Душа в наморднике

Его Величество Владыка Ада, Падший ангел Люцифер изволил распивать чаи в компании своей великовозрастной дочери. Они мирно сидели в углу гостиной, отгородившись от окружающих спинками кресел и разговаривали. Конкретнее — Люцифер в очередной раз рассказывал как использовать лечащую магию и почему же у Чарли все никак не выходит исцелить даже самого задрипанного таракана, вовремя отобранного у Ниффти. Они мучили эту тему (и этого таракана) уже неделю и все никак не могли получить хоть какой-нибудь результат. Адам вблизи наблюдал эту идиллию. На него даже не обратили внимания, когда он подошел — Морнингстары были слишком поглощены темой, чтобы смотреть по сторонам. Люцифер с воодушевлением, размахивая свободной от чашки рукой, пояснял что-то за биологию и химию, до боли напоминая те самые их посиделки в Эдеме. Тогда он тоже вещал с таким же увлечением, а Лилит с таким же восхищением смотрела на него, как и сейчас — Чарли. Слащаво, что пиздец. Наверняка у Лу чай не такой сладкий, как его общение с отпрыском. Бесит. — А как у вас в Аду с сифилисом? — буднично спросил Адам, заставив обоих Морнингстаров синхронно подавиться чаем. Вот, так уже лучше. — Адам! — прохрипел Люцифер, первый справившись с жидкостью, попавшей не в то горло, — Какого дьявола?! — Что? — в ответ возмутился Адам, — Мне мой член дорог, знаешь ли. Не хотелось бы его лишиться. Чарли закатила глаза, а Адам, наклонившись к ней, очень проникновенно пояснил: — Поверь мне, куколка, в боевом состоянии это просто произведение искусства! Могу как-нибудь показать на досуге, когда устанешь от пизденки. — Адам, — предупреждающе зарычал Люцифер. — И это уже не говоря о том, что при создании меня наградили ломовой выносливостью. Заруливай ко мне в комнату вечерком, на пару дней бесперебойной ебли хва… Чарли резко встала, извинилась перед Лу и, стремительно развернувшись, унеслась куда-то в сторону столовой. Адам, удовлетворенно хмыкнув, тут же плюхнулся в покинутое ею кресло. Так-то лучше. А то чем дольше эти двое находятся в компании друг друга, тем более тошнотворно находиться в одной комнате с ними. — Ты мог бы не заигрывать с ней хотя бы на моих глазах? — мрачно спросил Лу, сверля Адама далеким от восхищения взглядом. — Что? — удивился Адам в ответ, складывая руки на груди и глядя на Лу невинным взглядом, — Ты у меня двух увел, между прочим. — Это не одно и то же! — Дырки одни и те же. Люцифер тяжело вздохнул и взял паузу. Видимо, Владыке Ада иногда было слишком много Адама вокруг и нужно было брать паузу. Жирную такую. Вот только Адам не собирался давать ему отдыхать от себя. — Нет, серьезно, — продолжал он, взяв со стола недопитый Чарли чай и осторожно попробовав. К его радости младшая из Морнингстаров, похоже, не разделяла трепетной любви отца к сладкому, — Если ты собирался убедить всех, что она действительно твоя дочь, а не поделка на скорую руку, то хотя бы объемов ей добавил. Я хорошо помню Лилит, Лу, и сиськи у нее были огого какие! А задница? Такую задницу только у себя на лице и хочется ощущать. А у малой что? Одни кост… Адам осекся и вжался в спинку кресла. Люцифер даже не пошевелился. Он сидел все в той же позе — закинув ногу на ногу и придерживая на коленях кружку с чаем. Только глаза поднял. Медленно так. Достаточно медленно, чтобы дошло даже до Адама — в этот раз он очевидно перегнул. Из глаз Лу на бывшего экзорциста смотрела та самая безучастная, безэмоциональная пустота, которая всегда появлялась за мгновение до наказания. А потом Люцифер склонился над Адамом. Он сделал это без малейшего перехода — вот сидит в кресле, баюкая чай, а вот уже склоняется над сжавшимся грешником и в его глазах горит тот самый огонь, которым он чуть не сжег Адама к херам во время последнего Истребления. И даже Адам понимал — Люцифер не запугивает его сейчас. Он раздумывает. Или, точнее, борется с яростным желанием сжечь собеседника ко всем чертям. Эта сцена длилась всего мгновение, но даже его хватило, чтобы Адама вновь начало трясти, как тогда, после приказа. Ему только что молча и не делая практически ничего, напомнили с кем он разговаривает. — Не трогай мою семью, — отдельно, почти по слогам, выдавил Люцифер сквозь зубы. Ответить Адам не смог. Люцифер подчеркнуто медленно опустился обратно в свое кресло и, вздохнув, сжал виски руками. Давящее ощущение исчезло, будто бы его и не бывало и перед Адамом снова сидел мелкий клоун с чашечкой чая в руке. — Возвращаясь к твоему вопросу, — как ни в чем не бывало продолжил Лу, — После смерти тела грешников откатываются к состоянию, которое было на момент вашего появления здесь. Так что даже если и подхватишь какую-нибудь дрянь, при первом же перерождении она отвалится сама. А теперь, — Люцифер во время своей тирады не поднимал глаза на Адама, глядя ровно в остатки своего чая, — А теперь, будь добр, вали в бордель, бар или куда ты там хотел. Просто… уйди из отеля, потому что я не уверен, что смогу удержать себя в руках, если ты еще раз откроешь рот. Кружка в руках Владыки Ада тихо треснула и этот звук вывел Адама из ступора. Он торопливо вскочил на ноги и почти бегом унесся куда-то в сторону. Все равно куда, главное — подальше от любимого хозяина. Люцифер медленно выдохнул. И едва не заскрежетал зубами, когда на освободившееся место Адама мягко опустился следующий собеседник. У них там очередь на аудиенцию к Его Величеству? Люцифер криво улыбнулся и, мановением руки отослав пострадавшую кружку с остатками чая в пустоту, призвал себе кружку побольше, погорячее, безумно пахнущую кофе и приятно-сладкую на вкус. К очередному противостоянию нужно было готовиться. Даром, что общение с Аластором выматывало меньше, чем постоянные подъебы Адама, но… Аластор мог быть опасным. В отличии от того же Адама. — Доброе утро, Вашество, — миролюбиво сказал Аластор, принимая из лап тени уже свою кружку. Это его Вашество бесило едва ли не сильнее, чем Лу в исполнении Адама. Тем не менее, оно неожиданно окончательно успокоило Люцифера. Аластор предлагал Люциферу форму конфронтации, к которой он привык. Столкновение двух осторожных и разумных хищников, которые все никак не могут поделить территорию. Двух змей, если хотите, которые встали в боевую стойку и теперь лишь неподвижно ждут, пока их противник сделает ошибку. — Доброе утро, Бэмби, — ответил Люцифер, салютуя ему кружкой, — Пришел выразить свое почтение Королю? Демона перекосило. — Просто хотел удостовериться, что вы все еще не желаете обменяться со мной на душу одного конкретного грешника. — Что заставило тебя думать, что я захочу его менять? — Выражение вашего лица пару минут назад, — Аластор жеманно отпил из кружки и бросил на Люцифера хитрый взгляд, — Вы как будто не очень-то и справляетесь с обломом этой души. Можно даже подумать, что наш король… слабоват для этого. А вот это уже была наглость. Люцифер улыбнулся и склонил голову на бок. И добавил доброжелательности в голос: — Есть ровно две причины, по которым ты еще жив, грешник, — неторопливо сказал Владыка Ада, тоже отпивая свой кофе, — Одна из них сейчас наблюдает за нами из кухни и в случае чего, готова броситься на твою защиту грудью. Я не знаю причин, которые побудили мою дочь настолько тебе симпатизировать, но, если учитывать, что примерно так же она защищает и Адама тоже, предположу, что ей просто нравится подбирать ублюдков и тащить их домой. Вторая же причина заключается в том, что ты забавный. — Я забавный? — тихо переспросил Аластор. — О, да. Ну, знаешь, как щенок в переноске, — Люцифер, не удержавшись, хихикнул, — Возишься, крутишься, рычишь себе там что-то. А на деле силенок не хватает даже дверку открыть. Улыбка Аластора дрогнула и растянулась еще шире, хотя, казалось, куда уж шире. Он сощурился и, чуть подавшись вперед, прошипел: — Вы меня недооцениваете, Вашество. — Нет, Бэмби, — Люцифер повторил его движения, оказавшись практически нос к носу с противником, — Боюсь, что это ты себя переоцениваешь. А теперь, если ты позволишь, я бы хотел спокойно выпить свой кофе. В одиночестве. Аластор медленно поднялся из кресла. Все то же спокойно-уверенное выражение лица быстро вернулось обратно, как будто не было очередного обмена укусами. Пока что Люцифер побеждал в их забавном поединке. Но это пока что. Падший отлично отдавал себе отчет в том, что малейшая его ошибка в их коротком обмене репликами, может закончится чем-нибудь очень нехорошим. Как только демон скрылся из глаз, Люцифер позволил себе тихо вздохнуть и чуть сползти по спинке кресла, только теперь замечая, что оба противостояния выдержал с прямой и напряженной спиной. Ну что ж, зато уж теперь-то можно спокойно… — Ваше Величество? — за спинкой второго кресла стояла Черри Бомб, широко расставив ноги и воинственно уперев руки в бока, — Вы же типа понимаете в этой херне с искуплениями, да? У меня появились вопросы после того занятия про наши недостатки! Люцифер вымученно улыбнулся и указал девушке на пустое кресло рядом с собой. Ну что ж… Адам был прав. Ему не помешает хотя бы немного помочь Чарли с грешниками. *** Чарли мялась перед дверью. За дверью была спальня Люцифера и, скорее всего, он сам тоже был сейчас там. Судя по времени, как раз должен был готовиться ко сну. Ну, или опять творить, если со сном снова случились проблемы. Чарли даже не могла точно сказать зачем она сейчас здесь. У нее не было ни одной объективной причины, чтобы сейчас стучаться к отцу. Не было причин, чтобы предлагать ему выпить чайку перед сном или просто… поговорить. Возможно, это из-за его утреннего общения с Адамом? Но, учитывая что перед уходом наслушалась она сама, она примерно представляла из-за чего отец вспылил и, возможно, самую малость, поддерживала его в этом. Конечно, она уже не маленькая девочка, которую нужно защищать от чересчур озабоченных представителей Ада, но… Но это был Адам. Слишком уж много дискомфорта вызывало осознание того, что к ней настолько развязно пристает мамин бывший. А может быть, ей просто хотелось поговорить с папой? Просто так? Да нет, точно должна была быть причина. Чарли тяжело вздохнула и пообещала себе найти причину позже. А потом постучала в дверь. Ответом в очередной раз была тишина. Чарли замялась. Причин врываться в его комнату у нее тем более не было. — Пап, это я! — крикнула Чарли надеясь хотя бы так вывести его из творческого транса. В ответ с небольшой задержкой прозвучало едва слышное: «Входи». Она приоткрыла дверь, заглянула внутрь и… застыла. Люцифера не было ни за столом, ни на кровати. Уже переодетый в пижаму, в накинутом поверх халате, он сидел на полу и зачарованно смотрел на маленький шарик света в его руках. Шарик был ослепительно-белым, перламутрово переливающийся всеми цветами радуги. По его контуру иногда пробегали всполохи, осыпающиеся на пол и там же гаснущие, а вверх время от времени взлетали снопы искр. Шарик как живой, будто бы пульсировал… как будто бы дышал в руках Люцифера. Чарли медленно затворила за собой дверь и подошла к отцу. И переведя взгляд на него, почувствовала, как у нее сдавливает грудь. — Пап? — тихонько позвала его Чарли, — Пап, ты что, плачешь? — А, да… наверное, — Люцифер отнял было одну руку от шарика света, чтобы вытереть слезы, тихо скатывающиеся по его лицу. Шарик замерцал, уменьшился, и отец быстро вернул руку на место, как будто бы боясь, что шарик потухнет. Чарли вздохнула и, вытянув из кармана аккуратный платочек, опустилась рядом с Люцифером и осторожно вытерла ему лицо. Папа благодарно шмыгнул носом. Он все никак не мог отвести взгляда от шарика света, мягко пульсирующего в его руках. Чарли спрятала платок, подумала и, обняв отца за руку, прижалась к нему боком и положила голову на его плечо, так же зачарованно уставившись на свет. Люцифер помедлил и, пошевелившись, прижался щекой к ее макушке. Так они и провели несколько минут. — Я никогда не видела, чтобы ты так делал, — шепотом призналась Чарли. Ей почему-то казалось неправильным громко разговаривать в полутьме комнаты, освещенной только пульсирующим светом. — У меня отобрали это, — так же тихо ответил папа, — Во время изгнания нас с Лилит с Небес. Это ангельский свет, вроде того, которым вас сжигал Адам во время Истребления, — и, помолчав еще немного, добавил, — Я собирался призвать пламя, а получился… а получился свет почему-то. — Думаешь, дело в Адаме? — В его душе? Да, возможно, — Люцифер осторожно перекатил шарик из одной руки в другую, — Чужие души усиляют Оверлордов и иногда дают им особые силы… Не удивлюсь, если душа Адама по какой-то причине вернула мне способность использовать ангельский свет. Чарли зачарованно протянула руку и… зашипела от боли. Шарик света мгновенно укусил ее за наглый палец, а Люцифер так же быстро потушил его, сжав обе руки в кулаки. Отец взял ее пострадавшую руку в свою, осмотрел довольно глубокий и уродливый ожог и, покачав головой, залечил его одним прикосновением. — Прости, но этот свет будет причинять боль любому рожденному в Аду. Я не могу попросить его не делать этого, как прошу у пламени, — Люцифер с грустью посмотрел на свои руки. Чарли торопливо вернула свои руки на локоть папе и скосилась на него: — Ты можешь зажечь его еще раз? — Не уверен. Но могу попробовать, наверное. Люцифер снова раскрыл ладони и… на них весело заплясало адское пламя. Владыка Ада нахмурился, снова сжал и разжал руки и снова тот же результат — появлялся только привычный яростный огонь. — А может… а может это была случайность, — с кривой улыбкой пожал плечами отец. А потом бессильно откинулся на пол и закрыл лицо руками. Чарли тяжело вздохнула и протянула ему платок. Люцифер с благодарностью принял его и, отвернувшись, прямо так и сжался на полу. Несчастный, с трудом сдерживающий всхлипы, но все еще пытающийся сделать вид, что все в порядке. — Чарли, ты не могла бы оставить меня одного, пожалуйста? — Хорошо, пап, — смиренно сказала Чарли, начиная приподниматься. А потом замерла, зло мотнула головой и просто пересела поближе к нему и опустила руку ему на голову. И осторожно провела ею, как много раз делал он сам, когда маленькая Чарли приходила к нему в слезах после очередного кошмара. Люцифер сначала замер, а потом истерично затрясся, все еще намертво прижимая платок к лицу. Но руку ее не сбросил, что Чарли приняла за разрешение остаться. Он очень старался делать вид, что вовсе не плачет. Стискивал зубы, старался дышать ровно и не шевелиться. А Чарли просто сидела рядом и методично, мягко и почти невесомо гладила его по голове. Она не была уверена, помогает ли это ему или нет. А Люцифер неожиданно чуть подвинулся, положил голову ей на колено и все же расплакался. Чарли вряд ли до конца могла понять что сейчас произошло и почему папе было так плохо. Но она была готова сидеть так всю ночь, наглаживая его по голове и шепча слова утешения и поддержки. Это было из-за того шарика света, это бесспорно. Он был одной из оборванных ниточек, что связывала Люцифера с его старой семьей, с прошлым. Он был почти что символом, отобранным и уничтоженным. Как Адское Пламя стало символом Люцифера Владыки Ада, так и ангельский свет был символом… символом другого ангела. Ангела, которого, надо признать, Чарли не знала. И теперь же, вновь, во второй раз потеряв эту самую ниточку, Люцифер никак не мог успокоиться, вздрагивая всем телом и закусывая острыми зубами платок. Как будто ему дали заглянуть в его прошлую жизнь, а потом… а потом снова отобрали. Люцифер наконец затих. Чарли осторожно отвела его мокрые волосы от лица. Вот так, так же будет лучше? — Чарли, — едва слышно начал Люцифер, стараясь смотреть куда угодно, но только не на нее, — Когда я… если вдруг… В общем, если вдруг что-то случится и я пропаду, пожалуйста, не доверяй демонам вроде Аластора. И грешникам вроде Адама. Спрашивай у Вегги, ее интуиция не подведет. И никогда, пожалуйста, никогда не заключай договора с демонами. Даже по пустякам. Даже не закрепленные на бумаге. Чарли нахмурилась и отстранилась с подозрением глядя на затылок отца. С чего это вдруг почти бессмертный Люцифер заговорил об этом? Разве может что-то случится, что заставит его исчезнуть? — Пап, о чем ты говоришь? — О базовых правилах предосторожности при жизни в Аду, — грустно улыбнулся он, отказываясь пояснять детальнее. Чарли пообещала себе выяснить у него все, как только он придет в норму. Отец, покачиваясь, смог сесть и, сгорбившись, с ненавистью уставился на собственные руки. Чарли осторожно положила свои руки поверх его. — Знаешь, я тут подумала… Сколько лет ты уже не призывал это свет? Как минимум несколько тысяч! Наверное, ты просто потерял сноровку, вот и не получается, — Чарли улыбнулась, стараясь не думать о том, насколько ее саму ранит вид настолько разбитого отца, — Давай попробуешь еще раз? Только в этот раз сделай все так, как делал в первый раз, хорошо? Люцифер поднял на нее глаза и криво улыбнулся: — Чарли, я не думаю, что… — Я уже неделю бьюсь над лечением! — безапелляционно заявила она, — Так что тебе тоже стоит попробовать больше двух раз. Люцифер снова опустил взгляд на свои руки. И улыбнулся, только на этот раз по-настоящему, а не потому что так было нужно. — А потом мне говорят, что ты недостаточно похожа на Лилит… — Что? — Нет, ничего. Сейчас попробую. Чарли снова прижалась к папе, обняв его за руку и положив голову на плечо. Он не протестовал. Даже, как и в прошлый раз, опустил свою мокрую щеку на ее макушку. В этот раз шарик света был совсем слабым. Он шел рябью, распадался на маленькие кусочки, как будто бы грозя вот-вот трансформироваться в Пламя, но… это определенно был свет! — Вот видишь! — радостно прошептала Чарли, более не рискуя тянуться к свету, — Я знала, что у тебя выйдет! — А я не знал… — тихо ответил Люцифер, так же завороженно глядя на пляшущий, неровный, не особенно чистый, но все еще ангельский свет, — Я вообще не думал, что у меня хоть когда-нибудь получится призвать его вновь… Через пару минут шарик стабилизировался. Вновь став чистым, перламутровым, исходящимся на радужные разводы. Он бросал на стены яркие отблески, отчего казалось, будто они сидят под водой, он отражался в их глазах и грел. Грел не физически, как грело пламя, а, скорее душевно. При взгляде на него казалось, будто бы кто-то большой и мудрый смотрит на них откуда-то из бесконечности. Кто-то, кого Чарли не смогла бы ни назвать, ни охарактеризовать. Чарли, свернувшись клубком, мирно сопела прямо на полу, укутанная его крыльями. Она отказалась уходить, вцепившись в его руку с такой силой, что Люцифер понял — он действительно ее напугал. Правда же была в том, что он и сам не хотел, чтобы она уходила. Присутствие рядом кого-то из его семьи успокаивало и давало хоть какие-то силы. Потому что он должен был идти дальше хотя бы ради них, если уже для себя не получается. Чуть позже он отнесет дочь в их с Вегги комнату, столкнувшись с самой Вегги на выходе. Девушка будет переживать по поводу пропавшей подруги и пойдет на ее поиски ровно в тот же момент, когда сам Люцифер поднимет руку постучать в их дверь. А сгружая сонное тело на кровать, Люцифер столкнется с тем, что Чарли намертво вцепится в его перья, отказываясь отпускать одно из длинных маховых. Пожав плечами, Люцифер просто выдрал это перо из крыла и оставил его ей. Ему не жалко, новое отрастет. Потом можно будет еще заговорить это перо для подписания договоров и приделать ему базовую проверку на попытки обмануть. Сделать что-то вроде его личного пера, только умнее и осторожнее. А потом, вернувшись в свою комнату, Люцифер в очередной раз бросит взгляд на злосчастный свиток с отсчетом дней до Небесного Суда. Прошла всего неделя. В запасе было еще полно времени, но… Но Люцифера все никак не покидало очень плохое предчувствие. *** Чарли мялась перед дверью родительской спальни. Огромная, под самый потолок, она едва-едва могла поддаться на усилия пятилетней девочки. Слишком большая, как и все в этом доме. Сегодня Чарли приснился кошмар. Она не могла вспомнить что именно происходило в нем, но проснулась она в поту и на сбившихся простынях, с заполошно колотящимся сердцем. Как будто во сне, не отдавая себе отчет, пыталась убежать от чего-то ужасного. От чего-то, что продолжало ее преследовать, стоило ей только попытаться прикрыть глаза. Ей было страшно. Страшно спать, страшно оставаться в своей комнате, страшно стоять здесь, посреди темного коридора. Как будто нечто, преследовавшее ее во сне, может пробраться в реальный мир и подстеречь ее во тьме. Но она продолжала стоять перед родительской дверью, сжав ручки и пытаясь успокоить сама себя. Мама будет недовольна. Очень недовольна. Чарли следует вести себя, как положено принцессе. То есть, спать сейчас в своей кроватке, а не разгуливать по резиденции. Чарли уже слишком большая, чтобы бояться кошмаров. Слишком взрослая, чтобы как раньше — бежать прятаться под крыло родителей, забираясь между ними на их кровать и чувствуя себя в самом безопасном месте в мире. Тем не менее, Чарли стоит здесь. Вероятное недовольство мамы держит ее с той же силой, что и страх перед кошмаром, что не дает вернуться в комнату. И она, постояв еще минуту, сдается и уходит. Правда, не к себе в комнату — идти туда все еще ужасно-страшно. Она просто идет дальше по коридору, стараясь ступать максимально бесшумно, чтобы не привлечь внимания существа во тьме. Темные коридоры не дают успокоения, но сам факт ее движения делает немножко легче. Как будто, если она продолжит идти вперед, никто не сможет поймать ее за подол длинной ночнушки и не утащит в тень. Она не любит тени по ночам. То, что она не единственная, кто не спит сегодняшней ночью, Чарли поняла, поднявшись на этаж выше. Там находилась мастерская папы. И там горел свет. Неужели он работает даже ночью? Чарли опасливо заглянула в приоткрытую дверь. Люцифер действительно мастерил что-то за своим столом. Он был в пижаме, растрепанный ото сна и, кажется, снова чересчур сильно погруженный в процесс создания. Его руки, едва видные с ракурса от двери, бездумно разминали материал, которому вот-вот суждено было превратиться во что-то иное. Вообще-то, Чарли было запрещено мешать папе, когда он работал. Это был важный процесс и он всегда поглощал Люцифера с головой. А отвлекшись, он бывало терял мысль и ему приходилось переделывать вещь с нуля. А Чарли не могла не отвлекать. Мама всегда говорила, что она слишком шумная и активная и что ей лучше вообще не появляться рядом с мастерской, когда там папа. Потому что воспитанные принцессы не мешаются. Но сейчас… Чарли оглянулась на темный коридор и, поняв, что не сможет заставить себя вновь уйти в тени, осторожно двинулась вперед. Ближе к свету, ближе к родителю, подальше от кошмара, подстерегающего ее с той стороны двери. Она осторожно приблизилась и замерла, боясь издать хотя бы малейший звук. Папа был Владыкой Ада и этим было все сказано. Он всегда казался таким большим и сильным, возвышающимся над ней. А уж когда он выпускал все свои крылья, то для маленькой Чарли, казалось, затмевал половину ярко-красного неба. Наверное, он посмеется над ее страхом перед кошмаром. Он-то ничего не боится. Что ему какой-то кошмар? Мама всегда одергивала Чарли и заставляла ее относится к отцу с уважением и Чарли уважала его. Действительно уважала. Но, вместе с тем, немного побаивалась. Ей было страшно с ним говорить, страшно ему докучать, страшно мешать в его очень важных взрослых делах. И каждый раз, когда он сам пытался с ней заговорить, она вспоминала слова мамы про уважение и, бледнея от страха подвести папу, молчала. Особенно, когда рядом были другие жители Ада. Потому что все должны были видеть, как сильно она его уважает. Вот только… с каждым разом Люцифер все реже пытался с ней заговорить. Все меньше пытался погладить по голове или взять на руки. И все чаще она ловила на себе его взгляды. Взгляды, которые могли принадлежать только очень грустному человеку. Но она была слишком мала, чтобы осознать это. Чарли потопталась на месте и, собрав всю свою храбрость и упертость, совсем тихонько позвала: — Пап? Люцифер вздрогнул и резко обернулся. Она замерла. Он сейчас будет ругаться. Или позовет маму, чтобы она ее увела. Потому что она очевидно очень сильно ему сейчас мешается. — Чарли? — растерянно спросил Люцифер, потом повернулся к дочери уже всем телом, — Почему ты не в кровати? Что-то случилось? Чарли открыла было рот, но неожиданно даже для себя всхлипнула. — Ох, милая! — Люцифер протянул руки и Чарли уткнулась носом в его рукав, — Что-то тебя напугало? Он легко посадил ее к себе на колени. Незавершенная вещь, над которой он работал, задетая его локтем, покатилась по полу и исчезла за столом. Люцифер даже не обратил на это внимания. Чарли ничего не ответила. Ей было стыдно. Испугалась какого-то кошмара настолько, что пришла отвлекать папу от работы. И вместо того, чтобы рассказать о чем-то, что ждет ее во тьме, она тихо спросила: — Пап, а ты… ты ничего не боишься? Она ожидала, что он посмеется над ней и ее вопросом. Действительно. Боится ли чего-нибудь Владыка Ада? Но вместо этого Люцифер поднял свободную руку и погладил ее по голове. Это обычное в сущности движение неожиданно успокоило ее. Почему она вообще боится чего-то в темноте, когда ее папа — Владыка Ада? — Ну почему-же, боюсь, — с улыбкой ответил Люцифер и, отвечая на ее удивленный взгляд, — Боюсь, когда моя маленькая дочка приходит ко мне посреди ночи в слезах. Боюсь, что случилось что-то плохое, а ты мне об этом не говоришь. Чарли вытерла тыльной стороной руки слезы, которые действительно навернулись на глаза и с возмущением уставилась на папу. — Это не очень страшно! Люцифер вздохнул. — На самом деле, очень. Это страшнее самых страшных порождений Ада, милая. Потому что от порождения Ада я избавлюсь одним щелчком пальцев, а вот высушить твои слезы точно не смогу. Чарли подумала. Потом не очень уверенно улыбнулась: — Значит, я сильнее тебя? Ведь я-то могу больше не плакать. — О, гораздо сильнее! Но, пока ты еще недостаточно сильная, чтобы помешать мне сделать вот так, — и он щелкнул ее по носу. Чарли засмеялась. Страха больше не было. — Мне приснился кошмар, — все же призналась она, — Там меня преследовало что-то большое. Люцифер задумался и с совершенно серьезным видом спросил: — Это что-то, больше чем я? Чарли сосредоточенно оглядела папу и задумалась всерьез. А ведь… нет? Наверное, папа был все же больше. А раз папа больше, то и бояться этого чего-то глупо, правильно? — Нет, — и, подумав, она добавила, — И ты страшнее. Люцифер замер, видимо, пытаясь понять относить это заявление к комплиментам или, все же, к критике. Чарли завозилась, устраиваясь поудобнее, прижалась к его груди и совсем тихо, не веря собственной наглости и невоспитанности, спросила: — Можно я… можно я тут с тобой посижу? Я не буду мешаться, правда! — Конечно, милая. Она не заметит как уснет у него на руках. Не заметит, как папа обхватит ее своими крыльями, создавая самый безопасный кокон в мире, куда не пробраться ни одному кошмару. Не заметит, как сама, во сне, запустит руки в мягкие покровные перья, пахнущие озоном и немного гарью. За то, это все заметит Люцифер, с глупой улыбкой просидевший почти до самого рассвета и баюкающий в своих крыльях свое самое потрясающее творение.