Незнайка.

«Ты приходишь во сне… Только ночь покрывалом Тихо небо накроет. И захочется спать. С тобой наедине… Нежно-тихий, усталый Ласки нежной не скрою. Лягу тихо в кровать. Обниму стан руками, Прошепчу тихо слово… Я растаю и млею В нежном омуте глаз. Прикоснусь я губами… Пропадаешь ты снова. Но рассвет розовеет… Скажи, где ты сейчас?» Хуайсан покачал головой: — Брат, я не знаю. А что случилось? — Ты же слышал, что исстреблен целый клан? Говорят это месть самого Вэй Усяня. — Но зачем ему было их исстреблять? Цзинь Гуаньяо покачал головой, внимательно всматриваясь в лицо Хуайсана: — Я не знаю. Возможно это какая-то кровная месть. — Насколько я знаю, кроме ордена Цишань Вэнь у него других врагов не было. Да и не его это методы. Цзинь Гуаньяо расплылся в улыбке, но глаза оставались насторожеными. Вдруг его взгляд остановился на потухшей горелке: — Ох, Хуайсан, прости. Кажется ты пьёшь холодный чай. — Брат, не беспокойся. Он еще вполне горячий. После его слов Цзинь Гуаньяо взял свою чашку, но тут же поставил ее на место: — Я сказал ученику поставить чайник, пойду отругаю его. Почему горелка не работает? Хуайсан улыбнулся: — Ох, брат, не ругай его. Это я неловкий. Дело в том, что у нас в Цинхэ за нас все делают слуги. А я решил сам себя обслужить и отпустил слугу. Ну и нечаянно пролил прямо на огонь. Цзинь Гуаньяо снова расплылся в улыбке, в глубине живых чёрных зрачков плясала настороженность: — Там наверное ничего не осталось. — Нет, уверяю тебя, осталось больше половины. Гуаньяо приподнял чайник:. — Так он пустой. Давай я принесу ещё. — Не нужды. Я выпил всё. Чай очень вкусный. Прости, не удержался. Цзинь Гуаньяо сверкнул ямочками: — Эот чай был заварен из нового чайного листа. Лично я сам его запаривал, хотел чтобы ты попробовал новый вкус. — Я попробовал. Очень хороший чай. Я бы ещё выпил, но дорога дальняя. — По дороге нет кустов? — Ох, брат, как-то это не удобно. — Отчего же? Очень даже удобно. Хуайсан подумал: «Это ты у нас любитель кустов.» Лицо Гуаньяо вдруг приобрело очень заботливое выражение: — Ох, Хуайсан, ты не обжегся? — Нет, нет, все хорошо. — Но все равно будь впредь осторожен. — Спасибо за то, что ты мне сказал заранее, я буду теперь очень осторожен. Не знаю, что меня под руку толкнуло. Прости пожалуйста. Вот такой я неловкий… Настороженность в глазах Гуаньяо сменилась разочарованием, потом пренебрежением. — Ладно, говори свою проблему. Хуайсан вздохнул и с воодушевлением заныл: — Брат, помоги мне, мне никто не сможет помочь кроме тебя. Ох, как мне тяжело, как тяжело. Я даже не знаю с чего начать. — Но насколько я знаю, у тебя отличный управляющий. — Ох, у него сейчас свои проблемы. А меня никто не слушается. Я для них просто Незнайка и размазня. Помоги, прошу тебя… Хуайсан снова вздохнул, обмахнулся веером. Цзинь Гуаньяо расплылся в приветливой улыбке: — Ладно, Хуайсан, не причитай. Вечером сегодня я пришлю к вам своих адептов. Хуайсан соскочил с места, поклонился: — Спасибо, спасибо, брат. Что бы я без тебя делал? Что я буду должен? — Да, не нужно. Брат моего старшего брата мой брат. Это исключительно по-братски. Хуайсан часто закивал головой: — Ой, спасибо, спасибо. Спасибо тебе. Брат, я не останусь в долгу. Цзинь Гуаньяо махнул рукой: — Совершенно не за что. — Я побегу? Мне надо до вечера успеть добраться домой. — На сабле нельзя долететь? — Ох, брат, какая сабля? Я никогда не научусь. — Почему же? — У меня элементарно даже зернышка ядра нет. Так что нечем управлять. На лице Цзинь Гуаньяо промелькнуло неподдельное отвращение, которое он, впрочем даже не потрудился скрыть. Хуайсан сделал вид, что ничего не сообразил и вообще психология это не его конёк. Он радостно выскочил из чайной комнаты и почти бегом припустился к своей повозке. Дома рассказал управляющему. — Все отлично. План сработал. Он теперь меня действительно презирает за мою никчёмность. Но я узнал одну вещь. У него в тюрьме сидит подруга его матери. — Вот как? — Я попробую туда попасть на ближайшем совете кланов. Прикроешь меня? — Каким образом? — Я познакомился с одним учеником, который спас меня от отравления ядом. — Хорошо. Только… Глава ордена, вы уверены в этом юноше? Не получится так, что это ловушка? Хуайсан вздохнул: — Знаете, мне уже нечего терять. Я уже все потерял. — А если это не ловушка и юноша хочет искренне вам помочь? Не получится, что вы и его подведёте? — На этот случай я знаю что сказать. Я же Незнайка! Никчемыш и дуралей. Если что, скажу, что на башне увидел канареек или мне послышался детский плач. Или притворюсь пьяным. Все же знают, что я размазня. Вряд ли мои причуды кого то заинтересуют. Но юношу я не выдам. — Ну хорошо. Давайте попробуем. Итак, на совет кланов Хуайсан пришёл вместе со своим управляющим. Раньше он ходил со своим дагэ. Теперь же он сидел на месте старшего брата. А управляющий сидел на месте Хуайсана. Сев за столик, который предназначался для главы ордена Цинхэ Не, Хуайсан вспомнил как приходил в этот зал со своим дагэ. Стало грустно. Он оглянулся на управляющего. Заметив грустинку в глазах Хуайсана, управляющий ободрительно кивнул ему и шепнул: — Глава ордена, не волнуйтесь, все хорошо будет. «Глава ордена… Мда. Я бы сейчас полжизни отдал бы за то, чтобы быть просто Хуайсаном, вторым молодым господином Не… Эх…» Хуайсан вздохнул и прикрылся веером. На совете кланов обсуждалось строительство надзорных башен. Когда озвучили расходы и сумму, которую должен внести каждый орден, все приуныли. Но никто не посмел сказать против даже слово. В наступившей тишине вдруг послышался стук чайной чашки об стол. Все повернулись в сторону источника шума. Встал один из глав: — Глава Цзинь, но вы не отчитались сколько денег понадобится на строительные материалы, сколько будет стоить сама работа. А просто озвучили нам сумму. Цзинь Гуанъяо ласково улыбнулся: — Глава Ли. Все посчитано верно и честно. Почему вы мне не доверяете? — Потому, что неизвестно из чего сложилась такая, непомерная сумма. — Как из чего? Оформление бумаг, разрешение на строительство, потом тренспортировка материалов, перевозка рабочих в разные места. — Но, насколько мне известно, если вы верховный орден, вам не нужно брать у самого себя разрешение. Так же и материалы можно закупать на месте. Рабочих тоже можно нанимать из той же местности. Тогда можно сэкономить средства на транспортные расходы. Цзинь Гуаньяо ласково посмотрел на главу Ли: — Так вы не будете подписывать соглашение? — Нет, пока вы не проинформируете нас более подробно о всех расходах. Лицо Цзинь Гуаньяо задергалось от того, что улыбка сводила судорогой щёки, он ещё более ласково спросил: — Ну? Главы орденов, кто-то ещё хочет высказаться? Встал Лань Сичэнь: — Глава Цзинь, мы подумаем. Давайте обсудим этот вопрос на следующем совете кланов. После вашего детального отчёта о расходах. Ему поддакнул глава Оуян: — Да, давайте на следующем. Я тоже бы хотел подетально. Встал глава Яо: — Я тоже за то, чтобы обсудить каждую статью расхода в следующий раз. Тут начали высказываться и другие. Со своего места Хуайсан видел как лицо Цзинь Гуаньяо расплывалось в улыбке все больше и больше, ямочки сверкали все более ослепительно. Но глаза вовсе не улыбались, а оставались настороженными. — Хорошо, господа, я вас услышал. В следующий раз, так в следующий раз. Я обязательно подготовлю отчёт по каждой статье расхода отдельно. Это очень сложно и скрупулезно. Но я сделаю это. Так как хочу, чтобы вы мне доверяли. Глаза же его излучали не только настороженность, а что-то еще, но вовсе не добро. Но он тут же широко улыбнулся, так что блеск ямочек на щеках затмил его взгляд. — А теперь прошу всех хорошенько выпить и закусить! Богато разодетые служанки внесли золотые подносы с изысканными блюдами и винами. Позвякивая драгоценностями, они начали расставлять выпивку и закуски по столам. Прикрываясь веером, Хуайсан делал вид, что не пропускает ни одной рюмки. Но пригубил он только для запаха. Остальные же порции он незаметно выливал под стол между половицами или в большой цветочный горшок, который стоял у его стола. Такие цветы в золотых горшках стояли повсюду и били в глаз своей роскошью. Назначенное время подходило, все уже были достаточно пьяны. Уже начались хождения по залу. Хуайсан решил, что пора. Он подергал за рукав управляющего: — Я пошёл? Тот глянул на него абсолютно трезвым взглядом: — Осторожнее. Хуайсан кивнул. Потом он кое как выполз из-за стола, пошатываясь и держась за живот, он добрался до выхода. Кто-то попытался остановить его: — Хуайсан! — Ой, мне так плохо, кажется сейчас вырвет. Хуайсан зажал рот рукой. — Эх, не пей все рюмки подряд. Хуайсан сделал вид, что уже содержимое желудка рвётся наружу и стремглав выскочил из залы зажимая рот рукой и отчаянно мыча. Другой мужчина ответил: — Да что ты его зовешь, разве не знаешь какой он? Тоже мне, нашел приятеля. Брата не стало, а с него какой толк? Даже пить нормально не научился. — Да, да, — подтвердил другой, — он на каждом совете кланов напивается в дрова. А потом валяется где попало или ноет, как попрошайка и рассказывает как ему тяжело. — Эх, знал бы Не Минцзюэ, какого никчемыша воспитал, он бы десять раз в гробу перевернулся. — Мда…жаль…сильный был воин. Храбрый и талантливый заклинатель. — Что с ним случилось? Искажение ци? — Скорее затравили. — Тише… Фонари еще не зажгли, Хуайсан, стоя снаружи, давал глазам привыкнуть к темноте и слушал эти разговоры. Через полминуты он двинулся в сторону беседки, юноша был на месте. Как и ожидалось, охранники были так пьяны, что уснули у себя в сторожке прямо за столом на циновках. Ключи валялись на полу. Хуайсан вместе с юношей вошли в мрачное помещение и поднялись по лестнице. Открыв камеру с женщиной, юноша сказал: — Господин, входите, а я подожду снаружи. Спрячусь недалеко. Только недолго. Вам минут пятнадцать хватит? Хуайсан кивнул и проскользнул в камеру. — Сестрица, это я. — Я вижу. — Вы здесь одна? — Как видите. Мэн Ши умерла, а так как с тех пор я безработная, то хваталась за любую работу. — Умерла? — Да, во время пожара я кое как вытащила её из горящего дома. Нас одних только и выпустили, остальные люди погибли. Проклятый Мэн Яо запер дверь и приказал убивать каждого, кто будет выпрыгивать из окон. Никто не смог спастись. После пожара он дал нам некоторую сумму денег на житье и оставил в деревенском домике на подворье. Там мы и жили, пока Мэн Ши не умерла. — Как вы здесь оказались? — Это долгая история. У вас есть время? — Минут пятнадцать. — Так вот, тех денег хватило ненадолго и я хваталась за каждую подработку, которую находила. Однажды я и еще несколько женщин моей же профессии получили выгодное предложение. Нам заплатили всю сумму вперёд. — Тот человек, который нанял вас как выглядел? — Он был весь в чёрном, но свое лицо он скрывал за маской тайны. Потому его лица я не рассмотрела. Едва явившись за нами, они тут же погрузили всех в повозку и отправились в путь, чтобы больше никто об этом не узнал. — Помните куда вас привезли? — Они нам не сказали. Повозка прибыла на место, и нас сразу проводили во внутренний двор. — А как выглядел дом, куда вас привезли? — Роскошно. Очень. Я никогда в своей жизни не видела столь высоких, огромных, сверкающих золотом зданий, мы просто ослепли от этого сияния. — Кто-нибудь из людей вам попадался? — Во дворе никого не было. Только у дверей одного из домов стоял юноша, играющий кинжалом. — Как он выглядел? — Он был очень юным, я особо лицо его не запомнила, помню только когда он улыбался, два клычка торчали изо рта, как у ребенка. — Он ничего не говорил? — Нет, он пропустил нас внутрь и закрыл за нами двери. Оказавшись там, мы увидели в комнате всего двоих человек. Одним был мужчина, который лежал под парчовым покрывалом на широкой кровати, на вид тридцати-сорока лет. — Что вы запомнили из его внешности? — У него было квадратное лицо с макияжем весьма хорошим. Но что мне бросилось сразу в глаза, было такое ощущение, что он болен и находится при смерти. Когда мы вошли, он только глаза повернул в нашу сторону. Мы должны были, одна за другой, всячески ублажать мужчину, лежащего на кровати, используя все свои умения. Не останавливаясь ни на мгновение. — А вы? — Мы конечно же начали отказываться. Видно же было, что человеку врач нужен, а не проститутки. Но нам пригрозили. И мы в страхе, что нас убьют тут же на месте, принялись за свое дело. В конце концов все-таки мужчина умер. Но мы еще не знали, что дойдёт до этого. И потому в диком ужасе делали свое обычное дело. В сердце Хуайсана похолодело. Он уже понял кто это был. — Что было дальше? — А дальше, я вдруг услышала, как усмехнулся молодой мужчина. Я подпрыгнула от испуга, и лишь тогда заметила рядом с кроватью занавеску. А за ней сидел ещё один человек! — Вы не видели его лица? — Нет. Его лицо скрывала занавеска, этот человек сидел там всё время, с самого начала. Когда он усмехнулся, мужчина на кровати дёрнулся, спихнул меня с себя и скатился на пол. Тот человек рассмеялся громче, и со смехом сказал: «Отец, я привёл тебе женщин, которых ты любишь больше всего на свете, да ещё так много! Ты счастлив?» — А что этот мужчина? — Мужчина пытался кричать, пытался вырваться, но у него не осталось сил. Юноша, что пропустил нас внутрь, вновь открыл дверь и вошёл. Посмеиваясь, он затащил мужчину на ложе, взял верёвку и, наступив ему прямо на голову, привязал несчастного к кровати. А нам велел продолжать и не останавливаться, даже если он умрёт. — И вам пришлось продолжать? — Мы перепугались до полусмерти, но не посмели перечить, оставалось лишь повиноваться. Когда настал черёд двенадцатой или одиннадцатой женщины, сестричка вдруг завизжала и воскликнула, что мужчина на самом деле умер. Я подошла посмотреть и убедилась, что он не дышит. Но человек за занавеской повелел: «Разве вы не слышали? Не останавливаться, даже если умрёт!» Когда я увидела, что мужчина умер, сразу поняла, что это конец, и нам тоже никогда не выбраться оттуда живыми. Так и случилось. Когда всё закончилось, больше двадцати моих сестричек были убиты, ни одна не уцелела… — Но почему тебя оставили в живых? — Я слёзно умоляла о пощаде, говорила, что деньги мне не нужны, что я ни за что никому не выдам тайны, и к моему изумлению они действительно не убили меня, но отправили в тюрьму. Вот так я оказалась здесь. Снаружи послышался тихий стук в дверь. Пора было уходить. Хуайсан повернулся к женщине: — Я еще приду. Он выскользнул за дверь. Они вышли незамеченными, юноша положил на место ключи. Хуайсан осторожно пробрался к залу. Послушал что творится внутри. В зале был многоголосый пьяный шум. Гости ходили от столика к столику, чокались друг с другом, выпивали. Цзинь Гуаньяо в зале не было. Хуайсан огляделся и тихонько пробрался вдоль галереи к покоям Цзинь Гуаньяо. Он услышал разговор. Говорил Цзинь Гуаньяо: — Все нормально? Другой голос отвечал: — Да, нормально. Этот проклятый праведник лечит его сейчас. В ближайшие месяц-два он никуда не двинется. — Жители города ничего не заподозрят? — Они все превращены в марионеток. — Отлично, тогда возвращайся к своим обязанностям. «О ком это они? Что за город? Где это?» Хуайсан затаил дыхание. — Глава ордена, разрешите откланяться. — Иди. И будь осторожен. — Хорошо. Послышались шаги и мимо него важно прошёл молодой человек в белом платье. Хуайсан присмотрелся. Су Шэ! Снова он! Значит не зря Цзинь Гуаньяо так стелился перед ним. Теперь он его верный прихлебатель. Хуайсан осторожно отошёл от покоев Цзинь Гуаньяо, вспомнил что он пьян и перешёл на нетвердую походку. Вдруг его кто-то легонько стукнул по плечу. Хуайсан от неожиданности присел и начал нести пьяный бред: — Ой, ой, осторожно…где у вас тут нужник? Мне так плохо…так плохо… Сделав вид, что не может подняться, он пару раз икнул. Прикрылся веером, скосил глаза. Цзинь Гуаньяо! Сердце замерло. Но его вид подействовал как надо. Цзинь Гуаньяо поддержал пьяного под локоть: — О, совсем напился. Хуайсан, зачем ты так напиваешься? И что ты ищешь здесь? — Нужник… Хуайсан сделал вид, что его сейчас вырвет. Цзинь Гуаньяо вздохнул с облегчением: — Хорошо, я тебя сейчас туда отведу. Он потащил Хуайсана на задний двор. Закрыв за собой дверцу, Хуайсан притаился, но не услышал звука шагов. Тогда он понял, что Цзинь Гуаньяо ждёт его. Пришлось издать несколько звуков, словно его всего выворачивает наизнанку. Хуайсан охал, стонал, жаловался на свою горькую участь, плакал что у него болит живот, отчаянно плевался, сморкался. Временами он затихал, прислушиваясь, но звука шагов так и не услышал. Сидеть здесь долго не получится, надо все равно выходить. Хуайсан выполз из-за дверей, схватился за ручку и сделал вид, что сейчас упадёт. Чьи-то руки подхватили его. Цзинь Гуаньяо! Хуайсан понял, что того просто так не проведёшь. «Ага. Значит не поверил. Устроил мне проверку. Ладно. Я уже понял, что башня Кои не то место, где можно показать своё истинное лицо.» Хуайсан схватился за эти руки и продолжил валять дурака: — Брат! Где я? Отведите меня к людям! Мне страшно…я боюсь темнотыыы! ИК! — Хуайсан, — раздался над ухом голос Цзинь Гуаньяо, — возьми себя в руки. Ты что не знаешь где ты? Хуайсан покрепче вцепился в Гуаньяо и заголосил: — Нееет, не знаю…брат, я боюсь, отведите меня к людяаааам! — Хуайсан, ты в башне Кои. А это я. Твой названный старший брат. Цзинь Гуаньяо. Но ты можешь меня называть как и прежде. Мэн Яо. Хуайсан почувствовал, что тот еще в напряжении. «Ага. Не доверяет.» Тогда в подтверждение своего состояния, Хуайсан как бы невзначай ослабил хватку и растянулся прямо на каменных плитах двора. — Нет, это не башня Кои. — Это башня Кои. И ты сейчас на совете кланов. — А ты Мэн Яо? Это ты поймал канарейку? Цзинь Гуаньяо начал понемногу расслабляться, слушая пьяный бред Хуайсана. — Да, это я поймал канарейку. Пошли, Хуайсан. Он потянул тело Хуайсана. Тот же постарался максимально расслабить все мышцы, чтобы выглядеть как мешок с мукой. Цзинь Гуаньяо пришлось приложить немалые усилия, чтобы заставить Хуайсана подняться на ноги. — Совсем напился. — Я не пьян, — возразил Хуайсан, вспомнив, что говорят в таких случаях. Цзинь Гуаньяо наконец расслабился, поверив тому, что Хуайсан действительно пьян. Он потащил его к ближайшей беседке, усадил на лавку. — Хуайсан, ты совсем не умеешь пить. Зачем так напиваться? Хуайсан начал плакать: — А что мне делать? Что? Брат? Скажи? Все равно никто меня за человека не считает. Одна радость, только напиться… Хуайсан выдавил слезы, размазал их по лицу рукавом. Цзинь Гуаньяо наконец поверил, что Хуайсан пьян в стельку. — Ладно. Посиди тут на свежем воздухе. А мне надо к гостям. Он поднялся. Хуайсан для верности схватил его за платье мёртвой хваткой и заголосил: — Брат! Не уходииии! Я боюсь тут один! Цзинь Гуаньяо вздохнул, кое как отлепил руки Хуайсана от своего платья: — Хуайсан, не реви. Я вернусь. — Хорошоооо! Только вернись…я боюсь темнотыыыы! — Везде фонари горят. Что ты? — Аааа…браааат… — Я приду. Посиди пока. Цзинь Гуаньяо ушёл. Хуайсан огляделся. «Кажется поверил. Не исключено, что он сейчас наблюдает за мной.» Хуайсан растянулся на лавке и сделал вид, что заснул. Для верности он еще всхрапнул пару раз. Через время он услышал тихие шаги в тишине, которые медленно удалились от беседки. Рассчет был верен. Хуайсан лег поудобнее и начал размышлять. «Так, значит вон каким образом Гуаньяо угробил своего папашу. Значит он жесток не ко всем без разбора, а исключительно к своим обидчикам, в числе которых его непутевый папаша. Но откуда жестокость взялась к этим женщинам, когда наоборот должно быть какое-то человеческое отношение к ним. Ведь он среди них вырос! Но эта подруга его матери. Он сохранил ей жизнь. Вряд ли здесь какая-то благодарность. Скорее всего какой-то расчёт. Но что именно? Это загадка. Надо в другой раз расспросить ее поподробней о его детстве и увлечениях. Наверняка узнаю много интересного.» Размышляя таким образом, Хуайсан наблюдал как гости начали уже разбредаться по гостевым покоям. Значит скоро придёт Цзинь Гуаньяо. Хуайсан закрыл глаза и притворился спящим. Как и ожидалось, вскоре послышались шаги и его тронули за плечо. Знакомый голос раздался над ухом: — Хуайсан, не спи здесь. Для тебя приготовлена мягкая кровать в очень удобной комнате. Радом заговорил другой голос, Лань Сичэня: — А-Яо, давай поможем Хуайсану. Сильные руки подхватили Хуайсана подмышки и поставили на пол. Хуайсан ощутил, что со стороны Лань Сичэня хватка была куда мощнее, несмотря на то, что тот сделал это куда легче и деликатнее, чем Гуаньяо. При чем Сичэнь гэ даже не напрягся. Цзинь Гуаньяо это далось тяжелее и с напрягом. Даже запыхался, пока прилагал неимоверные усилия, чтобы с трудом дотащить Хуайсана до лавочки. А ведь, помнится, когда-то Хуайсан не мог вырваться из его хватки. Возможно и сам Хуайсан стал сильнее, но и Гуаньяо уже явно далеко не тот, что был раньше. Из этого Хуайсан сделал вывод, что тот уже давно не тренируется. «Ага. Значит высоко взлетел. Если забросил тренировки. Ладно. Самонадеянность еще никого до добра не доводила. Но какова самоуверенность у этого типа.» Наконец его завели в спальню и уложили в постель. — Спасибо вам, братцы… Лань Сичэнь принес Хуайсану какой-то отвар, велел выпить половину, остальное сказал выпить утром. Хуайсан ждал, когда уйдёт Цзинь Гуаньяо, ему хотелось немедленно все рассказать Сичэнь гэ. Но тот не уходил. Уже пожелав Хуайсану спокойной ночи, он взял Лань Сичэня под локоть и вышел вместе с ним. Через пару минут пришел управляющий. Хуайсан присел в кровати: — Я узнал… — Тише. Дома поговорим. Хуайсан кивнул. — Молодой господин, я пойду к себе. — Поставьте мне пожалуйста защитный барьер. — Хорошо. Мужчина вышел. Хуайсан вздохнул и осмотрелся. Это были те самые покои, в которых они уже останавливались с дагэ. Нахлынули воспоминания. Где теперь старший брат? «Эх, дагэ, почему ты так рано ушёл? Почему? Так пусто без тебя, так страшно!» Хуайсан вздохнул. Вдруг вспомнил, что в последнее время, когда приходил Цзинь Гуаньяо они все время ссорились с дагэ. Хуайсан последние разы и вовсе отсиживался в своей комнате. Почему так получалось? Неужели Гуаньяо специально ссорил братьев, чтобы Хуайсан ничего не заподозрил? А ведь тогда, когда он разбирал подарки, а Гуаньяо играл на цитре, Хуайсану показалось, что мелодия как-то отличается. Но он никак не мог уловить чем. Да и Сичэнь гэ перестал тогда так часто приходить как раньше. Хуайсану не с кем было посоветоваться. Хотя, при Лань Сичэне такого не наблюдалось. «Все таки жаль, что я не стал учиться музыке. А надо было. Это я во всем виноват. Если бы я тогда смог бы все объяснить Сичэнь гэ, то подобного не произошло бы. Эх, Хуайсан. Размазня…хотя, возможно тут применился какой-то яд. Но как узнать? И как доказать подобное? » Стало противно самого себя, захотелось вымыться. Хуайсан встал, прошел в купальню, сбросил одежду и погрузился в тёплую воду. Он долго отмокал, стараясь не думать ни о чём. повернулся к ширме, на которой висели его вещи. Он вспомнил тот момент, когда прекрасный одноклассник пришел к нему прямо сюда и присел на табуретку возле воды. Вдруг ему показалось, что напротив него сидит стройная фигура в чёрном. Хуайсан шире раскрыл глаза. Солнечная улыбка, взгляд прекрасных глаз, в которых можно было утонуть и раствориться без остатка. — Вэй сюн… — Что? — голос с бархатными нотками прозвенел в самом сердце. — Прости меня… — За что? — За то, что не спас тебя, не сумел защитить… — Зачем меня спасать? И от кого? Разве что от самого себя? — Вэй сюн… Прекрасный юноша наклонился к нему, блестящие шикарные волосы водопадом упали с плеч. Коснувшись воды, заставили сердце Хуайсана биться быстрее. Ладонь закрыла рот Хуайсана: — Молчи… Хуайсан судорожно вздохнул. Прекрасный юноша выпрямился, скинул с себя одежду, Хуайсан зажмурился, не в силах вынести такое количество красоты. Легкий всплеск, Хуайсан открыл глаза и сразу нырнул в обжигающий омут прекрасных глаз. Ощутив на губах поцелуй, он подался всем телом вперёд, прижался до боли, выдохнул в губы: — Люблю… Самозабвенно отдаваясь без остатка, растворяясь в этом прекрасном человеке, он уже не думал ни о чём. Только эти губы, руки, глаза, волосы, нежная кожа. И только эти ощущения, которые заполнили его всего, заполнили счастьем и теплом, подарили яркое ощущение полёта. Казалось, все закончилось очень быстро, прекрасный одноклассник одевался. — Хуайсан, я пойду. — Не уходи. Ведь ты только что пришёл. — Скоро утро. Прощай. — Вэй сюн, прошу тебя. Прошу. Не уходи. — Мне пора. — Где ты сейчас? Скажи, хоть где тебя искать? Прекрасный одноклассник улыбнулся, пошел к двери, не сказав ни слова. Хуайсан отчаянно закричал: — Вэй сюн! Не уходи! Я очень тебя прошу! Подожди!!! Скажи хоть, где ты сейчас?!!! Стройная фигура дошла до двери и растаяла в воздухе. Хуайсан проснулся от собственного крика. Он уснул прямо в воде, положив голову на край купальни. В дверь кто-то громко стучал. Он узнал голоса Лань Сичэня и управляющего. Через пару секунд они вбежали в комнату: — Хуайсан! — Глава ордена! — Где он? Они ворвались в купальню, в панике вытащили Хуайсана из воды, накинули на него простынь, потащили на кровать. — Давай перевернем его. Кажется он нахлебался воды. — Давай. Хуайсана бедного перевернули вверх тормашками и держали, пока он отчаянно не забарахтался: — Братцы, что вы делаете? Его тут же положили назад две пары рук. Сичэнь обеспокоенно сказал: — Хуайсан, ты так кричал, что мы уже подумали, что тебя здесь убивают. — Нет, нет, все нормально. Я просто уснул в воде. — Больше не ходи купаться в таком состоянии. А если бы мы не успели вовремя и ты утонул бы? Обещай мне. — Хорошо. Обещаю. Хуайсан не мог сказать Лань Сичэню, что был абсолютно трезв. Не то, чтобы он не доверял ему, но тот запросто мог проговориться Гуанъяо. Уже дома они поговорили с управляющим, Хуайсан рассказал всё, что услышал от Сы Сы. Управляющий заметил: — А ведь на вид и не скажешь, что этот человек настолько жесток. Очень странно, я не понимаю такого. И ведь никто не поверит. — Думаю так оно и есть. И даже если мы эту женщину вытащим из тюрьмы и призовем свидетелем. — Наш клан тогда признают мятежным. А женщину осудят за клевету и убьют. Тут надо действовать хитрее. — Тогда нам нужно запланировать как поступить. — задумчиво сказал Хуайсан. Управляющий ответил: — Это будет очень сложно подловить на чем-то таком, что разрушило бы его репутацию. Ведь у него репутация этакого душевного и гостеприимного человека. Придется на время затаиться и подождать. Не может быть, чтобы он смог долго притворяться. — Думаю мне нужно будет узнать у этой женщины, что он за человек. Ведь она его знает с самого рождения. Наверняка знает и тайные стороны его жизни. — Это верно. Для этого вам нужно снова проникнуть в тюрьму. — А если мы похитим её оттуда? Управляющий покачал головой: — Рано. Если Цзинь Гуаньяо поместил её туда, значит у него есть какая-то цель относительно неё. Но какая? И это нам предстоит узнать. Хуайсан согласился: — Да, это точно. Рано или поздно, он раскроет свои карты. Если бы он хотел её убить, то сделал бы это еще тогда. — А вы заметили, что он уже допустил одну ошибку? — Он не учёл, что она может это рассказать кому-нибудь. И этот кто-то оказался Незнайка из Цинхэ. Все пока складывается удачно. — И потому не надо упустить шанс узнать еще сведения. Все мы родом из детства. И наши слабые места это детские обиды и травмы. — Отлично. На следующем совете кланов подстрахуете меня? — Непременно. Хуайсан пошел к себе в комнату и записал в дневнике: «Сегодня был прекрасный сон. Он был как наяву. Я вновь дышу, я вновь влюблен. И дивном сне плыву. Плвыу к тебе и счастлив я. Тону в глазах твоих. Не знаешь ты, но для меня Весь мир для нас двоих. И пусть во сне, и пусть в мечтах Ко мне ты прилетал. Я жизнь обрёл в твоих словах. Любить я не устал.» Хуайсан поставил точку и только потом понял, что пишет стихами. Он улыбнулся про себя, вспоминая как тонул в этих бездонных глазах. Через минуту, немного пришёл в себя, написал дальше: «Мне кажется, что я даже ощутил запах лотосов. Но где же Вэй сюн? Неужели он был со мной? Да нет, он не знает о моих чувствах. Да и не стал бы он заниматься такими делами со своим одноклассником. Пусть даже и были мы практически неразлучны почти все время, пока находились на учёбе. А всё-таки жаль, что это был всего лишь сон. Я так скучаю. Мне так тебя не хватает. Не хватает твоего смеха, твоего бесшабашного веселья, наших хулиганских выходок, весёлых обедов в «Хунаньской кухне». Вэй сюн, когда ты вернешься?» Он перевернул страницу: «Цзинь Гуаньяо убил стольких женщин ради того, чтобы отомстить папаше. Кстати, мне сложно представить это. Я никак не понимаю такого. Самое главное, что на внешний вид Гуаньяо не жесток и не зол, если брать эмоции. Просто у него есть буквально два, может, три человека, которые были ему условно дороги и то только до того момента, пока они ему не мешают или в чем-то полезны. Это люди, которым он не причинил бы до определённого момента вреда — это мать и Сичэнь гэ. Есть еще одна группа людей, которые так же ему вроде как и дороги или просто нужны в его жизни. Я так понимаю, это будет продолжаться до того момента, как только они не станут неудобными для него. Это Су Шэ, Цинь Су, Сюэ Ян, возможно, маленький племянник Цзинь Лин. Но у него есть еще сын. Должен же ему быть дорог собственный ребёнок? Неужели он его не любит? Что такое любовь для такого человека? Вряд ли он способен на подобные чувства. Но есть люди, которых он ненавидит — это те, кто считает или называет его сыном шлюхи. Все остальные — пешки, расходный материал. Проститутки, обычные люди, адепты ордена, адепты других орденов, единокровные братья, которых (а я уже не сомневаюсь) уничтожил он же. Странное отношение у него к Вэй сюну. Вроде он не испытывает к нему ненависти от слова «совсем» — просто он удобный козел отпущения для планов как Гуаншаня, так и самого Гуаньяо. Но как объяснить тогда его истерику этого же Мэн Яо, когда он увидел вместе Лань Чжаня и Вэй сюна? А его рыдания по поводу исчезновения Вэй сюна? Мало того, перед этим он предлагал ему место наложника! Зачем? Вэй сюн был наверняка в таком восторге, что предпочёл исчезнуть без следа. Да так, что до сих пор не появляется. Думаю, если Цзинь Гуаньяо нападёт на его след, то он непременно не оставит его просто так в покое. Мэн Яо так быстро меняет маски. Где же настоящая? И тут для меня загадка, которую нужно разгадать. Значит надо искать из детства. Итак, что мы имеем? А имеем смерти невинных людей. Эти смерти выглядят слишком мерзко. Я в какой-то степени могу понять убийство из мести, но то, что случилось с Цзинь Гуаньшанем просто отвратительно, хотя мне его, честно говоря, нисколько не жаль. Да, он редкий кобель и козел, он искалечил кучу жизней, и точно никто не стал бы его оплакивать. Но так изощренно жестоко издеваться над человеком — мерзко в любом случае. И этих несчастных женщин, которые просто хотели заработать, их жаль. Да, они занимались не совсем приглядным ремеслом, но и они не заслужили подобной смерти. Хотя, я попытаюсь его понять и проанализировать. Детство в борделе, мать, которая наверняка вдалбливала: «Ты сын великого человека, учись усердно, добьешься многого.» Все его детство прошло под давлением его матери, страх, постоянные стрессы. Унижения от великого отца! Это гнилое, изворотливое общество вокруг, в которое он сам же и стремился и влез всеми правдами и неправдами. Необходимость выживания в подобных условиях привели не просто к деградации личности, а возможно и к психическому заболеванию. Хотя я не уверен. Но если это заболевание, то он еще более опасен, чем я предполагаю. Опять же я задаю один и тот же вопрос: откуда жестокость взялась к этим женщинам? Тем более у него по идее должно быть какое-то человеческое отношение к проституткам, так как он среди них вырос. Да они и не обижали его, наоборот баловали. Вот этого я не понимаю. Ладно. Рано или поздно все равно где-нибудь он обнаружит себя. А я за это время постараюсь добыть как можно больше сведений.» Хуайсан закрыл дневник. Перед сном достал все свои рисунки прекрасного одноклассника, долго любовался. — Вэй сюн, всё-таки где же ты? Он вздохнул, бережно положил рисунки в шкатулку, подумал, что пора взяться за картину и нарисовать портрет этого необыкновенного человека. На следующий день с утра пораньше Хуайсан пошел в город, купить краски и холст. Нужного оттенка розового не оказалось, а ему так хотелось передать нежные отблески прекрасных лотосов на лице прекрасного юноши. Торговец сказал, что такие же краски делают в Цайи. — Я там покупаю у местных производителей. Но на сегодня они уже закончились. Хуайсан, не раздумывая ни минуты, решил быстренько смотаться туда, хотя на повозке это было не совсем близко. Он приехал в Цайи уже после обеда, ближе к вечеру, разыскал лавку с письменными и художественными принадлежностями, купил желанные краски и уже весь довольный шел к своей повозке. Он уже предвкушал это саященнодействие написания прекрасного портрета, как кисть порхает над холстом, раскрашивая детали. Он даже ощутил легзий зуд в кончиках пальцев и улыбнулся своим мыслям. В какую-то минуту он поднял голову, чтобы найти взглядом свою повозку. Как вдруг его внимание привлекла белая фигура, плывущая напротив по другой стороне улицы.