю три тысячи правил это не для Вэй Усяня. Он слишком любит быть свободным. И если ему что-то втемяшило в его голову, то это бесполезно…ничем не выбьешь. Он помолчал, через время спросил: — Хуайсан, как ты думаешь, давно ему начала нравиться Ло Циньян? — Кому из них? — Вэй Усяню, конечно. — Мне кажется, она больше нравится Лань Чжаню. — Но у Лань Чжаня нет шансов. Деве Ло явно нравится Вэй Усянь. Да что говорить, ты и сам все видел. — Ну да. И теперь они там вдвоём. Два соперника. Как ты думаешь, они не поубивают друг друга? — Не думаю. Но Вэй Усянь уж точно не будет убивать Лань Чжаня. — Почему ты так думаешь? Это потому, что Лань Чжаню сломали ногу и Вэнь Чао издевался над ним? — Именно из-за этого. Он даже вредить ему ничем не станет, даже если тот кинется в драку. — Он даже не станет давать ему сдачи? — Вряд ли. Для этого Вэй Усянь слишком сердобольный. Он берет на себя ответственность за любого, кого считает несправедливо обиженным. Хуайсан вздохнул и молча согласился. Цзян Чэн продолжил: — Ты знаешь, Хуайсан, что самое страшное? Он всегда таким был. Вечно кого-то жалел. Вечно за кого-то заступался. Я понимаю конечно. Но только не этот надзиратель порядка! Ведь он явно ненавидит его! И возненавидел еще с самого начала! Хуайсан задумался и сказал: — Знаешь, Цзян Чэн, может я и не прав, но в тебе говорит ревность. Цзян Чэн вспылил: — Что значит ревность? — Мне кажется, что ты боишься его потерять и от того инстинктивно держишь его на расстоянии от всех. — С чего ты взял? Если бы это было так, мы бы не дружили с тобой, Хуайсан. — Логично, конечно. Но, мне кажется, что не только ты его боишься потерять. — Вот как? Ты об отце? — Нет, о мадам Юй. — Думаешь? — Цзян Чэн, давай начистоту. Мой отец тут накопал кое-что. И за это поплатился свой жизнью. — Что именно? — Правду про гибель весьма талантливого клана Вэй. Ведь отец и дед Вэй сюна не были вашими слугами. Так ведь? Его дед был главой ордена, который обладал весьма большими талантами. Почему же мадам Юй старалась прилепить Вэй сюну статус слуги? Цзян Чэн озадачился: — Почему же? — А потому, что она очень хотела, чтобы вы были всегда вместе. Потому и старалась взвалить на его плечи бремя ответственности. Или я не прав? Цзян Чэн задумался: — Я никогда не думал об этом. И никогда не считал его слугой. Я просто привык, что мы всегда вместе. И надеюсь, так будет всегда. Хотя, моя матушка хоть и ругала часто Вэй Усяня, но никогда не держала в мыслях, чтобы навредить ему. Хуайсан вдруг вспомнил про разговор о сватовстве: — И потому, когда началось сватовство Вэнь Чао, твои родители вернули письмо в красном конверте и ничего не стали говорить Вэй сюну. Ведь так? — Так, — согласился Цзян Чэн, — а откуда ты знаешь? Ведь я никому не говорил этого. — Догадался, когда Вэнь Чао пришел с помытой головой и высказал Вэй сюну свои обиды. Вот тогда я и подумал, что если твоя мать хотела бы избавиться от Вэй сюна, то она бы смогла уговорить твоего отца отдать им Вэй сюна. — Что ты? Матушка никогда бы этого не сделала. Она у нас вспыльчивая и иногда не следит за языком, но она далеко не глупая женщина. — Странно, кстати, что о сватовстве никто не знает. Цзян Чэн ответил: — Ты же видел этого тошнотного типа? Отцу с матерью просто было стыдно говорить об этом кому-либо вообще. — Кстати, мой дагэ знает, но он строго-настрого мне наказал не говорить Вэй сюну. — Да, отец сказал, что наш спасатель кинется всех спасать, даже не задумываясь. Так что лучше ему не знать. — Цзян сюн, ты прав, иногда мне кажется, что наш Вэй сюн вообще с другого мира. Не с нашего. Или вовсе с другой планеты. Цзян Чэн зевнул: — Хуайсан, давай спать. Завтра надо будет рано вставать. Почему-то Цзян Чэн не хотел говорить на эту тему. «Ну ладно. Не хочет, не надо,» — подумал Хуайсан, поворачиваясь на бок. Не спалось. Он долго думал, пытался представить как там Вэй сюн. Он заперт в пещере со страшным монстром и Лань Чжанем. Только что страшнее? Вообще-то у него уже есть опыт нахождения в одном помещении с блюстителем гусуланьского порядка. Но то была библиотека. Мрачная пещера с жуткой зверюгой, это вовсе не то, что чистенькое светлое помещение с полками, на которых стоит множество книг. Да и Лань Чжань уже не тот. Если ему когда-то и нравился Вэй сюн, то сейчас дело обстоит совсем иначе. Теперь он весь нервный, издерганный, истощенный, уставший от постоянной боли в ноге. А еще, кажется, ему действительно нравится Ло Циньян. Иначе он не стал бы таким образом позорить Вэй сюна перед девушками. Тем более, его и подавно никто не спрашивал, а он явно из ревности прервал невинный флирт прекрасного одноклассника с хорошенькой девушкой. Странно, не так ли? Он никогда не выглядел любителем поэзии, кто знал, что он даже стихи некоторых поэтов наизусть помнит? Неужели стал романтиком? Да и на защиту девушки он встал, не раздумывая, словно у него это на уровне инстинкта. Кто бы так смог кроме влюблённого? Никто. Это явно. Но эта мерзкая парочка, это и вовсе самый настоящий цирк с двумя обезьянами. Вдруг Хуайсана осенило. Вспомнился отрывок разговора Вэнь Чао и его отвратительной девки. Он понял, что нужно Жоханю. Они знали о суперспособностях Вэй сюна, знали про его матушку. Он им был нужен! Нужен вместе с той самой таинственной железякой, которая сокрыта в пещере! Если у Вэй сюна подобные способности, он должен определить местонахождение этой железяки по внутреннему компасу. Хуайсан всю ночь не находил себе места. Нужно сказать Цзян Чэну. Но тот уже спал. Хуайсан задремал уже перед самым рассветом. Открыв глаза, он обнаружил, что Цзян Чэна рядом нет. На берегу стояли сапоги и стопкой лежала одежда. Хуайсан присел у воды, зачерпнул пригоршню, чтобы умыться, но так и застыл, вспомнив, что Вэй сюн там, с этим жутким монстром. Лань Чжань, если и остался жив, то вряд ли от него будет хоть какая-то польза. Хуайсан своими собственными глазами видел, как страшная зверюга прокусила его сломанную ногу. Наверняка она её отгрызла и юноша лежит без сознания, истекая кровью. Мешочек девы Ло, в нем лекарственные травы, вспомнит ли Вэй сюн про него в этой суматохе? Что там происходит? Неизвестность пугала больше всего. Прямо перед ним раздался тихий всплеск, Цзян Чэн вынырнул из воды. Хуайсан встрепенулся: — Цзян сюн, что там? Где Вэй сюн? Цзян Чэн вышел на берег и принялся выжимать мокрые волосы: — Я не смог протиснуться через проход. Черепаха загородила его и бдительно охраняет это место. Хуайсан почувствовал как противный холодок пробивается из пяток прямиком к сердцу: — Вэй сюн…как узнать, все ли в порядке? Цзян Чэн сел рядом с Хуайсаном на камушек: — Не переживай, чуть позже я предприму еще одну попытку. Но и последующая попытка не принесла результатов. Монстр по-прежнему охранял проход под водой. — Ладно, давай подождём, — предложил Цзян Чэн. Хуайсан вздохнул и согласился. Вариантов пока не было. Сверху попасть в пещеру без меча не предоставлялось возможным. Лозы были безнадёжно обрублены. А прыгать с высоты в тридцать чжанов без риска переломать себе ноги не получилось бы никак. Цзян Чэн предложил: — Хуайсан, давай наловим фазанов. У нас есть спички, мы можем их пожарить. Хуайсан поднял на Цзян Чэна печальные глаза, в которых стояли слезы: — Цзян сюн, есть совсем не хочется… — Ну…как знаешь. Я пошел поймаю что-нибудь. Хуайсан вздохнул и потащился следом. Они поймали парочку куропаток, ощипали и зажарили на костре. Цзян Чэн оторвал кусок куропатки, протянул Хуайсану: — Ешь давай, еще неизвестно, что дальше будет. Хуайсан пожевал немного жёсткое мясо, аппетита совсем не было. Цзян Чэн поднялся: — Ну…я пошел. Он снова нырнул в воду. Буквально через минуту он показался на поверхности воды: — Все по-прежнему… Он вышел на берег. Юноши посидели молча некоторое время, потом Цзян Чэн повернулся к Хуайсану: — Сколько, говоришь, у нас времени осталось? Хуайсан вздохнул: — Неделя… — До Юньмэна пешком два дня пути, как минимум. Назад можно добраться на повозке за один день. Итого три дня. Мы здесь уже сутки. У нас времени шесть дней в запасе. Хуайсан покачал головой: — Цзян сюн, пять. У нас всего пять дней. Через шесть дней здесь уже будут Вэни. Цзян Чэн кивнул: — Нам надо опередить их. Ладно, давай останемся еще на сутки. Возможно эта тварюга все-таки сдвинется с места. Не будет же она вечно здесь торчать. Они побродили по окрестностям, насобирали сухих веток для костра. Разожгли костёр и легли на кучу сухих листьев в небольшом углублении в скале. Не спалось, внутреннее волнение за Вэй Усяня не давало даже сомкнуть веки. Понемногу они разговорились о том, о сем. Хуайсан заметил: — Цзян сюн, ты заметил, что Павлин очень сильно изменился. — Это да. Обстоятельства меняют человека. Он вовсе не похож на своего папашу Гуаншаня. Често говоря, когда он был еще совсем юным, мне он уже тогда не нравился. Мадам Цзинь приходила в гости к матушке и приводила его с собой. Ты бы его видел! Он сядет, надуется, весь такой гордый-прегордый. Мы как-то пару раз позвали его с нами поиграть, но он посмотрел на нас как на мусор. С тех пор мы его стали игнорировать. И когда они приходили, мы с Вэй Усянем старались куда-нибудь удрать подальше. Вот только теперь я начал понимать, как нелегко было моей сестре терпеть весь их визит его присутствие. Она попыталась как-то угостить его чаем и своими кулинарными изделиями. Но он настолько был горд и зациклен на собственной внешности уже тогда, что бедная Янли чуть не плакала от его чванства. Один раз она решила угостить его своим фирменным супом и нечаянно пролила ему на платье пару капель. Так он настолько надменно повел себя, обидел сестру. Тогда мы его первый раз отлупили с Вэй Усянем. Он побежал жаловаться к мамочке. Но мадам Цзинь не стала ничего говорить нашей матушке и не стала нас распекать за драку. Наоборот она строго сказала ему, что с девушками себя так не ведут. С тех пор она стала реже брать его с собой. И вообще, мне кажется, эта затея с помолвкой никому не была нужна. Просто наша матушка и мадам Цзинь близкие подруги и хотели породниться, чтобы быть еще ближе. Со временем они наверняка поняли, что слишком поторопились с этой помолвкой. Даже когда отец привёз домой из Гусу Вэй Усяня и сказал, что тот расторг помолвку, матушка даже не стала распекать Вэй Усяня за самонадеянность. Хуайсан кивнул: — А ты не думал о таком варианте, чтобы поженить свою сестру с Вэй сюном? — А как же…думал конечно. Стоит только посмотреть на этих голубков и казалось бы, все ясно. Но Вэй Усянь молчит. А я же не могу его заставить. Да и мне последнее время стало казаться, что Павлин все-таки ей нравился. Но если этот напыщенный индюк начнет бегать за каждой юбкой как его папаша, я самолично отрублю ему все лишнее. — Павлин, — поправил его Хуайсан. — Что? — Я говорю, что он не индюк, он павлин. — Какая разница? — Как какая? У павлина хвост больше. — Ладно, это не важно. Думаю всё-таки не зря Цзинь Цзисюань тогда предложил Вэй Усяню жениться на моей сестре. Если только ему не нравится Ло Циньян. — Думаю, если и нравится, то не до такой степени, чтобы жениться. Хуайсан не мог сказать про то, что этот флирт имел совсем другие цели. Да и зачем? Цзян Чэн и так ревнует до безумия к Лань Чжаню. Они помолчали, пытаясь уснуть. Но сон не шел, недавние события и тревога за Вэй Усяня будоражила и без того натянутые нервы. Через время Цзян Чэн спросил: — Так ты говоришь, что Лань Чжаню нравится дева Ло? — Я сам видел, как он на нее смотрел. Он жизнью рисковал ради неё. Да и потом он все время на неё поглядывал. После этой фразы Хуайсану показалось, что Цзян Чэн вздохнул с облегчением. Усталость, пережитый страх и волнение все-таки взяли верх. Они уснули далеко за полночь. Утром едва рассвело, Хуайсан открыл глаза. Цзян Чэна рядом не было. Хуайсан уже понял, что тот пошел снова попытать счастья и сразу же отправился к ручью, на поверхности которого плавали кленовый листья. Было тихо. Дойдя до берега, Хуайсан заметил, что Цзян Чэн сидит и смотрит на водную гладь. — Цзян сюн? Цзян Чэн поднял на Хуайсана печальные глаза. — Что? Скажи? Цзян Чэн покачал головой: — Я не знаю… Хуайсан вздохнул и сел рядом. Цзян Чэн сказал: — Я еще не был там… Хуайсан посмотрел на него и понял, что тот боится и неуверен. Боится новой неудачи. Боится остаться один. Боится страшной правды. Он осторожно сказал: — Цзян сюн, ты же сам говорил, что Вэй сюн очень силён. Не думаю, что с ним может произойти что-то плохое. Цзян Чэн не ответил и начал молча снимать сапоги. Скинув верхнюю одежду, он погрузился в воду. Хуайсан с замиранием сердца стал ждать его. Через какую-то минуту Цзян Чэн вынырнул: — Тварина проклятая, — выругался он. Хуайсан вскочил с места: — Что? — Заткнула своей проклятой задницей вход. Один хвост торчит! Сердце Хуайсана упало куда-то. — Как так? Цзян Чэн вышел из воды и присел рядом. Они помолчали, ощущая себя словно сироты. Первым нарушил молчание Хуайсан: — Цзян сюн? Что-то надо делать. Мы не можем здесь больше оставаться. Скоро здесь будут Вэни. Цзян Чэн подтянул колени к подбородку, положил на них руки и долго сидел молча, уставившись на кленовые листья на водной поверхности. Хуайсан заглянул ему в лицо, в глазах Цзян Чэна плескалась растерянность и обида. Он встал и положил ему руку на плечо: — Цзян сюн? Словно только что очнувшись, Цзян Чэн поднял на Хуайсана взгляд: — Да, Хуайсан, ты прав. Надо идти. — Цзян сюн, ты иди один. — Почему? — Я здесь останусь. И буду наблюдать. Вдруг Вэй сюн все-таки сможет вырваться оттуда? Тем более, он ранен. Цзян Чэн ответил: — Наверняка у него уже зажило. — Но он там без еды и без воды. — Воды там сколько угодно. — Вряд ли он будет пить воду в которой сидит эта жуткая вонючая тварь. Цзян Чэн вопросительно посмотрел на Хуайсана: — А ты справишься? — А у меня есть другой вариант? Не переживай за меня, нам сейчас самое главное спасти Вэй сюна. А потери…они везде бывают. Теперь наша жизнь уже не будет прежней. Цзян Чэн поднялся: — Возможно ты прав. Думаю я зря тратил время, надо было сразу идти за подмогой. — Не говори так…пока у нас была надежда, ты пытался хоть что-то сделать. Вэй сюн на твоём месте так же поступил бы. Цзян Чэн кивнул и начал одеваться. Вскоре его фигура исчезла вдали за кустами растений. Хуайсан остался один. Было настолько страшно, что Хуайсан всю ночь не спал. Временами он бегал в ручью, ему все казалось, что кто-то плещется в воде, словно старается подплыть к берегу. Но никого не было. Первый раз за всю свою жизнь Хуайсан оказался в таком положении. В горах, один, без еды и оружия. К счастью, непосредственно поблизости от того места где обитала черепаха, не водилась никакая живность. Видно тёмная энергия, заключенная в оружии, которым она была прикована к одному месту, отпугивала змей, хищных зверей и ядовитых насекомых. Ну хотя бы так. Хоть какой-то плюс. Хуайсан целый день старательно собирал сухие ветки и сучки, чтобы поддерживать костёр. Он так боялся, что ему не хватит спичек, что начал экономить подобным образом. На следующий день случилось небольшое землетрясение. Хуайсан ощутил его, когда сидел возле костра. С перепугу он выскочил на открытое пространство, но оно продолжалось совсем недолго. Часть скалы, которая уходила в воду, частично претерпела разрушение. Камни, что нависали над самой водой, образуя небольшой грот, осыпались, попадав прямо в ручей. Хуайсан добежал до ручья и увидев обрушение каменных глыб, понял, что проход под водой безнадёжно завалило. Он встал на берегу и заговорил сам с собой: — Как же так? Что теперь будет? Как теперь Вэй сюн выберется отсюда? Поняв, что в минуты сильного душевного потрясения он сейчас говорит сам с собой, Хуайсан не удивился. Он ответил: — Хуайсан, ты что? Цзян Чэн вернется с подмогой. И уж конечно, никто не будет искать дыру под водой. У них есть мечи и они спустятся сверху. Все казалось нереальным. Как так вышло, что изнеженный подросток Хуайсан оказался один в горном лесу? Уже прошло три дня, а может и больше? Хуайсан ощущал, что теряет счет времени. — Не хватало, чтобы я ещё одичал здесь и начал вести себя как дикий зверь. — Нет, Хуайсан, ты еще не растерял признаки интеллекта, если не потерял способность воспроизводить человеческую речь. — Но неизвестно, сколько тебе здесь придется пробыть. — Как неизвестно? До прихода Цзян Чэна. Или до прихода Вэней. — Если первый будет Цзян Чэн, то я наконец-то буду знать, что с Вэй сюном. — Если же первые придут Вэни, то это будет твой последний день жизни. — Все равно на носу вот-вот разразится самая настоящая война. На любой войне потери неминуемы. И ты это знаешь. Так что, в любом случае бояться уже нечего. Усплкоив сам себя подобным образом, Хуайсан начал вспоминать все моменты, когда он встречался с прекрасным одноклассником. Все их шалости и совместные попойки. Часто повторял: — Вэй сюн жив, жив, он не может погибнуть от этой тупой твари. Утром, когда он сидел у ручья и пытался привести в порядок свою причёску, он услышал шаги и человеческие голоса. Хуайсан мигом спрятался в расщелину, которую прикрывали густые кусты акации. Голоса показались знакомыми. Это был Цзян Чэн с несколькими взрослыми адептами. Хуайсан стрелой вылетел из кустов: — Цзян сюн! — Хуайсан, ты еще здесь? — удивился Цзян Чэн. — А где же мне еще быть? — Ладно, ладно. Просто не ожидал, что ты будешь ждать так долго. Я тебе принес немного денег, чтобы ты мог нанять повозку до Цинхэ. Только будь осторожен. Всюду рыщут адепты Цишань Вэнь. — Хорошо. Спасибо Цзян Чэн. — Ладно, иди уже. Хуайсан замялся: — Но…сначала я хочу узнать… — Да, мои люди уже откопали вход в пещеру. Пошли посмотрим. Они обогнули скалу и прошли с другой стороны до древнего баньяна. Несколько адептов уже спустились вниз. Вскоре один из адептов вытащил из отверстия Лань Чжаня. Тот был весь в крови, вид у него был совсем отсутвующий. У Хуайсана застыла кровь: — Вэй сюн…где он? Лань Чжань никого не слышал, его поставили на ноги, он пошатнулся и чуть не упал. Следом вытащили Вэй сюна и уложили на носилки. Лань Чжань повернулся в сторону носилок и не спускал глаз с лица Вэй сюна. Хуайсан и сам пребывал не в лучшем расположении духа. Подошедший лекарь щупал пульс юноши. — Все нормально, — обратился он к Цзян Чэну, — просто истощение и обезвоживание. Через пару дней поставим на ноги. — Хвала небесам, — тихо про себя взмолился Хуайсан. Цзян Чэн похлопал Хуайсана по плечу: — Ну что? Убедился, что все нормально? Пошли? Хуайсан кивнул в сторону Лань Чжаня: — Что это с ним? — Обычный шок от пережитого, — ответил лекарь. — Так он нас не слышит? — Похоже, что нет. Кстати, зверя то они убили! — Убили? — выдохнул Хуайсан. — Да, убили, — вздохнул Цзян Чэн. — Ты как будто не рад. — А чему тут радоваться, что будет когда Вэни узнают про это? Хуайсан посмотрел на Цзян Чэна: — Цзян сюн, тебе не кажется, что надо снова завалить вход? — Зачем? — Когда сюда придут Вэни, мы сможем выиграть для себя немного времени. Им придется разгребать камни. И они не сразу кинутся нас искать. Один из адептов, мужчина в годах, сказал: — А парень дело говорит. Итак, вход завалили камнями, как и было. Хуайсан проводив их немного и решил вернуться назад. Что-то подсказывало ему, что он должен дождаться мерзкую парочку.