Незнайка.

«Жестокий гений На арене вновь резвится. Почуяв власть И упиваясь ей. Весь мир потерян И вокруг тупые лица. Злая напасть Становится сильней. Отвратный монстр Без мыла влезет в душу. Нагадит срачно И заставит полизать. Он как колосс. И кто его разрушит? Он так удачлив, Что пером не описать. Но я разрушу Сказки про героя. Пусть он резвится, Но придёт ему трындец. И я не струшу. Ничего не стоит Там очутиться, Где придёт его конец.» Вечером Хуайсан писал в своем дневнике: «Вот оно что. Сичэнь лаоши? Лань Сичэнь! Сичэнь гэ! У меня просто нет слов. Нет слов описать сейчас моё состояние. Я просто убит, раздавлен, словно меня предали, подло и низко предали! Еще никогда в жизни я не испытывал такого разочарования! Словно я стою на тонком льду и меня неожиданно толкают в спину. Теперь мне многое стало понятно, теперь много встала на свои места. Лань Сичень, ты вырастил монстра и дал ему в руки страшное оружие. Как же ты умудрился? Разве можно давать тайные знания своего ордена случайному человеку, проходимцу? Ещё мой дагэ ему говорил что-то подобное. Но Сичэнь гэ не слушал, а поступал по-своему. Эх, Сичэнь гэ, Сичэнь гэ… Неужели твоё сердце не чувствовало для чего этот милый мальчик так жаждет стать заклинателем? Ты в считанные месяцы помог ему развить золотое ядро. Насколько же была тогда в тот момент сильна твоя энергия что ты так быстро и эффективно помог ему в этом? Не зная человека, не зная даже что это за человек. Когда ты уже хоть что-то начнёшь понимать? А ты разбрасываешься ценными знаниями своего клана, не зная человека, не зная ни его происхождения, ни его прошлого. И, конечно же, ты не знаешь что от него можно ожидать и не зная на что он способен. Но ведь и в дальнейшем, наблюдая его злые деяния ты всё ещё продолжал выгораживать его. Называл наивным деревенским пареньком. Считал что его не любят, его притесняют, а он постоянно ныл перед тобой, устраивал представления, жаловался тебе, давил на твоё милосердие на твоё чувство справедливости, на твою совесть. Как же ты был наивен! Как был глуп, как же ты был недальновиден. Ты не смог защитить своего лучшего друга, младшего брата, не смог защитить свою любовь но ты защитил своего первого ученика. Неужели ты не понимаешь, что в угоду этому проходимцу ты предал всех своих самых близких людей? А такое не прощают. Да я понимаю что первый ученик — это даже больше чем первая любовь это тот над кем ты обретаешь власть, это тот за кого ты несешь постоянно ответственность, это тот за кого ты болеешь. Это почти ребёнок, это первенец, выращенный тобой, которого жалко, а непутёвое дите ещё более чем жалко. Ты постоянно искал ему оправдания, ты постоянно пытался исправить его, ты постоянно по инерции пытался его воспитать. Часто в ущерб другим. Но ты не учёл одного: этот человек уже глубоко погряз в пороке. Перед тобой все его мерзкие делишки. Но ты упорно не желаешь замечать этого. Тебя нужно просто тыкать носом, словно котёнка в то, что ты успел натворить. И я это просто должен сделать, иначе это никогда не закончится. За это время ещё сколько подлых дел он успеет совершить, сколько ещё народу погибнет! Ты увидишь кто это такой, ты увидишь его изнутри, я сорву с него маску. Я постараюсь. Пусть на это уйдут год-два-три. Но я это сделаю. Когда мой дагэ хотел убить этого прдлеца, ты не позволил ему это сделать. Зря не позволил. И теперь это просто обязан сделать ты самолично! Своими руками убьёшь его. И смоешь свою вину со своей совести, которая крепко спит и видит розовые сны о наивном деревенском простачке. Смоешь его же кровью. Прости меня Сичэнь гэ, но ты никогда этого не поймёшь, пусть будет это тебе уроком на всю оставшуюся жизнь. Чтобы ты перестал доверять проходимцам, чтобы ты действительно сначала старался узнать человека а потом уже давать ему ценную информацию. Конечно я не гад и не подлец и далеко не жестокий человек, чтобы просто издеваться над кем-то. Чьи то страдания никогда не приносили мне удовольствие. Но это особый случай, если его не убил мой старший брат то это сделаешь ты. Сичэнь гэ, ты сделаешь это. Да, не в моих правилах издеваться над людьми, не в моих правилах наблюдать мучения других и радоваться. Но это единственный способ восстановить справедливость и преподать тебе хороший урок. Иначе ты ещё раз вляпаешься в подобную ситуацию. А если ещё раз вляпаешься, то в этот раз погибнет возможно твой клан, твои ученики, твои адепты. Но, что самое страшное. Ты не заметишь этого, потому что в твоих глазах будет очередной проходимец которого ты взрастил и будешь его холить и лелеять. И родные тебе люди отойдут на задний план. Прости меня старший брат, ну по-другому невозможно. Я не хочу видеть твои страдания и мучения. Я просто хочу восстановить справедливость. И чтобы эта справедливость была долговечной, уроки необходимы. Пусть жестокие, пусть беспощадные, но они необходимы. Так будет лучше для всех. Так что, дорогой мой Сичэнь гэ, не жди от меня пощады. Всё таки смерть дагэ и на твоей совести. Пропавший Вэй сюн тоже на твоей совести. А так же сотни и тысячи невинно убитых и замученых людей на твоей совести. Не имей этот маньяк той силы, что он получил благодаря доброму Сичэню лаоши, вряд ли он сумел бы порешить столько народу. И я не в силах успокоиться, не в силах это просто так все оставить. Иначе моё сердце просто не выдержит, если я и дальше буду спокойно смотреть на все это и жить дальше. Я изо всех сил постараюсь разоблачить убийцу. Если необходимо, я посаящу этому свою жизнь.» Время от времени Хуайсан выбирался продолжая поиски бывшей служанки мадам Цинь. Но след её снова затерялся. Управляющий говорил: — Возможно она слишком много знает. И это знание опасно для её жизни. Не получится так, что Гуаньяо уже успел и ее убить? — Не знаю. Но поиски просто нужно продолжать, — отвечал Хуайсан. Последние несколько советов кланов не удавалось проникнуть в тюрьму. Охранники были не настолько пьяны, чтобы можно было проникнуть за ключами незамеченным. Хуайсан старательно выдумывал предлоги, чтобы попасть лишний раз в башню Кои, но Цзинь Гуаньяо последнее время просто весь утопал в роскоши, так что напропалую вел и вовсе праздную жизнь. Так что и зацепиться то было не за что. По просьбе Хуайсана он снисходительно вызывал адептов, которые со смехом шли устранять то одну, то другую мелкую и незначительную проблемку. А Хуайсан имел хорошую возможность лишний раз поскитаться по башне Кои незамеченным. Посовещавшись дома с управляющим, Хуайсан решил, что во избежание лишних подозрений, надо бы подключить к своим проблемам и брата Сичэня. Итак, он начал приходить временами поплакаться и в Гусу к Лань Сичэню. Один раз он обнаружил в комнате для гостей Цзинь Гуаньяо. Хуайсан как раз шел к Лань Сичэню, но услышал из яши (1) разговор. (1)специальная чайная комната для гостей в Облачных глубинах. Разговаривали Сичэнь гэ с этим Гуаньяо. Хуайсан не стал заходить, он решил послушать снаружи. Лань Сичэнь строго спросил: — А-Яо, зачем было исстреблять весь клан, достаточно было разобраться с самим убийцей? Послышался стук чашки о столешницу, следом отчаянно взвыл голос Цзинь Гуаньяо: — Брат! Он громко всхлипнул. Послышался виноватый голос Лань Сичэня: — Ох, А-Яо, прости меня! Снова долгий всхлип: — Брат! Нет! Я скажу! — Нет, нет. Не нужно, А-Яо. Я не требую от тебя отчета. Пожалуйста, извини за бестактность. Гуаньяо придал своему голосу больше трагизма: — Ох, мой брат снова не доверяет мне! — Что ты! Это совсем не так! Послышался неясный шум, стук стола, потом истеричные рыдания вперемешку с прерывающимися словами и хлюпаньями: — Брат! Ты бы видел! Ты видел А-Суна? Он разрубил его пополам! Представляешь?! По-по-лам!!! И как я должен был реагировать? Да у меня просто помутился рассудок! Ты это понимаешь?! Бедная А-Су до сих пор не может оправиться. Я сегодня утром проводил её к отцу. Она не может даже находиться в башне Кои! Ты это понимаешь?! Виноватый голос Сичэнь гэ: — Прости, А-Яо. Прости, пожалуйста. Цзинь Гуаньяо громко глотал слезы, кашлял и всхлипывал. Послышался стук чайника, потом звук наливаемой воды: — А-Яо, прости, вот выпей. Гуаньяо, стуча зубами о край, сделал глоток, закашлялся. Послышалось, как Лань Сичэнь постучал ему по спине: — Ну, ну, А-Яо. Ну прости меня. Пожалуйста успокойся. Слышно было как Цзинь Гуаньяо смачно высморкался, с громким хлюпаньем, давясь и кашляя, допил чай. Хуайсан через время услышал вздох Лань Сичэня. «Вот это актёр! Не просто актер, а великий актерище! Как он его мастерски обрабатывает. И не прикопаешься. Звучит вполне искренне.» Хуайсан спрятался за куст, выросший рядом с яши. Через минуту он услышал, как Гуаньяо прощается: — Брат, я пойду, вспомнил, что обещал сегодня забрать племянника. Мы с главой Цзян воспитываем его по очереди. Сичэнь гэ возражать не стал: — Ну что ж, А-Яо, не смею задерживать. Они вышли из яши. Хуайсан спрятался за колонну. Цзинь Гуаньяо уже успокоился, концерт был закончен, он поправил волосы, выровнял ушамао, снова заговорил: — Брат, знаешь ли, А-Су так и не стала возится с ребенком, она к нему равнодушна, все скорбит по погибшему сыну. Поэтому я взял на себя заботу о ребенке. Ни я, ни глава Цзян понятия не имеем как воспитывать детей. Лань Сичэнь улыбнулся: — Брат, вам можно поучиться у Ванцзи. Дети его любят и слушаются. Гуаньяо метнул на Лань Сичэня злобный взгляд, но тут же сверкнул ямочками: — Да, да, брат, непременно. Конечно, я возьму у него пару уроков. Лань Сичэнь улыбнулся. Цзинь Гуаньяо повторил: — Брат, прости, я обещал Цзян Чэну, что сегодня заберу племянника. Лань Сичэнь ответил: — Ну что ж, тогда не буду тебя задерживать. Спасибо за то, что навестил меня. Цзинь Гуаньяо наконец-то откланялся. Лань Сичэнь проводил его за ворота и уже повернул обратно, как вдруг подошел к воротам и окликнул этого гада с ямочками: — А-Яо, постой. Наши мальчики притащили маленького щенка. Он сейчас на полянке с кроликами. Но как только он подрастет, он начнет лаять и наш дядя прогонит его. Может заберешь для А-Лина? Он будет с ним играть. Цзинь Гуаньяо обернулся: — Хорошая идея, брат! Давай заберу щенка. Лань Сичэнь наклонился и выудил кроху из белой пушистой кучки кроликов и подал Цзинь Гуаньяо. Тот обрадовался: — Отлично, А-Лин теперь будет играть с собакой. А то у него совсем нет друзей. А дети из нашего ордена почему-то его не любят. Сказав это, Цзинь Гуаньяо начал спускаться с горы по тропинке. Лань Сичэнь посмотрел ему вслед. Хуайсан подумал: «Лишь бы не убил кроху. А то с него станется.» Вздохнув, Хуайсан выбрался из укрытия и подошел к Лань Сичэню: — Сичэнь гэ… Лань Сичэнь обернулся, ответил на приветствие: — Хуайсан, что привело тебя ко мне? Хуайсан вздохнул: — Сичэнь гэ, помоги мне решить одну проблему. Я пришел к тебе, неудобно постоянно просить Цзинь Гуаньяо. Лань Сичэнь улыбнулся: — Ничего страшного. Поможем. У нас уже подросли ученики, которые могут ходить на ночную охоту. Хуайсан улыбнулся: — Очень хорошо. Спасибо, Сичэнь гэ. Он обмахнулся веером и глянул в сторону школы. Началась перемена и малышня высыпала из классов. Дети весело щебетали, прыгали на одной ножке и смеялись. Эти ученики совсем были не похожи на прежних гусуланьцев. Из своего кабинета выглянул сердитый учитель Лань: — Потише пожалуйста! Детишки не обратили на него абсолютно никакого внимания. Из класса важно выплыла фигура в белом. — Дядя, не кричите на детей. Это сломает им психику. У них перерыв. Пусть немного порезвятся. Учитель Лань заворчал: — Ванцзи, опять ты со своими новаторскими методами. — Они сейчас устали, им нужно сбросить энергию. Тогда они будут спокойнее сидеть на уроке. Так что, дядя, не мешайте учебному процессу. Сказав это, Лань Чжань нефритовой глыбой поплыл к воротам. За ним вприпрыжку увязались несколько мальчишек. Он не сделал детишкам ни одного замечания, а наоборот ласково посмотрел на них. Лань Сичэнь, наблюдая эту сцену, рассмеялся. Учитель Лань с сердитым видом встал и покрепче захлопнул дверь. Хуайсан спросил: — Куда это они все? — На полянку, кроликов гладить. — Да, с момента моего обучения Облачные глубины сильно изменились. — Это все Ванцзи. — Больше не воспитываете нефритов? — Нет. Больше не будет нефритов. Как сказал мой братишка: дети должны быть счастливы. Хуайсан не верил своим глазам. И это мрачный, серый и занудный гусуланьский блюститель порядка? «Надо же! Какая муха его покусала? Что это с ним? Вот уж не думал, что он способен на подобные вещи!» Хуайсан вспоминал, как много лет назад ежился от ледяного взгляда этого человека, который был ещё совсем подростком. Но его степень устрашения была в разы выше любого взрослого человека. Вернувшись к себе, Хуайсан написал в дневнике: «Что-то странное случилось с Лань Чжанем. Он воспитывает своих учеников настоящим жизнерадостными детьми. Они у него балуются, шумят, играют с кроликами. О таком кдассном преподавателе во время нашей учебы невозможно было и мечтать. И это тот самый Лань Чжань, который от вида двух пушистиков орал так, что библиотека сотрясалась. А теперь разводит этих самых зверьков и водит своих учеников на полянку во время перерыва, чтобы они поиграли с пушистиками. А как же правило, где запрещено держать на территории школы питомцев? Чем дальше, тем жизнь становится все веселей. И учитель Лань ворчит, возмущается, но ровным счётом ничего не делает, чтобы наладить дисциплину. Интересно, какими вырастут эти дети? Еще года два-три и они пойдут на ночную охоту. Даю сто процентов гарантию, что и мыслят они нестандартно. Я наблюдал за этими детьми. Словно маленькие Вэй Ины. Интересно, что сказал бы Вэй сюн, если бы попал в Гусу и увидел все это? Вэй сюн! Как я скучаю по тебе! Как мне тебя не хватает! Но я продолжу свои поиски. Не может быть, чтобы ты пропал навсегда. Где-то ты есть. Возможно, что тебе не так то легко и просто вернуться. Я должен найти тебя. И если это так, то возможно мы вместе поищем способ, чтобы ты смог вернуться.» Хуайсан закрыл дневник. Выйдя из комнаты, он вдруг совершенно неожиданно столкнулся с Цзинь Гуаньяо. — Ты что здесь делаешь? — Ты сам просил парочку покойников. — Каких еще покойников? — Чтобы замуровать в стенку на хребте Синлу. Хуайсан покрутил головой: — Что-то я не совсем понимаю. Тут появился управляющий, который спешно разыскивал гостя: — Господин Цзинь, вот вы где. Хуайсан спросил: — Что происходит? Цзинь Гуаньяо обратился к управляющему: — Объясните пожалуйста вашему главе, зачем я пришёл. Управляющий с подозрением глянул на верховного, который словно шпион разгуливал по территории чужого ордена. — Я не успел, вы так спешно пропали. — Я просто пошел поздороваться с младшим братом. Но он как-то странно отреагировал на мое появление. Мой младший брат уже не доверяет мне? Управляющий бросил недоверчивый взгляд на Гуаньяо: — Хорошо. Я скажу. Не хватило покойников и Бася начала безобразничать. Я просил глав других орденов помочь. Цзинь Гуаньяо поклонился: — И вот ваш покорный слуга решил посодействовать. Хуайсан уже оправился от неожиданного появления Гуаньяо, он тут же состряпал глуповатую улыбку: — А да, да, брат. Прости пожалуйста. Я просто сейчас читал страшный рассказ и был весь под впечатлением. О, я очень благодарен тебе. Цзинь Гуаньяо принял самый радушный вид: — Что ты? Совсем не за что. Я всегда готов помочь. — Да, спасибо, спасибо, — продолжал глупо улыбаться Хуайсан. Цзинь Гуаньяо повернулся к управляющему: — Я пойду прослежу за работами сам лично. Хуайсан вздохнул. Гуаньяо снова повернулся к Хуайсану: — А может ты не страшную книжку читал? Может что поинтереснее? А я помешал тебе? А? Хуайсан прикрыл лицо веером, главное сейчас выглядеть глупо и правдоподобно: — Что ты? Цзинь Гуаньяо грязненько подмигнул: — А книжка была с девочками или с мальчиками? Хуайсан сделал вид, что сильно смущен: — Ох, нет конечно. Это была страшная книга. — Ох, Хуайсан…не думал, что ты такой безобразник. Цзинь Гуаньяо подмигнул, посмеялся и пошел к выходу. На ходу бросил через плечо: — Руки не забудь помыть только! Посмеиваясь удачной шутке, вышел за дверь. Управляющий кивнул Хуайсану, тот тоже кивнул, управляющий покачал головой и пошел следом за Цзинь Гуаньяо. Хуайсан вздохнул с облегчением. Ведь он только что чуть не выдал себя. Чуть не выдал свое истинное отношение к этому убийце. Вовремя сориентироваться это искусство. «Что же помешало? Эффект неожиданности. Яо это так не оставит. Он явно насторожился. Так что будет проверка и не раз. Он снова применит этот же самый эффект неожиданности. И надо быть готовым. Расслабляться ни в коем случае нельзя. На всякий случай прихвачу с собой в следующий раз одну из его книжек.» Хуайсан кинул в карман весенние картинки и поспешил следом за мужчинами. Пока он пришёл, пролом в стене уже закладывали кирпичами. Цзинь Гуаньяо стоял и руководил работами. Управляющий наблюдал. Хуайсан подошел к мужчинам. Цзинь Гуаньяо, завидев Хуайсана, подошёл к нему, похлопал по плечу: — Ладно, Хуайсан, не благодари. Мне пора. Ох, я забыл кое что у вас в зале. Кажется нефритовый жетон. Он спешно покинул их и на мече помчался в сторону крепости Цинхэ. Хуайсан спросил управляющего: — Всё в порядке? — Я на всякий случай проверил этих покойников. Ничего подозрительного не нашёл. — Что там он у нас забыл? Управляющий вскочил на саблю: — Я проверю. — Я с вами. Прибыв домой, они увидели, что Гуанъяо выходит из залы. В руках у него был жетон. Он сказал, глядя на них: — Ох, не стоило беспокоиться. Я уже нашёл. Хуайсан похлопал по карману и ответил: — Но с нашей стороны было бы невежливо бросить гостя и даже не проводить. Словно невзначай он вытащил уголок книжки из кармана. От азгляда Гуанъяо не укрылась это движение, он скользнул взглядом по карману Хуайсана: — Ну что вы, не стоит церемонии. Да… И не хочу кое-кому мешать наслаждаться жизнью. Хуайсан снова прикрылся веером, словно застеснялся. — Да как-то неудобно, — поклонился управляющий. — Ох, уверяю вас, очень даже удобно. У меня гости свободно разгуливают по башне Кои и когда хотят, тогда и могут уйти. Потому не заморачиваюсь всякими условностями. Так что занимайтесь своими делами, не стоит отвлекаться на этого недостойного. Я бы спокойненько сам бы ушёл. Хуайсан обмахнулся веером, состряпал туповатую мину и ответил неуверенно: — Ох, я ничего не понял из того, что ты сказал, слишком умно для меня. Но я очень благодарен тебе, брат. Сам бы я где откопал бы такие экземпляры? А сабля натворила бы дел, распугала бы всех людей в округе. А это удар по нашей репутации. Цзинь Гуаньяо самодовольно заулыбался: — Хуайсан, не переживай, у тебя есть третий старший брат. Если что случится, обращайся. С радостью помогу. И не только в подобных вопросах. Он снова выразительно посмотрел на карман Хуайсана. Хуайсан снова прикрылся веером: — Хорошо, хорошо. Спасибо большое. Гуаньяо снова грязненько подмигнул: — Всегда рад помочь. А не боитесь, что кто-то пострадает? Управляющий ответил: — Нет. Мы пустили слух, что здесь ходят злые духи, пожирающие людей. Хуайсан добавил: — А я при каждом удобном случае подогреваю эти слухи, чтобы не расслаблялись. Цзинь Гуаньяо кивнул: — Ох, вы такие молодцы. А я бы не додумался. Хуайсан состряпал самодовольную гримасу: — Вот видишь, брат. Я тоже хоть на что-то способен. Не совсем же я размазня. Цзинь Гуаньяо хмыкнул, сверкнул ямочками, подошёл к Хуайсану, выудил у него из кармана книжку: — Ох, Хуайсан, это и есть твоя страшная книжка? Хуайсан прикрыл лицо веером и жалобно проблеял: — Брат… Цзинь Гуаньяо хмыкнул и наконец ушел. Хуайсан вздохнул свободнее. Тяжело было беспрерывно прикидываться дурачком и растяпой. Но здесь надо быть очень осторожным. Цзинь Гуаньяо умен и подозрителен. Как и все злые гении и подлецы. Вечером он писал в дневнике: «Я сегодня чуть не выдал себя. Помогло то, что Гуаньяо подумал о том, что я слишком увлёкся порнушкой, которую он мне таскает пачками. Хорошо, что я не выкинул мерзкие книжонки. Они так и лежат ни разу не просмотренные мною. Вот уж на думал, что они сыграют мне на руку. Пусть Гуаньяо думает, что я не только пьяница и размазня, но и заядлый эротоман. Тогда можно многое объяснить в моем поведении. Замечтался, возбудился, застали врасплох, помешали процессу. Отсюда рассеянность, испуг, раздражение, гнев, стыд. Отличная отмазка. Надо взять на заметку. Кстати, скоро совет кланов. Мой старый знакомый как раз дежурит. Мне нужно поговорить с Сы Сы.» Хуайсан закрыл дневник. Он каким-то внутренним чутьём понимал, что Гуаньяо не зря шатается по Цинхэ. Что же ему надо? Через месяц состоялся совет кланов. Хуайсан, как всегда дождался, когда гости напьются. Они встретились с юношей и проникли в тюрьму. В этот раз разговор был про недавнее событие. Сы Сы рассказала: — Мне удалось побывать на открытии нового храма в Юньпине. — Это где Гуаньинь? Я уже был там и мне многое показалось подозрительным. — Да, пару месяцев назад Мэн Яо поручил монахам провести торжественное открытие храма. — Я был в самом храме и заметил, что это вовсе не монахи. Я узнал некоторых. Это переодетые адепты Ланьлин Цзинь. — Я так и знала, что тут не все чисто. — Расскажите, что заметили, может я просто что-то упустил. Женщина кивнула и начала рассказывать: — Постройка храма Гуаньинь в Юньпине была успешно завершена и в центре главной залы водрузили огромную золотую статую богини милосердия Гуаньинь. Когда меня завели в главный зал, я увидела, что она величественно стояла, блестя золотыми боками и сверкая ямочками на щеках. Сам Цзинь Гуаньяо решил не присутствовать на торжестве по случаю открытия храма, но наблюдал со стороны. — Как вы туда попали? — Он приказал человеку по имени Су Шэ тайно отвезти меня ночью перед открытием храма с закрытым лицом, чтобы никто не видел. После он сказал: «Ты все еще считаешь меня плохим сыном? Видишь, я сделал свою мать бессмертной! Не каждый сын способен на такое!» — Вот оно что. А я часом подумал, что он сам себя сделал богом. Сы Сы сказала: — Лучше бы он о ней позаботился еще при жизни. Глядишь, она бы до старости дожила! Это явно отразилось на моем лице. Но Цзинь Гуаньяо сделал вид, что все в порядке и велел снова запереть меня в камере. Странно что он не убил меня. — Может все-таки в нем зашевелилось что-то человеческое? Сы Сы покачала головой: — Вряд ли. У него с раннего детства не было даже зачатков человечности. Он и людей то делил на нужных и ненужных. Скорее всего подумал, что понадоблюсь. Только вот зачем? — Значит увековечил свою мать? — Конечно же, образцом для лица статуи послужил портрет Мэн Ши. — Но для какой цели? Искупить свою вину перед ней? Или выполнил посмертно сыновний долг? По крайней мере, я сразу подумал, что он увековечил себя. — Цзинь Гуаньяо ничего не унаследовал от отца, он был очень похож на свою мать. Возможно это и послужило причиной, почему папаша так долго не хотел признавать его. Но это уже не важно, главное что Цзинь Гуаньяо теперь нельзя назвать плохим сыном. Он нашел на Юньпинском кладбище могилу матери и закопал гроб под полом задней залы храма, словно это была святая дева. Мне даже могилу показали. — Но кто-то же проделал весь процесс. — Скорее всего людей, которые копали вообще наняли из другой местности, чтобы они не знали, кто такая Мен Ши. А, возможно, что их убили сразу после того. — И это было резонно, надо же было чтобы никто из местных не знал, кто захоронен в задней части храма. А иначе мог разразиться грандиозный скандал. — Но простые жители Юньпина не знали Мэн Ши в лицо. А те, кто посещал бордель, все погибли при пожаре. В тот день там было очень много клиентов, даже столиков не хватало, многие сидели просто на циновках у стены. — Значит он давно выбирал момент. Какие еще скелеты он держит в шкафу? Вернее в тюрьме. — В соседней камере стало тихо. Кажется того самого страшного монстра усмирили. — Может увели? — Нет, я бы поняла. Он там. Они ходят к нему по утрам и вечерам. Разговаривают с ним. Но он молчит. — Мне нужно попасть туда. — Лучше это сделать днем или ночью. Но днем вас увидят. — Я должен попробовать. Послышался стук в дверь. — Все мне пора. Выйдя из тюрьмы, они договорились с юношей, что в следующий совет кланов он принесёт в комнату охранников побольше вина. Вернувшись, как ни в чем не бывало, в зал, Хуайсан первым делом подошел к своему управляющему: — Ох, братец, что-то мне совсем плохо. Пошли проветримся. Они вышли во двор, прошли мимо моря пионов, присели в беседке. Управляющий шепотом доложил: — Я слышал как Гуаньяо обрабатывал Цзян Чэна. — Разве глава Цзян не пьян? — В том то и дело, что разговор сначала был с трезвым главой Цзян, потом с пьяным. Он видимо решил, что пьяный Цзян Чэн будет посговорчивее. — О чем речь шла? — Я не понял. Он все время твердил ему: «Глава Цзян, помните наш прошлый разговор? Так вот, мое предложение еще в силе. Я все еще готов поменяться. — А на что он не сказал? — Нет. Просто ходил за ним и настойчиво предлагал обмен. — А глава Цзян что говорит? — Ни в какую не соглашается. — Интересно, что это? — Мы можем только предполагать. — Я попытаюсь узнать. — Осторожно. — Кстати вон он. Ему кажется плохо. И действительно, возле большого куста пионов стоял пошатывваясь, Цзян Чэн. Никого во дворе из гостей не было, так как пьянка была в самом разгаре. Хуайсан тихонько подошёл к нему: — Цзян Чэн? Цзян Чэн вздрогнул и обернулся. Увидев перед собой давнего товарища, он вдруг разозлился: — Чего тебе? — Ничего. Просто подошел поздороваться. — Может тебе тоже чего-то надо от меня? — Уверяю тебя, абсолютно ничего. Да что с тобой, Цзян Чэн? Когда я от тебя что-то просил или требовал? Цзян Чэн заворчал: — Все вы так. Сначала просто поздороваться. Потом лезете на глаза чуть ли не каждый день. То флейту вам подавай, то… Цзян Чэн громко икнул. Хуайсан переспросил: — Флейту? Но зачем мне флейта? Я и играть то не умею. — Почему? — У нас в клане не обучают музыке. Вернее, в мое время не обучали. Цзян Чэн закатил глаза: — Какой ты странный… — А кому это флейта понадобилась? — Кому, кому? А то ты не знаешь? — Нет, конечно. — Цзинь Гуаньяо, кому же еще? Он все ходит ко мне, как надоел… Он снова икнул, потом продолжил: — Все сует мне Суйбянь… — А ты? — А я не дам…это всё…это все… Цзян Чэн неожиданно всхлипнул. Хуайсан терпеливо ждал. Наконец Цзян Чэн закончил фразу, после того, как шумно высморкался: — Это все…что мне осталось…от этого…идиота… Он снова закрыл лицо руками: — …Бросил меня… Хуайсан потянул его за рукав: — Присядь сюда. Он посадил его на скамейку. — Цзян Чэн, ты молодец, не расстраивайся, правильно делаешь. Не отдавай ему флейту. — И не отдам…не отдам. Ни за что…ни за какое золото…ни за какие Суйбяни…скотина… — Кто? — Бросил меня… Я ему не нужен… Дальнейший разговор был бесполезен, Цзян Чэн сел на своего любимого конька. Хуайсан похлопал Цзян Чэна по плечу: — Правильно, не отдавай. Ладно, я пошел. Он вернулся к управляющему: — Гуаньяо страшно хочет заполучить Чэньцин. — Вот как. Интересно. Неужели хочет с помощью её повелевать трупами? — Да, страшное дело задумал Гуаньяо. Не думаю, что она его станет слушаться. Это флейта Вэй сюна. Это его духовное оружие. Наверняка она предана только своему хозяину. Управляющий ответил: — Думаю это не лишено смысла. Я услышал разговор Лань Сичэня с Цзинь Гуаньяо. Он жаловался главе Лань, что Суйбянь запечатался и не хочет выходить из ножен. Такое случается трлько раз в десять тысяч лет. И только в том случае, когда человек достигает высшего уровня самосовершенствования. — Наш Вэй сюн вообще уникальная личность. Думаю он точно не отсюда. Он из другого мира. Где самые прекрасные и талантливые люди. Управляющий кивнул: — Тогда он точно вернется. Не может такой человек просто пропасть бесследно. Хуайсан не ответил. Он задумался о том сне, где прекрасный друг говорил о том, что не может пока воспользоваться своим телом. «Кто бы ему подошел? Нет достойного. А какое попало тело вряд ли ему надо. Да еще и эти бумаги надо найти.» Уже будучи дома они поговорили об этом. — Надо найти ритуал. Его загреб Гуаньяо. Вот только интересно, успел он уже его прочесть? Как бы то ни было, надо было искать. Где искать Хуайсан даже не мог предположить. И решил отправиться в башню Кои, в надежде найти хоть какие-то подсказки. И снова Хуайсан поехал через недельку в Ланьлин, всласть поплакаться на свою несчастную долю и попросить помощи. Цзинь Гуаньяо на месте не оказалось. Его секретарь проводил Хуайсана в гостевую чайную комнату и сказал, что глава скоро будет. Он отлучился по делам. — Спасибо, — сказал Хуайсан, — можно я по саду погуляю? Сказав это, он словно машинально показал из кармана уголок порнографической книжки. Секретарь понимающе усмехнулся. Хуайсан сказал: — Полюбуюсь вашими шикарными пионами? — Конечно, конечно. Гуляйте. Секретарь улыбнулся снисходительно, потом поклонился и ушел по своим делам. На лице его так и читалось: «Что с него возьмёшь? Блаженный, озабоченный идиот.» Хуайсан тут же вышел на свежий воздух и окунулся в пьянящий запах прекрасных цветов пиона сорта «Сияние средь снегов.» Углубившись дальше в великолепный цветник, он вдруг услышал в одной из беседок разговор. Один из голосов показался ему знакомым. «Ах, да, это же тот самый молодой человек, который помогал мне попасть в тюрьму!» Хуайсан подошел ближе. Молодые люди его не видели за большим кустом пионов. Зато Хуайсану было видно великолепно. У молодого человека был очень красивый друг. Что-то неуловимо знакомое показалось Хуайсану во внешности второго молодого господина. Хуайсан присмотрелся повнимательнее. Стройный, высокий молодой человек в клановом одеянии Ланьлин Цзинь стоял в беседке в компании слуги и того самого знакомого Хуайсана. Оба юноши были примерно одного возраста. Они о чем то говорили. Красивый юноша поднял глаза и Хуайсан смог его разглядеть поподробнее. Его словно ударило. Увидев прекрасного юношу, Незнайка чуть не закричал: «Вэй сюн!» Первое желание было подбежать и повиснуть на таком тёплом и родном плече, подскочить, обнять. Но, получше приглядевшись, он с тоской понял что это совсем не он. Да молодой человек был очень похож на Вэй Усяня, он был внешне почти точно таким же как он когда-то в ранней юности. Но не было в его облике той хулиганистости и кипучести, того солнечного взрыва и бесконечного обаяния, той жажды жизни, того бесшабашного веселья. Это не был тот прежний его друг-хулиган. Отойдя немного в сторону, Хуайсан принялся себя ругать. Он понимал что прошло уже более шести лет, он понимал что его давно уже нет в этом мире. Но безжалостная память была ещё жива, она вытаскивала без конца его образ и заставляла тосковать. Где теперь Это родное надёжное плечо? Он отошёл подальше, прикрылся веером ощущая, что именно сейчас на его лице отражается вся боль и отчаяние. Да… Действительно, присмотревшись внимательнее, он с тоской понял что это совсем не он. Нет, это был совершенно другой юноша. Хотя очень сильно похожий на Вэй сюна. И тоже очень-очень красивый. Это был, можно сказать даже, не просто красивый, а прекрасный юноша. Его красота была яркая и утонченная. Но это был не Вэй сюн. Все таки… Чем больше Хуайсан наблюдал, тем больше подмечал в нем что-то еще. Да, этот юноша несомненно всё-таки был прекрасен. Он был нежен, как цветок. Изящное лицо, большие яркие глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами, идеальные брови, нос, скулы. Ярко розовые по детски пухлые губы. Тонкая талия, правда немного более хрупкого телосложения, чем Вэй сюн. В его внешности сочеталась аристократическая утонченность Цзинь Цзисюаня и яркая красота Вэй Усяня. Очень интересное и весьма странное сочетание! Словно Цзинь Цзисюаня смешали с Вэй Усянем. Но больше, конечно, было от Вэй Усяня. В плане внешности. Хуайсан все больше поражался. Бывает же такое! Даже было немного страшно. Но нельзя было долго пялиться на молодых людей. С минуты на минуту должен был нагрянуть Цзинь Гуаньяо. Хуайсан оторвался от своего занятия и тихонько вернулся в чайную комнату. Через время вернулся Цзинь Гуаньяо. Глядя на Хуайсана, держащего в одной руке порнушку, а в другой веер и беспечно разглядывающего нежно белый цветок, он вдруг спросил: — Хуайсан, чем ты занимаешься? — Цветами любуюсь. — Ага, вижу какими цветами ты любуешься. Хуайсан прикрылся веером: — Ох, это совсем не то, о чем ты подумал. — Ну да, ну да. Конечно, извини, я совсем не то подумал. Кстати, а ты видел мой сад? Правда в нем самые красивые цветы?