Незнайка.

«А ты прекрасный как рассветы. Но ты наивный как цветы. И я люблю тебя за это. И в моем сердце только ты. Но вдруг сразило правдой страшной. Прости, совсем не ожидал… Ты был прекрасный и опасный… Теперь еще прекрасней стал. И тайной темною окутан… Ты в состояньи уничтожить мир. И в меланхолии ты жуткой. Но ты прекрасный мой кумир. Ты роза чёрная с шипами. И ты смертельный ураган. В твоих глазах застыло пламя. И тайны мертвенный туман…» Всю дорогу Хуайсан думал о том, как бы сделать теперь, чтобы дагэ ни в коем случае не пресекался с Вэй сюном. Задача казалась невыполнимой. Они обязательно пресекутся на ближайшем совете кланов. И ничего с этим не поделаешь. «И угораздило же меня попасться своему дагэ в то злополучное утро. Теперь он думает, что мы тайно встречаемся и у нас те самые отношения. Конечно для него странно, почему я по-прежнему называю это дружбой и боюсь даже намека на подобные вещи. Эх, Хуайсан, что же ты такой невезучий?» Подьехав к Юньпину, Хуайсан заказал комнату на первом этаже постоялого двора, а сам пошел в первый попавшийся трактир. Он заказал себе обед и медленно пережевывал пищу, прислушиваясь к разговорам вокруг. Трое хорошо одетых мужчин выпивали за соседним столиком. Изрядно захмелевшие, они, уже не обращая внимания на других посетителей, вели довольно откровенные разговоры. Один говорил: — Ну и как тебе хваленая элитная красотка? Говорят она хорошо поёт и играет на гуцине. Другой махнул рукой: — Ой, не спрашивай. Только зря деньги потратил. — Что такое? — Она напилась так, что лыка не вязала. Третий сказал; — Гворят она сильно пристрастилась к вину после того, как ее сынок сбежал. — Да ему не место было в публичном доме. Говорят он теперь герой войны. И папаша наконец-то признал его. Хуайсан сразу понял о ком речь. Другой мужчина спросил: — Так она из-за этого запила? Радовалась бы. Парень большим человеком стал. — Она ждала, что сынок выкупит её. А он даже глаз не кажет. — Неужели за столько лет она не накопила достаточную сумму? — Наверняка нет. Она же все принца ждала и сынка воспитывала как господина. Все потратила на его образование. — Принца? Ха ха! Надо было хвататься за любую возможность. Вон за ней придворный поэт ухаживал! Очень порядочный господин. Сколько раз он ей предлагал руку и сердце? Да, ручаюсь, он и сейчас там. Наверняка устраивает поэтический вечер! Хуайсана вдруг осенила идея. Он встал из-за стола и подошел к мужчинам: — Извините, вы тут упомянули одного известного поэта. Я давний поклонник его творчества. Давно хотел послушать прекрасные стихи в его личном исполнении. Мужчины посмотрели на Хуайсана: — Молодой господин, в самом центре Юньпина стоит огромный публичный дом. Двери там всегда открыты, на балконе играет оркестр. Он там один такой, не ошибётесь, если пойдёте по главной улице. Хуайсан поблагодарил, купил в книжной лавке сборник стихов этого поэта, спросил дорогу и пошел прямиком к публичному дому. Войдя, он увидел богато оформленную огромную залу, где находилась сцена. Сам жа зал был в трёх уровнях. Везде стояли столики. Вошедшим гостям тут же предлагалось вино и закуски. Время от времени к гостям подсаживались нарядные ярко накрашенные девушки и заводили непринуждённый разговор. Хуайсан пристроился за столиком в самом дальнем углу на балконе второго этажа. Подошедшему слуге заказал чаю и стал ждать. Разочарованный слуга ушел за чаем, а Хуайсан весь превратился в слух. Он сидел, не отрывая взгляда со сцены. А на сцене девушки читали стихи, пели, танцевали. Вдруг на сцену вышел высокий мужчина, он начал читать свои стихи. Хуайсан раскрыл книжку. Сомнений не было. Это и был тот самый поэт. Краем глаза Хуайсан уловил, что к нему приближается девица в розовом платье. Хуайсан только хотел у нее расспросить, он как раз вспомнил, что это публичный дом, где сплетни это нормальная составляющая их жизни. Вдруг за соседним столиком женщине стало плохо. Ее подруга пыталась утащить ее в комнату: — Мэн Ши, прекрати пить, у тебя сердце больное. — Сы Сы, мне уже все равно. Я уже никому не нужна. — А сыну? — Он даже не вспомнил обо мне. Женщина потеряла сознание. Подруга обратилась к Хуайсану: — Молодой господин, вы мне не поможете. — С радостью, — откликнулся Хуайсан, — а чем помочь? — Надо скорее затащить её к себе в комнату, пока хозяйка не увидела её в таком виде. Они вдвоём отволокли женщину в комнату на втором этаже и уложили на кровать. — Спасибо вам, — женщина поклонилась. Хуайсан давно лишился своей матери, потому он никак не мог взять в толк, как можно бросить свою мать? Какая бы она ни была! «Кто-то скучает по своей матери. А кому-то она не нужна!» Ему стало жаль женщину, даже несмотря на то, что услышал жуткие подробности о ее бурной молодости. Хуайсан порылся в рукаве, достал кошелек: — Не знаю, чем это поможет, купите вашей подруге лекарство. Женщина взяла кошелёк: — Спасибо большое. Как вас зовут? Хуайсан подумал, стоит ли говорить свое настоящее имя? Женщина сказала: — Не бойтесь, я никому не скажу где встретила вас. — Дело в том, что мой старший брат не разрешает мне заходить в подобные места… — А зачем же тогда пришли? — Хотел послушать стихи в исполнении самого автора. Я давний поклонник его творчества. А тут проезжал по городу и решил воспользоваться случаем. — Хорошо, я никому не скажу. Она показала на спящую подругу: — Даже ей. — А ей тем более. Он пошел к выходу, обернулся: — Сестрица Сы Сы. Если возникнут какие-то странные вещи или проблемы, то найдите меня. Я Хуайсан их ордена Цинхэ Не. — Хорошо, спасибо вам. Хуайсан вышел. Его всю дорогу раздирали смешанные чувства. Вроде бы эта женщина престунница, злодейка, воспитавшая такого страшного человека. Но Хуайсану стало жаль ее. Кем бы она не была, как можно забыть свою мать? Даже если ему и стыдно, что его мать имеет такую профессию, так это опять же из-за него! Она не смогла скопить денег потому, что старалась дать сыну хорошее образование. И что получила в благодарность? Мэн Яо всем говорил, что он сирота и его мать умерла! Какая бы она ни была, она ему всё-таки мать! Она родила его и все это время душу и деньги вкладывала в него. Можно ли ожидать от такого человека, что он исправится или раскается в своих действиях? Вряд ли… «У этого человека точно нет ничего святого.» Дойдя до постоялого двора, он нашел свою коляску, возница обедал на первом этаже. Хуайсан подошел к столику, сел рядом, налил себе чаю. — Куда поедем? — спросил мужчина. — В Юньмэн. Добравшись до Пристани лотоса, он вошел в распахнутые ворота и сразу попал в сильные обьятия Вэй сюна. — Ты меня ждал? — Да, ты же обещал. Ну как, ничего не узнал? Хуайсан вздохнул: — Ох, Вэй сюн, это не так то просто. Но…я так думаю…если эта девушка осмелилась поцеловать тебя, то она обязательно появится. Не может быть, чтобы она сидела просто так. Вэй сюн задумался. Хуайсан молча смотрел на его прекрасное лицо и чувствовал, что на эту красоту можно любоваться вечно. И не надоест никогда. Через минуту Вэй сюн выдал: — Но так никто и не появился за все это время. Кроме… — Кроме кого? — А? — Кроме кого? — Странно… ну ладно, как у тебя дела? Вэй сюн улыбнулся, но взгляд был по-прежнему задумчивым, словно он силился что-то вспомнить, но не мог. В этот момент Цзян Чэн вышел к ним, поздоровался с Хуайсаном. Вэй Усянь сказал Цзян Чэну: — Пойдем искупаемся? Цзян Чэн ответил: — Нет, некогда сейчас. Пришел управляющий с отчётом. Надо проверить. Да и пора налоги платить. Вэй Усянь сказал: — Тогда мы пойдем пообедаем? — Вы можете и дома пообедать. — Не хочу, хочу куда-нибудь сходить. — Эх, а сестра свой любимый суп приготовила. — Ладно, ладно. Хуайсан, пообедаем дома? А потом сходим выпьем? Хуайсан радостно закивал. Ему было все равно, лишь бы ощущать себя рядом с прекрасным одноклассником. Цзян Янли пригласила их в беседку, построенную прямо на пирсе. С нее был прекрасный вид на озеро с цветущими лотосами. Они сели на скамейки за круглый столик, где уже стояли чашки с супом и чайный сервиз. Хуайсан сел, взял нефритовую ложку, вдохнул необычайно аппетитный аромат супа и только тогда понял, что проголодался. Они с удовольствием уплетали вкуснющий суп, а Цзян Янли с нежностью смотрела на Вэй Усяня. Он ел и хвалил: — Шидзе, ты самая лучшая. Никто кроме тебя не умеет так готовить суп. Цзян Янли засмеялась: — А если еще кто-нибудь научится готовить такой суп? — Тогда я буду любить такого человека до конца своих дней! — Больше чем меня? — Ну если она еще и на ручках меня носить будет! Девушка снова засмеялась, вытащила вышитый платочек и промокнула его изящно очерченные губы, затем собрала посуду. — Спасибо, шидзе, мы пойдем? — Спасибо, — поблагодарил Хуайсан. Вэй Усянь зашел к Цзян Чэну. Тот с сосредоточенным видом что-то считал и записывал в журнал. Управляющий сидел рядом и делал какие-то пометки в бухгалтерской книге. Вэй сюн спросил: — Ты скоро освободишься? Мы идём выпить. — К вечеру наверное. Ты бы взял и помог. Быстрее бы сделали. — А Хуайсан? Кто-то же должен занимать гостя? Хуайсан сказал: — Если я не вовремя… Вэй сюн приобнял его за плечо: — Даже думать не смей. Цзян Чэн сам со всем справится. Тем более их тут двое. Я буду только мешаться. Ладно, Цзян Чэн, потом приходи к нам, как освободишься. Цзян Чэн закатил глаза и протяжно вздохнул. Они вышли из ворот и через несколько минут попали в круговорот городской жизни. Лотки с различными вкусными вещами, книжные магазины, лавки с различными товарами, трактиры, чайные и харчевни. Они дошли до самого большого трактира в самом центре и заказали комнату с большим балконом на втором этаже. Хуайсан спросил: — Как ты думаешь? Придет? — А куда он денется? Прибежит как миленький. Разве он утерпит, если мы без него напьемся? Хуайсан вздохнул: — Да, ему сейчас намного сложнее вырваться. Он теперь глава ордена. — Это точно. Давай за него выпьем. Они заказали много различных закусок и пару кувшинов вина. Выпив, Вэй сюн поставил чашку на стол и спросил: — Так ты думаешь, что эта самая красотка не утерпит и заявится? Хуайсан кивнул: — Конечно же. И наверняка сделает так, что просто проходила мимо. Потому что девушки обычно стесняются признаться, что специально прибежали посмотреть на свой предмет воздыханий. — Даже так? Хуайсан спросил: — Никто из девушек недавно не проходил через Юньмэн? — Неа. Если… Вэй сюн опять задумался, силясь что-то вспомнить. — Что именно? — Никто не проходил…если…не считать Лань Чжаня. Хуайсан удивился: — Лань Чжаня? Он проходил здесь? — На да. Прямо вот по этой улице и проходил. — Но его то с девушкой явно невозможно перепутать. — Вот и меня посетило сомнение, — Вэй сюн стал очень сосредоточенным. — И ты сам это видел? — Конечно же. А я сидел на этом самом балконе. К слову сказать, это мое любимое место. Я люблю здесь сидеть. Но я был не один. — Не один? — Да, со мною здесь были несколько неживых девушек. Хуайсан поежился: — Как неживых? Прямо таки не живых? — Ну да. Это мой последний эксперимент. Оживил нескольких умерших девушек. Можно сказать, сделал несколько марионеток, которые не отличаются от настоящих живых девушек. Хуайсан просто задохнулся. Вот это гений! — Ох, как тебе это удалось? — Я давно хотел изобрести что-то подобное. И мне это удалось. С помощью тигриной печати можно не только солдат делать. Только эти солдаты были бездушными созданиями, способными лишь воевать. Но я немного переделал надпись на половинке печати. И теперь можно контролировать их таким образом, что они имеют собственный разум и они чувствуют! Ты представляешь? Мало того, они могут быть отличной охраной. А с виду не скажешь, что они очень опасны, ведь они ничуть не отличаются от вполне обычных девушек. Только обладают огромной силой. Они могут запросто разорвать человека на части просто голыми руками. Хуайсан удивился: — Но почему девушки? — Потому что это не так заметно. Все уже привыкли меня видеть в компании девушек, потому никто ничего не заподозрит. А в свете последних событий я убедился, что мне нужны вот такие помощники. Потому что я собираюсь продолжить эксперименты в данной области. Хуайсан покачал головой: — Это не опасно? — Нет, конечно. Они почти как живые люди. Все понимают и слушаются. — Вон оно что. Знаешь, Вэй сюн, я знал и раньше, что ты гений. Но тут я восхищаюсь тобой совершенно искренне. Ты не просто гений, ты самый невероятный гений. Вэй сюн улыбнулся: — Ох, Хуайсан, ты прямо закидал меня комплиментами. — Я старался. Оба засмеялись. Хуайсан вспомнил о нефритовом страже и спросил: — А Лань Чжань то чего сюда приходил? Вэй сюн пожал плечами: — Я так и не понял. Вроде мимо проходил. «Ага. Мимо. Ну вот тебе и девица мимопроходящая.» Вслух сказал: — Да, действительно, немного странно. Насколько я знаю, у него нет привычки гулять по базарным площадям. И чего он хотел то? — Да ничего он не хотел. Это я его первый задел. Решил пошутить и предложил девушкам подарить ему цветы. — И как? — Ох, они ему понадарили. Причем каждая выбрала сама те цветы, которые ей нравились. Знаешь что я подумал? Если Лань Чжань знаком с языком цветов, то наверняка сломал себе голову, стараясь понять, что это все означает. У меня остался всего один цветок и я его бросил прямо ему на голову. И знаешь, что самое смешное? Он не поленился подняться сюда, чтобы вернуть мне все эти цветы назад. Наверняка ему не понравилось. Но, впрочем неважно. Все равно это была шутка. Хуайсан покачал головой: — А что там были за цветы? Возможно они означали что-то очень невеселое? Вэй сюн развел руками: — Эх, Хуайсан, разве же я помню? Цветы да и цветы. Я и значения им никакого не придал. Последний был пион. Вот не помню какого цвета. То ли белый, то ли розовый. Кажется розовый. Хуайсан вздохнул: — Если розовый, то он символизирует разлуку. (1) (1)芍药, пион (молочноцветковый), на языке цветов означает: пленять красотой, любовь, «не в силах расстаться». Пион в Китае носит множество названий, но одно из самых известных — «将离草» или «离草», что дословно означает: грядущее расставание, трава расставания. Это название пошло от древней китайской традиции дарить пион возлюбленному перед расставанием. Вэй Усянь приподнял изящную бровь: — Расставание? При чем тут расставание? Странно. И ему это не понравилось? Что тут такого? А да, наверное когда он снова пытался затащить меня в Гусу… Хуайсан вдруг перебил: — Затащить в Гусу? Он так и сказал? Вэй сюн развел руками: — Ну да. Так и сказал, что хочет, чтобы я с ним пошел в Гусу. Снова нудил про опасность иного пути. Что это разрушает душу и тело. Но я же в порядке? Как ты думаешь, Хуайсан? Хуайсан вздохнул: — Я не вижу отклонений. Ты все тот же Вэй сюн. Самое главное, что ты не предал свои идеалы. — Ну и я об этом говорю. Вэй сюн задумчиво нахмурил брови, потом сделал вывод: — Да, я понял. Он понял это как намек, что я с ним никуда не пойду и от того разозлился. Но мне надоели его нотации за три года на войне и я просто прогнал его. — А он? — А он просто ушёл. Думаю, если бы ему действительно было не безразлично, что со мной что-то не так, он бы остался и постарался как-то аргументированно объяснить мне свою позицию. Хуайсан покачал головой: — Думаю он просто не умеет правильно формулировать свои мысли. — Но когда мы были в пещере на горе Муси, он мне выдал такую массу информации про эту самую черепаху. — Но это всего лишь информация. Это не его мысли, это книжные мысли. Сама по себе информация не требует формулировки. Достаточно иметь хорошую память, чтобы просто запомнить текст. — Ну да, Хуайсан, ты прав. Я об этом не подумал. Возможно мне не нужно было так резко реагировать. Возможно надо было подождать, когда он сформулирует свою мысль. Но дело в том, что этого нудежа я уже наслушался столько, что могу слово в слово повторить то, что он мне тогда говорил. Ничего не изменилось. Просто уже надоело, одно и то же. Ну ладно, что об этом говорить? Не важно уже. Лучше давай выпьем! Вэй сюн плеснул в чаши вина и оторвал от виноградной кисти парочку ягод. Хуайсан последовал его примеру. Через пару минут, он вдруг сказал: — А ты знаешь, Лань Чжань неплохо смотрелся с цветком на голове. Изящно так. Ему очень идёт. Хуайсан вздохнул и налил себе вина. «Интересно он рассуждает…и что у него в голове? То от похотливых самцов отбивается, которые тянут к нему свои грязные ручонки. То этим мрачным подмастерьем любуется. Вообще не могу понять.» Вэй Усянь предупредил: — Хуайсан, ты за мной не гонись. А то захмелеешь раньше времени. — Хорошо. Хуайсан послушно отпил глоток и поставил чашу на стол. Взял дольку арбуза. Они вышли на балкон, посмотрели на людей, снующих туда и сюда по улице, потом обогнули угол и вышли на другую часть балкона. Отсюда был вид на внутренний дворик. Здесь был разбит красивый садик с цветами и причудливым кустарником. Вдруг откуда-то вышел павлин и начал трясти сложенным хвостом. Через пару минут он расправил свой хвост и начал поворачиваться то вправо, то влево. — Перед кем это он так красуется? — спросил Хуайсан. Тут вышла самочка павлина. Обычная, серенькая и особо ничем не примечательная. Павлин стал поворачиваться еще усерднее, давая возможность своей даме сердца хорошенько разглядеть свой предмет гордости, шикарный хвост. Вэй Усянь рассмеялся: — Знаешь кого он мне напоминает? — Знаю. Кстати, вы в тот раз сильно повздорили. — Знаешь, Хуайсан, он вроде бы ничего особого и не спросил. Просто справился о её здоровье. В глазах других я выглядел как распоследний скандалист. Но не без оснований я тогда высказал ему все, что о нем думаю. После того, что он устроил моей шидзе на войне тогда, как он вообще осмелился справляться о том, как она поживает? Хуайсан спросил осторожно: — Вэй сюн, что произошло? Но, впрочем, если тебе неприятно рассказывать об этом, можешь не говорить. — Да в этом нет особой тайны. Тому было достаточно свидетелей. Моя шидзе занималась приготовлением пищи для заклинателей. Мы поначалу отговаривали её, но поскольку она отлично готовила, ей нравился такой труд. К тому же она прекрасно ладила с людьми и не утомлялась сверх меры, да и находилась в безопасности, поэтому мы всё-таки решили, что так действительно будет лучше. Из-за нелёгких условий мы все питались весьма просто. Моя шидзе сильно волновалась, что мы с Цзян Чэном по причине излишней разборчивости в еде не станем есть походную пищу, поэтому каждый день тайно готовила для нас две порции супа сверх положенного. И ещё, об этом она никому не рассказывала, но она так же готовила третью порцию для находящегося тогда в Ланъя Цзинь Цзысюаня. Цзинь Цзысюань не знал об этом. Конечно, ему нравился суп, но шидзе никогда не выдавала своей личности. Разве могла она предположить, что всё это увидит другая заклинательница низшего ранга? Девушка являлась служанкой в Ордене Ланьлин Цзинь, из-за невысокого уровня заклинательства она занималась тем же трудом, что и моя шидзе. Она была довольно симпатичной девушкой, но при этом имела весьма изворотливый характер и всюду искала для себя выгоду. Из любопытства девушка однажды проследила за шидзе, затем, не подавая виду, она выбрала удачный момент, и после того, как шидзе отнесла очередную порцию супа для Цзинь Цзысюаня, намеренно прошлась мимо его покоев, чтобы тот увидел её. — И я так понял, что павлин подумал, что эта девушка и есть тот самый чудесный повар? — Ну да. Самое интересное, что Цзинь Цзысюань никак не мог поймать своего доброжелателя, поэтому, разумеется, спросил об этом девушку, которую увидел. Та сделала вид, что сильно смутилась и стала невнятно всё отрицать, так что слушателю сразу стало ясно — это её рук дело, просто девушка не желает открывать Цзинь Цзысюаню своё заботливое сердце. Поэтому юноша не стал вытягивать из нее признание, но при этом начал проявлять благосклонность и заботу к этой девушке, да к тому же повысил её статус до приглашённого заклинателя. Так продолжалось довольно долго, шидзе не замечала ничего странного, пока, в один из дней, когда она вновь относила суп Цзинь Цзысюаню, он не вернулся раньше времени за важным письмом. Разумеется, Цзинь Цзысюань спросил, с какой целью она пришла в его покои. Шидзе долго не решалась отвечать, но услышав в его голосе подозрения, на свой страх и риск, выдала правду. — И он ей не поверил? — охнул Хуайсан. — Конечно же нет. Так как этот повод уже использовала в качестве оправдания та девушка. — Да. Легко догадаться, как Цзинь Цзысюань отреагировал, услышав подобное. — Представь себе. Он немедленно «обличил» шидзе во «лжи». Преставь как это было обидно. — Наверняка она не ожидала, что ситуация повернётся таким образом. — Конечно же. Обычно она не любила говорить о себе, никто здесь даже не знал, что она — молодая госпожа Ордена Юньмэн Цзян. Поэтому в тот момент она не смогла придумать никаких доказательств своей правоты, лишь попыталась объясниться, но все её объяснения усугубляли ситуацию ещё сильнее. Хуайсан просто оцепенел: — И что же? — А вот что произошло. В итоге этот павлин очень сильно обидел ее. Он сказал: «Не думай, раз ты рождена в клане заклинателей, то можешь присваивать себе и попирать ногами чужую доброту! Некоторые люди, хоть скромного происхождения, а в душе всё же благороднее, чем иные из прославленных кланов. Пожалуйста, не выходи за рамки дозволенного!» Хуайсан был просто в ужасе: — Какой кошмар! Для него ничего не стоит обидеть вот так запросто девушку! Вэй сюн продолжал: — Из слов Цзинь Цзысюаня тогда шидзе поняла, что этот павлин не верил, что моя шидзе могла принести хоть какую-то пользу на поле боя или же оказать иную помощь. Попросту говоря, он считал, что она лишь искала повод сблизиться с ним, и потому решила помешать сопернице. — Мда, этот павлин кроме себя кого-нибудь вообще за человека считает? Вэй сюн вздохнул: — Знаешь, Хуайсан, Цзинь Цзысюань никогда не понимал её и не хотел понять. Поэтому, разумеется, не поверил ей. После этих его слов шидзе расплакалась прямо там, где стояла. Когда я вернулся, я застал именно эту картину. — Представляю как ей было в тот момент обидно. У неё такой мягкий характер! — Но, знаешь, Хуайсан, несмотря на мягкий характер шицзе, кроме того дня, когда мы все втроём впервые воссоединились после уничтожения Пристани Лотоса и, обнявшись, плакали навзрыд, она не проронила за всю жизнь ни слезинки прилюдно, не говоря уже о том, чтобы расплакаться столь громко и горько на глазах у множества людей. Так сильно её обидели! Хуайсан вздохнул: — Бедная, вот уж натерпелась. — Я попытался выспросить у нее, кто её обидчик, но шидзе от слёз ничего не могла ответить, и тогда я увидел застывшего рядом Цзинь Цзысюаня. Преисполнившись ярости, я подумал: «Ну почему опять этот неблагодарный пёс?» Тогда я набросился на Цзинь Цзысюаня так, что всем заклинателям опорного пункта пришлось разнимать нас. Но когда я узнал от остальных все подробности дела, я разгневался ещё сильнее. Я так был зол, что во всеуслышание заявил, что рано или поздно Цзинь Цзысюань умрёт от моей руки, и потребовал вывести виновницу произошедшего. А когда посредством очной ставки всё тайное стало явным, Цзинь Цзысюань прямо-таки окаменел, что даже был не в состоянии драться. — Надеюсь, это послужило ему уроком? А как после этого кошмара Цзян Янли? — После этого в ней что-то сломалось. Она продолжала готовить и оказывать помощь в Ланъя, но теперь старательно делала свою работу строго по правилам, и не только перестала приносить Цзинь Цзысюаню суп, но даже избегала встречаться с ним взглядом. Вскоре кризис в Ланъя миновал, и мы забрали шицзе обратно в Пристань Лотоса. — Ну а сам Цзинь Цзисюань хотя бы извинился? — Я не слышал его извинений. Но после Аннигиляции Солнца стал всё чаще справляться о шидзе. Только вот не знаю, что его побудило это делать. То ли брань мадам Цзинь, то ли муки совести? — Сторонние наблюдатели, наверняка считали случившееся недоразумением? — Ну да, все считали, что нет нужды вспоминать об этом инциденте, когда всё уже прояснилось, но я так не считал. Я всей душой ненавидел Цзинь Цзысюаня, этого разукрашенного павлина, слепца, который считает себя принцессой в мужском обличии. — Мда, действительно…он о других судит исключительно по внешнему облику. — Да, представь, я абсолютно не верил, что Цзинь Цзысюань, с его-то манией величия, признает собственную ошибку и вдруг проникнется чувствами к Цзян Яньли. Наверняка он всего лишь поневоле выполнял приказ Госпожи Цзинь, не в силах стерпеть её яростную ругань. — Как теперь себя чувствует дева Цзян? — Как? Самое интересное, что он ей нравится. Ты представляешь, Хуайсан? Она мне призналась в своей симпатии после охоты на горе Байфэн. Да и сам Цзинь Цзисюань очень глупо себя повел тогда. Можно было подумать, что он совсем сошёл с ума. Он умудрился почти что признаться в своей симпатии перед целой толпой народу. Хуайсан вздохнул и задумался. «Да, похоже, на двоих из Юньмэна открыли самую настоящую охоту.» Они оба молчали, каждый думал о своём. Хуайсан думал о том, что двое из тех, кто находился на той горе все-таки охотились на самых лучших зверей. Вернее на людей. Один был самым прекрасным человеком, его яркая красота просто ослепляла и сбивала с ног. Другая была довольно редкой души человек, ее доброта и внутренняя красота была заметна невооружённым глазом. И неудивительно почему у обоих охотников просто сорвало крышу и они настолько глупо вели себя! Хуайсан очнулся от своих дум, когда Вэй сюн сказал: — А вон и Цзян Чэн. Он помахал рукой: — Цзян Чэн, поднимайся! Цзян Чэн с недовольным ворчанием поднялся к ним по ступенькам. Вэй Усянь налил ему вина: — Цзян Чэн, не ворчи. Вот выпей, расслабься. — Вэй Усянь, ты скоро всех споишь. Ты даже нефритов споил. — Неправда. Лань Чжань пить отказался. — Зато Лань Сичэнь напился так, что смог идти домой уже после того, как проспался. — Что он хотел? — спросил Хуайсан. Цзян Чэн с досадой в голосе ответил: — Что хотел? Да ничего хорошего. Достали эти нефриты, уже шляются по Юньмэну как у себя дома. Они все пытаются затащить Вэй Усяня в Гусу, чтобы отдать под суд. Лань Чжань один раз прямо при мне завел эту шарманку. Ты знаешь, Хуайсан, мы вдвоем еле отбились от него. И не надоело им, какие упорные. Сил уже нет как надоели. Недавно тут ещё и Лань Чжань был. — Да он просто мимо проходил, я же тебе говорил! — Ага! А тебе прям надо было его останавливать! Сколько раз тебе говорил, он тебя так ненавидит, что готов хоть сейчас под суд отдать! Зачем ты его трогаешь всякий раз? Проблем мало? — Просто хотелось поболтать. — С кем болтать? Он тебе не закадычный друг, чтобы с ним болтать! Да и что у вас может быть общего? — Цзян Чэн, как ты можешь такое говорить? Всё таки мы почти три года в одной палатке обитали! — Это не показатель того, что можно спокойно общаться с подобными людьми! Хуайсану показалось несправедливым высказывания Цзян Чэна: — Зря ты так, Цзян сюн. Всё таки Лань Чжань заботился о Вэй сюне. — Я бы тоже так же заботился, если бы мы жили в одной палатке. И когда это я о нем не заботился? Найдите ещё где-нибудь такую заботу, которой я забочусь о нем! — Ладно, ладно, Цзян Чэн, чего ты так раскипятился? Я всего лишь хотел выпить и мирно поболтать с Лань Чжанем. — Нашёл с кем болтать! Не трогай уже его, если не хочешь себе нажить лишних проблем! Или ты уже забыл, что все несчастья в нашей жизни из-за этого Лань Чжаня? Из-за него мы потеряли родителей, Пристань Лотоса была сожжена! — Ну почему ты думаешь, что здесь его вина? — Если бы ты с ним не остался тогда в пещере, мерзкая девка Ван Линцзяо не пришла бы. — Вэни в любом случае пришли бы. — Не знаю. Но я слишком много потерял. И не хочу потерять ещё и тебя. Тогда я совсем один останусь. Прекрати уже, пока тебя в Гусу не затащили на опыты! — Ну почему сразу на опыты? — спросил Хуайсан. — Почему? А иначе зачем оба нефрита тут ошиваются и делают вид, что мимо проходили? Они изо всех сил стараются его забрать с собой? Или он уже забыл, сколько раз его наказывали из-за этого Лань Чжаня? — Но я и сам не подарок. Разве мало я нарушил? — Ты один нарушал? Если бы он не шпионил за тобой день и ночь и не докладывал бы своему дядюшке, то никто бы тебя не наказал! Вспомни одни только ферулы! А ведь этот чурбан даже не пожалел тебя! А я тебя тащил на спине, между прочим! — Ладно, ладно, Цзян Чэн, хватит уже, я это на день по десять раз слышу! — И что толку? Ты меня совсем не слышишь! Как ты не поймёшь, ведь он тебя ненавидит всеми фибрами души ещё со времени нашей учёбы. Не думаю, что его ненависть угасла. Ведь ты каждый раз подливаешь масла с огонь своими дурацкими шуточками! — Да мои шутки вполне невинные! Чего он так злится? — Невинные? Ты постоянно издеваешься над ним, ставишь его в неловкое положение. Так за что он тебя должен любить? Вэй Усянь встал: — Ладно, давайте не будем о плохом. Жарко. Уже темнеет, пошли хоть искупаемся. — Пошли, — обрадовался Хуайсан. Они обнялись и пошли к озеру. Сначала решили нырять с лодки. Взяли лодку и поплыли на середину. Цзян Чэн и Вэй сюн привыкли купаться голышом. Хуайсан же, снял только верхнюю одежду, оставшись в штанах и нижней рубахе. Он попросил: — Вэй сюн, Цзян сюн, давайте где помельче. Я же не умею плавать. Молодые люди причалили к одинокому пирсу подальше от шумной толпы торговцев и гуляющих. Хуайсан наконец-то сполз в воду и забарахтался на мелководье. Цзян Чэн с Вэй сюном плавали поглубже на перегонки. Стемнело. Вышла большая луна, посеребрив дорожку от самого горизонта. Цзян Чэн и Вэй сюн подплыли к деревянному настилу. Вэй сюн вылез, сел на доски и принялся отжимать и собирать лентой рассыпавшиеся шикарные мокрые волосы. Хуайсан замер, любуясь идеальной фигурой, стройными длинными ногами, тонкой талией, крепкими мышцами, кубиками пресса. Когда Вэй сюн убрал прядь волос спереди, Хуайсану показалось, словно какая-то тонкая белая линия перечеркнула низ живота чуть ниже пупка. Примерно на два пальца.