Незнайка.

«Мне сейчас не понять. Взглядом всё не обнять. Снова ты далеко, Мне опять не легко. В моем сердце вновь страх. И надежда лишь прах. Снова выйду я в ночь, Тебе нужно помочь. Пусть с тобою другой, Мой прекрасный герой. Моя вечная страсть, Полюбуюсь я всласть. Солнце ты и звезда, И любовь навсегда…» Хуайсан пробежался глазами при свете фонаря, который пробивался сквозь занавес. Где-то он уже читал подобное. Это были стихи, написанные аккуратной каллиграфией: «Старейшине Илин. С тобой железо тьмы мы сотворим. И мир поставим на колени. Тебя я с самой юности любил. Тогда непризнанный был гений. Утру я нос спесивым господам. Что по тебе тогда с ума сходили. И никому тебя я не отдам. Невероятен ты по силе. Ты в моей клетке золотой. Не будешь никого бояться. Господ снесет взрывной волной. Над ними буду я смеяться.» Эти стихи были в конверте. Другие же были явно написаны той же рукой на листке бумаги и выглядели почти так же, но были адресованы другому человеку. Хуайсан внимательно прочел и понял, что первоначальном варианте стихи выглядели именно так. Они действительно были из той же серии: «Юному господину Мо. Не суждено с тобою быть мне, мой любимый. Тебя увидел, но не знал, что ты мой брат. Наследник ты, а я всеми гонимый. Я бездарь, ты прекрасен и талант. С тобой железо тьмы мы сотворим. И мир поставим на колени. Тебя увидев, сразу полюбил. Ты умный, ты талантливый, ты гений. Ты в моей клетке золотой Не будешь никого бояться. Оставим Цзиней за кормой. Над ними будем мы смеяться.» Хуайсан покрутил головой. Почерк показался знакомым. Он уже видел подобное! Давно, лет двадцать назад! Но чьи могли быть стихи в покоях Цзинь Гуаньяо? Тем более адресованные молодому господину Мо? Явно Цзинь Гуаньяо! «Вот это стихоплет! Вот уж где талант передрать чужие стихи! Но каков извращенец! Женился на родной сестре, подкатывал к родному брату. Наверняка он в курсе уже, что Вэй сюн является его двоюродным братом. У него прямо тяга к своим родственникам какая-то нереальная. Но самое жуткое это то, что он знает кто сегодня пришел с нефритами вместе. И родство его не остановило. Вон он как в стойку то встал при виде Вэй сюна! Если это так, то Вэй сюн снова в опасности.» Он спрятал стихи в карман, как снаружи послышался шум многоголосой толпы. Шум усиливалсся и нарастал. Люди приближались все ближе и продолжали шуметь. Хуайсан огляделся. «Мда, прямо бордельная роскошь.» Дворец представлял собой типичное строение Башни Золотого Карпа: повсюду виднелись резные балки и расписные стропила, придавая зданию поистине императорский вид. Внутри дворца лёгкие газовые драпировки многослойными каскадами ниспадали до земли, а курильницы для благовоний в форме мифических зверей испускали ароматические дымки. И этот кабинет отнюдь не был исключением. Вопиющая роскошь и шик внутренних покоев, помимо всего прочего, навевали также неприятное ощущение упадка и морального разложения. Снаружи прямо за дверью послышался возмущенный голос Цзинь Лина: — Что вы здесь делаете? Кто-то резво протопал по ступеням. Голос Цзинь Лина звучал уже крайне возмущённо: — Это спальня моего дяди. Вы заблудились? Нет, вы намеренно пытается вторгнуться в его покои, верно? Что вам надо? Послышались звуки людских голосов, это со всех сторон подтягивались заклинатели, ночующие в Башне Золотого Карпа. То тут, то там раздавались озадаченные возгласы: — Что случилось? — Кто поднял такой галдёж? — Мы в Благоуханном Дворце. Не думаю, что нам стоит здесь находиться… — Я лишь услышал сигнал тревоги… Кто-то постучал в дверь: — Глава Ордена Цзинь? Верховный Заклинатель? Хуайсан сжался в комочек. Если его найдут сейчас здесь, у народа снаружи возникнет много вопросов. «Вот попал, так попал!» Цзинь Лин сердито воскликнул, усиленно защищая личную территорию своего улыбчивого дядюшки: — Да что тебе надо, в конце-то концов! Всех переполошил и вынудил притащиться сюда! Это спальня моего дяди, понимаешь ты или нет?! Спальня! Разве я не говорил тебе… Внезапно раздался улыбающийся голос Цзинь Гуаньяо: — Что такое? Неужели вы все не повеселились всласть на дневном пиршестве и желаете продолжить праздник в моих покоях? Хуайсан услышал, как сам Вэй Усянь обратился к нему: — Ляньфан-цзунь, вы как раз вовремя. Приди вы чуть позже, и тогда никому не удалось бы полюбоваться на содержимое потайной комнаты Благоуханного Дворца. Цзинь Гуанъяо удивлённо переспросил: — Потайная комната? Снова послышался гул толпы. Цзинь Гуанъяо озадаченно повторил: — И что? Разве потайные комнаты столь редки? Наверняка у каждого ордена есть свой тайник, доверху забитый всякими сокровищами, ведь так? Вдруг вмешался Лань Сичэнь: — А-Яо, не мог бы ты впустить нас и показать свою потайную комнату? «Сичэнь гэ? Вот уж не ожидал. Похоже у него сомнения насчёт наивного деревенского паренька? Интересно, надолго его хватит?» Цзинь Гуанъяо ответил и его ответ почему-то показался Хуайсану не искренним, хотя он не видел его лица: — Брат, но ведь потайная комната так и называется, потому что в ней хранят вещи, скрытые от посторонних глаз. Ты же так внезапно просишь меня открыть её. Это как-то… Лань Сичэнь решительно приказал: — Открывай. Цзинь Гуаньяо немного помолчал, потом снова послышался его улыбающийся до невозможности голос: — Ну уж если мой старший брат приказывает мне, то я должен немедленно подчиниться и впустить вас! Дверь в покои неожиданно распахнулась, Хуайсан присел и замер, опасаясь себя обнаружить. В толпе раздался холодный, презрительный голос Су Шэ: — Говорят, в Ордене Гусу Лань превыше всего ценят правила приличия. Однако, похоже, слухи — всего лишь слухи. Вломиться во внутренние покои главы ордена — это и впрямь верх приличия. «И когда он успел вернуться?» — подумал Хуайсан. Гуанъяо прервал Су Шэ: — Хватит, хватит. В той комнате всё равно нет ничего такого, чего бы я устыдился. Он говорил с надлежащей творящемуся вокруг интонацией: слушатели могли подумать, что Цзинь Гуанъяо ведёт себя достойно и проявляет терпение, но в то же время в тоне его проскальзывала лёгкая неловкость. Актер из него был прямо блестящий. Хуайсан осторожно наблюдал сквозь занавеску. Цзинь Гуаньяо вошел в свои покои, за ним следом шел Вэй сюн, потом Лань Чжань и Лань Сичэнь. Остальная толпа потянулась следом. Воспользовавшись тем, что покои заполнились множеством народа, Хуайсан незаметно выскользнул из-за занавеса и примкнул к последним рядам. Никто ровным счётом не обратил на него абсолютно никакого внимания, так как всем было в данный момент не до того. Людей разбирало любопытство. Что же там? Что скрывает верховный владыка, если даже вечно выступающий на его защиту добрый и деликатный глава Лань вдруг так недоверчиво настроен против него? Цзинь Гуанъяо снова повторил: — Вы желаете взглянуть на мою потайную комнату? Народ в плкоях зашумел: — Что там, глава ордена? — Мы хотим знать! — Что случилось? Гуаньяо пожал плечами и подошел к бронзовому зеркалу в самом дальнем углу комнаты. Он нажал на поверхность зеркала и оно отодвинулось в сторону, открывая еще одну дверь. За бронзовым зеркалом оказалась потайная комната. У каждого Ордена имелась пара-тройка своих сокровищниц, поэтому в существовании подобного помещения в Благоуханном Дворце не было ничего необычного. Но всеми двигало любопытство. Масляные лампы на стенах зажглись и тусклый свет озарил висящие вокруг полки и шкафы самых разнообразных форм и размеров, заваленные книгами, свитками, драгоценными камнями, мечами и прочим оружием. Кроме того, на стойках располагались страшные оружия пыток: заострённые колья, железные обручи и серебряные крюки, один лишь их вид бросал в дрожь любого. Хуайсан подумал: «Если Мэн Яо служил у Жоханя палачом и изобретателем подобных жутких вещей, то скорее всего, большую часть этих предметов изготовил сам Цзинь Гуанъяо.» Вэнь Жохань, глава Ордена Цишань Вэнь, обладал свирепым и переменчивым нравом. Он любил запах свежей крови и порой забавлялся тем, что мучал своих обидчиков. В прошлом Цзинь Гуанъяо, угождая его прихотям, создавал бесчеловечные орудия пыток, и таким образом вызвал интерес Вэнь Жоханя и втёрся к нему в доверие. Смешавшись с толпой, Хуайсан так же переступил порог комнаты и огляделся. По его предположениям, здесь где-то Цзинь Гуаньяо мог прятать голову дагэ. Хуайсана невольно передернуло от пробежавшего по спине мороза. Помимо письменного бюро в комнате также находился чёрный, железный стол прямоугольной формы, чья длина позволяла поместить на него взрослого человека. На его поверхности словно бы темнели подсохшие пятна. Хуайсан вторично содрогнулся и подумал: «Ужасное место. Все так же как рассказывал Мо сюн. Кажется это тот самый стол, где Гуаньяо с Сюэ Яном расчленяли людей, чтобы запугать бедного юношу». Вошедшие сразу же увидели Цинь Су. Она стояла у стола, повернувшись спиной к вошедшим. Лань Сичэнь немного удивился: — Почему мадам Цзинь здесь? Цзинь Гуанъяо ответил: — Все наши владения — общие, поэтому А-Су порой приходит сюда и любуется сокровищами. «Вот она где, а мы её ждём. Странно, не похоже, чтобы она любовалась. Тем более до нашего появления здесь была кромешная темнота. Что можно было разглядеть в полной темноте? Что этот гад с ней сотворил?» Вэй Усянь же обошёл женщину со стороны и внимательно всмотрелся в её лицо. Но она никак не отреагировала. Затем он прошёл к одной из полок и быстрым движением поднял штору. На его прекрасном лице отразилось разочарование. За ней на полке лежал один лишь кинжал. Лань Сичэнь же вздохнул, Хуайсану показалось, что в этом вздохе было необычайное облегчение: — Что это? — Это, — Цзинь Гуанъяо подошёл к стене и, взяв кинжал в руки, принялся крутить его между пальцев, — вещица необычайной редкости. Когда-то этот кинжал принадлежал одному наёмному убийце, и тот с его помощью умертвил несметное количество людей. Оружие и по сей день остаётся чрезвычайно острым, а если внимательно вглядеться в его лезвие, то внутри можно заметить отражение, но не своё собственное. Иногда в кинжале показывается мужчина, иногда женщина, иногда старик или старуха. Все эти тени — духи тех, кто погиб от руки того убийцы. Его тёмная энергия слишком мощна, поэтому я скрыл кинжал за шторой с заклинаниями, надёжно запечатав. Лань Сичэнь нахмурился: — Должно быть, что он… Цзинь Гуанъяо невозмутимо ответил: — Верно. Он принадлежал Вэнь Жоханю. И он, придвинувшись к жене, начал вертеть его в руках, поглядывая на женщину. Цинь Су несколько секунд стеклянными глазами завороженно наблюдала за мотонными движениями мужа. Он же продолжал покачивать прямо перед её лицом кинжалом, словно маятником, пристально глядя прямо в глаза женщине. Внезапно она протянула руку и быстрым движением выхватила оружие у него из рук! Улыбка застыла на губах Цзинь Гуанъяо: — А-Су? Лань Ванцзи и Вэй Усянь, стоящие рядом с женщиной, одновременно потянулись за кинжалом, но не успели. В доли секунды кинжал яркой вспышкой сверкнув в воздухе, молниеносно утонул в животе Цинь Су по самую рукоять. Гуанъяо театрально завопил хорошо поставленным голосом трагика: — А-Су! Он отчаянно бросился вперёд и подхватил обмякшее тело Цинь Су. На его лице мелькнуло сначала отвращение, потом ухмылка, но он тут же спрятал невольные эмоции за трагической маской необычайно глубокой скорби. Лань Сичэнь спешно выудил из рукавов снадобье. Однако кинжал явно был отравлен самим Цзинь Гуаньяо. А уж он то был превосходным специалистом по ядам. И никогда не делал свою работу наполовину. Цинь Су скончалась в мгновение ока! Зная о его отличных познаниях в различных ядах, Хуайсан понимал, что эта смерть была не случайной. Все это было давно и тщательно спланировано. Но как это всё теперь доказать? Ведь кроме самого Цзинь Гуаньяо свидетелей того, что сотворил он сейчас с этой женщиной просто нет. Все ошарашенно замерли на месте. Цзинь Гуанъяо с широко распахнутыми глазами, делая вид, что пребывает в глубочайшей скорби повторял имя жены, нежно поглаживая её лицо. По щекам его струился нескончаемый поток слёз. «Вот это актер! Не там он себе славу ищет! Эх, не там! » Лань Сичэнь заговорил первым, голос его срывался: — А-Яо… мадам Цзинь… прими мои… соболезнования… Цзинь Гуанъяо поднял на него скорбный взгляд: — Брат, да что же такое происходит?! Почему А-Су столь внезапно покончила с собой? И почему вы все собрались перед Благоуханным Дворцом и потребовали открыть мою сокровищницу? Есть что-то, о чём ты не поведал мне? Цзян Чэн, прибывший позже остальных, холодно произнёс: — Цзэу-цзюнь, прошу вас объяснить, в чём дело. Мы все весьма озадачены. Собравшиеся наперебой вторили ему, и Лань Сичэню пришлось начать свой рассказ: — Недавно несколько учеников Ордена Гусу Лань отправились на ночную охоту. Когда они проходили деревню Мо, на них напала левая рука, принадлежащая расчленённому мертвецу. Её затаённая злоба и жажда убийства достигали крайних пределов возможного. Ванцзи последовал направлению, указанному рукой, и вскоре собрал все части трупа. И тогда мы обнаружили, что тем расчленённым мертвецом оказался… наш старший брат. Гуанъяо сделал вид, что пришёл в полнейшее смятение: — Старший брат? Но разве тело нашего брата не предали земле? Мы с тобой видели это своими собственными глазами! До Хуайсана вдруг дошло, что Лань Сичэнь ничего не сказал своему любимому ученику про то, что вернул останки дагэ Хуайсану и понял, что безграничная вера в наивного паренька пошатнулась. Не Хуайсан уже заметил на самом видном месте Суйбянь. Странно, что высокоранговое духовное оружие было в столь легкой доступности. Стоило только протянуть руку. Хуайсан догадался к чему клонит Цзинь Гуаньяо. Выход из потайной комнаты был только через зеркало. «Это ловушка!» — мелькнуло в голове. Надо было срочно выиграть время, чтобы Вэй сюн смог уйти без препятствий. Хуайсан тут же мгновенно сориентировался и сбивчиво протараторил: — Старший брат? Брат Сичэнь? Ты говоришь о моём старшем брате? И о своём тоже??? Лань Сичэнь, который совсем недавно сам лично принёс останки дагэ Хуайсану, почему-то вовсе не удивился его странному вопросу. Хотя Хуайсан предвидел и такой вариант. На такой случай он запросто мог притвориться, что еще не протрезвел. Но Лань Сичэнь тяжело вздохнул и только кивнул в ответ. Хуайсан тут же закатил глаза и немедленно с грохотом завалился навзничь. «Ох, как больно! Надеюсь не переиграл?» Хотелось потереть ушибленное место, но пришлось терпеть. Он же в обмороке. Вокруг него раздались торопливые крики. — Глава Ордена Не, глава Ордена Не! — Позовите лекаря! Кто-то склонился над Хуайсаном, большую часть людей в потайной комнате удалось отвлечь на себя. Однако Цзинь Гуаньяо не растерялся, а продолжал гениально играть свою роль. Он положил женщину на пол, вытащил носовой платок и брезгливо вытер руки. Хуайсан подумал: «И этот брезгливый человек не так давно со смаком облизывал липкие пальцы другого парня? Несмотря на то, что руки того были по локоть в крови? Мда…» Снова перед глазами встала сценка, как Цзинь Гуаньяо с силой сжимал ягодицу Сюэ Яна и с чавканьем, рыча от плотоядного удовольствия, смачно облизывал каждый пальчик парня, называя его «мой сладкий». Цзинь Гуаньяо тем временем весьма театрально воскликнул, воздев руки к небу: — Расчленённый… Расчленённый! Кто, во имя Небес, отважился на столь бесчеловечное деяние?! Лань Сичэнь ответил: — Мне неизвестно. Сейчас мы находимся в поиске головы, но у нас не осталось никаких зацепок. Хуайсан весь обратился в слух, боясь пошевелиться. Но Сичэнь гэ ни словом не обмолвился, что останки дагэ принёс Хуайсану Цзинь Гуанъяо тоже замер, словно, наконец-то, догадался, что происходит: — У вас не осталось зацепок… поэтому вы пришли обыскать меня? Лань Сичэнь хранил молчание. Цзинь Гуанъяо, казалось, никак не мог поверить услышанному. Он повторил: — Вы просили открыть потайную комнату, потому что подозревали, что… я держу у себя голову брата? Хуайсан потихоньку приоткрыл один глаз. По лицу Лань Сичэня пробежала тень стыда. Цзинь Гуанъяо поник головой, прижимая к себе мёртвое тело Цинь Су, морщась и стараясь дышать в сторону. Немного погодя он добавил: — Ладно. Забудем об этом. Но, брат, откуда Ханьгуан-цзюнь узнал, что сокровищница находится в моих внутренних покоях? И почему он решил, что голова брата спрятана именно в этой комнате? Ведь Башня Золотого Карпа весьма хорошо охраняется. К тому же, если бы это было и впрямь моих рук дело, разве позволил бы я вот так просто обнаружить его голову? Лань Сичэнь промолчал. Хуайсан подумал: «Ну что же ты стоишь, Вэй сюн? Беги, пока не поздно! Это же самая настоящая ловушка!» Но интуиция ему подсказывало, что Вэй сюн вряд ли побежит, пока не узнает правду. не в его это характере. И действительно, Вэй сюн не сдвинулся с места, а продолжал наблюдать за действиями Цзинь Гуаньяо. Гуаньяо же решил ковать железо, пока горячо. Повернувшись к Вэй Усяню, горестно вздохнул: — Сюаньюй, это ты надоумил моего брата и всех остальных? Какой прок прибегать к обману, который так легко изобличить? Глава какого-то ордена спросил: — Ляньфан-цзунь, о ком вы ведёте речь? Су Шэ холодно заметил: — О ком? Разумеется, о том, кто стоит подле Ханьгуан-цзюня. Хуайсан похолодел. «Ну…все…» Су Шэ продолжил: — Те, кто не входит в состав Ордена Ланьлин Цзинь, вероятно, не слышали об этом человеке. Его зовут Мо Сюаньюй, и когда-то он тоже являлся адептом Ордена Ланьлин Цзинь. Однако, из-за недостойного поведения, а точнее, из-за преследования Ланьфан-цзуня, его с позором изгнали из Башни Золотого Карпа. Теперь же, если верить людской молве, Мо Сюаньюй заслужил доверие Ханьгуан-цзюня и даже повсюду сопровождает его в странствиях. Почему вдруг Ханьгуан-цзюнь, известный своей добродетелью и благовоспитанностью, оставил при себе подобного человека? Вот что действительно трудно понять. Толпа продолжала гудеть разговорами. Цзинь Гуанъяо опустил тело Цинь Су на пол, медленно поднялся, и сжав рукоять Хэньшена, приблизился к Вэй Усяню: — Я не буду вспоминать обиды прошлого, но сейчас прошу тебя честно признаться. Неожиданное самоубийство А-Су… Это часть твоего хитроумного плана? Хэньшен, тем временем, уже обнажился. Лань Ванцзи тут же закрыл Вэй сюна своим телом, а Бичэнь парировал удар. Прочие заклинатели также принялись обнажать мечи. В его сторону полетели ещё два клинка. Хуайсан видел, что Вэй Усянь же по-прежнему оставался безоружным и потому неспособным защищаться. Его глаза шарили по комнате. И тут на глаза ему попался Суйбянь, специально выложеный на видное место Цзинь Гуаньяо. Теперь он лежал на деревянном шкафу. Хуайсан хотел крикнуть, что это ловушка, но Вэй Усянь уже схватил его и вынул из ножен! Толпа заклинателей мгновенно отпрянула в страхе назад. Цзинь Гуанъяо немедленно сделал каменное лицо и громко завопил: — Это Старейшина Илин! В мгновение ока острия мечей всех адептов Ордена Ланьлин Цзинь направились на Вэй сюна. Хуайсан заметил беспорядочную сумятицу чувств на лице Цзинь Лина. Вэй Усянь же сжимал в руке Суйбянь, пребывая в абсолютном замешательстве. Цзинь Гуанъяо ослепительно сверкнул ямочками и заговорил: — Ваше возвращение в этот мир и появление на моём пиршестве — большая честь для всех нас, Старейшина Илин. Покорнейше прошу простить отсутствие надлежащего приёма. «Ну что же ты стоишь?» Хуайсан не мог больше молчать, он тут же открыл глаза, чтобы отвлечь Гуаньяо: — Брат? Как ты его назвал? Разве это не Мо Сюаньюй? Но Цзинь Гуанъяо не стал отвечать Хуайсану, вместо этого он нацелился Хэньшенем на Вэй Усяня: — Хуайсан, А-Лин, подойдите ко мне. Всем быть предельно осторожными. Он извлёк этот меч из ножен, а, значит, наверняка является Старейшиной Илин, Вэй Усянем! Хуайсан сделал вид, что ему сложно встать, он начал намеренно тянуть время, кое-как поднялся. Охая и держась за поясницу, согнувшись в три погибели, он, хромая на обе ноги, медленно приближался к Цзинь Гуаньяо. Наконец он встал аккурат между ним и Вэй сюном. Как и ожидалось, слова «Старейшина Илин» пробудили в присутствующих даже больший страх, чем вести о расчленении Чифэн-цзуня, и даже те, кто поначалу не намеревался сражаться с Вэй Усянем, невольно обнажили мечи, взяв в кольцо ту часть потайной комнаты, где он стоял. Вэй Усянь окинул взором плотный забор из вихрей мечей, сохраняя спокойствие и невозмутимость. Хуайсан сказал: — Неужели тот, кто обнажил этот меч, обязательно должен быть Старейшиной Илин? Братья, Ханьгуан-цзюнь, кажется, здесь произошло какое-то недоразумение, да? Цзинь Гуаньяо посмотрел на Хуайсана как на дурака и ответил: — Никаких недоразумений. Это точно Вэй Усянь. Цзинь Лин внезапно выкрикнул: — Стойте! Дядя, стой! М-мой старший дядя ударил его Цзыдянем на горе Дафань! И его душа не вылетела прочь, а, значит, это тело никто не захватывал! Получается, он не Вэй Усянь, правда?! Цзян Чэн стоял мрачнее тучи, сжимая рукоять своего меча, и словно раздумывал, как поступить дальше. Цзинь Гуанъяо спросил: — Гора Дафань? Верно. А-Лин, ты напомнил мне о том, что случилось на горе Дафань. Это ведь он призвал Вэнь Нина? Цзинь Лин побледнел. Цзинь Гуанъяо продолжил: — Позвольте просветить вас, мои достопочтенные гости. Когда Мо Сюаньюй находился в Башне Золотого Карпа, он увидел у меня копию рукописи Старейшины Илин. В ней описывался ритуал тёмного искусства, так называемое «добровольное пожертвование». Заплатив своим телом, заклинатель может призвать могущественного духа, который совершит возмездие вместо него. Глава Ордена Цзян не смог бы ничего проверить, нанеси он хоть сотню ударов Цзыдянем. Владелец этого тела сам его пожертвовал. Это не считается насильственным захватом! «Неужели он сам до всего додумался?» Люди начали недоверчиво качать головами. Цзинь Гуаньяо непринуждённо продолжил: — Когда Мо Сюаньюя вышвырнули из Башни Золотого Карпа, в сердце его зародилась ненависть. Одержимый жаждой расплаты, он припомнил ритуал, чьё описание видел когда-то в рукописи, и попросил злого духа снизойти на землю, тем самым призвав Старейшину Илин. Все свои последующие поступки Вэй Усянь совершал, ведомый местью за Мо Сюаньюя. Наверняка и расчленение тела Чифэн-цзуня тоже его рук дело. Проще говоря, пока истинная подоплёка всей истории не установлена, наиболее вероятным представляется то, что всё происходящее — часть коварного плана Старейшины Илин! Гуаньяо говорил вполне убедительно и уверенным тоном. Тем не менее, некоторые заклинатели до сих пор сомневались, все знали, что Вэй Усянь никогда не имел личных конфликтов ни с Не Минцзюэ, ни с Цинь Су. И у него не было причин убивать этих двоих. Кто-то сказал: — Но поскольку доказать добровольное жертвоприношение тела в процессе ритуала никак нельзя, то, исходя из ваших слов, Ляньфан-цзунь, мы не можем ничего утверждать с полной уверенностью. Цзинь Гуанъяо ответил: — Верно, доказать жертвоприношение тела нельзя. Но зато можно доказать, что этот человек — не кто иной, как Старейшина Илин. Когда против него обратились его собственные призрачные солдаты и раскрошили в пыль его плоть на вершине горы Луаньцзан, Орден Ланьлин Цзинь забрал это оружие в качестве военного трофея. Однако вскоре меч запечатался сам по себе. На лице Вэй Усяня промелькнуло недоумение. Но он промолчал. Хуайсан подумал: «Вздор! Никто никого не крушил! Гуаньяо, а ты забыл своё позорное предложение? Что и послужило, наверняка, первопричиной для его исчезновения.» Он слышал уже эту байку не первый раз. Но лучше выдумать историю про призрачных солдат, чем признаться в том, что творил тогда в пещере Фумо. И этим признать свое позорное поражение. За тринадцать лет исчезновение Старейшины Илин обросло слухами один невероятнее другого. И уже мало кто помнил, что произошло в ту ночь на горе Луанцзан. Но золотую звездную пыль, с лёгким вздохом взметнувшуюся в небо забыть было невозможно. Зрелище было ярким и необычным, прекрасным и сказочным. В общем-то как и сам Вэй Усянь. Хуайсан раскрыл было рот, чтобы опровергнуть Цзинь Гуанъяо, но тот быстро опередил его: — Думаю, мне не стоит подробно объяснять, как оружие заклинателя может запечататься. У этого меча есть душа, и он не позволяет никому, помимо Вэй Усяня, использовать себя, поэтому отказывается выходить из ножен. Лишь Старейшине Илин по силам обнажить его. Но только что, на наших глазах, «Мо Сюаньюй» вынул из ножен меч, который был запечатан на протяжении тринадцати лет! Но… Не успел он закончить своей речи, как на Вэй Усяня уже полетели дюжины вихрей мечей. Лань Ванцзи отбил их все. Бичэнь отбросил несколько людей в сторону, расчищая Вэй Усяню путь. Остальные кинулись было следом. Нужно было выиграть время. Хуайсан снова сделал вид, что немедленно упал в обморок. Стиснув зубы, он отчаянно покатился прямо под ноги заклинателям. Люди, чертыхаясь, спотыкались о Хуайсана. Кто-то растянулся в полный рост, громыхая оружием: — Да что ты будешь делать? — Опять этот бесполезный никчемыш! — До чего труслив! — Чуть что в обморок! — Вечно путается под ногами! Кое кто упал, споткнувшись о внезапно подкатившегося под ноги Хуайсана, задние наткнулись на передних, началась неразбериха, атака не состоялась. Остальные были отброшены Бичэнем. Цзинь Гуаньяо прошептал едва слышно, чуткий слух Хуайсана уловил: — Снова это бревно! Да когда это уже кончится? Почему ты тогда не сдох? Сичэнь воскликнул: — Ванцзи! Несколько глав орденов, поваленные с ног холодной энергией Бичэня, делали попытки подняться и возмущённо вопили: — Ханьгуан-цзюнь! Ты… Тем временем Вэй Усянь наконец-то сообразил, что драться бесполезно, это самая настоящая ловушка, он успел выбежать из комнаты и выпрыгнул в окно, следом за ним сразу же выпрыгнул Лань Ванцзи. За ними следом вылетел Цзинь Лин. Цзинь Гуаньяо не стал удерживать племянника, он заботливо наклонился над Хуайсаном: — Хуайсан, ты опять в обмороке? До чего же ты слабак! Кто-то брызнул в лицо водой. Хуайсан медленно разлепил глаза, поднялся, охая и растирая ушибы. Все! Кажется успели! Теперь все зависит от их скорости и ловкости Лань Чжаня. Цзинь Гуаньяо вложил меч в ножны и вместе с другими людьми уже спокойно вышел на крыльцо. Адепты побежали за ними следом. Мужчины уже сбежали вниз по лестнице Башни Золотого Карпа. Хуайсан с великим трудом кое-как выполз следом, на этот раз он не притворялся, ему действительно сейчас было плохо. Все тело болело и ломило, множество ссадин жгло неимоверно. Казалось, ни одной целой косточки в его организме не осталось. Держась за перила, он увидел, что на Вэй сюна и Лань Чжаня напала целая ссора адептов Ланьлин Цзинь и мужчины начали хоабро сражаться. Цзинь Гуаньяо же спокойно и с улыбочкой наблюдал за сражением. Лань Ванцзи внезапно подхватил Вэй Усяня на руки и успел отразить атаку адептов Ланьлин Цзинь. После того, он посадил его к себе на спину и, спешно покинул поле боя. Увидев, как белые одежды Лань Чжаня немедленно окрасились в красный цвет, Хуайсан понял, что Вэй сюн все это время истекал кровью и невольно издал сдавленный крик. Гуаньяо подозрительно глянул в его сторону. Хуайсан вытащил из кармана порнушку и уронил с бордюра вниз. Проследив за действиями Хуайсана, Цзинь Гуаньяо презрительно хмыкнул: — Хуайсан, не жалей, я тебе еще подарю. — Премного благодарен, — прошептал Хуайсан, не поднимая глаз. «Вэй сюн… Вэй сюн…» — стучало в мозгу. Адепты встали на мечи и только собрались ринуться в погоню, как внезапно на их пути возникла высокая черная фигура. Вэнь Нин! Он взмахнул цепями, которыми был когда то прикован. Люди мигом слетели на землю со своих мечей и кинулись врассыпную с криками: — Призрачный генерал! — Спасайся кто может! — Бешеный пес, пришел защитить хозяина! Призрачный генерал не стал тратить время, а кинулся следом за Лань Ванцзи. Преследовать его никто не решился. Цзинь Гуаньяо повернул голову к стоящим с ним на крыльце главам орденов. Люди стояли в полном страхе и смятении. Цзинь Гуаньяо посмотрел на Лань Сичэня: — Брат, мы все требуем выдачи опасного преступника и его не менее опасного подельника Хангуан Цзюня. Лицо Лань Сичэня приняло суровое выражение: — Брат, что ты от меня хочешь? — Это твой брат. Все только в твоей власти! Лань Сичэнь не уступал: — А-Яо, пока я сам во всем не разберусь, никого выдавать не собираюсь. «Браво, Сичэнь гэ! Наконец-то начал прозревать!» Он посмотрел в глаза Цзинь Гуаньяо твердо и серьезно, затем встал на меч и тоже умчался в том же направлении. Цзинь Гуаньяо улыбнулся, в глазах застыла самая настоящая ненависть. Хуайсан тайком сбоку бросил взгляд на Цзинь Гуаньяо. «Хвала небесам! Кажется, брат Сичэнь вышел из-под контроля этого змея! Только надолго ли? Когда состоится очередная промывка мозгов? Теперь этот змей покажет зубы! Пора действовать!» Итак, прибыв домой, он выложил бессмертные шедевры плагиатского искусства Цзинь Гуаньяо, отметив, что у него их скоро будет целая коллекция. Глядя на потрёпанный вид Хуайсана, управляющий сразу же вызвал лекаря. Хуайсан активно возражал, ему не хотелось терять время, но безжалостно попал в руки к лекарю. Ощупав его кости на наличие переломов, лекарь только качал головой. Смазыыая многочисленные ушибы, порезы и ссадины, он ворчал: — Глава ордена, что же вы так себя не жвлеете? Хорошо хоть переломов нет. Вам повезло. Морщась от боли, Хуайсан отвечал со вздохом: — Ну что же поделать? Я не мог спокойно стоять в стороне, когда на моего друга нападали все главы орденов. — Такое ощущение, что все главы орденов прошлись по вам пешком. И не только они. Хуайсан вздохнул: — Так и было… Лекарь только качал головой, накладывая повязки на раны. После того, как лекарь оказал помощь и велел оставаться в постели, Хуайсан решил посоветоваться с управляющим: — Кажется Сичэнь гэ перестал доверять ему. — Ну всё. Некому больше его оправдывать и выгораживать. — А, тем более, Сичэнь гэ обучал его и отлично знает его слабые стороны. — И Цзинь Гуаньяо больше всего боится именно этого. — А значит пора идти в наступление. — Да, пора, пока этот Гуаньяо не промыл ему мозги. — Все равно промоет. — Надеюсь успеем. Хуайсан вместе с управляющим составил письмо для Гуаньяо. В письме говорилось следующее: «Глава ордена Ланьлин Цзинь! О ваших преступных деяниях стало известно узкому кругу людей. Нам известно, что вы, действуя под прикрытием, зверски замучили и убили вместе с Вэнь Жоханем большое количество людей из четырех великих кланов. Так же смерть главы Не остается на вашей совести, так как вы своими незаконными манипуляциями спровоцировали искажение ци главы ордена, после чего выкрали и расчленили его тело и раскидали по разным местам. Погибшие люди в деревне Мо так же на вашей совести. Вы также оклеветали своего родного брата Мо Сюаньюя, проводили над ним бесчеловечные эксперименты, склоняли его к сожительству. Так же есть свидетели, что ваши единокровные братья убиты не без вашего пособничества. Так же есть доказательства, что вы женились на родной сестре, заведомо зная, что она ваша сестра, а так же самолично жестоко убили родившегося от инцеста ребенка. После чего зверски расправились с несколькими кланами. Так же у нас есть улики против вас, что ваши эксперименты с тигриной печатью уничтожили клан Чан, население города И, а так же вы зверски замучили и убили множество своих родных братьев, а так же родного отца, его жену, свою сестру, которая являлась вашей женой, тещу и собственного ребёнка. Пожар в Юньпине: тоже есть очевидцы массового убийства многих уважаемых граждан, не считая работников дома цветов. Так же при пожаре погиб придворный поэт и несколько заслуженных людей, приближенных к самому императору. Если узнает сам император, самой позорной смертной казни вам не избежать. А он узнает, это мы вам гарантируем. Через семь дней ваши позорные деяния будут обнародованы на всю Поднебесную. Посему настоятельно предлагаем вам следующие действия: Либо вы покончите с собой в качестве жеста покаяния. В противном случае, вас отдадут под суд. И пусть все кланы решают какой приговор вы заслуживаете. На раздумья у вас есть ровно неделя. Не медлите.» Отослав письмо, Хуайсан решил больше не валяться в постели, а навестить Цзян Чэна и поговорить насчет того, что произошло в башне Кои. Цзян Чэн оказался на удивление спокойным. Единственное, что его возмущало, так это то, что Вэй сюна забрал Лань Чжань: — Представь, этот зануда просто нахально увел его прямо у меня из-под носа. — Но ведь он уже не в вашем клане. — Ну и что? Все равно это как-то не по-человечески. Мог бы прийти и поговорить. — А как с тобой разговаривать, если ты орешь, словно сумасшедший и своей плеткой размахиваешь? — Ох, ладно, я сейчас не готов тебе нормально отвечать. Я и так на нервах. — Что случилось? — Я волнуюсь за племянника. Сегодня утром приходил Цзинь Гуаньяо и известил меня, что Цзинь Лин пошел с другими учениками на ночную охоту и уже третий день как пропал. — Пойдешь искать его? — Хочу сейчас узнать у главы Лань, куда они отправились все вместе. Хотя, вполне возможно, что сидят в каком-нибудь трактире и выпивают. Ох, эти гусуланьцы совсем разболтались. И какой пример они подают Цзинь Лину! Хуайсан вздохнул, прикрылся веером, чтобы не рассмеяться. Вдруг зашел ученик и передал письмо: — Глава ордена, от верховного письмо. В письме говорилось, что Цзинь Гуаньяо собирает всех на срочное обсуждение очередного карательного похода на гору Луанцзан. Оба мужчины тут же засобирались в Ланьлин. Итак, сидя в главной зале, щедро разукрашенной золотом, Хуайсан слушал, как Цзинь Гуаньяо вещает об очередном преступлении Старейшины Илин. — Несколько дней назад группа учеников из разных орденов пошла на ночную охоту и не вернулась. Еще через один день мы нашли очевидцев, которые видели, что юноши поднимаются на Луанцзан. Послав адептов, я дождался их возвращения. — И что они сказали? — спросил один из глав. Цзинь Гуаньяо отвечал: — Конечно же, они вернулись с докладом, что не смогли продвинуться ни на шаг, поскольку подходы к горе охраняются злобными тварями. Хуайсан огляделся. В зале в основном находились несколько глав кланов, которые особенно были настроены против старейшины Илин, чтобы посоветоться. Цзинь Гуаньяо вещал: — Думаю, что никто кроме Вэй Усяня не в состоянии контролировать всю эту армию тварей. Вы со мной согласны? — Конечно, — говорили одни. — Но он же серьезно ранен, — возражали другие. Цзинь Гуаньяо направляя разговор в нужное русло, задавал наводящие вопросы: — Но кто-то же должен сейчас заботиться о нем? — Как кто? — сказал один глава, — мы все видели кто его унес с поля боя! — Да, да, — подтвердили другие, — его унес Хангуан Цзюнь! Цзинь Гуаньяо улыбнулся: — Думаю, вы все знаете, где нам искать старейшину Илин! — Конечно, нужно потребовать его выдачи у главы клана Лань! — А если Хангуан Цзюнь тайно спрятал его? — Тогда нужно обыскать Облачные глубины! И потребовать у них ответа! — Призовем их к ответу! — Орден Гусу Лань слишком много на себя берет! — Да что берет? Они пошли против всех! А это предательство! Цзинь Гуаньяо поднял руку, призывая всех внимательно слушать. — Господа главы! Давайте попробуем сначала разрешить проблему мирным путем! Я беру эту миссию на себя! Я пойду к брату Сичэню и поговорю с ним по душам. Думаю он не откажет мне в выдаче преступников. Если он не согласится, тогда пойдем все вместе и потребуем обыска. — Отлично сказано, господин Верховный! —обрадовались люди, собравшиеся на срочный внеплановый совет. Здесь собрались все главы кланов, кроме Лань Сичэня. Хуайсан понял, что Цзинь Гуаньяо специально не стал его приглашать. Чтобы не спугнуть. «Вряд ли Сичэнь гэ выдаст тебе Вэй сюна. Даже не мечтай!» — подумал Хуайсан. Имея при себе жетон пропуск, Гуаньяо мог спокойно тайно проникнуть на территорию клана и подсмотреть, что же там творится. Люди зашумели. Кто проклинал Старейшину Илин, кто братьев Лань. Кто просто злился. Кто беспокоился за детей. В самый разгар споров Цзинь Гуаньяо позвал слуг, которые разнесли по столам спиртное и закуски. Люди выпивали, закусывади, шумели, ходили по залу, жаловались друг другу и злились на Вэй сюна и братьев Лань. Цзинь Гуаньяо, велев всем не ждать, а расходиться по домам до особого распоряжения и немедленно умчался в Гусу. Пока в башне Кои творилось неразбериха, Хуайсан вместе с другом молодого господина Мо, который в этот день дежурил в тюрьме, тайно проникли в камеру Сы Сы, вывели женщину и посадили в коляску к Хуайсану. Хуайсан включил дурачка, для вида сходил еще раз поплакаться и разведать обстановку. В башне Кои было спокойно, самого Цзинь Гуаньяо все еще не было, он еще был в Гусу. Потоптавшись для вида и похныкав в кабинете секретаря, Хуайсан со спокойной совестью вернулся домой. — Итак, он призвал все кланы совершить карательный поход на гору Луанцзан. Якобы Старейшина Илин запустил тёмное заклятие и похитил детей. Но самого Вэй сюна там точно нет. — Думаете идти? — Непременно. Думаю там будут разборки. Хуайсан обратился к жещинам: — Вы готовы дать свидетельские показания? — С удовольствием. Но когда? — Я возьму несколько адептов, а сам пойду вместе со всеми. Управляющий спросил: — Может лучше я? — Нет, вы будете ждать моего сообщения. Я пошлю адепта к вам. Как только разборки начнутся, я предложу расположиться в ближайшем клане и все мирно обсудить. — Ближайший к Илину орден Юньмэн Цзян. — Тогда отпустите женщин близ Юньмэна. Сы Сы возразила: — Но глава Цзян известен своей истеричностью и склочностью. Вряд ли он послушает нас. — Мы снабдим вас подарками. Очень ценными травами. Он не станет выбрасывать дары. И, еще одно. Бицао, наденьте свои дорогие браслеты хорошее платье. Так будет солиднее. Сы Сы, вы тоже. Вам принесут дорогие хорошие платья. Пусть думает, что вы обе из богатых и влиятельных семей. Возможно он тогда более благосклонно вас выслушает. И никаких грубых выражений. Мой управляющий вас научит что и как говорить по этикету в подобных случаях. — Это будет честно? — А что делать? Это не Цзян Фэнмянь, при котором даже крестьянские дети свободно приходили на территорию Пристани лотоса. Помню мы играли с деревенским мальчишками. Прошли те времена. Женщины согласились. — Ну, я пошел. Управляющий предупредил: — Осторожнее, вы не знаете, что там может произойти. — Он получил письмо. Не зная от кого оно, возможно он постарается убить всех и спихнуть это на Вэй сюна. Но его там нет. Думаю, это его не остановит. Все побежали туда за своими детьми. У меня нет детей. Если что, я не при чем. Просто все пошли и я вместе со всеми. Прикинусь, как всегда, дураком. А сам буду наблюдать. Нескольких адептов из отряда оставлю у подножия горы на всякий случай. Это будет наш тыл. Если что они смогут подать вам сигнал к действию. Так что будьте начеку. Ждите моего сигнала. — Хорошо. Хуайсан ушел. Этим же вечером пришло сообщение от Цзинь Гуаньяо, что все кланы должны собраться в башне Кои для того, чтобы идти в карательный поход. Чтобы утром быть в башне Кои, ему нужно было выехать еще ночью. Он пошел к себе в комнату, минут тридцать забавлялся с канарейкой, свистел ему на разные лады. Вдруг птица ему выдала ту самую мелодию, которую когда-то играл Сичэнь гэ его дагэ. Хуайсан печально прослушал ее в птичьем исполнении и подумал, что самцы канареек все-таки умнее самок. Услышав мелодию несколько лет назад, он запомнил её. Почистив птице клетку и накормил. После сел сделать запись в дневнике: «Ну вот и всё. У Гуаньяо проснулся инстинкт убийцы. Он думает, что идет по следу. Вот самое время показать всем, что он из себя представляет. Сейчас самое время обратить внимание всех кланов на этот карательный поход. Ради чего он был затеян? Я понимаю прекрасно на что способен этот страшный человек. Если все кланы уже в курсе, то Лань Сичэнь уж точно знает. А это значит, что он все расскажет брату. Вряд ли Лань Чжань пойдет туда один. Вэй сюн обязательно будет там присутствовать. У него хорошо подвешен язык, да и он далеко не слаб был даже и без ядра. Сейчас в этом теле оно присутствует. При чем даже поврежденное ядро молодого Мо гораздо превосходит по мощности ядро любого самосовершенствовующего. А я при случае прикинусь дурачком и вставлю своё слово. А ученики Хангуан Цзюня тоже не полезут в карман за словом. Они не такие зашоренные, как взрослые адепты Гусу Лань, они видят и замечают гораздо больше чем даже сам учитель Лань. Тем более они на стороне Вэй сюна. Так что у него достаточно союзников, чтобы заткнуть рты этому стаду баранов. Самое главное, мне не упустить момент и послать адепта в Цинхэ с весточкой для управляющего, чтобы он успел доставить женщин. Итак, я поставил на карту слишком много. В случае если я прогадал, то у меня есть прекрасная возможность погибнуть вместе с Вэй сюном. Но он вряд ли позволит убить себя. Хотя, риск конечно есть. Итак. Я иду.» Хуайсан ближе к полуночи собрался, заложил коляску и поехал в башню Кои. Уже когда он проезжал по дороге, ведущей через лес, вдруг лошади шарахнулись, возница с перепугу закричал и скатился со своего места на землю. Коляска едва не перевернулась. Хуайсан выскочил и подбежал к вознице: — Что случилось? Мужчина в ужасе показывал вперед, его зубы выбивали крупную дробь: — Там…та… — Что там? — …Там…лютый мертвец… Мужчина в страхе закрыл лицо руками: — …Мы…погибли… Хуайсан повернулся в ту сторону, куда указывал мужчина. От увиденного у Хуайсана зашевелились волосы на голове. Впереди вырисовывался зловещий, высокий черный силуэт. Белым оскалом сверкнул ряд зубов. Стало страшно. «Это смерть.» Планы рухнули как бумажный домик. Впервые в жизни Хуайсан на секунду даже пожалел, что не учился драться и не имеет при себе никакого оружия.