Незнайка.

«Как феникс из пепла Опять возрождаясь, Вчера исчезая, Сегодня придёшь. Луч солнца пронзая От края до края. Тебя возрождает И всем сил даёт. Ты снова встаёшь, Освещая планету. Спасенье несёшь, Чтобы было светло. Звездою ты станешь. Вдруг кончится лето. Ты сердце нам даришь. С тобой всем тепло. С тобою светло И так хочется жить. Но вылезло зло И на сердце тревожно. И как научиться Добром дорожить? Но все бесполезно Быть умным так сложно! В лесу бесконечном И в чаще глухой. Но вдруг из всех щелей Вся гадость полезла. Мозги достаются Огромной ценой.» Лань Цзиньи с жаром, гневно размахивая руками, попытался что-то сказать и только было открыл рот: — Эти… Этот… Но Сычжуй не дал ему договорить. Он быстро протянул руку, зажал крепко тому рот, затем спокойно произнес: — Учитель Вэй, Орден Мо Лин Су основал адепт другого клана после того, как покинул Орден Гу Су Лань. Однако они никак не могут выйти из тени нашего ордена, даже их секретные техники почти ничем не отличаются от техник Ордена Гу Су Лань, адепты искусны в музицировании. Сильнейшее оружие Главы Ордена Мо Лин Су, Су Минь Шаня, семиструнный гуцинь, похож на инструмент Хань Гуан Цзюня. «Сильнейшее? Но почему тогда их игра была такой фальшивой?» — подумал Хуайсан. Вдруг вспомнилось, как Цзинь Гуаньяо обхаживал Су Шэ, сверкая ямочками и блестя масляными глазками, он щедро осыпал того комплиментами. И как Су Шэ, развесив уши и открыв рот, жадно внимал хвалебным речам и таял в большом восторге от льстивых слов, непомерно раздуваясь от чванства и гордости. Гуаньяо же не скупился на нежные словечки и ласковые улыбочки. В его бордельном арсенале было все необходимое для того, чтобы охмурить по полной программе практически любого. Не то, чтобы спесивого, завистливого и падкого на лесть Су Шэ. А потом тот же Гуаньяо наедине с Сюэ Яном говорил о нем же в весьма пренебрежительном тоне. Тут опять влез Лань Цзиньи, он всё-таки оттолкнул руку Сычжуя и в негодовании громко прокричал: — Этот Глава Ордена Су не только во всем копирует Хань Гуан Цзюня, но и больше всего на свете не выносит, когда кто-то указывает ему на это, сразу же ссорится с этим человеком! Орден Гусу Лань воспитывал своих адептов всегда в строгости, ученики никогда бы не посмели разговаривать со старшими в пренебрежительном тоне, так как соблюдали субординацию. Здесь же сейчас творилось что-то несвойственное и невероятное. Хуайсан обратил внимание на то, что старейшины молчали, да и сам учитель Лань Цижэнь внимательно слушает и вовсе не собираетя делать замечания своим разбушевавшимся ученикам. Кажется Лань Чжань умудрился и своего дядю параллельно перевоспитать! Вот оно новое поколение учеников Гусу Лань! Парни смелые, не глупые, не забитые кучей правил, они сразу сообразили в чем дело и активно помогают в расследовании. Предыдущее поколение учеников скромненько молчало бы, опустив глаза в землю и делая вид, что им абсолютно нет дела до мирских дел и разборок. Предоставив старшим решать что добро, а что зло. Но времена меняются. Наконец-то пришло время расставить все по своим местам и разобраться. Су Шэ все это время упорно пытался расковырять пальцами свои губы, чтобы открыть рот и все-таки сломал заклятие, что стоило ему немалых усилий, изо рта хлынула кровь. Он тут же захрипел: — И это ваш хвалёный, благовоспитанный и честный Орден Гусу Лань! Первый среди всех, где каждый — прославленный заклинатель! Вот, значит, как вы воспитываете своих адептов?! Глава Ордена Оуян вмешался: — Глава Ордена Су, мы все стоим перед лицом серьёзного врага, и сейчас меньше всего стоит вносить разлад в ряды союзников. Су Шэ с холодной улыбкой проскрипел: — Союзников? Да вы только посмотрите на этот Орден Гусу Лань! Каждый так и норовит примкнуть к Старейшине Илин! Вы всё ещё считаете их союзниками? Лань Цижэнь бросил взгляд на Су Шэ, поморщился как от фальшивой ноты, однако ничего не ответил. Зато другой старший приглашённый заклинатель высокого ранга недовольно воскликнул: — Су Миньшань, пускай ты больше не относишься к Ордену Гусу Лань, тебе следует быть осторожнее в речах! Тут же вперёд вышел один из адептов Ордена Молин Су: — Наш Глава многие годы назад покинул Орден Гусу Лань, какое вы имеете право говорить с ним подобным тоном? Лань Цзинъи громко выкрикнул: — Положение, которое сейчас занимает ваш глава ордена, досталось ему лишь потому, что когда-то он получил наставления в Гусу! Теперь кусает руку, которая его кормила! Так с какой стати нам нельзя ничего о нём говорить?! Су Шэ, привыкший к тому, что ученики его поколения ни во что не вмешивались, а тем более, никогда не перечили старшим, просто не ожидал, что молодежь столь сильно презираемого им унылого монашеского ордена окажется такой наглой и весьма острой на язык. «Не ожидал Су Шэ такого поворота дела. Молодёжь его как красиво побила одними словами. Значит план перевести стрелки на Старейшину Илин не сработал! Плохая была идея украсть детей!» — усмехнулся про себя Хуайсан. В пещере Фумо две группы людей принялись обмениваться колкими замечаниями. Среди адептов Ордена Молин Су вновь кто-то произнёс: — В Ордене Гусу Лань тьма адептов, но неужели каждый может взять и основать свой клан? Не слишком ли многое вы мните о себе? Кто-то со стороны Ордена Гусу Лань не остался в долгу, мальчишки за словом в карман не полезли: — Это кто из нас мнит о себе слишком многое? Интересно, кто же тогда сыграл мелодию усмирения мёртвых с огрехами и даже не заметил, что ошибся? Все молчали. Это было неслыханно, чтобы ученики Гусу Лань вели себя подобным образом и вот так запросто ткнуть в глаз людям, которые на целое поколение старше их. Лань Цижэнь тоже молчал и даже в таком случае абсолютно не собирался делать замечания, он внимательно слушал. Молчавший до того Вэй Усянь вдруг произнес: — Дело не в пище и не в свойствах местности! Остальные удивлённо воззрились на него, а Вэй Усянь продолжил: — Вы забыли ещё кое-что. Поднявшись на гору, каждый из вас делал ещё одну вещь. Лань Сычжуй спросил: — И что же это? Вэй Усянь: — Вы сражались с мертвецами. Оуян Цзычжэнь решил вставить реплику: — Ага! Неужели так же, как в городе И, в телах ходячих мертвецов было спрятано что-то вроде ядовитого порошка?! Отец, когда вы сражались с мертвецами, из их тел не просыпался порошок необычного цвета? Глава Ордена Оуян ответил: — Не было никакого порошка, не было! Оуян Цзычжэнь сделал предложение: — Тогда… возможно, жидкость? Цзян Чэн холодно произнёс: — Довольно. Если бы во время уничтожения мертвецов их тела сочились необычной жидкостью или сыпали порошком, мы бы наверняка обнаружили подобную странность. Вэй Усянь же продолжил: — Случившееся действительно связано с уничтожением ходячих мертвецов. Однако проблема не в самих мертвецах, а в тех, кто их уничтожал. Прекрасный парень неожиданно повернулся к Лань Цижэню: — Учитель Лань, я бы хотел задать вам один вопрос. Лань Цижэнь вздрогнул и бросил быстрый взгляд на племянника: — Что это за вопрос, на который ты ищешь ответа не у него, а у меня? Вэй Усянь потёр подбородок и усмехнулся. — Я просто боялся, если стану задавать ему слишком много вопросов на ваших глазах, вы рассердитесь. Но раз уж вы сами разрешили мне, я спрошу его. Лань Чжань? Лань Ванцзи: — Мгм. — Орден Молин Су — это клан, который когда-то отделился от Ордена Гусу Лань, верно? — Мгм. — Но даже несмотря на отделение, их сильнейшие техники были «заимствованы» у Ордена Гусу Лань, это так? — Так. — Одна из секретных техник Ордена Гусу Лань, Песнь истребления, изгоняет нечисть и усмиряет мёртвых. Наилучшего результата можно достичь, исполняя эту мелодию на семиструнном гуцине, поэтому большинство адептов изучают именно игру на цине. Орден Молин Су копирует вас во всём, а значит, среди них также наибольшее число адептов играют на гуцине, я прав? — Прав. — Несмотря на то, что Глава Ордена Молин Су покинул Орден Гусу Лань, забрал с собой все техники и основал свой клан, его собственное искусство игры на гуцине всё же далеко от совершенства, и адепты, которых он обучил, иногда допускают ошибки в исполнении мелодий, так или нет? Лань Ванцзи честно ответил: — Так. Вэй Усянь и Лань Ванцзи обменивались репликами, один задавал вопрос, другой отвечал, словно рядом не было никого. Люди притихли, Лань Цижэнь и вовсе замер и даже затаил дыхание. Вэй Усянь неторопливо произнёс: — Иными словами, даже во время сражения с мертвецами на горе Луаньцзан, один из отрывков боевой мелодии, которую играли адепты Ордена Молин Су, был неверным. Но адептам Ордена Гусу Лань это не показалось странным, ведь они привычно решили, что проблема в ужасной технике игры, а может, кто-то просто неправильно заучил ноты. И никто даже не стал раздумывать, была ошибка случайной или же умышленной, так? На слове «умышленный» Вэй сюн сделал ударение и преглянулся с Лань Чжанем. Тот кивнул. Стоило прозвучать последнему вопросу, зрачки Су Шэ резко сузились, а на руке, сжимающей рукоять меча, вздулись вены. Блеснувшее лезвие само собой бесшумно показалось наружу на полцуня. Увидев, что оружие светится духовной силой, Хуайсан понял, что Су Шэ не терял силы, как остальные пришедшие с ним в этой пещере. Но последнее обстоятельство так же не укрылась от Лань Чжаня, так как в этот момент он поднял глаза и, встретившись взглядом с Вэй Усянем, кивнул и произнёс, чеканя каждое слово: — Всё. Именно. Так. Су Шэ все же успел приглушить сияние духовной силы перед тем, как со звоном выдернуть из ножен меч, так что никто больше не заметил что меч в самом начале все-таки светился. Су Шэ кинулся с мечом на безоружного Старейшину Илин и атаковал его. Но Вэй Усянь, даже не двинувшись со своего места, спокойно отбил лезвие всего двумя пальцами, от чего лица всех присутствующих вытянулись и побледнели. Некоторые зашептались: — Теперь мне стало ясно, что даже имея немалую физическую силу, блестящие навыки в фехтовании и прекрасный меч, нам ни за что и никогда не справиться с этим человеком. — Ему ничего не стоит просто раздавить нас здесь как мух мановением пальца. — Но он этого не сделал! — Почему? — Думаю все ещё впереди… — Сначала вволю натешится над нами… Люди притихли и нахохлились, словно мыши перед кошкой. Вэй Усянь же сделал вид, что ничего не заметил и с очаровательной улыбкой произнёс: — Что вы делаете? Не забывайте, что лишёны духовной силы. Ваши угрозы в мою сторону бессмысленны. Но, почему-то от этой прекрасной улыбки народ передернуло от ужаса. Су Шэ, выставив меч перед собой, не атаковал больше, но и убирать оружие в ножны не торопился. Он прошипел сквозь сжатые зубы: — Для чего вы постоянно приплетаете меня в свой разговор? Что за завуалированные нападки?! Вэй Усянь ответил: — Может, дело в том, что мои рассуждения слишком размыты, и потому тебе они кажутся завуалированными нападками? В таком случае, я выражусь яснее, так и быть. Все те, кто лишился духовной силы, совершали одно и то же действие. Какое? Сражались с мертвецами. Во время сражения Глава Ордена Молин Су поднимался на гору вместе со всеми. Он притворился, что играет мелодию усмирения мёртвых, но на самом деле незаметно для всех изменил отрывок боевой мелодии на другой, который как раз может заставить духовные силы заклинателя временно исчезнуть. Пока вы все были заняты кровопролитным сражением, он делал вид, что бьётся с вами плечом к плечу, а на самом деле тайно исполнял коварный замысел… Су Шэ закричал: — Наглая, грязная клевета! Люди молчали. Никто не вмешивался, на лицах уже был нескрываемый ужас. Вэй Усянь, не обращая внимания на его крики, продолжал: — Здесь присутствует немало заклинателей Ордена Гусу Лань, совершенствующих искусство игры на гуцине. Когда вы поднимались на гору, замечали ли ошибки в боевой мелодии адептов Ордена Молин Су? Адепты Ордена Гусу Лань немедленно отозвались: — Всё так и было! Вэй Усянь добавил: — Глава Ордена Су, вы прекрасно знали, что многие адепты Ордена Гусу Лань относятся к вам и Ордену Молин Су с презрением, и решили воспользоваться этим. Тёмные мелодии могут навредить человеку, но чтобы этого добиться, духовные силы исполнителя должны достигать определённого уровня. В одиночку вы, разумеется, не сумели бы сыграть мелодию настолько мощную, чтобы более тысячи заклинателей лишились духовных сил. Поэтому вы привели с собой всех адептов Ордена Молин Су, которые совершенствуют музыкальное искусство, чтобы они играли вместе с вами! Из всех присутствующих лишь адепты Ордена Гусу Лань могли услышать ошибки в мелодии. Но поскольку они не желают якшаться с вами, то даже если и заметили неправильное исполнение, просто списали это на недостаток техники, которую вы передали и вашим ученикам! Вдруг Хуайсана осенило: «Мелодия! Вот что имел ввиду Вэнь Нин! Все таки есть способ угробить человека с помощью мелодии! Все таки не зря меня его игра так напрягала и вызывала подозрения!» Он весь превратился в слух. Но люди недоверчиво качали головами: — Что за чушь он несёт? — При чем тут музыка? — Не слушайте его. — Это ловушка. — Он просто хочет отвлечь нас. — Су Шэ тут не при чем. — Как быстро он переключил наше внимание. — Переложил с больной головы на здоровую. — Он просто играет нами. — А когда вволю наиграется, тогда нам крышка… Народ зашумел. Они уже не слушали. И тогда Хуайсан решился выйти из толпы. Он громко прокричал: — На свете правда существует подобная тёмная мелодия, услышав которую, можно лишиться духовных сил?! Люди замолчали и воззрились на Незнайку, словно пытались понять, чего ещё надо этому никчемышу? Ведь все же очевидно. Воспользовавшись паузой, Вэй Усянь ответил: — Разумеется, существует! Раз музыкой можно усмирить нечисть, то можно и призвать! Существует собрание запретных песен из Дунъина, под названием «Собрание смятения», в нём записаны тёмные мелодии, которые дошли до нас из земель Дунина. Среди тех мелодий есть и такие, с помощью которых можно убить человека. И, конечно, нельзя отрицать возможность существования мелодии, которая может временно запечатать духовные силы. Здесь присутствует Учитель Лань Цижэнь. Всё снова притихли. Учитель Лань вздрогнул всем телом, Вэй Усянь улыбнулся: — Спросите у него, действительно ли такая книга хранится в комнате запрещённых книг библиотеки Ордена Гусу Лань! Лань Цижэнь почему-то нахмурился и промолчал. Люди снова зашептались: — Видите? Учитель Лань молчит. — Значит Вэй Усянь явно не наигрался просто нами. Кто-то кивнул на Хуайсана: — А этот чего лезет? — Что за глупый человек? — Он вечно лезет куда не просят со своими тупыми вопросами. — Кому это надо? — Я не лезу, просто хочу знать, — ответил Хуайсан, — что в этом такого? Су Шэ глубоко вздохнул, успокаивая дух, и с холодной усмешкой возразил: — Даже если такая мелодия действительно существует, во время своего обучения в Ордене Гусу Лань я не мог попасть в комнату запрещённых книг, а значит, не имел возможности изучить её. Впоследствии я и шага не ступал на территорию Облачных Глубин и никогда не слышал о существовании этой книги! А вот что насчёт тебя? Ты настолько хорошо осведомлён о «Собрании смятения», к тому же необычайно приближен к Ханьгуан Цзюню. Разве данный факт не доказывает, что у тебя гораздо больше возможностей ознакомиться с этой книгой? — А Вэй сюн здесь при чем? — сделал глуповатое лицо Хуайсан, — играл то глава Су. При чем тут Вэй сюн? У него то и цитры при себе нет. Несколько глав глянули на него с таким видом, словно у них разболелись зубы. — Опять этот…глава Не… — Ужас, ну и тупица… Но, тем не менее, на лицах людей отразилось сомнение. Кто-то даже сказал: — А действительно, Вэй Усянь то при чем? — Ну да, если даже он и знает про запретные мелодии, он то не играл. Кто-то спросил: — Откуда вы знаете? Другой глава возразил: — Его то уж точно с нами не было. Кто-то шикнул: — Тише, дайте послушать. Вэй Усянь в это время с ослепительной улыбкой посмотрел на Су Шэ: — Кто говорит, что ты непременно должен был лично попасть в комнату запрещённых книг? Достаточно и того, чтобы твой хозяин мог войти туда беспрепятственно. Наверняка это он обучил тебя изменению нотных записей. Кто то из молодёжи ордена Гусу Лань сказал: — Кстати, у него был пропуск. — Он часто бывал в нашей библиотеке. — При чем приходил в любое время дня и ночи. — Потому и отстраивали библиотеку целых три года? — Бери больше! Мы были тогда совсем маленькими! — Верно! Мы выросли, пока они строили! Было ясно о каком хозяине сейчас говорит Вэй Усянь. «Вот оно! Вот почему Мэн Яо вечно лез в Облачные глубины и крутился постоянно в библиотеке! Вот какую музыку он играл моему дагэ! Сичэнь гэ, какой же ты наивный! » Потемнело в глазах. «Хуайсан, держи себя в руках! Не время истерить!» Хуайсан крепко сжал кулаки. Усилием воли заставил себя держаться. Всё вдруг затаили дыхание. Вэй Усянь продолжал: — Вы всё отлично спланировали, захватили молодых адептов каждого клана, чтобы заманить стольких людей на гору Луаньцзан, уподобляя заклинателей богомолу, который хватает цикаду, не замечая позади чижа. Он оградил себя от подозрений, сказавшись раненным, при этом, заручившись поддержкой главы Лань, чтобы обеспечить себе алиби. А затем нанёс удар одновременно изнутри и извне. Один из вас при помощи тёмной мелодии запечатал духовные силы заклинателей, другой использовал Тигриную Печать Преисподней, чтобы приказать мертвецам окружить гору. А когда в конце концов тысячная армия погибла бы на моей территории, никто бы не поверил, что это не моих рук дело, верно? Вы не побоялись столкнуться со мной, ведь недобрая слава Вэй Усяня всё сделала вместо вас. Старые обиды смешались с новой жаждой мести, люди так воодушевились, что никто не стал бы слушать моих объяснений. Не ровен час, вам вновь удалось бы пробудить мою «сущность убийцы» и спровоцировать массовое уничтожение всех здесь присутствующих. Тогда вам бы даже не пришлось прикладывать лишние усилия. «Тогда бы от вас и мокрого места не осталось. А ведь он мог запросто всех уничтожить, особо не разбираясь. Скажите спасибо, что это уже не тот вспыльчивый юноша. А вполне зрелый и мудрый молодой мужчина.» Су Шэ возразил: — Смехотворно. Ляньфан-цзунь — Верховный заклинатель, повелевающий всеми кланами, ему не требуется бороться за власть и становиться единоличным правителем. Для чего ему могло понадобиться отправлять на смерть стольких людей? Ты можешь оклеветать меня, но порочить доброе имя Ляньфан-цзуня не смей! «Ох, какая любовь безответная! Сам же Гуаньяо за глаза о тебе не особо хорошо то говорит! Слышал бы ты это! Но лесть заслонила твои глаза, отняла остатки ума. Вот что значит любить ушами! Быть завистливым и тщеславным это плохо!» Вэй Усянь произнёс: — Раз уж ты клятвенно утверждаешь, что я тебя оклеветал, в таком случае не осмелишься ли прямо сейчас, на глазах у всех присутствующих, вновь сыграть ту самую боевую мелодию усмирения мёртвых, что исполняли адепты Ордена Молин Су по пути на гору во время сражения с мертвецами? Ученики Гусу Лань зашептались: — А если Су Шэ сыграет мелодию не так, как она звучала во время битвы? — Ха! Тогда все адепты Гусу Лань немедленно его изобличат! — Пусть играет! — Ждём! Остальные в пещере Фумо с опаской, безмолвно стали отдаляться от адептов Ордена Молин Су. В какой-то момент образовалось довольно обширное пустое пространство, внутри которого они остались совершенно одни. Су Шэ хранил молчание, сверля Вэй Усяня злым взглядом. Его люди тоже стояли молча, судорожно сжимая в руках свои цитры. До них только сейчас дошло, что они натворили и сейчас с ужасом ждали немедленной расправы. Но никто ничего не собирался делать, люди сами были напуганы не меньше их. Вэй Усянь переглянулся с Лань Чжанем, незаметно кивнул и пользуясь моментом, заявил: — Не хочешь? Что ж, это не страшно. Тогда взгляни сюда, что это у меня? Он вынул из-за пазухи два листка пожелтевшей бумаги и помахал ими в воздухе, на них были записаны ноты. — Думал, наша вылазка в Башню Золотого Карпа тогда завершилась безрезультатно? В потайной комнате за бронзовым зеркалом в Благоуханном дворце Цзинь Гуанъяо прятал две страницы, которые вырвал из «Собрания смятения», и мы нашли их. Теперь остаётся лишь попросить Учителя Лань Цижэня взглянуть на записи, чтобы он выяснил, нет ли здесь той мелодии, которую ты играл, и тогда всё выяснится окончательно! Лань Цижэнь по-прежнему молчал, на его лице отражалась такая палитра чувств, что он явно был просто не в состоянии сейчас что-то сказать. Су Шэ с холодной усмешкой произнёс: — Ты лжёшь. Откуда мне знать, что это не ты написал мелодию, которую выдумал сам, чтобы оклеветать меня? Вэй Усянь парировал: — Да неужели я целыми днями таскаю с собой два листа нот, чтобы в любой момент быть готовым кому-то их показать? Как бы то ни было, лгу я или нет, сейчас нам скажет Учитель Лань. Лань Цижэнь, нахмурившись, протянул руку к листкам. Су Шэ вдруг занервничал и выкрикнул: — Учитель Лань, осторожно, не попадитесь на уловку! — и протянул обе руки, чтобы отобрать нотные записи. Именно в этот момент в его сторону метнулась вспышка льдисто-голубого света Бичэня. Это была вторая попытка изобличить Су Шэ и она удалась. Меч Су Шэ, не обращая внимания на своего хозяина, самостоятельно покинул ножны и самостоятельно отразил удар. В этот раз он сильно нервничал и отвлёкся на листки с нотами, потому не успел просто приглушить свечение меча. И теперь он обалдело смотрел как его меч скрестившись с Бичэнем, ярко сиял и переливался. Всем стало очевидно — меч переполняет духовная сила! Су Шэ до смешного просто глупо попался! Меч Су Шэ носил имя «Наньпин»(1), и сейчас, (1)Наньпин — вычленение из фразы «гнев в душе нелегко подавить», можно перевести как «труднодостижимое спокойствие». Лань Цижэнь в отличие от своего племянника не обладал способностью скрывать чувства и выглядел весьма потрясенным. Вэй Усянь одним движением сложил бумагу и убрал за пазуху, затем с притворным удивлением произнёс: — Мне не показалось? У тебя всё-таки не исчезли духовные силы! Мои поздравления. Вот только… осмелюсь спросить, если ты не вынашивал никаких подлых замыслов, зачем скрыл от нас всех тот факт, что духовные силы всё ещё при тебе? Всё его адепты немедленно бросились от Су Шэ врассыпную, сообразив, что их глава только что просто подло предал их. Их положение стало ещё хуже. Лань Ванцзи, атаковав лжеца, все-таки загнал его в угол с помощью Бичэня. Загнанный в угол Су Шэ, опустил голову и выплюнул на землю из разодранного рта кровь, перекрывая и без того нечёткий и потемневший рисунок на земле. Лань Ванцзи быстро порезал левую руку о лезвие Бичэня и попытался восстановить поле. Су Шэ, пользуясь моментом, вынул круглый белый предмет и швырнул его на землю. В воздух взметнулось синее пламя. Все произошло в доли секунды. На полу остался маленький белый камушек, абсолютно без надписи. Хуайсан наклонился и поднял его. Талисман перемещения! Тот самый талисман! Талисман перемещения забрал тогда себе орден Ланьлин Цзинь. Су Шэ операцию провернул не по собственной инициативе, у него не настолько ума, чтобы составить такой хитроумный план, и конечно же он исполняет поручение Цзинь Гуаньяо, тогда зачем бы он дал этому человеку столь ценный артефакт? Да и отрывок из собрания секретных мелодий Дуньина под названием «Смятение». Неплохо Верховный заклинатель помогал ордену Гусу Лань. Что даже жетон заслужил в качестве пропуска. И теперь все это в арсенале Су Шэ. Зачем ему это все? Не побаловаться же. Слишком серьёзные игрушки, как ни крути. «Вполне возможно, что там у нашего некрополя был именно Су Шэ. И именно он замуровал Цзинь Лина в стенку. Значит племянник у Гуаньяо просто расходный материал для грязных делишек. И тот глазом не моргнет, пошлёт мальчишку на верную смерть. А теперь и вовсе. Ведь это сын любимой шидзе Вэй сюна. Если даже удар мечом сошёл ему с рук, то как должно быть этот мальчишка дорог Вэй сюну! А это значит, что теперь жизнь Цзинь Лина точно в опасности.» Размышляя об этом, Хуайсан заметил, что учитель Лань Цижэнь опустил голову и изучал сейчас рисунок на защитном поле. Хуайсан тоже посмотрел туда. — Что с ним? Ответил Сычжуй: — Поле повреждено. Лань Чжань пытался его восстановить, но было поздно. Вэй Усянь присел рядом с ним: — Ну как? Тот обрисовал пальцем, с которого стекала кровь, линии защитного поля и покачал головой. Су Шэ окончательно испортил так, что восстановить его не предоставлялось возможным. Вдруг Вэй Усянь взял Лань Ванцзи за руку и заботливо стёр следы крови и грязи своим рукавом. Хуайсан почувствовал как от этого жеста прекрасного друга у него защипало глаза. Лань Цижэнь тоже во все глаза смотрел сейчас на эту сцену и не мог никак оторвать от них взгляд. И неудивительно, нетактильный и нелюдимый второй господин Лань просто испытывал удовольствие от прикосновений молодого красавца и смотрел во все глаза, почти не дыша, на Вэй Усяня. Хуайсан аж физически ощутил, как тает от неожиданного счастья страж Гусуланьского порядка! Ох как он его сейчас понимал! Вэй Усянь поднялся и сказал: — Если это не подействует, нет смысла пытаться. Да, поле было очень старым и его срок годности давно вышел. Люди вокруг зашептались: — Что теперь делать? Учитель Лань Цижэнь в этот момент поднял голову и осмотрел людей. Адепты Ордена Молин Су, так внезапно брошенные своим главой, которому служили верой и правдой, выглядели совершенно растерянными. Кто-то прошептал: — А ведь эти вот когда-то со скандалом вышли из ордена Гусу Лань за лучшей жизнью. — Кто знал, что вкусная еда и комфорт будут когда-то стоить им жизни? — Ну да. Не удивительно. Они привыкли к тому, что глава в ордене Гусу Лань расшибется в лепёшку, но никогда не позволит причинить вред своим людям. — То, что глава может запросто пойти на такое чудовищное предательство, наверняка в их головах просто не укладывалось. — Думаю, они были просто не готовы к такому повороту дела. — Ну да. Они привыкли доверять своему главе. — Вот это я понимаю, глава ордена! Тут за каждого адепта переживаешь больше чем за себя. — Действительно. А этот спокойно бросил своих людей на страшную смерть, да еще и без духовных сил! — Ха, ха. Это вам не Лань Сичэнь, извиняться и уговаривать не будет. — Да, дорого нынче стоят булочки и изюмом. Ценою в жизнь… — Я так понимаю, что Су Шэ не сказал им, что играл неправильную мелодию, а также не сообщил способ избежать потери духовных сил. — Ну да, судя по тому, что они их также лишились как и мы. Хуайсан подумал: «Да, по плану Су Шэ и Цзинь Гуаньяо адепты Ордена Молин Су, так же, как и все остальные, были обречены на смерть. А значит в планы Су Шэ не входило и дальше быть главой основанного им же самим ордена! Что же это значило? А то, что орден просто основали для каких-то своих целей, даже обучать их толком не стали. Правильно. Зачем тратить силы и время на то, что заранее предопределено в жертву своих личных планов, в жертву той самой безжалостной мясорубке, имя которой — Амбиции. Где твои же люди просто расходный материал. Больше ничего.» Опасаясь, что другие, преисполнившись ненависти к Су Шэ, обрушат свою ненависть на его учеников, адепты Ордена Молин Су сбились в кучу и прижались друг к другу. Но людям было не до них. Им всем сейчас угрожала смертельная опасность. Главы кланов, схватив сыновей, принялись наставлять: — Когда мертвецы нападут, спасай свою жизнь. Найди способ выбраться наружу. Что бы ни случилось, ты должен выжить! Ты всё понял?! Пока отцы наставляли своих детей, Хуайсан смотрел то на учителя Лань Цижэня, то на двух молодых людей прямо перед ним. Вэй Усянь оторвал лоскут чистой ткани от рукава своей белой нижней рубашки, прочистил рану и теперь перевязывал ладонь левой руки Лань Чжаня. А тот смотрел на того ясными чистыми глазами, в глубине которых плескалась такая невозможная нежность и безмерное восхищение, что у Хуайсана защемило сердце. Но сам Вэй Усянь не видел этого взгляда, он был сосредоточен на перевязке. Неожиданно, воспользовавшись тем, что тот не видит, так как очень занят, со спины к Вэй Усяню приблизилась фигура с мечом, явно собираясь атаковать. Лань Ванцзи уловил движение, поднял глаза и тут же сложил пальцы правой руки для щелчка, раздался звон металла, и кончик меча, направленный на Вэй Усяня, оказался отбит в сторону. Вэй Усянь, оглядевшись, простонал: — Ну почему снова ты? Кажется этот человек уже забыл как Вэй Усянь всего двумя пальцами совсем недавно отбил меч Су Шэ, несмотря на то, что тот не потерял свои духовные силы. Тем временем, Лань Чжань поднялся на ноги и заставил нападавшего отступить на несколько шагов. Тот сделал пару шагов и повалился на землю. То оказался И Вэйчунь. Его глаза налились кровью. Не выпуская меч из рук, мужчина воскликнул: — Вэй Усянь, я не верю ни единому слову, сказанному тобой! «Мда, крыша поехала…» Вэй Усянь спокойно произнёс: — Истина окончательно прояснилась, Су Шэ сбежал, с горящим духовной силой мечом наперевес. Чему ещё тут можно не верить? И Вэйчунь вновь бросился в атаку с рёвом раненого осла: — Я не верю! Что бы ты ни говорил, я этому не верю! Когда он прибегал мимо Хуайсана, тот подставил ногу и мужчина с грохотом повалился за землю. Он больше не встал, похоже потерял сознание. Кто-то тихонько хихикнул. У мужчины явно были проблемы с головой. Возможно с духовными силами пропали и умственные способности. А может их и до того не было. Но на него не особо кто обратил внимание. Валяется себе, ну и пусть валяется. По крайней мере не мешает. Одним крикуном меньше. Тут были проблемы посерьёзнее. Тем временем поле полностью исчезло. Внезапно впереди раздался полный нечеловеческого ужаса крик: — Исчезло! — Поле исчезло! — Они прорвались! Вэнь Нин голыми руками отбросил прочь целый ряд лютых мертвецов, чёрной волной хлынувшие внутрь. В ту же секунду Лань Сычжуй, Лань Цзинъи и ещё несколько юношей бросились вперёд с мечами, выкрикивая: — Призрачный Генерал! Мы идём на помощь! Глава Ордена Оуян не мог удержать сына, но и подняться на ноги не сумел, лишь взревел: — Цзычжэнь, вернись! Оуян Цзычжэнь, возбуждённо размахивая мечом, обернулся и крикнул: — Отец, не волнуйся! Я смогу тебя защитить! Однако стоило парню обернуться, как к его шее потянулась рука мертвеца. Глава Ордена Оуян, охваченный ужасом, закричал, срывая голос: — Цзычжэнь!!! Жизнь юноши висела на волоске, Лань Цижэнь, нисколько не медля, выхватил меч и отсёк протянувшуюся руку. Потом схватив Оуян Цзычжэня за шиворот, отшвырнул его обратно в толпу заклинателей, а сам повёл группу мечников ордена Гусу Лань в бой. «Вот откуда у Лань Чжаня привычка чуть что хватать за шиворот…от дяди…мда…» Стиль фехтования Лань Цижэня, яростный и безжалостный, был отработан многими годами упорных тренировок. Потому он не стал ныть и жаловаться, а просто вышел из пещеры драться. Другого выхода не было. В это время Цзян Чэн отпихнув Вэнь Нина ногой в сторону, выругался, выскочил из пещеры и взревел дурным голосом: — Цзинь Лин!!! Лань Цзинъи, находящийся рядом с Лань Цижэнем, содрогнувшись от крика, окликнул: — Вернись-ка ты в пещеру! Не то твой дядя сейчас кого-нибудь сожрёт. Цзинь Лин даже не взглянул в сторону Цзян Чэна, который орал ещё страшнее, чем лютые мертвецы. Лишь бросил в ответ: — Сам вернись! Отец Оуян Цзычжэня смог удержать сына лишь ненадолго, тот снова вырвался прочь с воплем: — Ого, я впервые вижу, как Учитель Лань Цижэнь орудует мечом! Оказывается, он отличный фехтовальщик! Лань Цзинъи громко заявил: — Как же иначе! А вы думали, кто был учителем основ фехтовального искусства Ханьгуан-цзюня и Цзэу-цзюня, пока им не исполнилось шестнадцать? Глава Ордена Оуян, несмотря на потерю духовных сил, взмахнул мечом и закричал остальным заклинателям, которые отупело сидели в пещере: — Чего ждёте? Если не уничтожим мертвецов, нам одна дорога — смерть. Даже наше младшее поколение сражается, а вы чего расселись? Взрослые принялись мало-помалу обнажать оружие и, собрав жалкие остатки духовных и физических сил, присоединились к битве. Постепенно толпа мертвецов, хлынувшая снаружи, заметно поредела. Примерно через час страшная битва завершилась, многие от усталости просто повалились на землю, подобно мертвецам, не в силах подняться. Лишь несколько глав орденов и полные духовных сил юноши с трудом, но могли стоять на ногах и держать меч. Цзинъи с побледневшим лицом произнёс, глядя перед собой: — Я… я никогда не убивал стольких ходячих мертвецов… в одиночку я… прикончил больше тридцати, нет, больше сорока… Оуян Цзычжэнь вторил: — Я… тоже… — Ты не ранен?! Лань Цижэнь сидел прямо на земле, стараясь восстановить дыхание и смотрел на учеников. Как не похоже было новое поколение на своих чванливых родителей! Рядом сидел Цзинь Лин и тяжело дышал. Вдруг перед ним возник Цзян Чэн с перекошенным лицом: — Ты не ранен? — Нет, я… Цзян Чэн тут же одним ударом отправил племянника на землю и принялся бранить: — Нет?! Не ранен, так я пораню тебя сам, чтобы ты навсегда запомнил! Паршивец, для тебя мои слова — что ветер в поле? Остальные смотрели на Цзян Чэна, как на помешанного, но сил что то сказать этому больному на голову человеку ни у кого не было. Кто-то покрутил у виска, кто-то просто махнул рукой. Хуайсану вовсе подобное было не понятно. «От кого он научился так воспитывать детей? У своего отца? Неужели мадам Юй себя так с ним вела?» Ударив Цзинь Лина, Цзян Чэн, однако, и сам не устоял. Он тяжело сел на землю, хватая ртом воздух. «Мда, что он хочет с него вырастить? Такую же истеричку, как и сам? Как он непохож на своего отца! Цзян Фэнмянь ни при каких обстоятельствах никогда бы не стал себя так вести с детьми.» Цзян Чэн тем временем вперил злобный взгляд на Лань Чжаня и Вэй Усяня, которые сидели рядышком на ступениках у входа в пещеру. «Ревнует. Ревнует и бесится, как брошенная женщина.» Хуайсан проговорил: — Значит… кончено? Ни у кого не было сил ему отвечать, а он сам, кажется, готов был расплакаться от радости. — О, небеса всемогущие! Наконец-то мы расправились с ходячими мертвецами! В том, что мы выжили в подобном положении, избежали страшной участи, поистине заслуга благословения наших прародителей! Поддавшись его настрою, юноши тоже возликовали, и постепенно к ним присоединялись остальные. В это время Лань Цижэнь решил потихоньку отойти в сторонку и незаметно откашляться. Вдруг в этот момент один из учеников подхватил его под локоть: — Учитель! Лань Цижэнь возмутился: — Не нужно меня поддерживать! Лань Цижэнь помахал рукой и сел на землю в позу для медитации, приводя в порядок дыхание. Племянник быстренько оказался подле Лань Цижэня, ощупал пульс и уже вознамерился передать духовные силы. Лань Цижэнь немедленно возразил: — Не нужно! Пока мои собственные силы не восстановились, это будет лишь бессмысленной тратой. Племянник убрал руку и поднялся. Несколько приглашённых заклинателей по привычке обратились к нему: — Ханьгуан-цзюнь, что нам делать? Лань Цижэнь в это время закрыл глаза и погрузился в медитацию, восстанавливающую дух, и не обратил внимания на вопрос. Племянник ответил: — Передохните немного, подсчитайте потери. Незамедлительно окажите помощь раненым. Но никто не успел ничего сделать, когда Вэй Усянь внезапно сказал: — Тихо. Люди тут же умолкли, их взгляды направились в сторону чёрного леса, где среди чёрных деревьев, что-то медленно покачивалось. По мере того как звучали шаги ног, волокущихся по земле, шатающиеся силуэты становились всё более отчетливыми. Вскоре показались мертвенно-бледные лица, иссохшие руки угрожающий оскал. Очередная волна мертвецов. И теперь их было намного больше! Но люди были настолько измотаны, что были не в состоянии даже пошевелиться. Кто-то сразу потерял сознание, не в силах справиться с отчаянием, столь внезапно пришедшим на смену надежде. Кто-то, понимая, что оказался на пороге смерти, на месте разрыдался. Но никто так и не нашёл в себе сил, чтобы взять меч, подняться и вновь отправиться в бой. Даже если Вэнь Нин задержит мертвецов у входа, долго ли он продержится в одиночку? Внезапно прозвучал голос Вэй Усяня: — Ханьгуан-цзюнь! Ванцзи обернулся к нему, и Вэй Усянь, тяжко вздохнув, сказал: — Я хочу кое-что сделать. Все как один повернулись в его сторону. Он спросил: — Ты со мной? Лань Ванцзи, не отрываясь, смотрел на него, четко и уверенно ответил: — С тобой. Хуайсан понял, что его прекрасный друг снова жертвует собой. Так хотелось кинуться к нему с криком: «Вэй сюн! Не делай этого! Это стадо баранов не достойно твоей жертвы!» Но среди этих людей были и его адепты, дети, был Сычжуй. Да и Вэй сюн не поймёт его. Не поймёт. И последнее, чего удостоится Хуайсан, будет презрение от его прекрасного одноклассника. Он поднял голову и посмотрел на этих двоих. Во взгляде Лань Чжаня было и восхищение и готовность идти по первому зову этого человека хоть на край света, хоть в пасть к чудовищу. Не важно. Лишь бы он позвал. Хуайсан невольно восхититился: «Вот это да. Смог бы я так? С моими то духовными силенками? Эх… Хуайсан, не смеши…ты бы был только обузой Вэй сюну…» Вэй Усянь одарил Лань Чжаня солнечной улыбкой и сбросил верхние одеяния. Под чёрными одеждами оказалась белая рубаха, на которую почему-то засмотрелся учитель Лань. Тем временем Вэй Усянь провел пальцем по лезвию Бичэня, поднес к груди окровавленную ладонь и начал вырисовывать по ткани узоры. Чем отчётливее становился узор, тем больше глаза людей вокруг принимали округлые формы. Фан Мэнчэнь вскочил и потрясённо воскликнул: — Что ты собираешься делать? Вэй Усянь не удостоил его вниманием, а продолжил сосредоточенно рисовать. Когда он закончил, рубаха на его теле из простых нижних одежд превратилась в знамя. Вэй Усянь и Лань Ванцзи встали рядом, Молодёжь окружила их. Вэй Усянь произнёс: — Когда вторая волна мертвецов ворвётся в пещеру, я уведу их к кровавому пруду. Ханьгуан-цзюнь будет уничтожать их. Это, — он похлопал себя по груди, — приманка для мертвецов, так что они вас не тронут. Не ввязывайтесь в бой, прорывайтесь наружу. Молодежь рвалась помогать. Кто-то тоже захотел нарисовать на себе подобное. Но Вэй Усянь запретил: — Ну хватит, бросьте дурачиться. Достаточно и одной приманки, а Ханьгуан-цзюнь поможет мне одолеть мертвецов, мы справимся. Не добавляйте нам проблем. Юноши хотели было возразить, но Лань Ванцзи не позволил. — Слушайте его. После он повернулся к Лань Цижэню и отвесил поклон, словно прощался. Лань Цижэнь смотрел на него, не в силах ничего сказать. Его родной племянник шел рядом со старейшиной Илин на смерть… Нет… Они справятся. Другого выхода не было… Все остальные взрослые были без духовных сил. Если не они, тогда кто? Сычжуй взмолился: — Учитель Лань! Ханьгуан-цзюнь, он… он же… Лань Цижэнь как можно спокойнее ответил: — Делает то, что должен. Лань Сычжуй попытался сказать ещё что-то: — Но ведь!.. Тут его прервал крик Вэй Усяня: — Вэнь Нин! Расчищай путь! И Вэнь Нин ринулся в самую гущу трупов, пробивая дорогу сквозь их толпу. А мертвецы, которых больше ничего не сдерживало, наконец ринулись в пещеру. Вэй Усянь оттолкнул Лань Сычжуя, крикнув: — Уходите! Не замечая больше никого вокруг, мертвецы с налитыми кровью глазами устремились за Вэй Усянем, будто вовсе не видели живых людей, проходящих совсем рядом с ними. Когда всех людей удалось вывести, Вэй Усянь увел этих тварей к кровавому пруду вглубь пещеры. Заклинатели остались у выхода из пещеры. Кто присел прямо на каменный пол, кто стоял, прислонившись к колоннам, подпиравшим сводчатый потолок. Кто-то валялся возле стены в обмороке. Все были крайне напряжены. Сам Хуайсан был на грани истерики, в груди сдавило так, что трудно было дышать. Никто не видел, что творится в глубине пещеры. Молодежь ринулась следом за Ванцзи и Вэй Усянем. Он не стал их удерживать. Прошло некоторое время, которое показалось вечностью. Все были уже в таком огромном напряжении, что оно казалось осязаемым. И когда страх и ужас достигли апогея, наконец из глубины пещеры показались знакомые фигуры. Хуайсан вздохнул свободнее, давящая боль постепенно отпустила. Сычжуй произнёс: — Учитель Вэй, Ханьгуан-цзюнь, и ещё Призрачный Генерал, огромное вам спасибо за… Внезапно из толпы раздался ледяной голос: — За что? Голос показался знакомым. Люди смотрели на него и в глазах читалось: «Когда он уже поумнеет?» Но он не поумнел. На лицо было явное отсутствие хоть какого-то интеллекта. Лань Сычжуй с юношами обернулся, чтобы увидеть вновь заговорившего Фан Мэнчэня. Тот встал и с искажённым яростью лицом вопросил: — Что вы себе надумали? Лань Сычжуй удивился: — А что мы себе надумали? Все снова посмотрели в сторону Фан Мэнчэня, который резко воскликнул: — Я спрашиваю, что вы себе надумали после всего случившегося? Искупить его вину?! Вы же не могли вдруг начать испытывать к нему благодарность, ведь так?! Люди молчали, глядя на взбесившегося мужчину. Он взмахнул мечом и набросился на Вэй Усяня. — Ты думаешь, будто можно с размахом сделать несколько мелких добрых дел и показать, что ты раскаиваешься в своих ошибках? И это смоет весь кровавый долг с твоих рук?! Вэй Усянь ничего не стал предпринимать, он просто уклонился от атаки. Мужчина потерял равновесие и чуть не упал, он оперся на меч и тяжело дышал. Он был до того жалок, что Вэй Усянь посмотрел на него с какой-то долей сочувствия и сожаления. Кто-то попытался утихомирить мужчину: — Фан-сюн! Не надо так заводиться. Забудь… — Забыть?! Что значит забыть? Убийство моих родителей… чтобы я забыл об этом только потому, что ты так сказал?! Все молчали. Тогда он снова начал кричать: — Вэй Усянь убил моих родителей. Это истина. Почему же сейчас он будто бы стал героем?! Немного хороших дел — и можно забыть обо всём, что он сотворил? Тогда что насчёт моих родителей?! Вэй Усянь абсолютно спокойно ответил: — Так что, по-твоему, я должен сделать? Фан Мэнчэнь удивлённо застыл. Вэй Усянь продолжил: — Чего ты хочешь? Ничто, кроме моей позорной смерти, не успокоит твою ненависть? Он показал на И Вэйчуня, который лежал без сознания: — Вот он лишился ноги, в то время как от меня не осталось ни косточки. Ты потерял родителей, в то время как моей семьи давным-давно нет. Я — пёс, которого выгнали из собственного дома. Я даже праха родителей не видел. Или ты ненавидишь остатки ордена Вэнь? Упомянутые остатки ордена Вэнь однажды уже умерли, тринадцать лет назад. И сейчас, только что, ради меня, ради вас всех, они умерли снова. На этот раз все они обратились в прах. Так позвольте спросить, чего ещё вы хотите? Фан Мэнчэнь злобно уставился на него. Чуть помедлив, он процедил сквозь зубы: — Это бесполезно. Вот что я тебе скажу, Вэй Усянь. Что бы ты ни делал, даже не надейся, что я прощу тебя или забуду о гибели родителей Вэй Усянь спокойно ответил: — Тебя никто и не просит прощать меня. Не только вы помните о том, что я совершил. Я тоже помню. Ты не забудешь мои деяния, но ещё дольше о них буду помнить я! Его трудно было спровоцировать. Перед ними был уже не прежний юный красавчик, любитель порисоваться и лишний раз ткнуть в глаза тем, что он красивее, умнее, сильнее и талантливее окружающих его людей. Это был теперь спокойный, уверенный в себе, достаточно сильный, прекрасный как снаружи, так и изнутри молодой мужчина, терпения которого хватило на всех вместе здесь взятых. На все это свихнувшееся стадо баранов, помешанных на своей так называемой праведности и справедливости. Вэй Усянь довольно долго абсолютно спокойно смотрел на Фан Мэнчэня, так смотрят на безнадёжно больных или на сумасшедших. Тот не выдержав его взгляда, лишь смог громко закричать, развернуться и выбежать из пещеры Фумо. Люди обернулись ему вслед и пожали плечами. Но продолжали стоять у входа, тупо размышляя о чем-то. Хуайсан попытался расшевелить народ: — Ну что? Мы уходим отсюда? Люди продолжали стоять, словно в оцепенении. Хуайсан огляделся и, увидев, что никто ему не отвечает, вновь поинтересовался: — Так, значит, мы тоже… можем идти? Послышался женский голос: — Четыре часа уже должны подойти к концу. Насколько восстановились ваши духовные силы? Все начали проверять свои силы, послышались голоса: — На две десятые восстановились. — У меня на одну десятую… — Они восстанавливаются слишком медленно! — Так не прошло еще четыре часа! — Ох, мне показалось это время бесконечным! Хуайсан усмехнулся про себя, он даже не пытался проверять свои силы, все равно проверять было нечего. «Если бы все так не полагалось на свои духовные силы, то не стали бы слабее котят перед лицом опасности. Смешно выглядели эти герои, борцы за справедливость, стоило им потерять свои духовные силы, как они сразу сложили лапки и запаниковали. Еще смешнее выглядел этот карательный поход. Шли искоренять зло, в итоге это самое зло спасло их от неминуемой смерти. А закулисный манипулятор, тот который придумал весь этот сценарий, которому все смотрели в рот, оказался вне досягаемости. Вот кто был настоящим злом!» Но это неблагодарное стадо праведных баранов ничего не видело! Оно было слепо и глухо. В голове у Хуайсана звучал голос Вэй сюна: «… остатки ордена Вэнь однажды уже умерли, тринадцать лет назад. И сейчас, только что, ради меня, ради вас всех, они умерли снова. На этот раз все они обратились в прах.» Этот отрывок его фразы, сказаный этому сумасшедшему так называемому праведник, вызывал много вопросов. «Что произошло у кровавого пруда? Как там оказались остатки клана Вэнь в таком состоянии? Почему они так поступили? Знал ли Вэй сюн, когда вёл к кровавому пруду, что там будет помощь? Получается, что не зря он пошёл туда?» Но один ответ все же был достаточно очевиден. Благодаря им сейчас Вэй сюн и молодёжь жиаы и здоровы. И они явно не это стадо правдолюбцев защищали. Подобный факт был очевиден как ничто другое. Хуайсан посмотрел вниз на тропинку, потом на своих людей. Вздохнул с облегчением. Всё были в целости и сохранности. Предстояло ещё одно важное дело. Самое важное.