Душа в наморднике

Погода в Эдеме никогда не оказывалась сюрпризом. Ее можно было просчитать буквально на пальцах обеих рук. Первые два пальца — мизинец и безымянный левой руки, — это были дождливые дни, когда небеса занимались поливом всей своей многогранной и многовидовой растительности. В это время температура падала, солнце закрывали свинцовые черные тучи и отличать день от ночи становилось практически невозможно. В эти дни и Адам, и Лилит предпочитали сидеть под ветками их ивы, прижавшись друг к другу в поисках тепла. Иногда к ним присоединялась Единорожка, наполняя их дом, кроме всего прочего, еще и стойким запахом мокрой шерсти. Но они были ей рады — Единорожку можно было бездумно почесывать по спинке или между ушей и думать о чем-нибудь безопасном и отстраненном. Потому, что когда Единорожка не появлялась, Адам и Лилит почти всегда заканчивали разругавшись вдрызг из-за очередной мелочи. Остальные пальцы левой руки и большой палец правой обозначали обычные дни. Дни, когда в Райском саду было привычно тепло и сухо. Тогда люди уходили бродить по Эдему в поисках развлечений — чего угодно, что развеяло бы их однотипное ежедневное существование. Иногда они находили новую живность, иногда — новые растения. А порой просто набредали на безумной красоты уголок природы, в котором застревали на несколько часов, а то и дней. В такие дни, не привязанные друг к другу, первые люди умудрялись отлично сосуществовать и даже получать удовольствие от общества друг друга. Указательный и средний палец же правой руки были самым выматывающим временем — начиналась невыносимая жара. Ни Адам, ни Лилит никак не могли взять в толк, зачем в цикле погоды присутствуют эти дни, пока не познакомились с Люцифером. Он и пояснил им, что в Саду живут разные растения и животные и некоторым из них комфортно под проливным дождем, другим — в обычную умеренную погоду. Но также существовала определенная группа живности, которой было приятнее всего именно в невыносимую жару. Так что, установив такой странный погодный цикл, Высшие Ангелы пытались сделать так, чтобы хорошо в той или иной степени было всем. Ну, или почти всем. Люцифер, качая головой, признался, что погода под названием «снежная буря» была отменена в виду не иллюзорной угрозы тем же людям. Почему-то по этому поводу чувствовалось сожаление — Люцифер по секрету признался, что снег одно из самых красивейших придуманных погодных явлений. Красивее даже, чем радуга! Что такое «снег» они не знали, но с готовностью жалели вместе со своим новым другом. Шел второй день невыносимой жары. Люди, переждавшие первый под ветками своей ивы и едва в очередной раз не закончившие порознь, решили в этот день поменять тактику. Они пошли купаться. Вода реки в месте, возле которого они впервые встретили их маленького ангела, была нетороплива и кристально-чиста. Но, выше и ниже по течению она превращалась в ревущий поток, скатывающийся по наклонным скалам. Это место было единственным, где беспокойная река замирала и успокаивала свой буйный нрав. И оставалась холодной и освежающей в любую жару. В общем-то, в этом месте их и нашел Лу. — Доброе утро! — бодро сказал он, ловко приземляясь на нависающий камень, с которого так неаккуратно свалился в день их знакомства. Лилит, оказавшаяся в этот момент ближе всего, на всякий случай подплыла еще ближе, чтобы ловить неуклюжего ангелка, — Я так и знал, что найду вас здесь! С другой стороны берега из тени джунглей вышел огромный тигр. Он повертел лобастой головой, дружелюбно мурлыкнул людям и ангелу, а потом осторожно погрузился в холодную воду. Животные в Райских Садах не боялись людей, но и близко никогда не подходили. И люди, и местная живность как будто бы держала осторожный нейтралитет, хотя между собой те же животные вели себя гораздо миролюбивее и спокойнее. — Создание Уриила, — беспечно заметил Люцифер, разглядывая тигра, — Очевидно. У него слабость ко всему полосатому, — потом тряхнул головой и повернулся к друзьям, — Вы не представляете из-за чего отказали моей новой живности! Я превзошел сам себя и… Люцифер сделал шаг вперед, наступил на длинный подол своей рясы и таки свалился вниз, в воду. К счастью, нечто подобное люди от него и ожидали, так что ангелок был мгновенно схвачен за шиворот и поднят над водой. Лилит даже успела поймать его шляпу и водрузить обратно на голову отплевывающемуся мокрому ангелу. — Крылья опять придется сушить, — с улыбкой заметила она. — Зачем? — лениво отозвался Адам, плавая на поверхности воды, — Пусть с нами сидит, здесь хорошо. Лилит задумчиво оглядела краснеющего и пыхтящего Лу, которого она все еще держала за воротник. Ангел суетливо пытался одернуть мокрую рясу и отлепить ее от тела. Выходило не очень — ткань была длинной и легкой и просто прилипала обратно. Ангелок, и без того крохотный и щуплый, без объема рясы, казался в разы более хрупким. В такого плюнь — перешибешь. — А почему к этой штуке, — Лилит легонько дернула за край длинного рукава, показывая про что говорит, — Почему к ней не прилипает грязь, но прилипает вода? — Потому что я Создатель! — пропыхтел Лу, пытаясь вывернуться из захвата Лилит, но куда там. Бедолага только сильнее запутывался в своей мокрой одежде, — Мы из грязи создаем живность. А из воды нет. — А зачем ты вообще это носишь? — с той же долей любопытства, что и у Лилит, спросил Адам, поворачиваясь в воде и подплывая к ним поближе, — К телу грязь тоже не особо липнет. — Потому что так положено! — Почему? — синхронно спросили люди. Им в голову, за все свое существование в Эдеме, ни разу не пришло прикрыться чем-либо. А зачем? Погода здесь чаще всего теплая, защищаться не от кого (на тот момент они даже не знали такого понятия, как «защищаться»). Так что и в стесняющих движение вещах необходимости также не было. Единственное, что они могли на себя нацепить, это маленькие украшения, вроде камешков на травинках, которые мастерил Адам в дождливые дни или веночков из ярких цветов, которые приносила Лилит. Да и то это было скорее украшение, чем попытка себя прикрыть. Лу, поняв, что выбраться не получится, печально обвис в руке Лилит. — Отпусти, — жалобно попросил он и женщина послушно поставила его на ноги в реку рядом с собой, — Потому что, — тем временем продолжил он, устав сражаться с рясой и просто сев в воду недалеко от берега, погрузившись по грудь, — Потому что это часть высшего знания, дарованного нам Всеотцом. Люди с недоумением уставились на него и Люцифер со вздохом пояснил: — Помните фрукт познания добра и зла, что висит в центре Эдема? Они закивали. Конечно же они помнили огромное, разросшееся дерево с раскидистой кроной. Его ветви всегда ломились от сочных красивых фруктов, а под корнями гнили остатки тех, что уже отвисели свое. Даже животные не подходили к этому древу, предпочитая искать себе пропитание где-то еще. Адам и Лилит тоже старались лишний раз не проходить рядом с этим местом. Было что-то жуткое в красивых плодах, что отказывались есть даже животные, привычные ко всему в этом Саду. — Он дает умение различать это самое добро и зло. А у нас, ангелов, это знание есть изначально, с момента создания, — Лу поднял со дна пару круглых красивых камушков и завертел их перед глазами, — И вот, знание говорит, что ходить без одежды — плохо. Адам с сомнением хмыкнул. Это что ж получается, они поступают плохо просто потому, что не натягивают на себя ворох мешающей ткани? Он видел, как эта ткань ведет себя на Лу и определенно не хотел также путаться в ней и постоянно падать. — То есть, вы не подумайте! — Лу торопливо замахал руками, разбрызгивая вокруг веера холодных капель, — Это для нас плохо! А для вас, ну… наверное нет? А потом случилось кое-что, к чему никто из них не был готов — почти над самой рекой пронесся ангел. Другой ангел. — Не заметил? — трясущимся голосом спросил Лу, сползая в воду по самый нос. Заметил. Ангел, только что удаляющийся от них на огромной скорости, сделал короткую полубочку, разворачиваясь в воздухе и направляясь обратным курсом. Очень быстро и целенаправленно. Лу издал маловразумительный звук. — Если меня увидят… Он не успел договорить. Адам рывком дернул Лу на себя, в тень нависающего камня, а потом, поняв, что белоснежная ряса все еще отлично видна, надавил на голову ангелочку, заталкивая его под воду. Лилит мгновенно оказалась перед ними обоими, закрывая спиной сцену того, как первые люди жестокосердечно и без задней мысли топят своего нового друга. Лу булькнул пару раз, а потом… растворился в воде. Адам не успел удивиться этому, потому что прямо перед ними, мерно взмахивая двумя крыльями («всего двумя» — с неописуемым облегчением подумали люди) повис ангел. Он висел прямо над самой водой, подобрав полу длинной рясы, почти касаясь босыми ногами реки. Он молча и очень внимательно вглядывался в подозрительную парочку, прижавшуюся друг к другу в тени булыжника. Они все трое замерли на долгое мгновение, а потом Лилит вскинула руки к лицу и радостно завопила: — Ангел!!! Ах, да, они же никогда до этого не видели ангела так близко. Адам послушно изобразил на лице что-то вроде удивленного восхищения. — Поговори с нами, ангел! — тем временем вещала Лилит, картинно разводя руки и делая шаг по направлению к начинающему хмурится ангелу, — Мы так давно наблюдаем за вами издалека! Яви же нам свою мудрость! На взгляд Адама Лилит немного переигрывала, но, как не странно, это сработало. Ангел, бросив на них последний недовольный взгляд, свечкой взвился в воздух и направился куда-то на север. Они проводили его взглядом. Потом уставились друг на друга. — А где Лу? — тихо и растерянно спросила Лилит. Адам ответил ей не менее потерянным взглядом. — Я здесь… Фух… Вы бы хоть предупреждали в следующий раз. Что-то холодное обвилось вокруг предплечья Адама и тот с воплем отпрыгнул и затряс рукой — вокруг его запястья сжимала кольца небольшая белая змейка. — П-пер-рес-стань! — проклацала зубами змейка, изо всех сил пытаясь удержаться на руке Адама, — Это я! Лу! — Лу? — с недоверием переспросил Адам. Но рукой трясти перестал. Змейка с благодарным шипением шлепнулась обратно в воду и со вспышкой яркого света и щепоткой искорок, превратилась обратно в маленького ангелка. — Разве я не говорил, что могу так делать? — беспечно удивился он. — Нет! — синхронно взвыли первые люди. А потом Лилит добавила: — Если бы мы знали, то не стали бы тебя топить. — Что было бы, если бы этот ангел тебя заметил? — более практично спросил Адам, понимая, что поздно уже жалеть о попытке утопления друга. Лу отвернулся спиной к собеседникам, медленно и тщательно отжимая длинную полу своей рясы. Занятие это было мало того, что бесполезное — потом эта же ряса опускалась все в ту же реку, — так еще и подозрительно неторопливое. Как будто Люциферу очень не хотелось отвечать на этот вопрос. Люди красноречиво переглянулись. А потом Адам сделал шаг вперед, вздернул ангелочка над водой за шиворот, развернул и вновь вернул на ноги. Опешивший Лу так и остался стоять, потерянно хватая ртом воздух от возмущения. — Что было бы, если бы этот ангел тебя заметил? — нетерпеливо повторил Адам, наклоняясь на уровень роста Лу, что было очень непросто, и заглядывая ему в глаза. Люцифер тяжело вздохнул. Скорее всего, понял, что избежать допроса не удастся — пешком он от них точно не удерет, а мокрые крылья не дадут дать деру уже в воздух. — Вам бы точно ничего не было! — с преувеличенной бодростью воскликнул Лу, — Так что не о чем вам пе… — Лу, — промурлыкала Лилит, складывая руки на груди, — Ты очень плохо лжешь. — Я не лгу! — мгновенно оскорбился ангелок, но, спустя мгновение, уже юлил, — Я абсолютно уверен, что… — У нас всех троих были бы неприятности, — подсказал Адам. В отличии от Лилит, которая продолжала стоять по пояс в воде и сверлить взглядом Лу, он дошел до берега и сел на мелководье. Река действительно была холодной, но… покидать ее все еще не хотелось. Ангел помялся еще пару секунд и, наконец, сдался. — Я действительно не думаю, что вас сильно наказали бы, — сказал Лу, нервно растирая плечи, — Скорее всего, стерли бы воспоминания о нашей встрече и оставили бы жить дальше, — оба человека синхронно нахмурились, — А вот у меня были бы очень большие проблемы. Я уже говорил, что нам нельзя с вами взаимодействовать, чтобы не сбивать вашу программу развития. Даже заговаривать нельзя. А я не только заговорил, но еще и выболтал очень много лишнего. На самом деле, — Лу грустно посмотрел в сторону берега, где на поросшем травой склоне мирно паслась Единорожка, чутко подергивая ушками, — На самом деле, у меня были бы проблемы даже если бы он просто увидел Единорожку. Ее вид не приняли в обиход, так что ее здесь быть вообще не должно. — А что… — Лилит тоже обеспокоенно посмотрела в сторону их четвероногой прилипалы, — А что с ней сделают, если найдут? Превратят обратно в грязь и камни? Лу фыркнул и гордо выпрямился, наконец-то возвращая себе привычное состояние духа. Весьма позитивное и беспечное. — Силенок не хватит! — заносчиво ответил их ангелок, — Обычные ангелы не смогут сломать мою магию! Разобрать ее смогу только я и еще некоторые из братьев. — Например, Михаил? — невинно спросил Адам. Люцифер в ответ зашипел и разразился очередной гневной тирадой. С Михаилом Адам познакомится уже сильно позже. После изгнания из Эдема. После собственной смерти. Тогда, когда все вокруг станет совсем уже незнакомым, непонятным. И пугающим. Несмотря на то, что Михаил будет довольно добродушным и приветливым ангелом. Несмотря на то, что Лу окажется подлым и жестоким ублюдком. Несмотря на то, что самого Адама предадут все, кому он когда-либо верил и у него не останется ни малейших причин помнить слова Люцифера касательно его брата… Адам так и не сможет никогда избавиться от неприятного предчувствия относительно Михаила.

***

В бар многострадальный Адам попал только поздним вечером, после ужина. Сразу после обеда его за локоть неожиданно поймала Вегги. Подбоченившись и с вызовом глядя на него снизу вверх, она приказным тоном отправила его таскать тяжелые вещи в подвале. При чем, так и сказала: «Иди, потаскай что-нибудь тяжелое, будь полезным!» — подразумевая что смысла в этом деле было ровно ноль и служило оно только для того, чтобы занять раздражающего члена коллектива. — Иди нахер, — ласково ответил Адам, скрещивая руки на груди и с издевкой глядя на нее сверху вниз, — С какого хера у вас постояльцы отеля должны въебывать? — Постояльцы не въебывают, — отрезала она, — А вот Люциферов питомец может и поработать, не развалится. Питомец, да? Адам смерил ее внимательным взглядом, оскалил пилообразные зубы и, развернувшись, отправился по указанному ею направлению, насвистывая себе под нос прилипчивый мотивчик. Ну, что ж… Таскать тяжелое, так таскать тяжелое, разве ж он против? Против оказалась сама Вегги, прибежавшая на грохот пятнадцатью минутами спустя и… не смогшая открыть дверь в подвал. Проход был намертво завален всеми теми «очень важными и нужными» вещами, что хранились в подвале до лучших времен. А сам Адам, отлично просматриваемый из щелки приоткрытой двери, — он сам позаботился о том, чтобы его было отлично видно, — развалился и отдыхал на пыльной софе, найденной в углу подвала. Услышав шебуршание и проклятия со стороны двери, Адам показал средний палец в воздух и с издевательским смехом откинулся на подушки, наблюдать за представлением. — Адам, блять! М-м-м… Музыка для ушей. — Ну и сиди здесь, — рявкнула Вегги, захлопывая дверь так, что где-то сверху зазвенели стекла. Ну уж нет. Сидеть здесь слишком скучно. Адам дождался, пока затихнут шаги взбешенной Вегги и, скатившись с софы, неторопливо направился в самый светлый угол подвала. Там было небольшое запыленное окошко, находящееся под самым потолком. Благо, потолок был не особо высоким, а само окно — достаточно широким, чтобы в него можно было пропихнуться с небольшими усилиями. И это был едва ли не первый раз, когда Адам порадовался, что после перерождения у него отняли крылья — с этими огромными культяпками за спиной черта с два он бы смог пролезть. Адам подпрыгнул, уцепился пальцами за узкий подоконник, подтянулся. Руки, привычные к тасканию тяжелой секиры, без особого труда справились с массивным телом и Адам, локтем высадив оконную раму, прямо по осколкам пополз наружу. Руки порежет, конечно, но это стоит того. Вытянутая физиономия бывшей подчиненной определенно окупит все его усилия. И выражение лица Вегги действительно было самым приятным, что он видел сегодня. Его еще попытались приобщить к некоторым другим делам отеля, но сдались довольно быстро. Ему всего-то пришлось устроить небольшой потоп, — который был убран щелчком пальцев Люцифера, который с удивлением заметил, что весь холл по щиколотку залит водой, — поджог, — с этим жители отеля справились уже сами, — и даже небольшое мусорное цунами, после повреждения внутреннего мусоропровода. Люцифер, как ни странно, особо не вмешивался. Просто помогал убирать последствия выходок своего питомца и только. И Адам с раздражением понял — хозяин откровенно развлекается за его счет, наблюдая как Адам выворачивается из всех попыток припахать к работе. А не вмешивался он скорее всего потому, что Вегги помощи не просила, а Чарли в обозримом пространстве не было. В результате все развлечение продлилось до ужина, а после Адам оказался предоставлен сам себе. Адам дошел до бара и устало опустился на стул. Все же, что ни говори, а творить херь тоже не так-то просто. Учитывая, что он пол дня пролазил по дому, придумывая как бы еще насолить мелкой шлюшке, сейчас Адам хотел только одного — выпить. А может быть, даже и напиться, впервые с момента своей первой смерти. — Налей мне чего-нибудь не сладкого, — буркнул он Хаску, лениво переставляющему и сортирующему многочисленные бутылки. Тот смерил его взглядом, подумал, и опустил на стойку пузатую бутылку коньяка — очевидно очень старого и очень дорогого, — и, неожиданно, два стакана. Адам с недоумением поднял брови, а кот быстро наполнил выпивкой тару и подвинул один из стаканов бывшему экзорцисту. Второй же Хаск вылил уже в себя. Коньяк обжигающей волной прокатился до самого желудка, согревая и даруя успокоение. Адам медленно опустил стакан и невидящим взглядом уставился перед собой. Хаск повторил розлив и Адам снова, как марионетка, залил в себя пойло. И чем больше он пил, тем тяжелее становилось дышать. Не из-за коньяка — он-то был отличным. Из-за мыслей. Из-за воспоминаний. Из-за чувств, что скрывались подо льдом, который так ловко топил жар от выпивки. Потому что наружу, неожиданно, начинало проглядывать то, что он сам не хотел видеть. Или чувствовать. — Хочешь об этом поговорить? — неожиданно спросил Хаск. Адам вздрогнул. Он уже успел забыть, что не один здесь. — О чем? — Не знаю. Просто у тебя на лице написано, что тебе есть о чем поговорить, но ты не знаешь с кем, — кот снова разлил коньяк и отставил бутылку в сторону, — И я подумал, что мог бы стать тем, кто тебя выслушает, — и, заметив скептический взгляд Адама, Хаск фыркнул, — Я не из болтливых, как ты мог заметить. И бармен неожиданно протянул ему стакан, ожидая чего-то. Адам тупо уставился на этот жест, а потом… а потом протянул свой и они негромко чокнулись, после чего синхронно опрокинули в себя коньяк. И… снова замолчали. Хаск ничего больше не говорил, а Адам… — Какого дьявола вы делаете? — наконец спросил Адам, сформировав все свое многообразие мыслей в один конкретный вопрос. — Сейчас, пьем, — миролюбиво ответил Хаск. — Нет, я имею в виду… — Адам со вздохом откинулся на спинку стула, хмурясь и качая головой, — Я, блять, Адам! Я — генерал армии Экзорцистов. Их лидер. Я буквально переубивал херову кучу грешников! А вы… — Адам развел руками, как будто бы пытаясь указать на весь отель целиком, — А ты пьешь со мной, Чарли носится, как с писанной торбой, Веджи пытается припахать к работе и даже блятский Люцифер… — Адам скривился, не заметив, что на морде у Хаска появилось почти такое же выражение, как и у него самого, — Даже он какого-то хера пытается сделать вид, что мы лучшие друзья. Какого хера вы делаете?! — Ну… — Хаск налил еще по стакану и только после очередного вливания продолжил, — Да. Ты ебаный мудила. Но, — бармен совсем по-кошачьи склонил голову на бок и сощурился, — Но ты в Аду. А здесь все в тот или иной момент своей жизни творили лютую херь различной степени ублюдства и мудачества. Это буквальная причина, по которой нас свалили в эту вонючую яму. Мы все здесь крали, убивали, богохульствовали. А многие продолжают делать это и до сих пор, — и, после очередного стакана, — Но вот что я заметил, парень. С тех пор, как лично ты воскрес, ты не сделал никому из жителей отеля ничего плохого. — Я буквально затопил ваш сраный отель пару часов назад, — оскалился Адам. — А Ниффти, гоняясь за жуками, воткнула иголку в ногу Чарли, — передернул плечами кот, — И что? — И что? — растерялся Адам. — Ниффти извинилась и помогла перебинтовать рану. Так что… думаю, ты тоже вполне можешь извиниться. Адам промолчал. Он не был уверен, что до конца понял мысль собеседника, — особенно учитывая, что из-за количества выпитого алкоголя в голове уже поселился мутный туман и смутное ожидание вертолетов. Но эта мысль почему-то показалась ему очень и очень странной. Неправильной. В Раю так думать было не принято. — Знаешь, — тихо продолжил Хаск, — В Аду действительно не особо важно кем ты был при жизни или что ты творил. Это — тот багаж, с которым приходит сюда каждый. И осуждать кого-то, имея за своими плечами не сильно более моральные делишки… не принято. Тебя могут послать, могут обложить матом или попытаться убить, но в основном только за то, что ты сделал уже здесь. Уже зная, что ниже падать некуда. — То-то грешники за мной толпой гоняются, стоит мне выйти за забор, — проворчал Адам и Хаск фыркнул. — Это временное дерьмо. Мы привыкли разграничивать жизнь до Ада и жизнь в Аду. Но ты светился именно здесь. Потому многие считают, что именно так ты продолжишь жить и после смерти. Но со временем они отстанут и займутся своими делами… Если, конечно, ты не продолжишь свой кровавый трип уже в виде грешника. Адам снова замолчал, пораженный неожиданным озарением. Да, он действительно правильно понял бармена. И, да, Рай действительно думал иначе. В Раю всегда было важно насколько праведным ты был при жизни. Насколько чистым душой и помыслами. Ты просто не мог оступиться — оступившись однажды, ты навсегда терял саму возможность попасть за Райские Врата. И Именно из-за этого на него смотрели косо все эти года. Он оступился, приняв Плод Познания из рук Евы, но… никого не волновало, что там было дальше. Не важно. Не важно, что он ничего не знал. Не важно, что он выплюнул плод сразу же, как все понял. Не важно, что не участвовал в заговоре Люцифера и Лилит. Это все было не важно. Только однажды коснувшись Плода, он уже оказался недостойным с точки зрения окружающих ангелов и… все еще достойным с точки зрения Бога. И попал в Рай, где всего его сторонились. — Знаешь… — наконец выдохнул Адам, понимая, что не в состоянии до конца осмыслить всех своих ощущений от этого разговора, — А ты довольно неплохой собеседник. — Я — профессиональный собеседник, — ответил Хаск, улыбаясь, — Это входит в обязанности бармена.