Карантин

- Ты же видишь, она не хочет. Наблюдать, как Марина упрямо втирает в сжатые зубы Лены кусочки сникерса было невыносимо. Молодая мама не приходила в себя. Ничего больше не просила. Не молотила руками как утопающая. Лишь немного посвистывала, выпуская из лёгких воздух – тот, которым дышали и мы. В отличии от других, я забрала то, что принадлежало мне причиталось – несколько глотков дистиллированной воды и квадратик шоколадки. На потом остался орешек в зубах. Хотела похвастаться, что почувствовала себя намного лучше, но это была бы полая чушь. Желудок крепче скрутило от голода. Во рту пересохло. Кончики пальцев неприятно покалывало. Клонило сон. Но опасалась, что Марина придушит меня за оппозиционные политические взгляды. Ожидание сумерек обернулось пыткой: на руках у Снежанны Павловны разрывался от рыданий малец, Лена готовилась присоединиться к братской могиле под лестницей, Игнат сидел на подоконнике в трусах, наслаждаясь видами, а всё, что у нас было – бутылка белого полусухого. Полы мы выложили бумагой, чтобы не любоваться кровавыми разводами. Белоснежные листы напоминали свежий снег, коим обделил февраль. - В среднем человек может продержаться без еды месяц, а без воды около недели. Рассуждения Кирилла никого не обрадовали. - Но не новорождённый, - добавила Снежанна Павловна, прежде чем стянуть с себя свитер и дать ребёнку грудь. - О боже! – я не противница женских грудей, скорее наоборот, просто не ожидала подобного зрелища. А после всего произошедшего меня трудно удивить. - У вас есть молоко?! – воскликнула Ира. Женщина одарила нас многозначительным молчанием. - Можно…, - за нашими спинами раздался тихий голосок Марины, - Можно Лене ещё немного воды?.. Пожалуйста... Кирилл дал добро – так легко, будто не собирался торчать здесь долго. - Возьми мою кружку. - А со мной кто-нибудь хочет поделиться? Не рассчитывала на положительный ответ, баловалась возможностями – вдруг судьба расщедриться. Я выдернула смартфон с зарядки и зашла в галерею. - Тогда следующий вопрос: кто хочет посмотреть полсотни фоточек моего Пописа?.. Да бросьте! Уныние – смертный грех. - Я за! - призналась Ирина. Мы устроились с ней плечом к плечу, чтобы посвятить остатки откровенно хренового дня коту. И пока коллега умилялась, увеличивая на дисплее смешные мордочки Пописа, у меня в горле нарастал ком. Приходилось щипать себя, чтобы не разрыдаться. Одно дело помочиться в синий графин, совсем другое – пускать слезу из-за гребаных чувств. - Огоньков мало, - слова Игната заставили нас всматриваться наружу. Мы настороженно подошли ближе. Улицы выглядели остывающим угольком: всего пара квартир в панельках напротив сияли жёлтым, светофоры перемигивались в пустоте. Улицы под нашим носом не центральные, но к семи вечера всегда кишели возвращающимися трудягами. Только из нашего бизнес-центра выплёвывалась тысяча человек. - Вояки на месте, - обратила внимание Ира. - Они снимают реалити-шоу, - почти поверила в озвученную теорию, - Про сходящий с ума офисный планктон. - Эх, надо было внимательнее читать трудовой договор, - Кирилл хлопнул меня по спине. Ну вот, он не ненавидел меня, а надежда переплюнуть его в гонке выживших не ослабла. Придётся как-нибудь смириться с тем, что я самая обыкновенная сволочь. - Что у тебя в туалете припрятано? – мечтательно спросила Ирина. - Хлебцы и грушевое пюре, - покаявшись, забралась на подоконник к Игнату. Что он вообще хотел там увидеть? А во что так пристально каждый вечер вглядывалась Александра Романовна? Кабинет стремительно погружался во мрак. Все разговоры сходили на нет. В конце концов, мы выжидали, сидели в засаде – будто на самих себя. Болезненное сопение Лены держало нас в тонусе. Я бы могла думать о чём угодно. Например, вспоминать детство. Этим ведь занимаются перед неминуемой гибелью? Правда, шаурма с клюквенным соусом из ларька на Петровской намного интереснее переосмысления потраченных лет. Мне особо не о чем сожалеть, не за что расплачиваться. Если уж и творила хрень, то совершенно не во зло. В рабстве амбиций не состояла. Башню от любви не теряла. В облаках не витала. Ноги мои твёрдо стояли на земле. Попробую простоять ещё немного. Из праздного любопытства. - Зин? – Кирилл дёрнул меня за плечо. Не заметила, как задремала. Он помог спуститься. Остальные уже столпились вокруг двери. В коридоре слышалась возня. Со второго этажа Ира наблюдала за происходящим, но ничего толком не могла сказать: кто-то пробежал до лифта, кто-то мелькнул в свободной зоне. Раздался хохот. Не завидовала я нашему героичному сисадмину. Снаружи неспокойно. Наверное, кодеры пожирали тушенку. Мы обклеили стекло скотчем, оставив нетронутым лишь нижний кусочек. - Кхм, повторяем план, - голос Снежанны Павловны дрогнул, - Слышим шум – бьём. Задача минимум: разведать обстановку и не попасться. Задача максимум: добыть еду и воду. Вот это положить под дверь дизайнерам. В моих руках оказалась записка, сложенная вдвое. Было слишком темно, чтобы читать содержание. Обмотав ногу пледом, Кирилл лёг на пол и хорошенько приложился по двери, как только снаружи грохнуло. Ира обрадовала – никто из надзирателей не прибежал. Спустя ещё полчаса появилась новая возможность. Стекло осталось целым. А Кирилл нет. Он аж закусил кулак, чтобы не взвыть. Пришлось ждать почти два часа. Я клевала носом. Марине доставляло удовольствие обрывать мои скоромные грёзы. Вот молодёжь нынче наглая. Ни капли уважения к старшим. На четвёртый раз появились трещины. Верхняя часть двери выдержала. В нетерпении выжимали осколки, выдавливали их, пока не упёрлись ладонями в стенку стеллажа. С помощью ножниц мы с Кириллом отвинтили нижние шурупы. - Чёрт! – он выругался шёпотом, - Тут только ломать. ДСПэшка хлопнет будь здоров. - Или так, или спускаемся на этаж ниже, - вмешалась Снежанна Павловна. - Ломаем? – спросил у всех присутствующих сисадмин. Никто не возражал. Может, поэтому и случилось чудо. Загнутая ДСП хрипло хрустнула, да и только. Путь на волю преграждал ряд книжек. Оттуда даже пахло иначе. Мне стало по-настоящему страшно от восторга, который обуял нас – заставил беззвучно смеяться, тянуться друг к другу, поверить в то, что всё ещё может быть хорошо. В жопу дизайнеров. Наш нулевой офис свободен. Мы выходим. Спасибо за ночной мрак, ведь по моим щекам потекли слёзы. Аж губы защипало. Снежанна Павловна ласково пригладила мои волосы. - Записка у тебя? - Ага! Держи, - я протянула бумажку сисадмину. Он её не взял. - Зин, прости, но пойдёшь ты, - с тяжестью вздохнула женщина. - С хера ли?! - Тшш! – зашипела Марина, прикрывая мой рот. - Ты умная и храбрая девочка, - Снежанна Павловна говорила со мной, как с маленьким ребёнком, - У тебя получится. - Я не хочу! Попыталась быстро отползти в недра кабинета. Они втроём схватили меня за ноги и швырнули в уголок, усыпанный осколками. Стекло закололо задницу. - Почему не он? – я ткнула пальцем в Кирилла. Тот отвёл взгляд. Тёплые руки Снежанны Павловны обхватили моё лицо. Так иногда делала мама. - Зина, мои слова могут прозвучать обидно, но постарайся понять, ладно?.. У тебя нет детей, мужа, семьи… - У меня кот! Снежанна Павловна пропустила весомый довод мимо ушей. - Кирилл понадобиться нам, если что-то пойдёт не так… - Если?! Если меня там херяк?! - Послушай, ничего с тобой не случится... - Пусть "ничего не случится" с Мариной! Или Ирой! Желания деликатничать не возникало. Кто угодно должен иметь шанс сдохнуть во имя общего блага. Кроме меня. - Господи, взгляни на Марину, - гневно рыкнула женщина, - Она же ребёнок!.. А Ира… Ира не умеет, как ты. - КАК?! Кирилл протянул мне ножницы, которыми я чуть не вспорола брюхо Ринату. - Зина, у тебя талант выкручиваться.