Завтра

Мама, сложи мое оружие на землю,

На меня надвигается темнота,

Похоже я стучусь в небесные врата.

Тук, тук, стучусь в небесные врата

      Рико никогда не был хорошим человеком. Он и не пытался. Ему не были присущи такие дурацкие качества, как жалость, сострадание и прочая слезливая человечная херня, о котором он слышал где-то краем уха. Но ему было любопытно. Он искал, любовался и в конце-концов ломал. Потому что становилось слишком скучно. Потому что ничего в итоге не стоило свеч. Потому что, потому что, потому что.       Рико никогда не был хорошим человеком. Он никогда не вешал на себя подобные ярлыки, никогда не обременял свою жизнь такой ответственностью. Ответственность. О, он знал каково это слово на вкус. Он изучил его, выпотрошил, ощутил на себе и проглотил, даже не поморщившись.       Потому что...       Не морщиться, не кривиться, не плакать, не ныть, не звать на помощь, не быть вообще. Ещё один урок, ещё один конец верёвки, за которую его дёргали и дёргал он сам. Он вбил эти маленькие запреты молотком в череп, словно гвозди. Острые такие, неприятные, болючие. Но ко всему в итоге привыкаешь, даже к острому металлу в собственном мясе, и он тоже привык. Его заставили. Он себя заставил.       У Рико никогда не было права голоса. Он всегда был никем. Второй сын, рождённый по ошибке и выброшенный из собственного дома. Головная боль своего дяди. Потерянный и слабый мальчишка, брошенный на произвол судьбы. Бедненький-бедненький щеночек. Это был первый уродливый ярлык, который повесил на него дядя. Слабак. Так он назвал его при первой встрече. Губы Тэцудзи всегда презрительно кривились, а взгляд никогда не задерживался достаточно долго. Будто Рико не стоил даже этого. Будто он и правда был никем.       И это должно было его сломать вроде как. Вытрясти из него всё нежелательное и неправильное. Сделать из него что-то. Превратить во что-то стоящее. Но маленький Морияма никогда не был глупым. Да, может быть немного слабый, всегда болезнено худой и бледный, но никогда не глупый. Ему не понадобилось слишком много времени, чтобы понять и принять своё положение. Чтобы свыкнуться и стать очередной шахматной фигурой Тэцудзи. Рико даже не был обижен или зол на судьбу. Судьбе пришлось разбиться об его холодный и равнодушный взгляд. И мальчишка запомнил этот звук. Этот треск. Он обещал никогда не забывать.       Но в какой-то момент всё изменилось. Появилось что-то, нет, кто-то. Кто-то с огромными зелёными глазами, в которых будто горел огонь и невероятная жажда жизни. Это было любопытно. Это было ново. И это что-то определённо стоило свеч. Кевин Дэй был полон жизни, восторга и много-много всего незнакомого для Рико. У мальчишки внутри загорелся огонь, интерес и маленький Морияма понял, что он больше не одинок. Теперь у него было что-то, был кто-то. И Рико почувствовал себя кем-то. Кем-то живым. Ч-е-л-о-в-е-к-ом.       Кевин Дэй был выше него на голову, чуть худощавый, но не такой бледный, как Морияма. Кевин Дэй был сильным и ловким, весёлым и у Кевина Дэя были звёзды вместо глаз. А ещё у Кевина была добрая мама, которая каждый день привозила его в Гнездо на тренировки. У Кевина Дэя было всё, чем был обделён Рико. Но мальчик сразу понял, что он не хочет его ломать. Он хотел любоваться, впитывать, глотать, запоминать. Кевин Дэй стал его другом. Братом. И Рико вцепился в него, как за спасательный круг. Ему было шесть, когда он понял, что не один.       Они начали делить на двоих мечты, цели. Начали делить даже будущее на двоих. Совсем неважно, что после тренировок Кейли Дэй забирала сына, и Рико снова оставался один. Он был готов терпеть. Потому что Морияма знал, что наступит следующий день, и Кевин обязательно вернётся. «Завтра» начало иметь для него огромное значение.       А потом всё снова перевернулось. Этот мальчишка был даже ниже самого Рико, на полголовы точно. Он был еще более худым, ещё более болезненным на вид. Он совсем не был похож на горящего Кевина. Кевин был высокомерным, самовлюблённым, но живым-живым, энергичным, задорным. А этот был совсем тихий, стеснительный, хрупкий. С такими щенячьими голубыми глазищами, пухлыми губами, едва заметными веснушками на лице и с огненно рыжими волосами, которые аккуратными волнами падали на лоб.       Мальчишка смотрел на них с Кевином с плохо скрываемым интересом, а стоило ему увидеть поле, как его губы приоткрывались не то в удивлении, не то в восхищении. А потом он снова затихал, тускнел и опускал голову, стоило тренировкам закончиться.       Рико смотрел, смотрел и смотрел. Натаниэля хотелось испытать, подёргать, толкнуть, чтобы понять. У него почти чесались руки, чесался рот, но мальчишка приглянулся Дэю, его братишке. Хотя тот грубо его ругал за каждое неуклюжее движение на корте, Кевин оценил его рвение, он знал.       Рико решил какое-то время просто понаблюдать, он смотрел, смотрел, искал, искал. И он дождался. Он нашёл. После очередной грубой тирады со стороны Кевина, Натаниэль наконец не выдержал.       Его крошечный кулак влетел парню в нос с такой силой, что характерный хруст пролетел по всему пустому полю. Рико ошалел от таких действий настолько, что уронил маленькую клюшку на паркет. Кевин вскрикнул схватившись за нос и начал рыдать, а Натаниэль хлопал глазками и смотрел так удивлённо, будто не он сам пару секунд назад саданул тому по носу. А Рико еще какое-то время заинтересованно пялился на рыжего мальчишку, не понимая, как именно реагировать. В нём кипела злость за то, что этот наглый гном посмел тронуть что-то, что принадлежало ему. Но было что-то ещё. Любопытство. Такое приятное и знакомое. Кончики пальцев снова зачесались, но он лишь отошёл в сторону, заметив охрану, бежавшую в их сторону. Не сейчас. Как-нибудь потом. Может завтра.       Прошло ещё какое-то время. Теперь мальчишки тренировались втроём почти каждый день, не считая тех моментов, когда Натаниэль не приходил вообще. После таких дней мальчишка возвращался еще более зашуганным и тихим. А любопытство царапало внутренности Рико в желании вырваться наружу. Но он был терпелив. Он умел ждать. Ему пришлось научиться.       Через пару дней Рико наконец был вознаграждён за свое терпение. В этот день Кейли забрала Кевина пораньше, вызвав у Рико невероятную волну раздражения и тихой детской злобы. Он неохотно направлялся в сторону раздевалки, пытаясь оттянуть момент до того, как снова останется совсем один. И грубо толкнув дверь, Морияма совсем не ожидал увидеть в раздевалке Натаниэля. Вся его злоба и раздражение растворились, стоило ему увидеть это. Живот и грудь Веснински были покрыты тонкими уродливыми полосками и синяками. Рико задержал дыхание и наклонился вперёд, почувствовав неопределённое желание... Коснуться.       У Рико тоже были шрамы, были синяки, но не в таком большом количестве, как у семилетнего Натаниэля. Свои шрамы он воспринимал, как что-то нормальное и обыденное. Они служили ему напоминаем о его слабости. Они служили уроком. Но видеть нечто такое на чужом теле оказалось... необычно.       Любопытство, восторг, желание разглядеть их ближе... Просто немыслимо, что какой-то откромсанный мальчишка вызвал в нём столько эмоций.       Рико сделал шаг вперёд, и Натаниэль как-будто только очнувшись, начал спешно натягивать на свое тело широкую кофту.       — Извини, э.. я не знал, что... — Веснински начал лепетать неловкие извинения, и Рико опешил, ожидавший чего угодно, но только не этого.       — Стоп, подожди, — Морияма схватил край толстовки, не разрешая натянуть её до конца, и Натаниэль застыл, приподняв брови. — Я хочу... Хочу посмотреть. Сними её.       Веснински опешил. Его взгляд сделался совсем напуганными, и почему-то Рико был уверен, что боится мальчишка вовсе не его.       — Что-то не так?       — Нет, всё так, — Натаниэль сглотнул и наклонился ближе к нему, перейдя на шёпот. — Но это, — он указал на своё тело, —секрет!       — Секрет? — Рико тоже неосознанно начал говорить тише, — я умею хранить секреты.       — Правда-правда? — мальчик уже заинтересованно взглянул на Морияму, и тот активно закивал.       — Правда-правда!       Никто из них тогда не догадывался, что это станет началом чего-то. Но Рико точно знал: люди, хранившие общий секрет, просто не могли оставаться чужими. И Рико точно знал, что Натаниэль сам неосознанно стал его маленьким секретом. Его секретом. Его-его-его.       Но всё имело свойство заканчиваться. И Натаниэль закончился тоже. Исчез, убежал, бросил.       Рико было одиннадцать, когда он в первые ощутил вязкий вкус предательства на языке. Когда ощутил этот отвратительный зуд на своей шкуре. Когда он сделал Натаниэля в своей голове чем-то значимым, чем-то большим, чем все остальные и поплатился за это. Еще один урок. Более болезненный, чем все остальные, но он учился быстро. И так же быстро Рико вдолбил в себя эту мысль — Натаниэль Веснински был ошибкой. С грустным взглядом вне поля и возбуждённым во время игр, с тихим и спокойным голосом в присутствии чужих и с язвительным языком наедине с ним. Но всё еще ошибкой. А ошибки в его мире были непростительны.       

***

      — Тренировка окончена!       Натаниэль облегчённо выдохнул, наконец услышав долгожданные слова и наклонился корпусом вперед схватившись за колени, чтобы нормализовать дыхание. Пот стекал по лицу, шее и ниже, вызывая дискомфорт и резкое желание поскорее отмыться. На вечерней тренировке Тэцудзи отсутствовал, но Рико, заменявший его, даже не думал облегчить положение Воронам, гоняя всех без остановки и выкрикивая язвительные замечания. Однако Морияма требовал от себя не меньше остальных, и Натаниэль мысленно решил его простить.       Пытаясь игнорировать боль во всём теле, Веснински наконец выпрямился и, отыскав своего напарника среди толпы, вопросительно приподнял бровь в немом вопросе. Жан коротко кивнул, не переставая держаться за свой бок, но Нат все равно нахмурился, вспомнив, с какой силой ублюдок Джонсон ударил того тяжёлой клюшкой.       Старшекурсники били с особой жестокостью, растягивая на губах уродливые оскалы и смотря так, будто они были гребанными богами. И Натаниэль ухмылялся так же, когда Тэцудзи лупил их тростью после не самых удачных тренировок, сбивая с них спесь. Жаль только, что сбивать спесь с кого-то вроде него самого и Моро, тренер любил больше.       Натаниэль нахмурился, заметив, как Кевин что-то быстро шепнул Жану, который лишь устало кивнул в ответ. Он выжидающе уставился на парня, желая поскорее свалить с корта, принять душ и крепко заснуть.       — Порядок? — спросил Натаниэль, наконец дождавшись француза.       — Порядок, — Моро хмыкнул и встал рядом с ним, дожидаясь разрешения Мориямы на то, чтобы уйти в раздевалку.       — Чё Кевин хотел от тебя? — Нат сложил руки на груди и кивнул в сторону.       Жан лишь отмахнулся, запустив пальцы в свои смоляные волосы и убирая чёлку с лица. Впрочем, это было бесполезно, потому что кудрявые прядки снова упрямо упали на лоб.       —... будете драить пол до блеска.       Натаниэль с Жаном услышали лишь конец гневной тирады капитана и обменялись довольными насмешливыми взглядами, поняв к кому обращался Морияма с последним указанием. Старшекурсники Джонсон и Бергер лажали сегодня больше всех и получили заслуженное наказание, вызвав у Веснински ужасное удовлетворение. Он бы даже остался сидеть на трибунах, чтобы полюбоваться их недовольными и мрачными рожами, если бы не сбивающая с ног усталость. Принять душ и поспать. Поспать и принять душ. Сейчас ему было нужно только это.       — Во сколько ты завтра выезжаешь? — спросил вдруг Жан, и Натаниэль тут же напрягся, недовольно поджав губы.       — Ближе к вечеру, точное время пока не знаю. За мной должны заехать, — он чувствовал, как его голос становился стальным и прохладным, и Моро повернулся к нему, будто тоже почувствовав.       — Ты...       — Я в порядке.       «Пока что», решил не уточнять он.       Жан пожал плечами, решив проявить тактичность и промолчать, но практически сразу их отвлекло недовольное сопение стоящего неподалёку Люка. Натаниэль не слышал его, но видел, куда был направлен убийственный взгляд парня. Коллин Дженкинс стояла рядом с капитаном и щебетала ему что-то в самое ухо, прижавшись слишком близко. Натаниэль отвернулся, не желая портить себе настроение еще сильнее. Похуй. Но вот Люку держать себя в руках было сложнее и он недовольно бурчал что-то под нос, пока Мартин не пнул того в колено, задолбавшись. Натаниэль услышал смешок Жана.       — Идём, — Веснински несильно пихнул напарника локтём и, не дождавшись, прошел вперёд.       Он был близко и он мог бы пройти мимо. Но идиотское послевкусие от увиденной только что картины осело на кончике языка, и Натаниэль хотел лишь подавить это, не больше. Поэтому, проходя мимо, он нежно задел кончиками пальцев спину Мориямы, который уже стоял без компании Дженкинс, и слегка погладил. Он не посмотрел на капитана, чтобы увидеть реакцию, не остановился, а просто зашагал дальше. И только удивлённый вздох за спиной был свидетельством того, что он и правда это сделал.       — Что, блять, я только что увидел? — Жан звучал ошарашенно, мягко говоря. Но Натаниэль лишь растянул губы в широкой улыбке и покачал головой, даже не повернувшись к Моро.       Ничего ты не увидел, Жан.

***

      Натаниэль правда пытался заснуть, но кожа зудела так сильно, что хотелось содрать её с себя одним жестким движением. Он и до этого не особо любил свои дни рождения, а теперь возненавидел совсем. Прошло почти четыре года с их отцом последней встречи, с момента, как Натан Веснински продал его Тэцудзи, а уже через несколько часов Натаниэлю снова придётся столкнуться со своим ночным кошмаром лицом к лицу. Целая ебаная неделя в логове с монстром. Ему хотелось выблевать кишки.       Натягивая на себя широкую чёрную толстовку с цифрой «4», быстро шагая по коридору, которую освещала лишь тонкая красная полоска подсветки на потолке, задерживая дыхание за секунду до того, как толкнуть дверь, Натаниэль заранее знал, кого именно там найдёт. Потому что Рико каждую ночь приходил на кухню и сидел какое-то время в одиночестве в темноте. Потому что Нат шёл за ним, присаживался напротив и смотрел, смотрел, смотрел... Морияма никогда не заговаривал, не отвечал на его вопросы, не смотрел, но его присутствия было достаточно.       Рядом с ним в такие вечера Натаниэль собирал себя по кусочкам, чтобы был смысл вставать утром. Чтобы «завтра» начало иметь значение. Рико был его личной реабилитацией.       На этот раз Морияма сидел на столе, подмяв под себя ноги, и.. курил. Он никогда не курил. Ни разу до этого. И эта картина почему-то заставила Натаниэля забыть обо всём: об отце, о своих кошмарах и ссадинах на теле. Был только медленно выдыхающий дым Рико, были только его прикрытые веки и сладкий ягодный запах. Это была вишня? Да, точно вишня. Поэтому Рико всегда пах вишней? Точно.       Из-за отсутствия в комнате каких-либо окон концентрация дыма была довольно сильной, и Нат едва подавил приступ кашля. Он никогда не курил, но курила его мать. Веснински поджал губы — не то чтобы воспоминания о матери были приятными и не то чтобы сейчас он хотел её вспоминать. Не тогда, когда он только сумел успокоиться и не тогда, когда Рико был настолько близко, что он мог разглядеть тени от ресниц на его щеках.       Натаниэль вдохнул в себя сладкий запах и упёрся спиной об стену, нагло разглядывая умиротворённого Рико. В такие моменты создавался огромный диссонанс его образа: жестокий, грубый и злой на тренировках и такой непохожий на себя сидя на кухонном столе. Рико был чёртовой загадкой, но разгадать его было страшно. Потому что под обёрткой могло скрываться что-то более ужасное, чем он являлся на самом деле, и Натаниэль еще не был готов столкнуться с этим. Потом, не сегодня. Завтра. Пусть всё плохое случится завтра, а сегодня Морияма будет вдыхать в себя едкий дым, не обращая внимания на творящийся вокруг хаос. Это было красиво. Он был ужасно красивый.       — Нервничаешь перед семейным воссоединением, Натаниэль? — прошептал вдруг Рико, даже не удосужившись открыть глаза. Яд из его голоса можно было выжимать литрами, Веснински мог поклясться. Он не понимал, как парень мог звучать так ядовито и насмешливо, выглядя при этом так чертовки спокойно и уязвлённо. Но Рико мог. — Соскучился по отцу?       Натаниэль закатил глаза.       — Пиздецки.       Морияма расхохотался. Жёстко и пугающе.       — Думаю он тоже. Жаль только мамаша не сможет встретить тебя, — он сложил брови домиком и чуть надул губы в притворном сочувствии. На пару секунд. А затем щёлкнул пальцами. — А, нет. Похуй.       Натаниэль едва подавил желание послать его на хер и открыл было рот, чтобы... Чтобы что? Но было уже неважно, потому что неприятный писк прервал его жалкие попытки. Он повернулся в сторону электронных часов и почти сразу вздрогнул, рассмотрев время. 00:00. И маленькие цифры чуть ниже: 19. 01. Натаниэль застыл на какое-то время и притих. Сделался стеклянным и пустым. Возможно именно это привлекло внимание Мориямы, потому что, чуть повернув голову в сторону, Веснински увидел его взгляд, направленный на циферблат. Так они простояли еще несколько минут: Натаниэль смотрел на Рико, а Рико на часы.       — Подойди.       Не просьба, а приказ.       Веснински моргнул, раздумывая о том не показалось ли ему, но Морияма смотрел выжидающе и требовательно, поэтому он шагнул вперёд на ватных ногах. Потом ещё, ещё и ещё раз, пока не наткнулся на преграду в виде стола. Нат не знал, что делать дальше. Было намного проще, когда Рико направлял и делал всё сам.       — Сюда иди, — Морияма кивнул на стол, снова приказывая, и Натаниэль, неуверенно взглянув на него, взобрался на дерево. Он полностью отразил его позу и предусмотрительно сел на расстоянии вытянутой руки. Запах вишни и дыма стал более концентрированным. — Ближе, Натаниэль, ближе, что ты как не родной? — Нат слышал в его голосе довольную ухмылку, когда подвинулся ближе, пытаясь не выдать дрожь на кончиках пальцев. Он нихуя не понимал, но ему было хорошо.       Рико заинтересованно склонил голову влево и выдохнул сигаретный дым прямо в лицо Натаниэлю, и на этот раз он не смог сдержать кашель, что вызвало язвительную усмешку у сидящего напротив парня.       — Какой нежный, — Морияма хмыкнул и лениво потянулся рукой в карман пижамных штанов. Веснински недоуменно уставился на него, не понимая ни черта из происходящего. — Закрой глаза, Натаниэль.       Нат выдохнул и прикрыл веки, придавив коленями ладони. Он чувствовал дыхание Мориямы слишком близко, чтобы успокоиться. Он чувствовал его, и это уже было дико.       — Открывай.       Натаниэль повиновался сразу же и удивлённо приоткрыл губы, наткнувшись на.. Шоколадный кекс. Рико не смотрел на него, а смотрел на сигарету в левой руке — кекс был в правой. Через секунду Морияма как-то странно фыркнул и, покрутив в пальцах сигарету, воткнул её в шоколадный кекс и поднёс к лицу застывшего Натаниэля.       Веснински неотрывно смотрел на красный огонёк на кончике сигареты и снова чувствовал вишню. Казалось, она впиталась в его кожу и глубже. Глубже, глубже, глубже...       — Давай же, Натаниэль, загадывай желание или какую еще хуйню обычно там делают, — он махнул рукой на кекс, и Нат закусил губу, сдерживая дурацкую улыбку. В гнезде не было свеч, но у Рико была потрясающая фантазия. Он сам был чертовски потрясающим, на самом деле.       Нат снова прикрыл глаза и подул на сигарету, загадывая. За все последние годы он хотел лишь одного, и это сейчас сидело напротив. Каждое его желание принадлежало только одному человеку, и этот человек невозмутимо смотрел на него своими тёмными камушками, будто не понимая, как он влиял на него. Веснински прикрыл рот пальцами, чтобы скрыть неправильную и поломанную улыбку. Он чувствовал и видел, как сильно дрожали его пальцы, но почему-то это перестало иметь значение. Всё перестало.       Рико чуть нахмурился и потянулся к его пальцам на лице и, несильно сжав, оттолкнул их прочь. Натаниэль сжал губы, убирая идиотскую улыбку, но Морияма бросил кекс на стол и схватил его за щёки обеими руками и потянул уголки губ Ната, возвращая улыбку на прежнее место. Натаниэль чувствовал, как горел. Касания парня были грубоватыми, но он впервые дотронулся до него не чтобы ударить, а чтобы... Чтобы сделать что? Нат всё еще не понимал. Но понимал, что еще мгновение и он сгорит уже до тла. Без шанса на реабилитацию.       — Рико..       — Тш-ш, Натаниэль, тихо, заткнись, — прошептал парень и надавил большим пальцем на его губы, заставив Ната хрипло выдохнуть. Этот звук вызвал у Мориямы ещё одну усмешку, и он надавил сильней, заставляя чуть приоткрыть рот. Этого было достаточно, чтобы палец свободно скользнул внутрь. Натаниэль чувствовал, как на участках кожи, которых касался Рико, взрывались маленькие фейерверки. Он ощущал себя оголённым проводом. И парень решил, что имеет право. Веснински несильно сжал зубами палец капитана и толкнулся языком навстречу, почувствовав, как тот неосознанно проскользнул глубже, надавливая на язык.       — Ты обдолбан? — выпалил Нат, чтобы убедиться, что Рико был сейчас в себе и трезво понимал происходящее.       — М-м? — Морияма резко вытащил палец изо рта с громким хлюпающим звуком, но не убрал, а лишь размазал слюну по нижней губе. — Что ты загадал?       Натаниэль схватился за запястья парня и крепко сжал их, посмотрев прямо в его тьму.       — Тебя. Себе.       И в следующую секунду он взорвался. Потому что это правда выглядело, как сбывшаяся мечта. Они столкнулись практически сразу, и Морияма жёстко надавил на его щёки, заставляя открыть рот, и напористо толкнулся языком внутрь, преодолев зубы. Натаниэлю снесло крышу. Он зарылся руками в мягкие волосы Рико и склонил голову, чтобы оказаться ближе и глубже. Он задыхался. Как будто вместе с вишнёвой слюной Рико влил в него яд, который обязательно должен был его убить. И он умирал. Натаниэль надеялся, что Рико тоже. Что ему тоже так же херово-ахеренно, как и самому Натаниэлю. Потому что в итоге это было бы слишком несправедливо. Потому что Нат не должен был существовать с этим в одиночку.       Парень почувствовал, как пальцы Рико несильно сжались на шее, и затем выше — там, где была набита четвёрка. Его собственная метка. Морияма слегка царапнул ногтем татуировку и, напоследок прикусив его нижнюю губу, отстранился. Натаниэль удовлетворённо выдохнул, радуясь, что Рико дышал так же сбито и глубоко, как и он. Как-будто ему тоже это стоило каких-то усилий. Этого было достаточно.       Через секунду Морияма отвернулся и спрыгнул со стола, не издав при этом ни единого звука, а Нат ждал. Чего угодно: того, что Рико выкинет что-то ублюдское под стать ему, разобьёт ему нос или что-то другое. Но он отошёл на какое-то расстояние и посмотрел в упор, выглядя при этом довольно расслабленно. Веснински ждал удара.       — С днём рождения, Натаниэль, — Моряима насмешливо хмыкнул и склонил голову по-птичьи, засунув руки в карманы.       И он смотрел. В первые так долго. Будто что-то искал.       Рассматривал.       То, чем они стали. И чем не стали тоже.