Незнайка.

«Все вмиг потеряв, Ощущая тревогу. Бреду я по жизни. Мне прошлого жаль… Я мстительным стал. Выбирая дорогу. И плача над тризной. Смотрю снова вдаль… А даль в никуда Проложило дорогу. Бегу я по ней И молю небеса… Считаю года… Но на сердце тревога. И сердце согреть Мне мешает слеза…» Ещё немного и станет легче. Боль уйдёт, уступив место небытию. Вдруг кто-то тронул его за рукав. Хуайсан вздрогнул, но крепкая рука уже держала его за локоть. Он снова ровно встал на ноги и обернулся. Это пришёл управляющий с отчётом: — Глава ордена, нужна ваша подпись. Отчет я уже сам сделал. Хуайсан медленно возвращался в реальность. Он закрыл глаза, потом открыл, вздохнул. Да, нужно было взять себя в руки. Он машинально взял в руки протянутую бухгалтерскую книгу. Снова глубоко вздохнул, цифры плясали перед ним, расплываясь и расползаясь. Но он знал что нужно брать себя в руки, потому что невозможно всё время быть в депрессии. Управляющий спросил: — Молодой господин Не, что это только что было? Хуайсан вздохнул, не ответив ничего. — Вы нужны ордену. — Вы уверены? — Уверен. — Любой может стать главой. У меня много родственников. — Подумайте, что бы сказал ваш дагэ, если бы узнал о вашем намерении? Ведь он до последнего дня заботился и защищал вас. Наверняка не для того, чтобы вы делали подобные глупости. — Он уже не узнает. Он погиб. Погиб от рук подлого человека. Но я не могу это доказать, чтобы призвать его к ответу. Я даже не знаю как ему это удалось. Возможно с помощью яда или каких-то других подлых уловок. Я даже не знаю… Хуайсан закрыл лицо руками и разрыдался. — И я в этом виноват. — Почему вы так думаете? — Если бы я тогда хорошенько пнул этого лицедея по яйцам, я бы вырвался, добежал бы до дагэ. — И что бы вы сделали? — Я бы обнял его крепко-крепко. И он бы не умер. — Не вините себя. Не нужно. Давайте лучше спросим у лекаря. Хуайсан покачал головой: — Это не вернёт мне дагэ… Что толку? — Зло должно быть наказано. — Что я могу? От меня нет толку. Хуайсан закрыл лицо руками. Управляющий терпеливо начал обьяснять, словно взрослый маленькому ребёнку: — Но кроме вас никто это не сделает. Стоит попытаться. Ведь многие ниточки вы уже держите в руках. Сквозь рыдания Хуайсан с трудом проговорил: — Понимаете, у меня нет сил… Я потерял всех… Родителей, брата, лучшего друга… Всех…у меня больше ничего и никого не осталось. Зачем жить дальше? Какой смысл? Мужчина тронул его за локоть: — Я понимаю вас. Но вы не всех потеряли. Вашего друга никто не видел мёртвым. А это значит, что он вернётся. Хуайсан отнял руки от лица и с болью посмотрел на мужчину: — Когда он вернется? Когда? — Рано или поздно, но он вернется. И я не думаю, что он останется в стороне. Он обязательно поможет вам избавить мир от этого злодея. Вы же знаете его характер не хуже меня. Хуайсан вздохнул: — Да, это верно… — Пойдемте в кабинет. Не нужно здесь стоять. Он отошёл от перил и повел Хуайсана в кабинет, который когда-то принадлежал дагэ. Немного посидев над бумагами, он заставил себя сосредоточиться. Управляющий присел рядом и терпеливо ждал, не говоря ни слова, понимая как тяжело ему сейчас. Но, как оказалось, за один день такие дела не осилить, если ты без малого полгода провалялся полнейшим овощем в кровати. — Простите меня, пожалуйста, я не могу сосредоточиться. Давайте завтра. — Хорошо. Завтра, так завтра. Управляющий проводил его до спальни, укрыл одеялом, принес отвар. — Что это? — Снотворное. — Я не хочу. — Я боюсь, что вы не оставите своей попытки покончить с жизнью. — Нет, нет…уверяю вас…а…впрочем…давайте. Хуайсан сам сейчас не доверял себе. Потому выпил отвар и снова провалился в мягкую темноту сна. Ночю ему приснился сон. Прекрасный одноклассник сидел возле кровати и держал в руках его веер. Хуайсан приподнялся на локтях: — Вэй сюн? На изящном лице появилась тёплая солнечная улыбка. — Ты пришёл? — Я сейчас уйду. — Останься. — Пока не могу. Вэй сюн раскрыл веер: — Интересный узор, не правда ли? Помнишь? — Конечно же помню. Дагэ принёс твой листок, где ты воспроизвел по памяти надпись. — Я изучил и доработал этот ритуал. — Все твои работы и исследования заграбастал Цзинь Гуаньяо. — Я догадывался, что у ордена Цзян загребущие руки. — Вэй сюн, когда ты вернёшься? — Не скоро. Я пока не могу воспользоваться своим телом. — Хочешь я отдам тебе свое? Только как это сделать? — Хуайсан, спасибо, но ты мне будешь нужен. Если хочешь, можешь помочь мне. — Хочу, конечно хочу. Но… Как я могу это сделать? — Вот эта надпись. Вэй сюн снова раскрыл веер. — Заголовок на тех бумагах. Попробуй их найти. А потом мы решим, как дальше поступить. Хуайсан уже догадался: — Нужно тело? — Да. Но сначала нужно найти бумаги. — Хорошо. Вэй сюн положил веер рядом с Хуайсаном, протянул руку, легонько коснулся щеки Хуайсана: — Я пойду. Хуайсан поднял руку к лицу, накрыл пальцы друга: — Не уходи… — Мне пора. Пальцы друга растаяли под его ладонью, посыпалась лёгкая звёздная пыль. Хуайсан протянул руки. Но образ прекрасного друга уже расплывался, распадался на лёгкие золотистые пылинки, которые устремились ввысь: — Пока, Хуайсан, — прозвучало в тишине, словно легкий вздох. Звездная пыль просочилась сквозь ставни и растворилась в ночном небе. Хуайсан открыл глаза. Первым его побуждением было посмотреть в окно. Небо на востоке потихоньку светлело. Далеко в небе протянулась лёгкая золотая дорожка. Хуайсан прошептал: — Вэй сюн. Он вернётся. Он вернётся. Не все дела ещё сделаны в этом мире. Осознание того, что он нужен другу, что он может помочь, придало сил. Он встал и взял в руки дневник. Нсписал: «Умирать рано. Надо жить. Я нужен ему. Нужен. Вот какая тайна кроется в надписи на этом веере. Интересно, Гуанъяо уже разобрал все записи? Тогда нельзя допустить, чтобы он видел эту надпись, нельзя, чтобы он узнал её. У него очень хорошая память. Надо заказать на него чехол и прятать подальше. Буду носить его с собой в кармане. А в руках любой другой. Но самое главное, у меня есть смысл жить. Есть смысл продолжать бороться. Есть смысл тренироваться. Он придёт! И его ждёт подарок. Главное теперь выкрасть у Гуаньяо запись. Это будет не так просто. Но я готов, если это поможет моему другу. Я готов. Прости, дорогой дневник, в моей голове еще сумбур. Я очень взволнован. Чуть позже, когда все это уляжется в моей голове, я напишу подробнее. Я доберусь до тебя, дневник. Скоро доберусь и нормально все опишу. Обещаю.» С тех пор Хуайсан начал поднимать себя каждый день рано утром, чтобы начать тренировку. Поднимал через не хочу и тащил свое непослушное, деревянное тело на тренировочную площадку, где были всякие снаряды. Он бегал, отжимался от лавочки, качал пресс, поднимал тяжести. Снова очень болели мышцы, но он не сдавался. Саблю он в руки так и не взял. Не смог себя заставить. Так, что управлять оружием в полете он так и не научился. Везде ездил на повозке. Но это было даже на руку. Всё знали, что Хуайсан так ничего и не добился в плане заклинательства и считали его никчемышем и размазней. Следовательно, Цзинь Гуанъяо не считал его своим противником. А значит, не опасался и не особо трудился, чтобы осторожничать при нем. А Хуайсан теперь получил возможность спокойно и беспрепятственно разгуливать по башне Кои. Чем он и решил заняться в ближайшее время, как только станет себя нормально чувствовать. Да, надо было себя приводить в норму, впереди ждали великие дела. Управляющий не оставил своих попыток приобщить Хуайсана к делам, он упорно каждый день в одно и то же время тащил его в кабинет и засаживал за толстенные бухгалтерские книги. Было очень непросто. Но со временем Хуйсан постепенно начал вникать в написанное. Обратил внимание, что очень много денег уходило на военную подготовку, на приобретение оружия, на построение опорных сооружений, имеющих большое стратегическое значение. Постепенно разобравшись, он обратил внимание что можно выделить часть средств на улучшение жизни своих адептов. О чём он не преминул тут же сказать управляющему. Со временем он улучшил жилищные условия своих адептов, прослыв рачительным хозяином. Конечно были сомнения, было очень сложно. О чём он говорил с управляющим очень часто: — Знаешь братец, заклинатель из меня никудышный. Не думаю что мы сможем в полной мере помогать нашему населению. На что управляющий обычно отвечал: — Глава ордена, можете не беспокоиться, потому что наши ученики прекрасно обучены, им под силу любые задания и под силу любые монстры будь то навки или привидения, они справятся с любой задачей. Хуайсан вздыхал. Ему непривычно было слышать, что он теперь глава ордена. Непривычно и дико это звучало по отношению к нему, Незнайке. Было страшно даже думать о смерти дагэ. Казалось он видит страшный сон, длинный сон. Который никогда не кончается. Хотелось проснуться, полгода проведённые между снами и реальностью еще не полностью иссушили мозги. Он начал понимать, что это не сон. И он, действительно остался один. Один. На посту главы ордена. Случилось как раз то, чего не желало все существо Хуайсана. То, чего он больше всего боялся. Много вопросов теснилось в голове, но он долго не решался спросить. Через некоторое время он все-таки спросил: — Дагэ…похоронили? — Конечно, все как положено сделали. А Бася похоронили в семейном склепе на хребте Синлу. Правда пришлось срочно скупать покойников. Не знаю, хватит ли их для Бася. — Кто провел церемонию? — Учитель Лань. — А глава ордена Лань? Сичэнь гэ? — Он был не в состоянии. На траурной церемонии Лань Сичэнь стоял ни жив, ни мертв. Он так сильно скорбел. Кстати он приходил. Но вы были в депрессии как раз. Я скажу ему, что вы пришли в себя. — Хорошо. Через время пришел Сичэнь гэ. Хуайсан спросил: — Как ты, Сичэнь гэ? Лань Сичэнь вздохнул: — Я сам не знаю. Кажется время остановилось. Как так? Почему так несправедливо? Единственный мой друг, которому я доверял как самому себе, теперь лежит в гробу. Такой молодой! Такой сильный! Хуайсан спросил: — Сичэнь гэ, как ты думаешь? Что пошло не так? — Я не знаю. Ведь наш младший брат, не покладая рук, почти три месяца каждый день посещал Цинхэ Не, чтобы исполнить успокоительную мелодию Омовение. Неужели не помогло? Почему стало только хуже? — Ты знаешь, в последнее время он постоянно ругал меня. — Очень странно. Ведь Цзинь Гуаньяо говорил мне, что прилагает столько усилий, чтобы разрешить конфликт между вами? — Мне кажется он наоборот подливал масла в огонь. Большинство мы ссорились из-за него. — Странно, он наоборот уверял меня, что постоянно мирит вас. — Если бы это так и было. Сичэнь гэ, за все эти годы мы вообще никогда не ссорились! Что произошло в этот раз? Сичэнь гэ задумался: — Неужели виноват дух сабли? Почему так рано это произошло? После похорон близкого друга я был долгое время в трауре, даже не нашел в себе сил пойти на торжество, которое устроил Цзинь Гуаньяо в честь рождения своего первенца. — У него родился ребенок? — Да, только я туда не пошел, послал письмо с поздравлением и извининиями, а сам остался скорбеть по рано ушедшему другу. — Сичэнь гэ. Эта рана никогда не затянется. Лань Сичэнь вдруг помрачнел еще больше: — Но беда одна никогда не приходит. — Что случилось? — После того произошла цепочка довольно печальных и трагических событий. Теперь не было нашего брата, поборника справедливости и клан Ланьлин Цзинь принялся бесчинствовать. — Что они натворили? — Цзинь Гуаншань все-таки добился освобождения Сюэ Яна. И теперь он снова свободно разгуливает у всех на виду. Но и это еще не всё. Ножиданно для всех глава клана Чан, Чан Пин отказался от своих прежних показаний, что повлекло за собой оправдательный приговор Сюэ Яну. — Кто-то наверняка надавил на него? — Я не знаю. Но это было только начало трагедии. Выйдя на свободу, Сюэ Ян вновь принялся мстить. Однако на этот раз он поквитался не с самим Сяо Синчэнем. Единственным близким ему человеком был преданный друг, встреченный им после схождения с горы, по имени Сун Лань. Хуайсан кивнул: — Я кое-что слышал про них. — Да. Этот самый Сун Лань также принадлежал к числу прославленных заклинателей, высоконравственных и целеустремленных, по достоинству оцененных обывателями. Они оба мечтали создать свой собственный орден, связанный не кровными узами, но общими чаяниями и стремлениями, что делало их задушевными друзьями, чьи пути совпадали. Люди того времени прославляли их как Сяо Синчэня — яркую луну и ласковый ветерок; и Сун Цзычэня — холодный снег и замёрзший иней. Был стерт с лица земли монастырь Байсюэ, где вырос и обучался Сун Цзычэнь. — Сколько всего произошло… — Говорят, что несколько месяцев назад орден Ланьлин Цзинь звал его приглашенным адептом, но тот вежливо отказался, ссылаясь на то, что они с другом хотят организовать собственный клан, основанный не на родстве, а на одной общей идее—помогать слабым. Орден Ланьлин Цзинь немного посокрушался и оставил его в покое. — Сичэнь гэ, ты уверен? — В чем, Хуайсан? — В том, что оставили в покое? Не с подачи ли все ордена Ланьлин Цзинь произошло? — Не знаю. Но никто ничего не может сделать. Сюэ Ян недосягаем под крылышком Цзинь Гуаншаня. Хуайсан слушал это и понимал, что надо браться и разматывать этот змеиный клубок. Вечером он писал в дневнике: «Прости, дорогой дневник. Наконец-то я добрался до тебя. Но я не мог иначе. Полгода моей жизни просто вычеркнуто, потому что я лежал в глубочайшей депрессии. Мне страшно сказать, но я потерял всё. Всё. Я не хотел дальше жить. Был такой момент, когда мне казалось что мои страдания сейчас закончатся. На тот момент мне нужен был человек который бы меня остановил. Это сделал наш управляющий. Он вовремя оказался возле меня. Многие годы он был предан нашему отцу потом был предан, моему старшему брату. Теперь он прилагает усилия чтобы приобщить меня к делам клана. И надо сказать это ему неплохо удалось. Но главный человек, который удержал меня в этой жизни — Вэй сюн. Он появился во сне. Но это неважно. Сон был настолько реалистичен, что у меня не осталось сомнений по поводу того, что он вернётся. Он обещал. Не все дела сделаны в этом мире. Не все. Кроме него никто не сможет это сделать. Только он имеет силы и желание. А я имею желание, но не имею силы. Но я обязательно стану сильнее. Я буду стараться. Хотя мне ещё сейчас и нелегко, но по крайней мере я могу заботиться о людях, я начал вникать у бухгалтерию, Хотя раньше никогда этим не занимался. Теперь я понимаю насколько тяжело и сложно приходится главе клана, сколько бумажной волокиты стоит за этой должностью. Сколько справок, отчётов, куча квитанций. Расходные приходные книги. И во всём этом нужно разбираться. Но самое важное в чём я должен разобраться, это смерть моего брата. Не мог, не мог он умереть так рано. Мне нужно найти эти ниточки, проследить за ними. Куда они ведут. Я уже знаю куда они приведут но я пока ничего не могу доказать. Я даже не могу понять, каким методом он это сделал. Этот человек пока для меня недосягаем. За ним стоит довольно-таки сильный клан, который всё что угодно обставить так, что ему легко сойдёт с рук. Что мне остаётся делать? Я Незнайка. Я олух и размазня. Ну и пусть я буду таким. Буду таким в его глазах. Пока он не чувствует опасности от меня, он будет действовать спокойно и без оглядки. А я буду искать свидетелей. И тех людей кто его знал раньше. Ведь не с неба же он свалился. У него есть какие-то родственники, у него есть какие-то знакомые, которые его помнят и знают. Вот таких вот людей я и буду искать. Кто мог бы мне помочь в этом деле? Сичэнь гэ? Он мне не помощник. Он запросто может разболтать всё ему. Тем более, если этот лицемер нальет ему своего фирменного чая. Так что придётся действовать в обход его. Да был бы здесь Вэй сюн, он бы помог мне. Он бы быстро размотал этот клубок. Но я не имею таких сверхспособностей как у него. Я буду действовать своими силами. Придётся притворяться никчёмным и слабым. Другого выхода у меня нет. Единственное, о чем я жалею, что ругался с дагэ последнее время. Но кто же знал, что это были его последние дни? Мне так хочется вернуться назад и попросить у него прощения! Прости меня, дагэ! Прости! Но это невозможно. Что я могу сделать для тебя? Найти убийцу и доказать, что именно он это сделал. Но для этого надо сначала найти способ, каким он воспользовался. Дагэ, я приложу все усилия, чтобы размотать этот змеиный клубок! Все должны увидеть его истинное лицо! Чтобы уже не осталось ни у кого никаких сомнений. И Сичэнь гэ должен это увидеть в первую очередь.» Хуайсан закрыл тетрадь. На сердце было тревожно. «Что это? Отголоски депрессии? Пережитого горя? Стресс? Или предчувствие?» Возможно это было и так, но как оказалось, сердце Хуайсана не обмануло его. С этого момента события покатились как снежный ком, ускоряясь и наматывая на себя все новые и новые злодеяния. Вскоре на очередном заседании стало известно, что Орден Тиншань Хэ восстал и задумал убить Главу Ордена Цзинь, но потом их поймали с поличным. — Мы всех арестовали, — отчитался Цзинь Гуаньяо на очередном совете кланов. Хуайсан подумал, что этот отчет скорее смахивает на запугивание потенциальных недовольных. И так оно и было. Люди слушали его речи настороженно, на лицах многих отразился страх. До следующего совета кланов, к этому времени уже все недовольные и потенциальные конкуренты были успешно устранены. И все единодушно проголосовали за верховное владычества клана Ланьлин Цзинь. Больше не было подходящих кандидатур. Всего лишь одна. И тому было множество причин. Цзян Чэн был слишком молод, хотя и восстановил свой орден с нуля. Орден Гусу Лань находился еще пока на завершающей стадии восстановления. Да и людей у них было еще очень мало. За орден Цинхэ Не и вовсе не было никакой речи. Хуайсана все считали никчемным незнайкой, который даже неспособен был управляться с собственным кланом. Хуайсан действительно, на первый взгляд производил впечатление недотепы, который брел по жизни, спотыкаясь и жалуясь на свою нелегкую участь. Ему больше ничего не оставалось. Он не мог поступить иначе. И лишь один орден Ланьлин Цзинь был в состоянии помогать остальным, так как это был единственный орден, который не пострадал во время войны. Но, тем не менее, этот самый орден обложил непомерными налогами остальных, чтобы реализовать идею о строительстве смотровых башен. Цзинь Гуаньшань наконец-то добился того, чего так сильно желал. Но недолго продолжался его триумф. На очередном совете кланов Хуайсан подслушал разговор между Гуаньяо и Сюэ Яном. — Надоел этот старый кобель! И эта его старая ревнивая стерва! Конечно, когда был жив их сынок, он мирил родителей. — Тогда зачем тогда было посылать его на верную смерть? — Как ты не поймешь, мелкий хулиган? В мои планы не входило, чтобы они жили душа в душу. Очень нужно! Пока супруги разрознены и каждый сам по себе, нам с тобой ничего не грозит. Ведь каждый из них при делах. — Ха, при каких таких делах? — При самых настоящих. Папаша гуляет напропалую и совсем не интересуется делами. Орденом практически управляю я и в рамках правосудия могу творить что вздумается. Блудный папаша вечно с похмелья, сьест любую информацию, которую я ему предоставлю. А предоставлю я ему только то, что мне выгодно. Цзинь Гуаншань теперь только важно восседает на советах кланов и красиво говорит. Теперь ты понимаешь? Сюэ Ян ухмыльнулся: — Далеко ты взлетел. Падать больно не будет? — Погоди, еще не взлетел. — Смотри зад не отбей. — Главное, чтобы твой зад был цел. — Эй, ты опять за своё? Убери саои грязные руки! Извращенец. — А ты свой паршивый ножик. Оба заржали. Кажется Сюэ Ян уже привык к безнравственным поползновениям Цзинь Гуаньяо. И не особо брыкался. «Да, действительно, парочка хоть куда. И ведь так друг другу подходят. Маньяк и психопат. Если бы они поженились, они бы получили от своего брака массу ярких и незабываемых эмоций.» Хуайсан давно уже подозревал, что главный кукловод здесь вовсе не Гуаншань. Это понимал и Вэй сюн и даже Вэнь Нин. Почему Лань Сичэнь до сих пор ничего не видит? После этих событий через некоторое время пришло сообщение о смерти главы ордена Ланьлин Цзинь. Говорили, что он умер от крайнего переутомления. Через еще какой-то период времени скончалась от сердечного приступа мадам Цзинь. Остался сиротой трёхлетний сынишка Цзинь Цзисюаня и Цзян Янли. Цзинь Гуаньяо сразу же отдал малолетнего племянника другому дяде, Цзян Чэну. Сам же Цзинь Гуаньяо унаследовал пост главы ордена Ланьлин Цзинь и верховного заклинателя. Но ему все равно нужно было получить подтверждение на совете кланов, чтобы занять эту должность официально. Потому перед этим событием собрали предварительный совет кланов, где главы всех кланов единодушно высказались против того, что в ордене Ланьлин Цзинь числится Сюэ Ян, да еще и является его правой рукой. Лань Сичэнь давно был против Сюэ Яна. Но разве Цзинь Гуаньшань слушал кого-либо? Теперь же, как только у власти встал Цзинь Гуаньяо, нужно было срочно менять ситуацию. Так как Сюэ Ян продолжал бесчинствовать и люди были недовольны его хулиганскими выходками. Мало того, что он громил лавки торговцев, он преспокойно мог убить или покалечить любого, кто начинал перечить ему. И это все он запросто мог проделать прямо на улице среди бела дня, совершенно уверенный в своей абсолютной безнаказанности. Хуайсан уже раза два слышал на советах кланов, как Лань Сичэнь говорил с Гуаньяо о том, что ему просто необходимо избавиться от Сюэ Яна. В последний раз состоялся снова разговор на эту же тему. Лань Сичэнь говорил: — Пойми, А-Яо, этот человек не должен находиться возле верховного владыки. Он беспринципен, у него нет ничего святого, он творит всяческие бесчинства. Тебе нужно избавиться от него. Гуаньяо вздыхал и делал вид, что он тут не при чём: — Брат, мой отец очень дорожил этим человеком, ты же знаешь. — Но при Цзинь Гуаньяо не должно быть все так же, как и при прежнем главе, надеюсь ты это понимаешь? Надеюсь ты все-таки наведешь порядок. Цзинь Гуаньяо потупился: — Хорошо, брат, я пообещаю это сегодня же перед всеми. — Я верю в тебя, А-Яо. Верю, что тебе приходилось делать до сих пор, это просто давление твоего отца. Сам бы ты ни за что не позволил случиться всем тем событиям. Цзинь Гуаньяо сверкал ямочками и расшаркивался перед Лань Сичэнем, угодливо заглядывая тому в глаза: — Брат, конечно, я бы ни за что не стал бы вести себя подобным образом. Но что я мог сделать? Кем я был? Лань Сичэнь недоверчиво покачал головой. Но на удивление, Мэн Яо неожиданно сдержал своё слово на этом же совете кланов. Сюэ Яна теперь больше никто не видел в башне Кои. После того, как Цзинь Гуаньяо дал торжественную клятву, его избрали на так давно желанный им пост. После того начались страшные события, которым было трудно найти объяснение. Одно за другим. Цепочка страшных событий просто добивала Лань Сичэня, он ходил мрачнее тучи. Как-то в свой визит он поделился своими переживаниями с Хуайсаном. — Я уже не знаю, что и подумать. Мне и жаль названного брата и все эти события кажутся просто нереальными. Ужасно, что все это свалилось на голову одного человека! Хуайсан видел, что Лань Сичэнь не знал, что и подумать. — Но убивать весь клан? Это чудовищно, тебе не кажется, Сичэнь гэ? — Я об этом сказал ему. Он разрыдался и признался, что был не прав. Хуайсан вздохнул. «Что ему сказать? Что? Что-то доказывать бесполезно. Пока он не увидит воочию дела своего наивного паренька, он не поверит. Таких людей как Сичэнь гэ нужно просто тыкать носом. А для этого надо, чтобы этот лицемер прилюдно оказался без маски. Только как это сделать?» На последнем совете кланов Гуаньяо во всеуслышание обьявил, что избавился от Сюэ Яна. Он пообещал, что возместит причиненный ущерб, он ничего не знает про Стигийскую тигриную печать. С тех пор он больше не упоминал про нее. Хуайсан вновь отправился в Ланьлин, чтобы послушать, что говорят люди. Сидя в кабаке и слушая пьяные речи, вскоре Хуайсан услышал разговор. Говорили между собой несколько мужчин. Один говорил: — Сун Лань и Сяо Синчэнь были друзьями и соратниками. Другой подхватил: — Да, я помню. Люди прославляли их как Сяо Синчэня — яркую луну и ласковый ветерок; и Сун Цзычэня — холодный снег и замёрзший иней. — Да, именно так. Так вот, люди говорят, что Сюэ Ян после тех событий принялся за Сун Ланя. Он стёр с лица земли монастырь Байсюэ, где Сун Лань вырос и обучался, и с помощью ядовитого порошка ослепил его. В этот раз он замел все следы. Люди говорили, что Сяо Синчэнь просил Санжень Баошань помочь его другу. Она согласилась и вылечила его глаза. — Но больше о них ничего не известно. Сюэ Ян, Сяо Синчэнь и Сун Лань один за другим канули в небытие, кто-то умер, а кто-то и вовсе бесследно исчез. — И куда же они подевались? — Это неизвестно. Но произошло еще одно страшное событие. — Какое же? — В одну из ночей, когда с трагедии клана Чан прошло уже немало лет, Чан Пин и его уцелевшие сородичи были убиты линчи. К тому же, палач вырвал глаза главы клана. — Похоже на почерк Сюэ Яна! — Похоже. Хуайсан понял откуда ветер дует. Он тут же поехал домой, чтобы посоветоваться с управляющим. — Я должен проникнуть в башню Кои. Мне нужна информация. — Но как вы это сделаете? — Я попрошу у Цзинь Гуаньяо помощи на ночной охоте. — Но наши адепты неплохо справляются. — Придется сделать вид, что я плохой глава и не могу организовать помощь населению. Иначе я туда так просто не попаду. — Но за один раз вы ничего не узнаете. — Я знаю. Придется притвориться немощными. — Это будет сложно. — Я знаю. Есть какие-нибудь заявки от людей в нашей местности? — Совсем небольшая. Крестьяне из близлежащей деревни жалуются, что кто-то начал воровать кур. Я сегодня же хотел разобраться. — Не нужно. — Но люди ждут. Сегодня снова повторится то же самое. Люди обеспокоены, ведь это их имущество. — Не страшно. Мы возместим ущерб. И Хуайсан отправился в башню Кои просить о помощи. Цзинь Гуаньяо встретил его в большом удивлении: — Хуайсан, что такое? Ведь у вас прекрасно обученные адепты. — Ох, брат, ты не представляешь, со смертью брата вовсе стала хромать дисциплина. Меня никто не слушается. Надо мной смеются. Какой из меня глава ордена? На лице Гуаньяо промелькнула на мгновение довольная улыбка. — Ладно, хорошо. Я сейчас допишу важное письмо и мы решим твою проблему. Иди пока в чайную комнату и отдохни. Хуайсан вышел. Прогуливаясь по саду, он случайно забрёл к стенам тюрьмы. Вдруг к его ногам упал камушек, едва не задев его. Хуайсан поднял голову. За решетчатым окошком ему показалась женская рука, которая сверкнула на солнце кольцами и яркими браслетами. «Странно. Заключённые с таким количеством украшений? Это очень странно…» Хуайсан долго вглядывался в решетчатое окно. К решётке приникло лицо. Оно показалось ему знакомым! Он уже видел это лицо! Надо вспомнить. Видел! У Хуайсана было хорошее зрение, он успел разглядеть прежде чем заметили его во дворе тюрьмы. Это была Сы Сы! Да! Это была она! Подруга матери Мэн Яо! Мэн ши! Хуайсан поднял руку в знак того, что он заметил женщину. Она кивнула и отошла от окна. Хуайсан поспешил покинуть это место. Что случилось? Почему она оказалась в тюрьме? Бордель сгорел. Говорили, что погибли все. Значит не все погибли. Жива ли Мэн Ши? Если Сы Сы спаслась, то наверняка она не оставила подругу. Но как она оказалась здесь? И за что ее посадили? Когда он спрашивал у Цзян Чэна почему тот не проведёт расследование, тот только нервно отмахивался и говорил, что никто не хочет давать показания. Все молчат, никто ничего не видел. А тут в тюрьме в ордене Ланьлин Цзинь человек из вверенных территорий Юньмэн Цзян? Как такое может быть? Неужели орден Ланьлин Цзинь провел свое расследование? И нашли козла отпущения? Сы Сы? Возможно, что на нее навесили обвинение в поджоге. А что? Вполне возможно. Возможно, что и Мэн Ши с ней в одной камере. Если ей удалось выжить. А может и нет. Мэн Яо же сирота. И он всем говорит, что он сирота. Ему невыгодно, чтобы его мать живая гуляла на свободе. Хуайсан присел в чайной комнате. Он не стал наливать себе чай, почему-то побоялся. Он еще помнил как тот потчевал чаем Лань Сичэня и тот становился каким-то безвольным, соглашался со всем, что тот ему внушал. По крайней мере Хуайсан в полной мере усвоил урок. Потому просто побоялся пить чай. Воспользовавшись тем, что слуга вышел, он тут же вылил пол чайника в цветочный вазон, который стоял посреди беседки. Потом налил в чашку чаю, отодвинул крышечкой чаинки и тоже вылил в вазон, оставив на дне чайную гущу. Так безопаснее. После того он задумался. Он думал о том, как бы проникнуть в тюрьму и поговорить с женщиной. Ничего более-менее адекватного в голову не приходило. Он задумчиво сидел за столиком. Через время в беседку зашел ученик, мальчик лет четырнадцати-пятнадцати. — Господин, не пейте этот чай. Я вам принесу новый. Не успел Хуайсан ничего сказать, как юноша заменил старый чай новым чайником. Хуайсан внимательно посмотрел на юношу: — Скажи, ты что-то заметил? — Нет, просто чай уже остыл. — Но здесь есть горелка. Можно было просто подогреть. Молодой человек плеснул из чайника, огонь погас. — Ох, видите? А я забыл спички. Хуайсан снова посмотрел на мальчишку. «А он не так то прост!» — Скажи, ты не хотел, чтобы я это выпил? — Нет. Таким же чаем наш глава постоянно поит главу Лань. — А ты не глуп. И ты много чего видишь здесь. Мальчик опустил глаза. — К сожалению. Я просто вижу, что вы не друг нашему главе. — Нет. Он мне считается старшим названным братом через моего дагэ. — Я знаю кто вы. И знаю, что вы недавно схоронили его. Простите, мои соболезнования. — Ничего. Спасибо. Но как я могу узнать, что этот наш разговор останется между нами? — Я видел вас во дворе тюрьмы. И видел как вы подали знак заключенной. Я могу устроить вам встречу. Хуайсан испытующе посмотрел на него: — Хорошо. Я заплачу. — Не нужно. У меня свой расчёт. — Хорошо. Когда тогда? — На ближайшем совете кланов. Когда все хорошенько напьются. Ближе к девяти вечера приходите сюда же. Юноша исчез. Хуайсан не успел ничего подумать, как пришел Цзинь Гуаньяо. Он сел рядышком. Хуайсан тут же налил ему чаю. Но тот даже не притронулся к чашке. Испытующе глядя на Хуайсана, Цзинь Гуаньяо вдруг спросил: — Хуайсан, как ты думаешь, старейшина Илин может вернуться?