Незнайка.

«Тихонько капелькой дождя, Хоть в голове ещё тревога… Опять ты смотришь на меня. Опять стоишь ты у порога. Тихонько дунул ветерок И взволновалась моё сердце. К тебе я выйду за порог. Дай на тебя мне насмотреться. Тихонько лучиком любви К моей душе ты прикоснёшься. Меня с собою позови И пусть нам с неба светит солнце. Тихонько в звёздной тишине Вдруг соловей пропел нам песню. Ты снова помнишь обо мне. И жить мне станет интересней. Тихонько с неба снег идёт, На рукаве моём снежинка. И сердце просится в полёт. Все мои мысли как пушинка. Все мои мысли о тебе. Смотреть и радоваться счастью. Ты солнца луч в моей судьбе. И нипочём мне все ненастья.» Это было приглашение на совет кланов. Глава Лань предлагал всем собраться в башне Кои. Хуайсан взял клетку с птицей и помчался к Вэнь Нину, чтобы успеть на совет кланов. — Как Вэй сюн? Он уже проснулся? Вэнь Нин сообщил, что Вэй сюн все еще спит. Но не стал провожать к нему Хуайсана, так как было некогда. Рабочие строили новый корпус, а у Вэнь Нина у самого было много пациентов. Тут еще прибыли новые больные. — Пока некогда. Извините меня. Хуайсан протянул ему клетку: — Господин лекарь, вы не могли бы посмотреть мою птицу? Может у тебя найдётся какое-нибудь чудодейственное средство? А заберу её на обратном пути. Вэнь Нин осмотрел клетку: — Хорошо. Оставляйте. — Спасибо тебе, я могу сходить к Вэй сюну? — Там защитный барьер. Сможете его снять? Хуайсан вздохнул: — Не знаю… Но… Мне очень хочется его увидеть. — Хорошо. Только ненадолго. У меня сегодня больных много. Вэнь Нин проводил его. Вэй сюн лежал все такой же прекрасный. Хуайсан со вздохом присел рядышком, не сводя глаз с прекрасного лица. — Вэй сюн… Он осторожно взял его руку. Рука была прохладной, но вполне живой. Хуайсан не помнил сколько он просидел возле прекрасного друга. Вэнь Нин предупредил: — Молодого господина Вэя признали без вести пропавший. — Почему? — Никто не должен знать, что он здесь. Не все враги ещё выявлены. — Понял. Я ни за что не скажу никому. Вэнь Нина позвали. Да и Хуайсану было пора. Пока Вэнь Нин уходил разговаривать, у Хуайсана появилась сумасшедшая идея поцеловать эту руку в своих ладонях. Но не решился. Просто прижал её к своему лицу: — Вэй сюн… Вернулся Вэнь Нин. Хуайсан с сожалением отнял прекрасную руку от своего лица и аккуратно положил поверх одеяла: — Вэй сюн, я пошёл. Пока. Оставив прекрасного одноклассника и Вэнь Нина, Хуайсан помчался в башню Кои. После совета кланов он обязательно еще раз навестит Вэй сюна. Вечером в зале несравненной изящности разместились более тысячи человек. Пришли все главы кланов со старейшинами и своими помощниками. Правда бывшего бросающегося в глаза великолепия и неприличной роскоши уже давно не было. Зал был выкрашен в более скромные цвета. Итак, судебное заседание началось. Опросили всех свидетелей. Цзян Чэн и Не Хуайсан рассказали про письма. Рассказали про преследования. Вдруг поднялся с места Фан Мэн Чэнь: — И неудивительно. Ведь сам Вэй Усянь был довольно безнравственным человеком. Встал другой: — Неправда. Я с ним учился. Да, он любил нарушать правила. И, любил выпить. Мы частенько собирались у него. Но безнравственным он никогда не был. Он даже никогда не думал о подобных вещах. Фан Мэн Чань возразил: — Может тогда еще нет. Но когда он стал старейшиной Илин, он увел на гору тысячу девственниц, чтобы предаваться разврату и постигать пути тьмы. Лань Ванцзи не выдержал, встал: — Нет. Не было такого. Послышались голоса: — Хангуан Цзюнь, откуда вы знаете? — Я был у него там. Говоря, он пробуравил взглядом Цзян Чэна: — И не только я… Это был уже не тот подросток, которого можно было смутить. Бегать он вам не будет. Цзян Чэн не выдержал его взгляда, встал: — Я тоже был там. — И что же вы там видели, глава Цзян? —спросил кто то. — Там были дети и старики. Их было всего человек пятьдесят. Они сажали редиску. А Вэй Усянь изобретал артефакты. Кто то поддержал: — Верно, мы до сих пор ими пользуемся! Фан Мэн Чань не унимался: — Хангуан Цзюнь так говорит, потому что он его наложник, а глава Цзян сам бы не прочь заиметь себе Вэй Усяня. Потому и выгораживает. «В каком это месте он наложник?» — возмутился про себя Хуайсан и только открыл было рот. Но вдруг Лань Чжань решительно опередил его: — Супруг. И при чем единственный. Воцарилась тишина. Лань Сичэнь удивился и шепнул Хуайсану: — Странно, мне очень удивлен тому, что многие не знают, а возможно просто не обращают внимания. Хуайсан ответил шепотом: — Вы не обнародовали это? — Наш Орден Гусу Лань не шумел лишний раз о подобном, но и не делал из этого тайны. Но многие знают. Хуайсан ответил: — В принципе никогда не поздно об этом лишний раз напомнить. Сичэнь гэ кивнул, встал и сказал: — Господа, вам наверное неизвестно, что мой младший брат и молодой господин Вэй уже больше пяти лет состоят в законном браке. Встал следом Не Хуайсан, чтобы поддержать Лань Сичэня: — И я думаю, что ни для кого не секрет, что мнигие здесь имеют жен, наложниц и в наложниках красивых юношей. Или я не прав? Многие из присутствующих тут же отвели глаза. Хуайсан продолжал: — У Хангуан Цзюня же нет больше никого. И, насколько мне известно, у Вэй Усяня тоже никого никогда не было. Кто-то спросил: — А есть ли какой-нибудь документ, удостоверяющий сие важное событие? Лань Сичэнь ответил: — Конечно же есть брачный договор, скрепленный подписями двух сторон, подписями свидетелей, а так же нотариально заверенный по всем правилам закона Поднебесной. — А сроки там указаны? — Нет. Никаких сроков там не имеется. По обоюдному согласию сторон. Снова повисла тишина. Вдруг среди тишины раздался голос Оуян Цзычжэня: — Отец, мне кажется любой бы захотел иметь учителя Вэя у себя в наложниках, разве не так? Тот ответил: — Помолчи, если не понимаешь. Раздались голоса: — Да что уж говорить. Он не только сильный заклинатель, но и прекрасен во всех отношениях. Не удивительно, что Хангуан Цзюнь отхватил себе самый лакомый кусочек. Лань Ванцзи обвел всех нечитаемым взглядом. Но Лань Сичэнь прочитал в этом взгляде что-то и улыбнулся. Хуайсан шепнул Лань Сичэню: — Что он подумал? Сичэнь гэ шепнул ему на ухо: — «Завидуйте молча.» Хуайсан прикрылся веером и оглядел зал. Действительно, присутствующие здесь имели нешуточную причину завидовать Лань Чжаню. Еще кто то сказал: — Неплохо Цзинь Гуаньяо нацелился. Вот уж кто безнравственный во всех отношениях. И тигриную печать ему. И Вэй Усяня впридачу. Кто-то добавил: — Хангуан Цзюнь, мы надеемся, вы сможете как следует защитить молодого господина Вэя от грязных домогательств? Младший нефрит ухмыльнулся уголком рта, склонил голову, кивнул: — Обещаю. Кто то добавил: — Такое мощное оружие как Вэй Усянь должно находиться в надежных руках. Кто то еще добавил: — Орден Гусу Лань самое надежное место. Опять подал голос Оуян Цзычжэнь: — Отец, ну тогда я спокоен. Учитель Вэй нам всем нужен. Кто то еще сказал: — Он и Мо Сюаньюя хотел заполучить, потому что он и красивый и талантливый. Вообще обнаглел. Послышались голоса: — Жаль парня. — Так он и сгубил юношу, потому что тот отказался от его грязных притязаний. — Это точно, так еще и запятнал грязью честное имя. — Кстати, Вэй Усянь теперь носит его тело, его еще больше оберегать надо. Кто то засмеялся. Поднялся Лань Сичэнь: — Господа, думаю не все знают. Молодой господин Вэй еще не нашелся. Как только мы найдем его, так приложим все усилия к его охране. Кто то еще сказал: — Возможно что у Гуаньяо еще подельники есть. И они держат его где нибудь взаперти. Послышались возмущённые голоса: — Найти их всех и казнить! Лань Сичэнь поднял руку: — Многих из них уже нашли. Заводите. Вывели всех предателей. Они конечно же начали отрицать свою вину в этом деле, свалив все на Цзинь Гуаньяо. Они все говорили, что он одних обманул, других запугал или шантажировал. Но им никто не поверил. Их участие в его злых делах было налицо. Решено было лишить их звания заклинателей и духовных сил и заточить в тюрьму сроком на десять лет. Потом отправить на исправительные работы на поля. Обьявить об этом всему миру, чтобы им было неповадно что-то предпринять по поводу отомстить. И поставили над ними людей, чтобы те наблюдали за ними. Потом вывели того самого парня, который умудрился подпустить к себе Цзинь Гуаньяо так близко, что тот хорошенько им попользовался. Много спорили насчет молодого Сюэ. В конце концов решили его заточить в тюрьму вместе со всеми, потом понизить в должности до простого слуги. Духовных сил лишать пока не стали, просто запечатали на время, поскольку полез он за печатью по собственной глупости и по молодости. Он теперь раскаивался и просил о снисхождении. Но у него все равно забрали меч и отвели в тюрьму. Вошел Сычжуй. Он принес крепко завязаный мешочек. Кто-то спросил: — Что это? Сычжуй ответил: — Это Цзинь Гуаньяо. Собственной персоной. Люди зашумели: — Вот он! — Уничтожить гада! — Чтобы неповадно было! — Только как? Тут же возник спор насчет того, что делать с самим Цзинь Гуаньяо, который теперь находился в мешочке ловушке в состоянии вот такой вот субстанции. Никто не знал как это можно уничтожить. В конце концов решили пока запечатать его в особом ящике и поручить охранять ордену Гусу Лань. А когда найдется пропавший Вэй Усянь, решили, что нужно будет посоветоваться с ним. Потому что он являлся в этой области самым компетентным экспертом. После совета кланов все разошлись, больше не устраивались грандиозные пьянки до утра, не было танцовщиц и красивых служанок в богатых одеждах. Цзинь Лин жил почти в спартанской обстановке. После раздачи всех долгов и восстановления разоренных его дядей кланов, а так же выдачи компесаций семьям пострадавших, казна ордена значительно уменьшилась. Но, даже несмотря на это, Цзинь Лин решил, что не будет обременять людей большими поборами. Не будет накапливать сокровища и купаться в роскоши. А будет помогать людям. И это поставил первостепенной задачей. Он так же сократил раздутый штат прислуги, который держали исключительно ради бахвальства. Выгнал всех взяточников и воров. Башня Золотого Карпа теперь выглядела намного скромнее. Выйдя отттуда, Лань Сичэнь посмотрел на своего младшего братишку и племянника. Лань Ванцзи повернулся к брату: — Брат. Мы пойдем? Лань Сичэнь кивнул: — Да, идите. Оба без промедления, начали быстро спускаться со ступенек, вскоре они исчезли из виду. Как только Лань Чжань с сыном ушли, к Лань Сичэню подступили несколько глав разных кланов с вопросами. Оуян Цзижэнь спросил: — Глава ордена Лань, можно вам задать вопрос. Лань Сичэнь повернулся с улыбкой к мужчинам: — Да, господа. Насколько это в моей компетенции постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Другой глава спросил: — Глава ордена Лань, вы нас извините, мы конечно не знали, что молодой господин Вэй является вашим зятем, потому и позволили себе неосторожные выражения в присутствии вас и Хангуан Цзюня. Дело в том, что Вэй Усянь почему-то не носит фамилию вашего клана. Лань Сичэнь улыбнулся: — Уважаемые господа. Все дело в том, что молодой господин Вэй сам выбирает быть ли членом нашего клана или нет. Вы же знаете, даже покойный глава ордена Цзян, который усыновил ребенка, не стал его принуждать менять свою родовую фамилию на фамилию Цзян. Он считал, что не имеет права лишать ребёнка его корней. А тем более, мы какое имеем на это право? Лишать корней взрослого мужчину, родители и весь клан которого весьма прославленные заклинатели? Один из глав не сдавался: — Ну, как бы при составлении брачного договора один из супругов просто обязан взять фамилию другого. — Ну как видите, в нашем случае это не работает. Молодой господин Вэй не жена и не игрушка, он свободный человек, хоть и супруг моего брата. — Как это? Глава Лань улыбнулся и озадачил всех: — Ну вот так. Понимайте как хотите. И принимайте как есть. — И…где такое прописано? — В брачном договоре. По всем правилам и законам. Другой глава сказал: — Ну и ваши клановые одеяния он не носит, как я посмотрю. Лань Сичэнь поднял бровь, давая понять, что не собирается отчитываться перед всеми о предпочтениях в одежде своего зятя. Он только бросил загадочную фразу: — Думаю, о вкусах не спорят. Но народ не сдавался: — И лобную ленту он тоже не носит. Лань Сичэнь ответил: — Ну насчет лобной ленты. Молодому господину Вэю нет необходимости держать себя в рамках, установленными правилами нашего ордена. Но он и не злоупотребляет этим правом, хотя воспитывался по-другому. Никто не имеет права командовать молодым господином Вэем. — А Хангуан Цзюнь? Как бы всё-таки он привел его в ваш клан. Лань Сичэнь улыбнулся: — Уважаемые главы кланов. Спешу вас разочаровать. И даже он не имеет этого права. Мало того, он и не хочет ограничивать его свободу, так как это может отразиться на счастье дорогого человека. А его счастье для моего брата самое главное. Кто-то сказал: — Ну да, конечно, иметь у себя в клане столь могущественного человека стоит дорогого. — Так оно того стоит, — кивнул другой глава. Кто-то добавил: — Орден Гусу Лань нисколько не прогадал. — Конечно Вэй Усянь может делать все что захочет. Ведь подобного ему нет во всей Поднебесной. Лань Сичэнь улыбнулся, попрощался и вышел из зала. Хуайсан подумал: «Как у нас любят лезть не в свои дела.» Он хотел догнать его и поговорить. Но главы кланов толпились у выхода, все еще обсуждая совет кланов. Хуайсан выбрался наконец из зала, но Сичэнь гэ уже скрылся с глаз. Хуайсан тогда поспешил к Вэнь Нину. — Как Вэй сюн? — спросил он с порога. Вэнь Нин виновато сказал: — Простите, не успел, все время отвлекали. Но, все хорошо, он в Облачных глубинах. — Он проснулся? — Когда Хангуан Цзюнь забирал его, он еще спал… «Да, пожалуй, если Лань Чжань принес спящего Вэй сюна, то конечно же Сичэнь гэ торопился,» — подумал Хуайсан. Вэнь Нин сказал: — С ним все будет хорошо. Не волнуйтесь. Глава Лань и Хангуан Цзюнь все сделают для того, чтобы он был жив и здоров. Вы же знаете. Хуайсан кивнул: — Я знаю. Вэнь Нин вскоре переключил его внимание и предложил оставить канарейку на недельку, чтобы попробовать на ней новый состав. — Может я заберу его с собой? — Не получится. Лекарство нужно варить каждый день свежим особым способом. Хуайсан согласился, неделю он провел, составляя отчет. Мысли его все время возвращались к Вэй сюну и своему пернатому питомцу. Сделав необходимые расчёты и оформив бумаги, Хуайсан собрался снова к Вэнь Нину. От него он узнал массу нового. — Представьте, учитель Лань ушел в заточение. Сычжуя выбрали старейшиной вместо него. — Сычжуя? Вот это здорово! Какой молодец, он ведь так молод! — Пятерых старейшин осудили и посадили за предательство. — А как Вэй сюн? — Должен проснуться по моим подсчетам. — Я схожу в гости к Сичэнь гэ. Вэнь Нин кивнул. — Канарейку заберу на обратном пути? — Конечно. Оставив Вэнь Нина, Хуайсан помчался в Гусу. Встретив Лань Сичэня, спросил: — Сичэнь гэ, как Вэй сюн? Как твой братишка? Лань Сичэнь улыбнулся: — Все хорошо. Братишка поправился. Молодой господин Вэй в порядке. Он указал в сторону: — Вон они. На террасе Хуайсан увидел двоих мужчин, которые смотрели на небо и о чем-то разговаривали. Шикарные волосы Вэй сюна шевелил легкий ветерок, играя ярко-красной лентой в чёрных как ночь локонах. — Хуайсан, пойдёшь к ним? Хуайсан вздохнул и покачал головой: — Нет… Встретив удивлённый взгляд Сичэня гэ, ответил: — Я полюбуюсь отсюда…не хочу спугнуть идиллию. Лань Сичэнь понимающе кивнул. Он же тоже художник, ему это близко. Хуайсан долго любовался прекрасным образом, уже спускаясь вниз, он время от времени оборачивался, чтобы сохранить в памяти черный силуэт на фоне снежных шапок гор. Придя снова к Вэнь Нину, Хуайсан забрал канарейку. Вэнь Нин дал ему пузырёк с лекарством и сказал: — Я не знаю на сколько еще хватит продлить ей жизнь. Но птица уж очень стара. Канары столько не живут, в принципе. Но жить она будет, пока не закончится лекарство. Хуайсан посмотрел на него с надеждой: — Ты мне сделаешь новое? Потом. Вэнь Нин покачал головой: — Больше не получится. Жизненные силы этой птицы уже исчерпаны. Постарайтесь хорошо следить за ней. И вовремя давать лекарство. Хуайсан вздохнул: — Спасибо, Вэнь Нин. Обещаю, что я не отойду от птицы ни на шаг. Прошел почти месяц, лекарство закончилось. Бедная птица снова забилась в угол и втянув голову, заскучала. Снова начала отказываться от еды и воды. Хуайсан был в отчаянии. Он всю ночь просидел над умирающей птицей, не сомкнув глаз и все ругал себя за то, что мало уделял своей птичке внимания в последнее время. Но наутро его ожидало удивительное событие. На следующий день к нему заявился сам Вэй сюн собственной персоной. За его спиной маячил нефритовый телохранитель. Вэй сюн весело обнял бывшего одноклассника и сразу предложил: — Хуайсан, хочешь я вылечу твою канарейку? «Ему Вэнь Нин сказал?» Вслух ответил печально: — Это невозможно, она уже совсем старая. — А давай я попробую. Все равно терять то по-любому уже нечего. Незнайка очень удивился этому предложению прекрасного одноклассника. — Что это будет? — Это будет мой новый эксперимент. Очень странно это выглядело. Весёлый, горевший энтузиазмом первооткрывателя Вэй сюн. Деловито маячивший за его спиной Лань Чжань с очень серьёзным выражением лица. «Странно. С каких это пор Вэй сюн начал заниматься лечением канареек? И, похоже, Лань Чжань очень серьезно относится к этому его новому увлечению. Чудеса, да и только. Думаю, стоит попробовать.» Хуайсан бережно закрыл платком клетку и передал ему: — Вэй сюн, если тебе это удастся, я буду очень благодарен. — Я тоже кое что хочу сделать для своего приятеля в благодарность. Думаю и тебе самому будет интересно. Вот я и придумал такой способ. Вэй сюн с Лань Чжанем забрали клетку и попрощались с Хуайсаном. Вечером Хуайсан писал в дневнике: «Вэй сюн обнял меня. Кажется, он меня вспомнил. Но, странное занятие он себе нашёл. Кажется вовсе несерьезное. Посмотрим, что из этого выйдет. Моя канарейка прожила долгую жизнь. Можно сказать, что она долгожитель. Вся моя юность прошла с ней вместе. Она видела и мои слезы и мои радости. Я ей рассказывал все новости. У меня не было друзей кроме Вэй сюна. Настоящих. Теперь и его я вижу редко. Я уже смирился с тем, что буду видеть его очень редко. Хотя всегда думаю о нем. Но, я научился жить без него. Теперь мои друзья ты, мой дневник и эта канарейка. Я пережил много потерь. Так хочется сохранить хотя бы то немногое, что напоминает мне нашу бесшабашную юность. Хорошо, я буду ждать. Кажется, я догадываюсь, что он хочет сделать. Но, ради того, чтобы иметь счастье видеть его еще раз, говорить с ним, я готов. Готов пожертвовать своей птичкой. Конечно, жаль птичку. Но и любопытно. Ладно, я не буду загадывать. Посмотрим, что из этого выйдет.» Ровно через месяц пришли Вэй сюн и Лань Чжань. Хуайсан никогда не думал, что суровый Лань Чжань когда-нибудь зачастит к нему в Цинхэ. Не Хуайсану вручили клетку с канарейкой. Хуайсан разглядывал птичку. Она выглядела вполне здоровой. — Вэй сюн, как тебе это удалось? — Не сюн. Это не сложно. Только не забывай, у этой канарейки теперь человеческий иетеллект. «Человеческий иетеллект? Что за эксперименты ставит Вэй сюн? Неужели.?» Стало жарко, смутные догадки зашевелились в голове Хуайсана. «Это то о чем я думал, но не решался даже написать у себя в дневнике?» Незнайка замахал веером: — Но…как это возможно? — Возможно. Тот, кто с легкостью поменял несколько тел, разве не может оказаться в теле канарейки? «Так и знал, что не все так просто! Ох, Вэй сюн!» — Ты хочешь сказать, что это Цзинь… Вэй Усянь быстро накинул на клетку черный платок и вывел Хуайсана из комнаты. Лань Ванцзи крепко запер за ними дверь, встал рядом, словно охраняя, чтобы птица не выскочила. Вэй Усянь очень тихо ответил: — Да, Не сюн, это он и есть. — А он не сможет захватить чье нибудь тело? — Для этого ему нужно нарисовать на голом теле знаки перемещения. А для этого ему придется выщипать на груди все перья и пустить себе кровь. И сделать так, чтобы к ней кто то прикоснулся. Так что следи за ней. Хотя для этого ей понадобится золотое ядро. Не уверен, что в клетке канарейки его можно развить. Если только он не наткнулся на подобные практики в библиотеке Гусу Лань. Незнайка ощутил себя участником грандиозного эксперимента, не имеющего аналогов. Он кивнул: — Конечно, я не спущу с нее глаз. Постой, а зачем тебе это понадобилось? Лань Ванцзи тихо ответил: — Не все предатели пойманы. Незнайка охнул: — Ох, как… Вэй Усянь тихо сказал: — Мы не знаем у кого моя рукопись. Предположительно кто то ее похитил. Если он сможет вырваться, он обязательно все силы приложит, чтобы разыскать этого человека. Так что будем наблюдать. — Я буду наблюдать. — Я буду время от времени тебя навещать. После того, как мужчины ушли, Хуайсан долго наблюдал за птицей. Памятуя предостережение Вэй сюна, он опасался трогать её руками. Но все же это была его птица. Внешне. Пёрышки его блестели снова оранжево-золотистым сиянием. Она была живой и здоровой. Когда пришло время купать ее, Хуайсан просто полил на него из лейки, чтобы искупать. А после купания просто поменял двойное донышко у клетки. Это было изобретение Мэн Яо и Хуайсан до сих пор успешно им пользовался. Потом сел и начал насвистывать, чтобы научить Цзинь Гуаньяо петь. И птица запела. Такого оборота дела он вовсе не ожидал! Но в её пении ему показалось недовольство. Хотя птица не могла говорить, из её горла вылетело только тоненькое чириканье. — О, — обрадовался Незнайка, — а ты способный! Научился петь с первого же раза! Шло время. Птица жила и здравствовала. Хуайсан усиленно тренировался. Время от времени Хуайсана навещал Вэй сюн. Это были счастливые моменты. Хуайсан теперь вел еще один дневник, куда записывал все про свою птицу. Вэй сюн внимательно изучал записи, потом они пили чай, болтали. Нефритовый надзиратель больше молчал, не мешая двум друзьям вспоминать бесшабашную юность. Хуайсан уже не ежился от его взгляда. Да и сам Лань Чжань стал намного мягче и научился улыбаться. В один из визитов Вэй сюн не взял с собой своего нефритового телохранител. Всё таки им удалось поговорить о том, что мучило Хуайсана все эти годы. Хуайсан спросил за чаем: — Вэй сюн, хотел давно у тебя спросить… Он остановился, подбирая слова. Прекрасные глаза смотрели на него выжидающе. — Спрашивай. — Когда ты пришел ко мне в первый раз…тогда…когда Лань Чжань запер меня в комнате…мне показалось, что ты…забыл меня… — Почему забыл? — Ты вел себя со мной…как будто мы не знакомы… Вэй сюн улыбнулся: — Хуайсан, ты такой умный человек. Но… не могу одного понять, ты думать разучился что ли? — Почему? — Я никак не мог тебя забыть. — Но почему? — Да потому, что расследование мы с тобой вели параллельно. Ты разве так ничего и не понял? Хуайсан вздохнул: — Нет…но ты был такой чужой… — Ну как бы я смог показать, что я знаю тебя? Я не мог себя дать обнаружить. Даже Хангуан Цзюнь не доожен был знать, что я это я. Он думал, что я Мо Сюаньюй. Хотя… — Что хотя? Вэй сюн вздохнул: — Как потом оказалось, что я очень ошибался на этот счет. — Выходит он тебя узнал? — Выходит так. Но я то не знал тогда этого. Потому не мог себя вести как и прежде. Доя всех я должен был оставаться Мо Сюаньюем. — Но потом бы ты мог сказать? — А ты видел как за мной наблюдали? Мне шагу не давали ступить без чужих глаз. Для всех я должен был оставаться Мо Сюаньюем. Да и Цзинь Гуаньяо далеко не дурак, по твоему счастливому виду он бы сразу вычислил, кто есть кто. — Но в конце то концов он всё-таки изобличил тебя. Хотя, неужели ты не догадался, когда вас разместили в одни покои? Вэй сюн изобразил мыслительный процесс. — Ааа… Я и не подумал почему-то… — Эх, Вэй сюн. Ты и свой меч не узнал? — Да мне некогда было думать в такой ситуации. Хуайсан вздохнул: — Мэн Яо явно пытался прощупать тебя. — Да, я уже это понял. Когда меч схватил. — И все-таки, Вэй сюн, мне кажется, ты многое забыл. Изящные брови нахмурились, немного помолчав, Вэй Усянь ответил: — Да, пожалуй…память у меня стала плохая. Я помнил наш с тобой разговор, помнил, что должен помочь тебе. Но не помнил некоторых подробностей. — Ну? — Хотя, мне стыдно признаться…я много чего не помнил. Только через время, постепенно что-то стало всплывать в памяти. Но, это не моя вина. — Вот и я так думаю. Может быть такое, что молодой господин Мо изменил что-то в твоих рукописях? Вэй сюн снова задумался. — Я прочёл бумаги, переписанные его рукой. Но мне показалось, что он просто не разобрал мой почерк и не до конца переписал правильно. Или торопился и скомкал концовку. Потому, что, очнувшись, я не понял, что от меня требуется. — А мы можем найти эти бумаги? — Они все остались там, в его жалкой лачуге. Думаю ее уже давно снесли. — Я попробую поехать в деревню Мо и поискать. — Попробуй. Хотя, мы все равно не узнаем правду, пока не будем иметь возможность поговорить с самим Мо Сюаньюем. Хуайсана вдруг осенило. Он посмотрел на прекрасного одноклассника. — Вэй сюн… — Что? Хуайсан часто возвращался мыслями к молодому Мо. Реабилитировать то реабилитировали его имя. Но как теперь его вернуть? Конечно, ждать, но враги повержены, все получили по заслугам. А юноша этого не узнает! Хуайсан понимал, что если он сам натолкнул юношу на подобный поступок, то сам и должен взять на себя ответственность найти способ его вернуть. Но как это сделать? В том самом мире, где все тринадцать лет отдыхал Вэй сюн должны же быть какие то секреты. Возможно ли, что тело самого Вэй Усяня уже восстановлено? Он же говорил, что временно ему пришлось подыскивать новое? Есть ли возможность вернуть себе старое тело? Кто может знать ответы на эти вопросы? Поразмыслив таким образом, Хуайсан решил поговорить с Вэй сюном. Прекрасные глаза смотрели не него. — Хуайсан? Хуайсан набрал в легкие побольше воздуха: — Вэй сюн, ты не думал вернуть себе свое старое тело? Изящные брови поползли вверх. Вэй сюн задумался. — А ведь и верно. Надо посмотреть, возможно оно уже в порядке. А это пусть отдохнёт. И восстановится. Чтобы отдать ему его новеньким и чистеньким. Хуайсан вздохнул: — Надо сказать Лань Чжаню. Вэй сюн улыбнулся и покачал головой: — Нет. Не нужно. — Почему? --.Думаю сделать ему сюрприз. Хуайсан вздохнул и только хотел возразить, как увидел в глазах Вэй сюна огонёк. Тот самый сумасшедший огонёк исследоватяля. Который толкает вот таких гениев на опасные эксперименты. Толкает их на риск. Огонёк одержимости гениального ученого и изобретателя. И понял. Он уже не здесь. Вэй сюн загорелся. И не отступится. По телу Хуайсана прошла холодком нервная дрожь. Стало страшно.