Незнайка.

***

«Короткие встречи… Опять расставанья. Печалью отмечен… Я весь в ожиданьи. И снова в тревоге. И снова в слезах. Проклятые ноги, Растертые в прах… Иду я тропинкой, Не плачу, терплю… В глазах вновь грустинку Твоих я ловлю.» Хуайсан присмотрелся. — Вэнь Цюнлинь! Парень значительно подрос за эти годы и возмужал. Но его лицо с тонкими чертами казалось безжизненным. Юноша поклонился: — Молодой господин Не? Я вас сразу узнал. Хуайсан подошел к юноше: — Я рад тебя видеть. Рад что ты жив-здоров. Молодой человек немного замялся: — Ну…да…я здоров…только… — Не совсем жив, — закончил за него Вэй Усянь. Хуайсан оторопел: — Как это? Вэнь Цюнлинь сделал неловкое движение: — Молодой господин Вэй привел меня в сознание. Хуайсан дотронулся до руки юноши. Она была холодна. Стало страшно. — Как же это произошло? Кто это сделал? — Надзиратели на тропе Цюнци. Они были в клановых одеждах Ланьлин Цзинь. Хуайсан сам омертвел. Холодный страх начал распространяться по всему телу. Он произнес: — Значит…значит не зря ты их убил? И это не было зверской резней, как преподнесли нам Цзини? — Нет конечно. Не было никакой резни. Они убили Вэнь Нина и сбросили его тело со скалы. А потом пришел я, нашел его, поднял и дал возможность отомстить своим убийцам. Только и всего. Любой бы на его месте поступил точно так же. Так что это была не резня, а месть. Хотя, надзиратели всего лишь пешки в этой игре. Главный кукловод не обезврежен пока. Молодые люди переглянулись. Каждый знал, кто это. Хуайсан ощутил как в его груди растет негодование. Он поднял руку и стукнул себя в грудь: — Вэнь Нин, я на твоей стороне. Понимаю, что я бесполезен. Но, если нужно, обращайся ко мне. Чем смогу, попробую помочь. Мы все равно отомстим главному врагу. — Я понял. Спасибо. Все это время, пока они разговаривали, А-Юань крутился вокруг, то прыгая на одной ножке, то дергая молодых людей за рукава. В тот момент, пока Вэй сюн отвлекся, повернувшись к Вэнь Нину, Хуайсан исхитрился и все-таки сунул малышу серебряный слиток, приложив палец к губам. Ребенок сразу же все понял, он кивнул, протянул ладошку и мигом спрятал слиток в карман. А потом продолжал как ни в чем не бывало прыгать и вертеть в руках соломенную бабочку. Вэнь Нин замялся: — Молодой господин, вас моя сестрица зовёт. — Что такое? — Она меня послала. Сказала срочно. Хуайсан вздохнул: — Ладно, я пойду. Он немного помедлил: — Вэнь Цюнлинь, поскольку ты здесь, то может ты еще попробуешь поговорить со всеми и со своей сестрой? Вэнь Нин поклонился: — Я знаю о чем вы. Думаю это невозможно. Моя сестра и наши люди не согласятся. Поменять свою родовую фамилию и сбросить клановые одежды равносильно предательству. Мы не можем огорчить наших предков. Иначе… — Что иначе? Вэнь Цюнлинь? Речь идет о вашей жизни и смерти. — Простите, молодой господин Не…просто…это предательство может нам дорого стоить. Ну…вы сами понимаете…за нами наверняка наблюдает не одно поколение наших предков врачевателей. Небеса проклянут нас…и у нас уж точно никогда не будет никакого будущего. И мы никогда не сможем… Простите…но мы действительно не можем поступить иначе. Молодой человек произнес этот монолог немного заикаясь и смущаясь от своего косноязычия. Но смысл был предельно ясен. Так как его позиция была достаточно твёрдой. Он еще раз поклонился: — Спасибо вам большое. Не обижайтесь…пожалуйста… Хуайсан вздохнул: — А как же Вэй сюн? Его обьявили преступником и могут поймать и убить. Вэнь Нин приложил руку к груди: — Молодой господин Не, я вам обещаю, что мы с сестрой до последнего будем защищать молодого господина Вэя. Я буду оберегать его, пока я в сознании. И даже без сознания, я изо всех сил приду на выручку. Я не позволю даже волосу упасть с его головы. Ведь он подарил нам надежду жить дальше. Он лучшее, что случилось в нашей жизни. Вы мне верите? Хуайсан посмотрел в его глаза, почему-то стало сразу спокойнее на сердце. Он увидел любовь и преданность этих людей к своему прекрасному другу. «И его нельзя не любить. Ведь он самый лучший человек на свете!» — Да, я верю тебе. — Ради него я готов еще раз умереть. Вэй сюн улыбнулся: — Хватит одного раза. Вэнь Нин, мы идем или нет? Хуайсан, может ты с нами? Посидим, выпьем. Вэнь Нин возразил: — Молодой господин, вам вредно. Моя сестра потому и послала меня за вами, чтобы вы не утащили Не Хуайсана в трактир. Да еще и с А-Юанем. — Ну тогда забери А-Юаня, а мы пойдём. Малыш похлопал по карману и подмигнул Хуайсану. Потом скривил плаксивую гримаску: — Ааа, не пойду, не пойду! Хочу с Сянь гэгэ! — Ну вот, расстроили ребенка. Хуайсан уже понял, что малыш хочет погулять. Но Вэнь Нин не унимался: — Вам нельзя пить. Сестра вас старается вылечить от этого. А вы… — Вэнь Цин уже меня истыкала своими иголками насквозь. Все бесполезно. — Вот и мне странно это, почему на вас не действует иглоукалывание? — А я знаю почему. И уже не раз говорил ей, но она меня не слушает. — Почему? — Она пытается вылечить меня от пьянства. А ты когда-нибудь видел меня пьяным? — Я? Нет. — Вот именно. Потому и не действует. — Ааа. Вон оно что… — Послушай, Вэнь Нин, ты можешь ей сказать, что когда спустился, нас уже не было? — Не могу, молодой господин, я несу за вас ответственность. Это вредит вашему здоровью сейчас. В тот раз, второй молодой господин Лань доставил вас в подпитии. Если бы вы не выпили тогда, не получили бы травму. — Я просто не успел среагировать. — Так потому и не успели. — Почему? — Вы меня простите, но у выпившего человека все равно реакция в два раза медленнее. — Я выглядел выпившим? — Нет. Но это не меняет дела. Услышав имя Лань Чжаня, малыш запрыгал: — Богач гэгэ, богач гэгэ! Хочу к папе! Он будет мне каждый день покупать игрушки! — Так уж и каждый день? — Да! Да! Ведь он мой папа! Вэй сюн ревниво посмотрел на малыша: — А я тогда кто? — Ты тоже мой папа! Но…только…он богатый папа! Хочууу к папеее! — А-Юань, успокойся. А я тебе теперь не нужен? — Нужен! Нужен! А еще мне нужна тётя Цин, дядя Нин, бабуля, третий дядюшка, пятый дядюшка… Малыш начал загибать пальцы. Прекрасный Вэй сюн смотрел на него картинно надув изящные губы и протянув капризно: — Ну вот, опять потерял меня в целой толпе родственников. Хуайсан не мог не залюбоваться на столь прелестную картину. Он улыбнулся: — Может хотя бы сходим, погуляем? Как ты думаешь, А-Юань? — Да, да, погуляем! Вэнь Нин предупредил: — Только недолго. Молодой господин, если эти марионетки выйдут из-под контроля… — Да, да, я знаю. Главное прикрой меня перед сестрой. Они спустились в Илин. Хуайсан накупил всяких вкусностей и угощал ими Вэй сюна и ребенка. — Хуайсан, не нужно. Мне право слово, неудобно. — Вэй сюн, до этих пор ты все время угощал меня. Я просто в ответ угощаю тебя. И не возражай. Я и так задолжал тебе кучу обедов и ужинов за все эти годы. — Ладно, ладно. Что ты, Хуайсан, какие долги? Они засмеялись, малыш захлопал маленькими ладошками. Гуляя среди многочисленных лавочек, они наткнулись на толпу людей, которая окружала молодого человека в черном ханьфу с красной лентой в волосах. — Продаю талисманы, с помощью их можно зажечь огонь даже в дождливый день прямо на улице! Люди толпились вокруг, занимая очередь. Один мужчина спросил: — Откуда такие удивительные вещи? Парень в черном приосанился: — Я только что спустился оттуда. С самого страшного и жуткого места в Поднебесной. Он поднял руку, указав на гору Луанцзан. Люди притихли, кто-то спросил: — Неужели.? — Да, именно. Я учился у самого Старейшины Илин. Люди вокруг зашептались: — О, он берет учеников? Парень выкатил грудь: — Ну…не совсем как бы… но, только самых одарённых. Люди зашумели и начали активно раскупать талисманы. Через несколько минут в руках торговца уже был достаточно увесистый мешочек с деньгами. Хуайсан вопросительно посмотрел на Вэй сюна: — Старейшина Илин? А-Юань подпрыгнул: — Да! Это наш Сянь гэгэ! Вэй сюн незаметно одернул мальчика, шепнув ему не ухо: — Тише. Хуайсан с интересом оглядел молодого человека: — Мда. Вэй сюн, хорошо, что ты снял свой наряд. Вэй Усянь улыбнулся, взял А-Юаня за руку и они зашагали дальше. Пройдя еще немного, они свернули на соседнюю улицу и наткнулись еще на одного парня, который был одет в чёрное ханьфу и красной лентой в длинных волосах. Этот парень был повыше того и даже чем-то смахивал сзади на Вэй сюна. — И тут снова эти торгаши неизвестно чем. Хуайсан повернулся к Вэй сюну: — Послушай, откуда у них твои изобретения? — Продал немного своих изобретений, чтобы закупить на зиму риса и прикупить обувь и одежду для всех. — Так это обычные торговцы? А мнят из себя чуть ли не самых талантливых заклинателей. Вэй сюн улыбнулся: — Да ладно, не жалко. Когда нужны деньги, о таких мелочах не задумываешься. — Давай я дам тебе денег. — Ну что ты, Хуайсан, не можешь же ты меня теперь всю жизнь содержать. Тогда получается я совсем ни на что не гожусь? — Ну что ты, Вэй сюн, я так не думаю. — Зато я так думаю. Хуайсан кивнул. Он понял, что Вэй сюн решил научиться выживать в любых условиях. Возвращаясь на гору, Хуайсан решил проводить прекрасного одноклассника. Только они начали подниматься, как застали весьма любопытную картину. Вдоль тропинки красовалась плакаты: «Да здравствует Старейшина Илин!» Перед старым деревом стоял столик, на котором красовалась приношения в виде свежеиспеченных пирожков и фруктов. А-Юань запрыгал от восторга. Вэй сюн сказал: — Опять? Как надоели! Ну не беру я учеников. Не беру! А-Юань, не прыгай! Нечему тут радоваться. Еще неизвестно чем это кончится! Не вижу здесь ничего хорошего. Придется теперь ходить по другой дороге. Снова вниз спустился Вэнь Нин. — Молодой господин, сестра в ярости. Я ей сказал как вы велели. Но она не слушает. А-Юаня пора кормить и укладывать спать. А-Юань подпрыгнул: — Я не хочу! Меня покормили. И спать я тоже не хочу! — А-Юань, пора спать. Малыш приготовился реветь. Хуайсан погладил малыша по голове и вздохнул: — А-Юань не реви. Ты же мужчина. — Ага, — всхлипнул ребенок. Хуайсан поднял голову, посмотрел в прекрасные глаза, обрамленные длинными ресницами: — Вэй сюн, мне пора. Вэй сюн взял ребенка на руки. — Хуайсан, приходи в любое время. Только поднимайся с другой стороны. Там где нет плакатов. — Хорошо. Хуайсан смотрел в такое родное и прекрасное лицо Вэй сюна. С ребенком на руках он был такой уютный, такой домашний. И даже его улыбка была такой нежно расслабленной, что хотелось обнять и прижаться к такому надежному плечу. Что он и сделал. — Спокойной ночи, Вэй сюн. Спокойной ночи, А-Юань. До свидания, Вэнь Нин. Он с трудом оторвался от прекрасного друга и только хотел спускаться, Вэй сюн остановил его: — Постой, идем, я покажу тебе другую дорогу. Он вывел его на другой склон горы: — Видишь дерево с дуплом? Если что, приходи сюда. Понял? Хуайсан кивнул. Простившись со всеми, он начал спускаться. Обернувшись, он увидел три силуэта, которые махали ему. Сердце защемило. Неужели совсем нет выхода? Уже дома, рассказав все дагэ, он посетовал: — Но почему они не могут? Все могло бы быть иначе. Почему они такие гордые? — Думаю это вовсе не гордость. Просто они очень чтят своих предков и не хотят огорчить или разгневать их. Слышал, что врачеватили их клана дают в храме предков клятву никогда не предавать свои идеалы. Иначе их постигнет небесная кара. — Но даже если эти предки и способны что-то видеть или чувствовать, неужели они не поймут? Не Минцзюэ покачал головой: — Если они связали себя клятвой, то тут ничего уже не изменить. — Но как же так? А если просто формально это сделать? — Мне кажется, что и смена фамилии им уже не поможет. — Дагэ, ну почему? Почему? — Слишком все озлоблены. Люди рыщут по всей Поднебесной в поисках остатков ордена Вэнь, чтобы уничтожить их. И тем самым отомстить за своих родных, павших от рук этого ордена. — Но ведь среди других кланов живет много беженцев, которые сменили свой клановый статус и никто их не трогает. Не Минцзюэ ответил: — Но они это сделали еще до войны. А многие из них во время войны перешли на нашу сторону, потому в военных действиях не участвовали. — Но они то тоже не участвовали! — Мы уже думали об этом с Сичэнем. Все документы уничтожены. Свидетелей тоже нет. Только Мэн Яо. Он в то время как раз был в Цишане. — Он явно не свидетель. — Не то слово. Он то свидетель. Но не такой, который нужен. Так что мы ничего не можем доказать. — Что теперь делать? — Я не знаю. Надо подумать. Почему они тянули до последнего? Хуайсан ответил: — Потому, что они лечили раненых во время войны. Они не участвовали в военных действиях. Дагэ возразил: — Так лечили то они своих. В любом случае помогали нашим врагам. Вот в этом то вся и загвоздка. Даже если мы докажем, что они не воевали, это достаточно веский аргумент, чтобы их казнить как врагов. — Дагэ, ну неужели совсем нет выхода? Давай поговорим с Сичэнь гэ. Может он спрячет их хотя бы временно у себя? Старший снова покачал головой и вздохнул: — У него у самого полно соглядатаев в его ордене. Лань Сичэнь и шагу не сможет сделать незаметно от ордена Ланьлин Цзинь. Хуайсан сел и задумался. — Мечи у них отобрали? — спросил старший. — Отобрали. Не Минцзюэ сказал: — Знаешь, Хуайсан, если честно, я хочу помочь только потому, что там застрял твой дружок. А эти люди для меня все равно враги. Ты это должен понимать. — Я понимаю, — безнадёжно вздохнул Хуайсан, — но там Вэнь Цюнлинь. — Ага. А там еще его сестра, которая была приближенной к самому Вэнь Жоханю. Ты представляешь, что такое человек приближенный к Вэнь Жоханю? Хуайсан вздохнул: — Понимаю… — Вот-вот. И еще целая куча родственников, которые лечили врагов. Ты хочешь от меня невозможного. — Дагэ… Глядя на упрямое выражение младшего братишки, старший потерял терпение: — Хуайсан, иногда мне кажется, ты слишком живёшь в своем мире. Хочешь я сейчас тебе просто разложу все по полочкам? И ты возможно, что-то поймёшь? — Говори! — Хуайсан, ты заставляешь меня говорить жестокие вещи. — Какие бы они ни были жестокие, все равно говори! — Хорошо. Но только не обижайся. Ты же знаешь мое отношение к клану Вэнь. Я помню еще смерть моей матушки. А ты вспомни смерть нашего отца, смерть твоей матушки. Все подлые дела происходили исключительно по вине Вэней. Если их клан был приближенным к самому Жоханю, то где гарантия, что они не участвовали в издевательствах над пленными? Мы сможем это доказать? — Нет… Но только не Вэнь Цюнлинь! Он слишком спокойный для этого, слишком робкий! — Я не знаю его и потому не берусь судить. Но они искуссные врачеватели. А значит хорошо знают анатомию. И уж, конечно, отлично разбираются в том, как причинить страдания человеку без видимых следов. — Но…дагэ…это невозможно… — Невозможно или нет, но мы тоже это не сможем доказать. Кстати, Мэн Яо тогда служил во дворце Вэнь Жоханя. Он хотел меня отвести в огненный дворец. А ты знаешь что это такое? — Нет. — А я знаю. После взятия дворца мы прошли с Лань Сичэнем везде. И я видел. Это страшная вещь, отвратительная в своей мерзости. Адские машины, с помощью которых Вэнь Жохань издевался над пленными. Представь насколько это бесчеловечно! Для того, чтобы изобрести подобное, не надо быть смелым или нахальным. Достаточно иметь изощрённый ум и самые жестокие фантазии! Хуайсан чуть не плакал: — Дагэ, но Вэнь Цюнлинь не такой! Я уверен! — Ты точно можешь знать, что у человека в голове и в сердце? Хуайсан, нельзя быть таким наивным! Понимаешь? Люди приближенные к Вэнь Жоханю не могут быть белыми и пушистыми! Если живёшь с волками, рано или поздно научишься выть как и они. Это мнение большинства. — Дагэ, это стереотипы. — Согласен. Но как доказать обратное? Без свидетелей и без документов? — Провести расследование. — Мы уже думали над этим. Но как на пустом месте это сделать? Если единственный свидетель говорит обратное? Снова воевать? Я и так уже настроил всех против себя своим протестом против Сюэ Яна и верховного заклинательства. Что ты еще от меня хочешь? Хуайсана душили слезы. — Что делать? Дагэ, почему ты меня не понимаешь? Но там же еще и Вэй сюн! — Знаешь, мое мнение таково. Если бы весь клан Вэнь еще тогда был весь уничтожен без остатка, то такой проблемы с твоим любимым дружком бы точно не было. А он влез в это дело, подставил себя, нахватал проблем на свою голову. И как теперь его оттуда вытащить? Скажи на милость? Хуайсан был в отчаянии: — Дагэ, ну как же так? Как? Он не пойдет без них никуда. — Знаешь, Хуайсан, если бы они согласились отказаться от своей фамилии, сбросить свои клановые одежды, мы бы спокойно вывели их оттуда. Хотя, не факт, что их бы не переловили поодиночке и не поубивали. Мало того, что они приближенные Вэнь Жоханя, так они еще и лечили наших врагов во время войны. А это серьёзное преступление. Этого уже достаточно, чтобы их убить. Ты это понимаешь? Хуайсан махнул рукой и пошел к себе. Взял в руки дневник и залился горькими слезами. На бумагу легли отчаянные строчки, слегка размытые по краям иероглифы: «Ну почему так получается? Почему? Цзян Чэн, который всегда так ревниво следил за тем, чтобы никто и близко не подошел к его шисюну, взял и просто вышвырнул его из клана, словно он какая-то собачонка. Те люди, которые помогли ему тогда выжить брошены на произвол судьбы. Вэнь Цюнлинь, который уговорил свою сестру пересадить ядро Цзян Чэну, просто зверски убит! И эта истеричка просто не пошевелила и мизинцем, чтобы что-то сделать для них! Элементарная неблагодарность! Нет! Не то слово! Чудовищная неблагодарность, граничащая с самой настоящей подлостью! Как ему живётся после такого? Стоило только ордену Цзинь надавить на него, как он отказался от своего брата и побежал от него подальше, аж пятки засверкали. Как можно быть таким? Он же мог забрать этих людей к себе и заткнуть всем рты, сказав, что обязан им жизнью! Мог! Лань Сичэнь, ему же нравится Вэй сюн! Почему он тоже боится? Ну ладно, у него в ордене куча шпионов, которых больше, чем самих гусуланьцев. Взрослых мужчин поубивали, остались только старики и дети. Лишний раз движения не сделаешь. Все сразу будет известно Цзинь Гуаньяо и Цзинь Гуаншаню. И откуда эта сказочка про то, что они пытали пленных? Все сразу поверили. Никто не возразил. Даже дагэ поверил. Но его понять можно. Наши родители погибли по вине Вэней и эта рана слишком глубока, она никогда не затянется. И этого не станешь отрицать. Это ладно. Больше всего убивает меня тот факт, что вокруг Вэй сюна были толпы обожателей и обожательниц. Где они все? Почему одна только дева Ло вступилась за него и не побоялась пойти на конфликт? Лань Чжань только сказал пару слов всего, что-то там в оправдание Вэй сюна и тут же сбежал. Хотя, не факт, если бы я там присутствовал, смог бы что-нибудь сказать? И стал бы меня кто-то слушать? Кто я для них? Бездарь без талантов. Ничемыш и незнайка. Меня никто и никогда не воспринимал всерьёз. Один только Вэй сюн возится со мной. Хотя я не могу даже сотой доли того, что он умеет. Я не стою даже кончика его мизинца. Он все равно видит во мне друга. Но я не могу его защитить. Надо выбирать другую тактику. Надо быть хитрее. Надо находить такие моменты, когда все начнут прислушиваться. Или наоборот огорошить чем-то, чтобы замолчали. Возможно, тогда кто-то и задумается.» Через некоторое время Хуайсан снова не вытерпел и пошёл к Вэй сюну. В этот раз тот рассказал Хуайсану, что его шидзе приходила повидаться с ним перед свадьбой. Показала ему свое платье. Хуайсан заметил, что Вэй сюн чуть ли не плачет, но скрывает своё горе под шутливой маской. Хуайсан сам чуть ли не плакал. В этот вечер они сильно напились. Он помнил слезы на прекрасных глазах Вэй сюна и ему было так горько, что он сам расплакался. Последнее что он помнил, это крепкие объятия, изящные пальцы, вытирающие слезы с его глаз, солёный вкус на губах. Хуайсан заснул прямо за столом. Проснувшись, он увидел на столе завтрак и записку. «Хуайсан, я срочно вернулся на гору, марионетки могут без меня выйти из-под контроля.» Вернувшись домой, Хуайсан не находил себе места. Пришло приглашение на свадьбу от ордена Ланьлин Цзинь. Братья пошли на торжество. Хуайсану было вовсе не весело. Он сидел позади дагэ и, как всегда, делал вид, что пьёт. Глядя на молодых, он вспоминал слова Вэй сюна, что дева Цзян собьёт спесь с павлина. «Было бы неплохо,» — думал про себя Хуайсан, скользя взглядом по пышному убранству и наотмашь бьющей в глаза роскоши. Цзян Чэн напился в дрова и орал благим матом, что притащит своего шисюна, сломает ему ноги и призовет к ответу. И сотрет в порошок остаток клана Вэнь. Хуайсан подошел и сказал ему: — Цзян Чэн, разве ты не обязан жизнью Вэнь Цин и Вэнь Нину? Цзян Чэн посмотрел на него мутным взглядом: — Хуайсан, отстань. Ничего не хочу слышать. Мне все надоело. Никого не хочу видеть. Никого… Он кое как встал и поковылял шатающейся походкой в сторону цветника. Не дошёл до беседки, упал на колени, его вырвало. Хуайсан посмотрел на это отвратительное зрелище и повернул обратно в зал. До него дошли разговоры нескольких адептов ордена Ланьлин Цзинь. — Что ты говоришь? Глава завел на стороне еще одного ребенка? — Ну да. И помогает им. Всей деревне помогает. Сделал им дороги, отремонтировал дома. Деревня как игрушка. Староста не нарадуется. — Что же там за женщина, что заставила нашего главу так раскошелиться? Обычно он ничего дороже жемчужной пряжки не дарил. — Какая-то дева Мо. Ее дед староста и деревня так и называется Мо. Родители и вся деревня очень рады. Зато старшая сестра бесится от зависти и все пытается нам впихнуть своего сыночка. Но зачем нашему главе чужой ребёнок? — Это да. Наш глава никогда не приводил сюда своих детишек. Это первый случай. — Говорят он очень талантлив. Да и он уже показал себя своим отличным прилежанием в учёбе. — Он так и носит свою фамилию? — Пока да. Мадам Цзинь уже выперла бы его взашей. Так что глава соблюдает конспирацию. Он приставил к нему слугу и очень боится, что ему навредят. — Вон оно что… Теперь понятно. Другой юноша огляделся по сторонам: — Очень интересно. Ладно, пошли отсюда, а то мадам Цзинь услышит. Молодые люди ушли. Хуайсан постоял и подумал, чем может быть полезна подобная информация? Решив, что пока неизвестно, он лучше запишет это в свой дневник. Вдруг пригодится? Не успел он пройти и пары шагов, как наткнулся на своего дагэ, который разговаривал с главой клана Лаолинь Цинь. Они говорили о Цинь Су. Несколько адептов ордена Ланьлин Цзинь, проходивших мимо, вдруг засмеялись. Отойдя от Не Минцзюэ и главы Лаолин Цинь, один из них спросил: — Чего смеялись? — Слышали Чифэн Цзюнь хочет сосватать деву Цинь за своего братишку. — Ну и что тут такого? Они бы идеально подошли друг другу. — Да вряд ли девушка согласится. — Почему? — Видели как она на сына шлюхи смотрит? — Говорят, он во время Аннигиляции солнца оказал ей какую-то услугу. И этим завоевал ее сердце. Другой покачал головой: — Зря, мне кажется, зря она выбрала его. — Почему ты так думаешь? — Наш глава как-то по пьянке принудил к интимной близости мадам Цинь. — И какое это может иметь отношение к тому, что они не пара? — А такое, что наш глава плодится и размножается направо и налево. — Ты хочешь сказать…дева Цинь… — …может быть вовсе и не Цинь, — закончил фразу за него другой ученик. — Ты думаешь? — Не лишено смысла, — ответил другой. Они еще посмеялись, потом решили, что их это не касается и разошлись каждый по своим столикам, чтобы еще выпить вина. Хуайсан проводил взглядом сплетников. Вскоре к нему подошёл старший. — Я только что разговаривал с главой Цинь. Может посватаемся? Хуайсан покачал головой: — Спасибо, дагэ, но нет. Она хорошая, милая девушка. Но я не хочу, чтобы рядом со мной был кто-то несчастный. — Ну почему ты так говоришь? — Дагэ, ты же знаешь. — Ну ладно, как скажешь. Не Минцзюэ пошёл к Лань Сичэню. Хуайсан подошёл следом. Не Минцзюэ спросил: — Сичэнь, ты сегодня без братишки? — Да, он опять наказан. — Что в этот раз? — Ох, не спрашивай… Сичэнь гэ потянул Не Минцзюэ в сад, что-то шепча тому на ухо. Хуайсан последовал было за ним. Вдруг его внимание привлек смех молодых и не очень адептов Ланьлин Цзинь, которые встали в кружок и бурно что-то обсуждали. Хуайсан остановился. Один мужчина говорил: — Что так и назвал папой? Другой с жаром ответил: — Не то слово! Малец вцепился в его ногу и ревел на всю улицу. — Вот тебе и непорочный нефрит. Когда успел? — Ну пацану на вид годика три-четыре. А папаше сколько? — Примерно двадцать. Они с моим сыном в одном классе учились, — сказал один мужчина. — Это во сколько он его тогда заделал? Лет в шестнадцать? Пятнадцать? — Эк, какой быстрый! — И когда успел? Никто не знал даже, что у него на стороне ребенок! — Да, действительно. И когда только успел с ней познакомиться? — Это еще что? Видели как он за Мянь Мянь тогда рванул? — Ну надо же. Кто бы подумал? Что второй нефрит будет за юбками бегать? А с виду монах монахом! — Ага. Не утерпел, бедный. Даже не дождался окончания. А Цижэнь так гордится племянниками. Кто-то из молодежи засмеялся: — Но ему все равно не переплюнуть демона Вэй Усяня! — Но вокруг него всегда девушки крутились! — О, это что! Знаете что люди говорят? Говорят он увел на гору в свое логово триста девственниц. Чтобы предаваться денно и нощно разврату и постигать пути тьмы. — Это точно. Не зря его называют Старейшина Илин. Он стал настолько могущественным, что любой с радостью стал бы его учеником. Но он не желает открывать школу. — Жаль, я бы пошёл. Тем более, сам Старейшина такой красавчик. — Да, действительно, только ради него бы пошел. Непременно бы пошёл. — Ха, ха, да там таких как мы толпы! Видел плакаты и дары? — Да, ему прямо молятся. Словно он божество. — Не знаю…но одно могу сказать. Он божественно прекрасен! — О, это да! Но мне мой старший брат точно ноги сломает, если узнает где я хочу учиться! Они огляделись по сторонам и засмеялась. Хуайсан уже понял, что речь шла о том самом визите Лань Чжаня, когда тот познакомился с А-Юанем. Любители почесать языками перескочили уже на другую тему и смачно кого-то принялись обсуждать. Хуайсан потихоньку вышел из зала. Названные братья медленно прогуливались вдоль цветника. Хуайсан подошел к ним. Лань Сичэнь говорил: — Минцзюэ сюн, наконец-то восстановление библиотеки близится к концу. — Что-то так долго. Уже целый год прошёл а они все копаются. Сичэнь, ты бы проследил за ними. Как бы чего не пропало. — Да нет, что ты! А-Яо постоянно их контролирует. Не Минцзюэ покачал головой: — Ох, Сичэнь, а мне кажется, он не их контролирует, а тебя. Знаешь, я не стал бы доверять человеку, который близко водит дружбу с Сюэ Яном. — Просто отец ему поручил следить за ним. Ничего личного. — А мне показалось, что им как раз таки неплохо. Им вполне комфортно вдвоём. — Ну что ты, думаю ты просто не так понял. — Возможно. Но они весело болтали и о чем-то смеялись. — Ну это еще не доказательство, что они друзья. — Кто знает? Все возможно. — Ты знаешь, что Цзинь Гуаншань добивается, чтобы стать верховным заклинателем? Не Минцзюэ сказал: — Не вернемся ли мы снова к тому же произволу, как при ордене Цишань Вэнь? — Я не знаю. Но многие уже ратуют за то, чтобы руководство было централизованным. — Как бы то ни было, я буду голосовать против. Потому что орден Ланьлин Цзинь не является чистым как нравственно, так и на руку. Они обложат нас налогами. А будет ли что-то делаться для простых людей? Неизвестно. Не получится так, что мы просто посадим их себе на шею? И они будут жировать и утопать в роскоши за наш счет? Лань Сичэнь вздохнул: — Любая власть подразумевает, что кто-то будет жить за наш счет. — Но не жировать и не утопать в золоте. Это было бы слишком нагло с их стороны. Дв и что они сделали для этого? Они даже в военных действиях участия не принимали. Загребали жар чужими руками. — Ладно, Минцзюэ сюн, давай посмотрим. Как говорится поживем, увидим. Итак, прошла свадьба Цзинь Цзисюаня и Цзян Янли. Они ждали ребенка и были очень счастливы. Последнее время перед всеми кланами стоял вопрос о верховном заклинателе. В последнее время сразу несколько крупных кланов вели споры об этом. Прошел уже почти год, а они так и не пришли к согласию. Одни считали, что нельзя и дальше оставаться без лидера, словно кучке рассыпанных песчинок. Потому многие считали, что нужно избрать единого Верховного заклинателя, который будет править всеми кланами. И это абсолютно правильное решение. Другие сомневались. Они боялись, что может появиться еще один Орден Ци Шань Вэнь. Но все прекрасно понимали, кто будет соперничать за это место, остальным вряд ли перепадет хоть малый шанс. Чи Фэн Цзунь протестовал больше остальных. Сколько раз он пресекал попытки Цзинь Гуан Шаня и прямо, и скрыто. Потому для вынесения окончательного решения потребуется еще немало времени. К тому же, место Верховного заклинателя сможет занять кто-то один, и если решение будет принято, споры о том, кто достоин подобного звания, продлятся еще несколько лет. За это время Хуайсан не терял зря времени. Он усердно и старательно тренировался, хотя до ядра было еще далеко. Он уходил с тренировочного поля, еле волоча ноги от усталости, спину ломило. Во время медитации он часто не мог сосредоточиться, так как чуть не плакал над кровавыми мозолями, но упорно не сдавался. Его дагэ с удивлением смотрел на младшего, но каждое утро выходил, чтобы лично его тренировать. Первая боль от тренировок постепенно уже начинала проходить и Хуайсан уже начал чувствовать своё тело. Было тяжело, но он поставил себе цель и упорно тренировался в ускоренном темпе каждое утро. Старший иногда качал головой: — Хуайсан, ты так надорвешься. — Дагэ, мне это нужно. Он несколько раз посетил Луанцзан. Но пару раз Вэй сюн был слишком занят. Он как раз работал над очередным изобретением. А несколько раз Хуайсану все же удалось с ним поговорить. — Вэй сюн, давай как-нибудь попробуем вывезти отсюда людей. — Но куда? — Найдём местечко повеселее этого. Я найду деньги, мы наймем людей в помощь. — Но мы не успеем выехать за пределы Илина, как их всех перебьют. — Давай сделаем это тайно. Будем вывозить их по ночам. — Эх, Хуайсан. Всюду шпионы клана Цзинь. Ты думаешь это так просто? — Но, Вэй сюн, должен же быть какой-то выход. Ты не можешь здесь жить всю жизнь. — А почему нет? Здесь самое безопасное место в Поднебесной. — Но… Вэй сюн… — Хуайсан, не переживай, я попозже что-нибудь придумаю. А тебе я знаешь, что скажу? Не лезь в это дело. Иначе и тебя объявят пособником преступника. Для твоего дагэ это будет очень большим ударом. — Вэй сюн, — пытался возразить Хуайсан. — Не нужно, не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь пострадал. Все, Хуайсан, прекрати разрабатывать планы по спасению меня. Я сам вляпался в эту ситуацию и сам найду выход. Потому, что это мой выбор. Хуайсан смотрел в бездонные глаза и чуть не плакал от отчаяния. Уже позже, изливая свое горе дневнику, он писал: «Ну почему Вэй сюн не хочет ни от кого никакой помощи? Почему он такой? Мне так больно, что я не могу его никак убедить, принять помощь других. Репутацию ему мою жаль. Да к черту эту репутацию, когда дорогому человеку грозит опасность! Честно говоря, я уже и сам иногда думаю о том, что погибни они все тогда еще на войне, то ничего бы с Вэй сюном не произошло. Некому бы было пересаживать ядро Цзян Чэну. Ну и к черту его! Все равно эта неблагодарная скотина его не достойна! Лучше бы он спился как и все, кто потерял ядро. Вэй сюн и сам в состоянии управлять орденом! С его то способностями! Но произошло то, что произошло. И я не вправе винить никого. Хотя за Вэй сюна, действительно, очень обидно! Возможно он точно появился не в то время и не в том месте? Он точно не для этого гнилого общества. Ты вне времени И вне правил. Ты вне общества И вне лжи. Став отверженным, Всех оставил. Как мне хочется Положить Руки на плечи. И заплакать так, Сполна выплакать С сердца грусть. Только не молчи, Стучит сердце в такт. Потерять, искать Так боюсь…» *** Уже к концу года, по истечении почти двух лет от начала работ, Хуайсан присутствовал на торжественной церемонии завершения строительства библиотеки Облачных Глубин. Все было отстроено в точности как прежде. Лань Сичэнь на открытии библиотеки произнес торжественную речь, в которой поблагодарил Цзинь Гуаньяо за его ценное участие и неоценимую помощь. А так же он вручил ему новый нефритовый жетон и сказал: — Дорогой брат, теперь наша обитель открыта для тебя в любое время. Приходи, не стесняйся, здесь тебе всегда будут рады. Хуайсан смотрел на это и думал о том, правда ли Лань Сичэню нравится Вэй сюн? Не завел ли он интрижку с Цзинь Гуаньяо? Он решил проследить за ними. Но последующие события надолго выбили его из колеи. Да так, что он долго не мог прийти в себя.