Незнайка.

«Очень странно щемило сердце И душа замерла, не дыша. И теперь мне уже не согреться. Я по жизни бреду, не спеша. И теперь я не вижу солнца. Не вдыхал ароматы весны. Тёмной ночью в моем оконце Только страшные, стылые сны. Свой дневник, как всегда открою. Кисть возьму, напишу стихи. И слезами чернила смоет, Не останется здесь ни строки. Не останется яркого лета, По просторам гуляет война. Нет уже ни тепла и ни света, Догорает свеча лишь одна…» Он уже знал по своей прошлогодней вылазке, где находятся покои Вэнь Жоханя, потому уверенно и неслышно прокрался по темноте, оказавшись как раз под окнами, спрятавшись в клумбе под высокими кустами кроваво-красных огромных бутонов особого сорта роз. Красное одеяние как раз сливалось с цветом лепестков и маскировка была практически полной. К сожалению, он не успел застать начало разговора. Потому максимально сосредоточился, чтобы понять о чем идет речь. Оба мужчины уже были изрядно навеселе, говорил Вэнь Жохань, продолжая разговор: — Послушай, это тебе не баб этому придурку Цинхэнь Цзюню подкладывать. Много ты узнал? «Что за пьяный бред? Это же отец братьев Лань? Или я тоже пьяный?» Цзинь Гуаншань ответил со смехом: — Кто же знал, что этот слабак так быстро опьянеет? Да и выпил то всего чашку. — А теперь посмотри, что из этого вышло! Их сынок как две капли воды на этих проклятых праведников Ланей похож! Особенно нос не отличишь! Цзинь Гуаншань захохотал: — Ха, зато весьма забавно! Не все же мне иметь репутацию распутника! Вэнь Жохань возразил: — Главное, чтобы они сами этого не узнали! Цзинь Гуаншань заржал: — Лани те вообще ничего не помнят, что творят по пьянке. Мной лично проверено. Это у них семейное. Их предок был махровый трезвенник. Вэнь Жохань с пьяным смешком согласился: — Ну зато мы знаем, почему им пить нельзя. Ведь они творят черти что. Цзинь Гуаншань заржал: — Ну да, праведники тоже мне, пили бы как все нормальные люди, тогда их не вырубало бы с одной чашки. И помнили бы, что творят. Вэнь Жохань уже икал от смеха: — Ну да, ты же ему еще в вино афродизиаку сыпанул. Оба хорошенько проржались, потом Цзинь Гуаншань спросил: — Надеюсь сноха твоего лекаря ни о чем не помнит? Вэнь Жохань ответил: — Не знаю, может догадывается только. Она то была под заклятием. Не факт, что помнит. Цзинь Гуаншань снова спросил: — Муж то её так ни о чем не догадался? После небольшой паузы послышался голос Вэнь Жоханя: — Вроде нет. По крайней мере мы эту бестолочь быстренько замуж выдали за него выдали. Это же родной братец моего лекаря. И скажу тебе, выдали мы ее весьма удачно, они уже много лет живут душа в душу. Кстати, они вот этого самого сыночка недавно женили. Цзинь Гуаншань заржал: — Ну надо же… Везет же дурам. Голос Вэнь Жоханя стал более твердым: — В общем давай так. Пока никто ни о чем не узнал, первым делом пошлешь кого-нибудь убить всю их семейку. А этих молодых супругов в первую очередь. Ты понял? Цзинь Гуаншань спросил самым наивным голоском, Хуайсан даже представил себе, как он хитро щурит накрашенные глаза: — А почему ты сам это не сделаешь? Вэнь Жохань возразил: — Как? Ты с ума сошёл? Меня Вэнь Цин лечит. Их племянница. Раздался пьяный голос Цзинь Гуаньшаня: — Ииии… что теперь? — Ты что еще не понял? Ведь это как раз её папаша был родным братом мужа той девки, которую ты подсунул этому пьяному придурку. — Ну и что? Что это дает? Хуайсану сначала весь их разговор показался пьяным бредом, но… Как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И потому он стал еще внимательнее прислушиваться к их разговору. — Как что? И теперь их сын приходится ей как бы двоюродным братцем. Цзинь Гуаншань возразил: — Но по идее, он ей вовсе никакой не родственник. — Но она то этого не знает и считает его двоюродным братцем. — Ну, тем более, тогда твоя совесть чиста. — Цзян сюн, не прикидывайся. Эта самая дура их невестка. А я обещал этой лекарке Вэнь Цин, что не трону ее семью. Потому и надо, чтобы кто-то со стороны это сделал. — Ладно, ладно. Все я понял, не ругайся. Просто мне нужна была полная картина. — Ну получил полную картину? Теперь мне найди того, кто уничтожит это отродье. Ты заварил эту кашу, ты и расхлебывай. — Ну и чем они тебе мешают? Вэнь Жохань рассердился: — Цзинь сюн! А если она очнется от заклятия или кто-нибудь снимет с неё его? Они же лекари! Им это не составит труда. И она вспомнит для чего ее использовали и чей на самом деле сын, которого она родила в счастливом браке. — Ну вспомнит, она же ничего не докажет! — Не докажет, но может рассказать родственникам. Что если они решат провести расследование? Сколько всего раскроется, если потянуть за ниточки! — Вэнь сюн, а когда тебя это пугало? Ты всегда успешно устранял свидетелей. При чем чужими руками. — Вот и на этот раз надо это сделать. Только сделаешь это ты! А мне нельзя с Вэнь Цин конфликтовать. Она мне пока нужна. — Ладно, ладно. Я тебя понял. — Понял, значит найди мне того, кто это сделает. После небольшой паузы послышался голос Цзинь Гуаньшаня: — У меня есть тот, кто такие дела любит выполнять. Пошлю племянника. — Вот и ладненько. Только придумай что-нибудь, чтобы не выглядело как убийство. Снова заговорил глава Цзинь: — Кстати, я недавно получил письмо от Лань Сичэня. Приглашал присоединиться к восстанию против произвола клана Цишань Вэнь. Вэнь Жохань захохотал: — К восстанию? Не смеши меня! Кто собрался против меня воевать? Кучка бесполезных юнцов? — Но…не надо сбрасывать со счетов орден Цинхэ Не. — Кто? Этот Не Минцзюэ? Да что он понимает в военном деле? Сколько ему лет? Двадцать? Двадцать два? Или этот Лань Сичэнь? А ему сколько? Нет, Цзинь сюн, это не вояки. Это смех, да и только! — Но там есть Вэй Усянь, его то точно нельзя сбрасывать со счетов. Вэнь Жохань снова захохотал: — А насчет этого красавчика у нас свои планы. — Кстати вся молодежь вернулась с твоего лагеря перевоспитания. — Мои люди уже доложили. Руки Хуайсана сами сжались в кулаки. Он снова навострил слух. Вэнь Жохань снова расхохотался: — Ничего, скоро мы их всех прижмем к ногтю. Не пикнут. А ты, что скажешь? — Ну…я то, конечно, на твоей стороне… — Что? Ох и двуличная тварь ты, Цзинь сюн! Струсил? Говори честно! — Нет, нет, что ты? — Смотри мне. Запомни, на двух стульях все равно не усидишь. — Зато я могу добывать сведения и держать тебя в курсе дела. — Говорят, твой сынок чудил на перевоспитании? — Ну прости его. Он молод, горяч. Да и баловала его моя мадам Цзинь, причем очень сильно. Не привык он, чтобы ему перечили. Да и условия у них были…сам знаешь. — Был бы попокладистее, глядишь бы и условия были бы получше. После небольшой паузы Вэнь Жохань вдруг выдал идею: — Кстати, это восстание нам как раз на руку. Ты можешь под видом того, что ты на стороне повстанцев спокойненько убрать с дороги этих неудобных людишек. Никто даже и слова не скажет. Короче, я отдаю их в твои руки, делай с ними, что хочешь. Хуайсан понял, что у них почти нет тайн друг от друга, но за все время никто из них ни словом не обмолвился о тёмном железе. Значит Цзинь Гуаншань не знал об этой тайне. «Мда, подлец на подлеце и подлецом погоняет,» — подумал Хуайсан. Вдруг Вэнь Жохань спросил у Цзинь Гуаншаня: — Говорят у тебя сынок объявился? — О чем ты говоришь? — Как о чем? Разве не его ты приказал спустить с лестницы башни Кои? — Это было так давно. С чего ты вдруг вспомнил эту историю? — Не знаю. Просто на ум пришло. Откуда он, не помнишь? Говорят его мамаша самая известная шлюха в Юньпине? Что же ты не выкупил ее и не сделал её своей наложницей? — Знаешь, она очень странная женщина. В ней сочетаются весьма высокие амбиции и жажда власти. А еще у нее странные садистские наклонности. Кто знает до чего она может додуматься, если попадёт в башню Кои? Я навел справки и узнал за что она попала в публичный дом. — За что? — За то, что она, будучи несовершеннолетней, собственноручно отравила своих родителей и зверски убила младшего брата. И все из-за власти и большого наследства. Старшая сестра отдала ее под суд. Но, поскольку, она была еще малолетней, ее отдали в воспитательный дом, а как только ей исполнилось восемнадцать, её продали в бордель. И с такой биографией она меня еще и жить учила. — Ого, вот это дамочка! Как её звали? — Мэн Ши. А сына она назвала Мэн Яо. Наверняка, очень опасный тип. — Мэн Яо, говоришь? — спросил Вэнь Жохань. — Да, Мэн Яо. Не думаю, что мальчонка белый и пушистый. Наверняка еще тот маньяк и убийца — Он уже кого-то убил? — Я не знаю. Но девушки, которые когда-то работали в этом борделе, говорили, что он рос очень жестоким ребёнком и любил издеваться над животными. У него была работа ухаживать за канарейками. Знаешь сколько он птиц прикончил? А мальчонке не больше семи тогда было. Он убежал из борделя, когда ему было четырнадцать-пятнадцать. Хуайсан слушал их разговор и холодел весь внутри. Мэн Яо! Все сходилось. Улыбчивый юноша с книгами, прикидывающийся сиротой. Он очень складно врал и искусно притворялся. Но зато много знал о канарейках. Знал все их повадки, чем кормить, как содержать. Вот откуда у него такие знания! Он тогда сказал, что идет в Ланьлин по важному делу. Теперь понятно, что это было за дело… Книги порнографического содержания. Обычно в книжных лавках не было такого количества подобной литературы и стоили они недёшево. Хуайсан это знал по собственному опыту, они часто покупали с матушкой различные книги, так как он с самого раннего детства очень любил читать. Когда Хуайсан подрос, он уже и сам ходил в книжный магазин. Он всегда брал много различных книг. Особенно любил поэзию и рассказы про отважных рыцарей. А так же любил книги про животных и растения. Особенно любил перерисовывать из этих книжек цветы и деревья. А так же любил различные загадки и головоломки. Теперь он решил для себя, что займётся развитием дедукции. Для этого собрался накупить книг по теории расследования запутанных дел. Но, то что ему пришлось все три месяца жить в одной комнате с парнем, который имеет опасные маньячные склонности, это обстоятельство заставило Хуайсана содрогнуться. Что если пока Хуайсан спал, этого Мэн Яо могла посетить какая-нибудь зверская идея и он запросто зарезал бы его ночью, повинуясь только одному ему известному инстинкту убийцы? Вэнь Жохань со смешком сказал: — Цзинь сюн, вечно ты вляпаешься в какое-нибудь дерьмо. Ты что совсем не различаешь, где чёрное, а где белое? Или за тебя вон та штуковина, которая между ног болтается, думает? Если ли среди твоего окружения хоть одна, которую ты бы не затащил в постель? — Вэнь сюн, можно подумать ты безгрешен. — Я? Нет, не безгрешен. Но я хотя бы разбираюсь куда соваться, а куда нет. Кстати как твой роман с женой твоего подчинённого? — Какого из них? — Главы вассального клана Лаолин Цзинь, кажется? — А, с этой? Ох, так давно это было, что я уж и забыл эту недотепу-недотрогу. Правда пришлось немного применить силу. Хотя, так себе дамочка, на разок. Ничего не умеет, еще и ревела потом белугой, словно ее невинности лишили. Даже выгонять её не пришлось, сама убежала сразу же. Не первый год замужем, а дура дурой. Он приправил свой рассказ парой интимных подробностей, описав это все ненормативной лексикой. Хуайсан слушал эти отвратительные пошлости и бранные словечки, которыми описывал свои приключения Цзинь Гуаншань. Конечно же, даже весенние картинки ему показались детской забавой в сравнении с пьяными откровениями главы Цзинь. Вэнь Жохань спросил: — Кстати, ты знаешь, твой племяш ведь убил черепаху. — Я догадался. Ты же знаешь, кем была его мать. — Вот только не могу понять, чего она полезла в мои эксперименты? Еще и мужика своего потащила за собой. — Справедливая слишком была. Результат: оставили сиротой ребенка. — Почему ты его не забрал себе? — А то ты не знаешь. Ведь вместе охотились… Оба замолчали. Потом Цзинь Гуаншань с пьяной поддевкой сказал: — А я почему-то думал, что ты рад за сына. Вон праздник устроил. — А ты думал я твоему племяннику устрою? Ты мог поверить, что мой размазня в состоянии такое сотворить? Он только нос умеет задирать, да собачиться со своей тупой бабой. — Ты же сам ему её и подсунул. — Разве они не подходят друг другу? — Кстати, видел это явление недавно. Ох и одевается она! А до чего тупая, даже вывеску на лавке прочесть не могла, послала служанку. — Так она же неграмотная! Зато мнит из себя чуть ли не принцессу! Оба расхохотались. После этого оба вышли из покоев во двор. — Пойдем еще выпьем? — Пошли. Оба зашагали в главную залу. Хуайсан остался в раздумьях. О каком племяннике шла речь? Если это Цзинь Цзысюнь, то его там и не было. Тем не менее, его родители живы. И уж никогда он не слышал, чтобы его мать сражалась с монстрами. «Странно, — рассуждал про себя Хуайсан, — получается у главы Цзинь была сестра? И этот ребенок его родной племянник. Он убил черепаху. Неужели они о Вэй сюне говорили? Что? Вэй сюн родной племянник главы Цзинь? Что за…ничего не могу понять. Где правда, а где просто пьяные бредни? А у Лань Сичэня и Лань Чжаня есть родной брат в клане Вэнь? Ничего не понимаю. Голова кругом. Странно, пили они, а пьяный бред в голове у меня… Я точно ничего не пил? Еще и этот ужасный Мэн Яо со своей жуткой мамашей… Если она работает в Юньпине в элитном борделе, то отыскать её будет нетрудно. Надо все проверить. Всю информацию. Может это просто пьяные разговоры. Хотя…нет. Не были они настолько пьяными. Ладно, доберусь домой, все запишу, а потом подумаю, как всю эту информацию правильно можно было бы проверить.» Хуайсан выбрался из кустов роз и пошел туда, где должны были сидеть Вэнь Цюнлинь со своими людьми. Не доходя до беседки, он обратил внимание на худого мальчишку лет триналцати-четырнадцати, который был изрядно пьян, несмотря на очень юный возраст. Он держал в руках нож и гонял адептов по кругу, периодически чиркая ножом куда попадёт. Похоже он таким образом развлекался. Несколько адептов пошли жаловаться на него Вэнь Жоханю. Вэнь Жохань вышел и спросил мальчишку: — Сюэ Ян, ты что делаешь? — Развлекаюсь, они так смешно бегают. Вэнь Жохань посмотрел на его занятие и изрек: — Пусть развлекается. — Но…глава ордена… — Я сказал, пусть развлекается. — Но он поранил людей. — Ничего, заживёт. Не помрут. У ребенка было трудное детство. Вышедший следом Цзинь Гуаншань наблюдал за этой картиной и когда Вэнь Жохань вернулся к нему, спросил: — Как зовут юношу? — Сюэ Ян. — Не является ли он потомком Сюэ Чунхая? — Вполне возможно. Мальчик этот еще тот хулиган. Но, талантливый, гад, несмотря на то, что совсем еще зеленый мальчишка. Голова у него работает, что надо. Ладно, пошли пить. Мужчины скрылись в глубине залы. Хуайсан посмотрел на небо. Надо было возвращаться. — Я провожу, — шепнул Вэнь Цюнлинь. Они вместе вышли из Цишаня и юноша его повел по тропинке в лес. Завидев вдали фонари постоялого двора, Хуайсан сказал: — Тебя не будут искать? — Нет, я не такая уж и важная птица. Если только сестра. — А кто твоя сестра? — Вэнь Цин. Лекарь главы ордена. — Послушай, Вэнь Цюнлинь, — быстро зашептал Хуайсан, — у тебя есть двоюродный брат? — Да, есть. — Так вот, ему грозит опасность. Предупреди его. — Что именно? — Ваш глава хочет убрать его руками главы Цзинь. А тот в свою очередь хочет поручить это дело Цзинь Цзысюню, своему племяннику. Пусть уедет куда-нибудь. И чем раньше, тем лучше. — Но…он не один…он недавно женился. — Пусть бежит со всей семьёй и с родителями. Им всем грозит беда. — Хорошо. Спасибо. Уже потихоньку светало. Хуайсан оглядел себя: — Вэнь Цюнлинь, прости пожалуйста, я сидел в кустах роз и порвал твое платье. Я куплю тебе новое. Юноша замахал руками: — Что вы, не нужно. Я не имею нужды в одежде. Все нормально. Наоборот…я благодарен за предупреждение. — Это тебе спасибо. Если бы ты мне не помог, то я бы не узнал столько всего. Они расстались не доходя до гостиницы. Хуайсан вошел, подошёл к стойке и спросил господина Ван. Возница уже ждал его. Он был очень рад увидеть живого и невредимого Хуайсана. Он тут же вывел лошадей, запряг их в повозку, Хуайсан забрался внутрь, переоделся, спрятал красные одежды в походный сундук и они благополучно добрались до Цинхэ. Отрядов Вэней им по дороге не встречалось, видно все спали сейчас вповалку кто где после обильной еды и хорошей пьянки. Переступив порог родного дома, Хуайсан тут же получил строгий выговор от вернувшегося дагэ: — Хуайсан, тебе не следует так далеко отлучаться. Везде очень опасно сейчас. — Дагэ, это последний раз. Кто знает, когда нам еще предстоит свидеться? Не Минцзюэ догадался: — Ты был в Пристани лотоса? Щеки Хуайсана зарделись: — Да…дагэ… Не Минцзюэ внимательно посмотрел на младшего братишку: — А ты вырос. Стал смелым. — Дагэ, по дороге сюда я видел объявление. Сичэнь гэ в розыске. — Я знаю. Он спасает ценные книги из библиотеки. Знаешь, что Облачные глубины сожгли? — Да, знаю. — Они нам за все ответят. Я обещаю. Вернувшись в свою комнату, Хуайсан достал дневник: «Дорогой дневник, я два месяца не брал тебя в руки. Я был на странном перевоспитании. Это сейчас так называется. Вэнь Жохань понял, что дело пахнет восстанием. Потому решил обескровить все ордена и мелкие кланы. Для этого всю самую перспективную молодёжь согнали в Цишань. Держали впроголодь, чтобы у нас не было сил сопротивляться. Отобрали мечи, чтобы мы не вздумали защищать свои жизни. Гоняли безоружных на ночную охоту, в надежде, что мы погибнем и вместе с нами погибнет будущее наших орденов. Вэнь Чао и его красотка неровно дышат к Вэй сюну, но им и подавно ничего не светит. Как они собирались его делить? Ван Линцзяо всеми силами старается показать перед своим хозяином, что ей безразличен Вэй сюн. А сама не сводит с его прекрасного лица своего похотливого взгляда. До чего же они оба омерзительны! Они оставили нас в пещере в надежде, что нас сожрёт чудовище. Или мы сами погибнем от голода. А потом собирались вернуться и без проблем забрать ослабленного Вэй сюна. Но не тут то было! Вэй сюн велел Цзян Чэну уводить людей, тот в точности выполнил приказ, ни одного из людей он не потерял, всех вывел наружу. Клетка оказалась пуста, птички улетели. Но Ван Линцзяо не растерялась. Она тут же сочинила небылицу и теперь орден Цишань Вэнь празднует. Вэнь Чао без зазрения совести присвоил себе чужую славу. И никто им не смеет перечить. Дагэ не пошел на праздник. Я там был, наслушался странных небылиц. Сейчас я попробую их описать. Из пьяных разговоров главы Цзян и Вэнь я понял несколько странных вещей. 1) Глава Цзинь использовал девушку из ордена Вэнь, чтобы напоить Цинхэнь Цзюня и добыть кое-какие сведения. В результате в клане лекарей родился мальчик, который оказался сыном главы ордена Лань. То есть у Сичэнь гэ и Лань Чжаня есть единокровный брат? Интересно, что же хотел узнать Цзинь Гуаншань? И каким образом глава праведного ордена Лань оказался в такой ситуации? И вообще, что же такого знал глава Лань? 2) У самого Цзинь Гуаншаня была родная сестра, которая погибла, вмешавшись в какой-то опасный эксперимент Вэнь Жоханя. Ее ребенок остался сиротой, который есть родной племянник главы Цзинь. По описанию он слишком смахивает на Вэй сюна. Неужели это так? И если эта его сестра тоже Цзинь, то почему в этой семейке больше никто не обладает сверхспособностями? 3) Жохань знает, что его сынок не убивал никакую черепаху. Они оба знают про сверхспособности Вэй сюна. Но закатил пир горой, чтобы все знали, что самые сильные здесь они, если даже трус и размазня Вэнь Чао убил древнее чудовище. 4) Что же за сведения, которые не дают покоя обоим и по этой причине они хотят убить целую семью? При чем это дальняя родовая ветвь, где все являются лекарями. 5) Мэн Яо оказался незаконорожденным сыном главы Цзинь. Его мать с самого раннего возраста уже была убийцей. И воспитала настоящего злодея. Я так понял, Цзинь Гуаншань боится и бывшую любовницу и своего родного сына. Юньпин. Наверняка она еще там в элитном борделе. Если даже ее нет, то наверняка найдутся девушки, кто был с ней близок. У них можно будет потихоньку раздобыть сведения. 6) Где сейчас этот Мэн Яо? Ведь если он попадёт на войну, то в нем сразу проснётся инстинкт убийцы. Думаю, он покажет свою натуру в полный рост и именно кровь и крики жертв разбудят в нем подобные страшные наклонности. Да, загадок все больше и больше. Но я просто обязан размотать этот непростой клубок. Но есть и приятные моменты. Один момент. Но он стоит тысячи любых моментов. Я был в Пристани лотоса. Провел незабываемый вечер. На прощанье Вэй сюн обнял меня так, что защемило сердце и захотелось плакать. У меня такое чувство, что мы больше не увидимся. Не знаю почему… Может я просто слишком эмоционален?» На полях поставил отметку и написал: «Я не хочу, чтобы эти объятия были последними.» Хуайсан закрыл дневник. В крепости Цинхэ послышался шум, снова и снова пребывали добровольцы. Старший брат был теперь постоянно занят тем, что без продыху приглашал все четыре великих клана объединиться и выступить против произвола ордена Цишань Вэнь. Каждый день он тренировал новых адептов, писал несколько новых писем и отсылал. Самое время теперь заняться военной подготовкой. Итак, четыре ордена — Ланьлин Цзинь, Цинхэ Не, Юньмэн Цзян и Гусу Лань — объединились в союз, повели за собой армию восстания. Восстание назвали Аннигиляция солнца. Все воевали под командованием Не Минцзюэ. Он был прекрасный стратег, несмотря на свой молодой возраст. Даже учитель Лань Цижэнь пошел воевать. Аннигиляция солнца набирала обороты, к ним присоединялось все больше кланов, восстание было в самом разгаре, время было военное. Целый месяц Хуайсан наблюдал за дагэ, Не Минцзюэ разработал новый стратегический план и надо было срочно обсудить между кланами. Управляющий отправил адепта с письмом. Но, вернувшись назад, адепт доложил, что Цзян Фэнмянь и его супруга были убиты младшим сыном Вэнь Жоханя. Хуайсан, услышав страшную новость, спросил дрожащим голосом: — А…Вэй сюн? — Двое молодых господ пропали без вести. Не зря так щемило сердце, когда он прощался с друзьями. Он вспомнил свои чувства в тот момент. Хуайсан не находил себе места. Что делать? Что? Вот и случилось самое страшное, что могло произойти. Хуайсан не ел и не спал и все изливал и изливал свое необъятное горе дневнику, мешая чернила со слезами. Часто брал в руки нефритовкю фигурку юноши, напоминающую Вэй Усяня, спрашивал: — Вэй сюн, где же ты? Обьявись поскорее, прошу тебя. Брал в руки необычный веер, подаренный когда-то прекрасным одноклассником, пытался понять загадочные иероглифы на нем и спрашивал у него: — Скажи, жив ли он? Где же он? Где? Но вещи молчали, наполняя сердце необъятной тоской. Однажды Вэй сюн приснился ему очень бледным, он взял Хуайсана холодной рукой, медленно пожал ему руку и ушел, махая рукой, словно прощаясь. Ему теперь часто снились тревожные сны, в которых он то терял, то искал Вэй сюна. Он просил старшего брата: — Дагэ, позволь мне пойти поискать Вэй сюна. — Куда ты пойдёшь? Кругом война. — Я не знаю, но мне кажется, он в Илине. — Ты знаешь, что людям эта гора недоступна. Это старый могильник и просто пойти туда невозможно. — Дагэ…ну пожалуйста. — Я не позволю рисковать. Вэй Усянь не слабак и не трус, он найдёт способ вернуться. Или ты не доверяешь ему? — Доверяю…но… — Хуайсан, я скоро пойду на линию фронта. Здесь оставаться тебе небезопасно. Я тебя отправлю в Гусу, как только начнётся учебный год. Хуайсан вздыхал и уходил плакаться в свой любимый дневник. Вскоре в Цинхэ прибыл учитель Лань. Первым делом он спросил про главу Цзян. Не Минцзюэ ответил: — Погиб вместе с супругой. Лань Цижэнь до хруста сжал рукоятку меча. — Вэнь Чао? — Да, его работа. Вернее его людей. Убит вместе с женой и учениками, находящимися в Пристани лотоса, — сказал Не Минцзюэ. — Как так? Ведь он далеко не слаб. — Говорят Сжигающий ядра постарался. — А дети? — Вэй Усянь и Цзян Чэн пропали без вести. Лань Цижэнь с беспокойством спросил: — Весьма странно, зачем ордену Цишань Вэнь понадобились двое подростков? Не Минцзюэ пожал плечами: — Вот и я не понимаю. Чем они могут быть опасны без мечей? Но, тем не менее… Их разыскивали. В Пристани лотоса стояли войска Цишань Вэнь. Вскоре вернулся Лань Сичэнь, как только он пришел домой, узнал где находится Не Минцзюэ и поспешил присоединиться к армии восставших. После этого еще много мелких орденов примкнули к ним. Объявился наконец сын Цзян Фэнмяня — Цзян Чэн. Почему-то один. Он схоронил родителей и тоже сразу примкнул к армии восставших. Хуайсана старший брат отправил в Гусу, сам ушел на фронт. Каждый раз когда кто-нибудь из ордена Лань приходил в увольнительную, Хуайсан тут же бежал, чтобы услышать последние вести о продвижении войск, он ждал что-нибудь о Вэй Усяне, но каждый раз испытывал разочарование. Прошло еще два месяца напряжённых боев. Про Вэй Усяня ничего не было слышно. Теперь главы нескольких орденов имели наконец-то возможность напасть на «лагерь перевоспитания» и забрать свое оружие. Два Нефрита Ордена Гусу Лань вместе с Цзян Чэном совершили тайную вылазку, добыли из «лагеря перевоспитания» все мечи заклинателей, которые Вэнь Чао потребовал сдать на хранение, и вернули оружие владельцам. Впрочем последнее обстоятельство вовсе не было радостным для Хуайсана. Старший сын Главы Ордена Вэнь, старший брат Вэнь Чао, Вэнь Сюй, был обезглавлен предводителем армии восстания молодым главой Не, после чего голову убитого вывесили на передовой для запугивания клана Вэнь. Пристань лотоса освободили. Теперь же сам Вэнь Чао находился в бегах. Лань Сичэнь пришел домой получив небольшой отпуск на пару дней. Хуайсан поспешил к нему навстречу. Лань Сичэнь встретил его со всем радушием: — Хуайсан, как дела у тебя? Соскучился по тренировкам? Хуайсан замялся, не зная, что сказать. Сичэнь гэ принял его заминку за согласие: — Как только я вернусь, тренировки возобновятся. Хуайсан горестно вздохнул: — Брат Сичэнь, я саблю забыл. — Ничего, потренируешься на учебном мече пока. Разместив Хуайсана в уцелевшей хижине и уладив кое какие дела, Лань Сичэнь отправился на помощь к своему дяде.