кофейная гуща.

Trade her violets for roses

(Меняю ее фиалки на розы)

Ah-la-ha, ah-ha

(Ах-ла-ха, ах-ха)

There's something in the air

(В воздухе что-то витает)

I hope it doesn't change, that it's for real

(Я надеюсь, что это не изменится, что это по-настоящему)

The beginning of something big happening

(Начало чего-то грандиозного.)

And by the Merthys Alleys

(И по аллеям Мертиса)

In the streets have ceased

(На улицах перестали)

And still, the shadows haunt the avenue

(И все же тени бродят по проспекту)

The silence is deafening

(Тишина оглушает)

Lana Del Rey; «Violets for roses»

– Голубки наворковались, прелесть да и только. Я поесть приготовил, – встретил громкими по смыслу речами Хуа Чэн двоих парней, вышедших из комнаты. Му Цин закатил глаза, скрестив руки, опираясь на стену правой частью туловища. Фэн Синь просто улыбнулся и подмигнул Хуа Чэну. – Завидуешь? – съязвил Фэн Синь. – Конечно. Безумно. Му Цина внутренне передёрнуло от таких речей двух друзей. Он не знал, в каких они отношениях, но эти двое походили на людей, знающих о друг друге довольно многое, даже если знакомы они не так долго. Он уже встречал похожие примеры общения в своей жизни. Поэтому, решив, что это обычные дружеские подколы, которые между ними проскальзывают всегда, он пропустил их мимо ушей и отправился к плите. Блюдо находилось в духовке, приоткрыв дверцу, оттуда пошëл вкусный запах того, от чего у Му Цина наступила внутренняя смерть. Это была запечённая картошка в духовке. Он лучше выпьет кофе с прокисшим молоком, чем вновь будет есть картошку. – Смотрю, Фэн Синь, твой парень уже пошёл проверять мою стряпню. И следить, чтобы не сгорело. Теперь я точно уверен в выбранной тобой кандидатуре: с голоду не умрешь, кухню не сожжешь.. – начал перечислять Хуа Чэн. – Я не его парень, – сказал Му Цин, который устал слушать о себе в таком ключе. – У меня может отношения есть. – Тогда ты станешь его будущим парнем! – не унывал Хуа Чэн, который явно хотел довести до белого каления, как минимум, Фэн Синя. – Это решать не Вам, – отрезал Му Цин, – и пора доставать это блюдо из духовки. Му Цин подошёл к подоконнику, на котором лежали полотенца, взял две штуки из стопки, и вернулся к духовке. Аккуратно взяв лист с картошкой, он поставил его на комфорки, где обычно стоят кастрюли, и положил полотенца на место. Фэн Синь достал тарелки и лопатку, после чего начал накладывать пищу. – Я не буду есть, спасибо, – сказал Му Цин, увидев три тарелки.

Хуа Чэн удивлённо посмотрел на Му Цина, а Фэн Синь, кажется, был готов отправить тарелку в полёт до парня, который стоял рядом с плитой.

– Тебе надо поесть. Ты сегодня ещё не ел. Твоему организму нужна энергия, – начал объяснять Фэн Синь, как маленькому ребёнку. – Хуа Чэн вкусно готовит, не отраву. Мы это сами едим. – Тут проблема не в нём, я не ем картошку. Я не могу еë есть.

Хуа Чэн был удивлён ещё больше. Рука у Фэн Синя с тарелкой всё же дрогнула, но тарелка не полетела. Му Цин понимал, что это не совсем вежливо с его стороны так себя вести, но провести следующий день у туалета он не хотел. Картошку в такой готовке его организм не воспринимал.

– Я в общежитии поем, спасибо, – сказал Му Цин, – переоденусь и уйду, одежду могу постирать сейчас на руках или постирать, погладить и занести позже, – добавил пианист, но не получив ответа, он ушёл в соседнюю комнату. Младший и старший бариста не знали, что говорить. От этого парня веяло странностью в каждом движении, слове, выдохе и вдохе. Хуа Чэн, умеющий анализировать людей, который мог видеть многое в самой личности человека даже после нескольких разговоров, сейчас абсолютно ничего не сумел бы сказать о Му Цине. Хотя встречались они не первый раз, и каждый раз они пересекались в разных ситуациях. Фэн Синь же ощущал себя ребёнком, от которого кто-то отвернулся и ушëл, оставив его в одиночестве. Настроение витало неопределённое. Никто не решался заговорить первым, или обменяться сообщениями, чтобы не быть услышанными. Молчание со вкусом терпкости. – Так, что насчёт одежды, Фэн Синь? Му Цин уже переоделся, заколов свои волосы в пучок, самый аккуратный, что Фэн Синь видел на нëм. Шоппер висел на плече, а через левую руку была перекинута его одежда. – Я постираю в стиральной машинке. Всë равно планировал сегодня вещи приводить в порядок, – ответил хозяин дома. – Откроешь дверь? Я не знаю, как механизм работает. – Да, сейчас подойду. Фэн Синь остался на кухне с Хуа Чэном, который недоуменно смотрел на разные вещи, в то время как Му Цин ушёл надевать верхнюю одежду. Младший бариста отыскал на кухне ручку и бумагу, записав свой номер и имя, и сложил еë напополам. После этого он пошëл в прихожую, где на полу стоял шоппер пианиста, а сам он поправлял шарф, смотрясь в зеркало. Фэн Синь одним движением руки взял шоппер, отправив в свободный полёт в недра сумки бумажку, и подал Му Цину. – Спасибо, не стоило. – Да ладно тебе. Пианист вернул шоппер на привычное место для тела, последний раз окинул взглядом себя и парня, стоящего рядом, чей образ отражался в зеркале. – Спасибо за гостеприимство. Надеюсь, я не помешал. Всего хорошего. Му Цин очень быстро вышел из квартиры, захлопнув дверь. По звукам исходящим из подъезда было слышно, что он спускается пешком. Фэн Синь не находил слов никаких слов для описания ситуации. – Добродетель несчастный, – окликнул Хуа Чэн младшего бариста, когда тот простоял некоторое время рядом с дверью, явно прислушиваясь к шагу удаляющихся шагов, – пошли есть.

***

Му Цин чуть ли не бегом выбежал из квартиры и спускался вниз с двенадцатого этажа. От слов Хуа Чэна от 'исчезнуть навсегда' до 'ты станешь его будущим парнем' ему было не по себе. Эти странные эмоциональные качели, нет, маски, которые сменялись подобно картам в колоде. Зачем он это делал? В любом случае, ему было без разницы. Лишь смутное ощущение было, что он знал о нëм больше, чем о простом работнике кофейни, потому что фраза о 'сыне двух врачей' была у парня на слуху, но пока что ничего в голову не приходило. Он решил проверить это потом. На всякий случай. Погода на улице была отвратительное. Ливень шëл стеной, на юноше было обычное пальто, шарф, и даже шапки не было. Шоппер был самым простым, за двести рублей из интернет-магазина, и содержимое также могло промокнуть. Больше всего Му Цин волновался за ноты. Там было очень много заметок как и педагога, так и его собственных. Ноты были частью его души. Пробежав, сколько смог, он зашёл в магазин. В общежитие надо было купить что-то из еды. Желудок предательски болел. Курить было не вариантом, чтобы хоть как-то притупить голод. Причинами тому были недавний аллергический приступ и проливной дождь. Взгляд бегал по полкам, соотнося вес продукта, его качество и цену. Денег было не так много, их могло хватить ещё на полторы недели, если грамотно распределить. Му Цин взял пачку риса, макарон, куриное филе и пачку печенья. Вышло почти что на семьсот рублей. Этого должно хватить на несколько полноценных обедов и ужинов. А печенье для настроения и жуткой потребности в сладком. Парень мог представить, что он бросил курить, чем сможет отказаться от сладкого. Пальто промокло насквозь, ноты были в папке, и они не пострадали. Му Цин сложил продукты в шоппер и смотрел на улицу. Наверное, разумно было бы пойти в общагу и поесть, но столько времени тратить ещё на обычные базовые потребности.. Однако желудок парня решил за него, ударив очередным приступом боли. 'Придётся все-таки поесть', – сделал вывод Му Цин и пошёл в общежитие под сопровождение мыслей, которые были готовы разорвать его изнутри на миллионы осколков. Всë произошедшее было таким.. Неожиданным. Таким ярким. Атмосферным. И даже тëплым. Му Цин понимал, что это вряд-ли когда-то повториться, потому что он так ушёл. И кому какое дело до него? Именно поэтому оставаться он боялся. Боялся ещё больше побыть в месте, в котором было тепло. Лучше сразу знать, что ничего не выйдет, чем надеяться и разочароваться. Но такая позиция как раз и разъедала нутро парня. Происходящее в его жизни сменяется всегда слишком быстро, ведь через каких-то полчаса он оказался в этом ненавистном ему здании. Сейчас он поднимется в комнату, где будет его сосед с девушкой, которые ничего не стесняются, и личное пространство других не уважают. Общежитие.. Му Цин ненавидел это место больше, чем что-либо. Оно забирало остатки того, что оставалось в нём после учебных дней. Возможности съехать у него не было. Если за общежитие он платил тысячу в месяц, то съем квартиры обходился бы ему в двадцать тысяч. Таких денег у него не было, а на работу он не мог устроиться. Не хватало времени, а образования на руках у него всё ещё не было. Восемнадцатилетние работники без образования с графиком работы только по выходным, и то, не на полную смену, не особо кому-то нужны. Приходилось терпеть общежитие. Заходя в комнату, его сосед с девушкой как обычно занимались 'любовью'. 'Любовью' Му Цин называл их взаимоотношения лишь образно, потому что при упоминании этого слова всплывали строчки 'А у вас любовь или вы чисто трахаетесь?'. Он привычно переоделся при других, и как же тоскливо вспомнилось ему, что чуть меньше суток назад он мог переодеться в комнате, где его никто не видел. Захватив нужные ингридиенты, он отправился на кухню, чтобы приготовить себе завтрак-обед, а после он планировал пойти в колледж заниматься до ночи. – Полдня в пустую потратил, расточительно, – сказал Му Цин полушепотом, выходя из комнаты. – Буду слушать хотя бы викторину по музыкальной литературе на фоне, пригодится.

***

– Хуа, зачем ты так себя вёл? – Почему ты не можешь спать? Оба бариста замолчали после вопросов, хотя прекрасно знали ответы на заданные вопросы. Фэн Синь понимал, что Хуа Чэн не имел никакого подтекста в словах по отношению к Му Цину. Шутки про парня, как партнёра, были отличительной чертой старшего бариста, который был сам безнадёжно влюблён в другого парня. Это было своеобразное доверие и расположенность к людям, которые слышат эти шутки. Вопрос скорее был в том, чем Му Цин смог так быстро расположить к себе старшего бариста. В свою очередь Хуа Чэн понимал, что Фэн Синю снятся кошмары, которые тот отрицает. Здесь была проблема в том, что то, что ему снится – его терзает, а это полностью перечёркивает всё то, что он говорит о себе. Сплошная ложь, которая не имеет смысла, потому что Хуа Чэн с самого начала понимал, что Фэн Синь не из психически здоровых людей. – Ты ничего не хочешь мне рассказать? – продолжил цепочку риторических вопросов Хуа Чэн. – Почему такое отношение именно к нему? – парировал Фэн Синь. Оба вновь молчали. – Я его не смог понять, – бросил Хуа Чэн. – Я тебе говорил, что не всех тебе суждено понять. – Он похож на 'типаж' Се Ляня. Фэн Синь мысленно проматерился. – Почему ты так решил? – Не знаю. – Хуа, я тебя уважаю, как человека, и ты знаешь моё отношение к ситуации с Се Лянем, учитывая, что я был не последним прохожим в этом винегрете, но всё же. – Я понимаю. Не могу. – Ох эти влюблённые. Их не судят, их казнят. – Я посмотрю на тебя, Синь, когда влюбленным будешь ты. – Доживи до этого момента. – Ещё на свадьбе твоей будем гулять. Я поехал. До завтра, Синь. – До скорых встреч, Хуа. Хуа Чэн забрал свой ящик с медицинскими препаратами и ушёл. В квартире снова стало пусто. Фэн Синь остался наедине со своими мыслями и решил прибраться, включив песни, которые вчера ночью он слушал вместе с Му Цином. Парень был очень умён для своих лет, он интересовался различными книгами, разбирался в философии. Его стиль одежды, в котором он был, очень подходил ему. Просто, но так необычно. А его длинные волосы, заколотые в пучок, просто произведение искусства! Фэн Синь был искренне удивлён, как можно волосы собрать в пучок с помощью лишь одной палочки, напоминающую обычный карандаш. Схожесть их музыкальношо вкуса приятно удивила, ведь в столь обширном мире, где есть столько всего, найти душу, с которой будут даже не значительные тоски прикосновения – уже невероятно. По губам пробежал лёгкий холодок. Фэн Синь притронулся к губам и вспомнил сегодняшнее. В мыслях становилось пусто, а перед глазами было лишь лицо Му Цина с разбросанными блондинисто-каштановыми волосами. Фэн Синь первый раз делал кому-то искуственное дыхание в реальной жизни. До этого он знал лишь в теории, как это делается. – Так странно. Бариста слишком много пережил за последние сутки. Первый раз прикоснулся к губам другого человека, первый раз проснулся в кровати с другим человеком, первый раз угостил сигаретой прохожего. И это всё с одним человеком. – Какой ужас. Но если быть честным с самим собой, а Фэн Синь пытался осознавать то, что с ним происходило, ему не было противно на каком-либо этапе. Первый раз за долгое время он выспался и не чувствовал себя уставшим. Первый раз за долгое время он поел вкусной домашней еды. Хуа Чэн готовил неплохо, но он готовил пищу на свой вкус. Спагетти с овощами и курицей от Му Цина ему напомнили детство, как он не любил помидоры из-за их кислоты в блюде. Лишь спустя года, попробовав их вновь, в готовке пианиста, а не матери, он осознал, как это было вкусно. – Интересно, что бы это могло значить? В любом случае, я разберусь с этим позже. Сейчас мне надо готовить домашнее задание к парам, потому что завтра полный рабочий день. И вряд-ли я высплюсь. Фэн Синь пришёл в комнату и посмотрел время на телефоне. Уже был вечер, дождь закончился, но на небе было пасмурно. Весна не ощущалась, как время года, лишь датой в календаре.

***

– Му Цин, давай ты этюд С. В. Рахманинова сдашь в субботу? Он у тебя получается. – Можно, да. – У тебя есть три дня на подготовку. – Хорошо, Сиен Ян. Специальность прошла уже дважды на последней полной неделе апреля у Му Цина, и в субботу он даже сдаст часть экзаменационной программы, что не могло не радовать. Во-первых, это означало, что он не так безнадёжен, иначе он не смог бы сыграть часть программы в готовом виде за месяц до планируемой сдачи экзамена. Во-вторых, хорошо прошедшая специальность спустя три месяца удачных занятий, подобна штилю после долгой бури. В-третьих, будет легче готовиться к следующим экзаменам. Вместо пяти произведений по специальности, трёх по концертмейстерскому классу и трёх частей произведения по камерному, надо будет готовить три по специальности, а остальное без изменений. Но и так будет легче. Будто целый кирпич скинут со спины, но останется ещё девяносто. Мало того, что Му Цину надо было сдавать экзамены по игре на фортепиано, так ещё и общеобразовательные предметы выносились на экзамен. История, психология, анализ музыкальных форм – вот его головная боль в этом семестре. Оценки по этим дисциплинам идут в диплом. Другие надо просто достойно закрыть и остаться на стипендии. Девятьсот шестьдесят рублей для хорошиста не так много, но деньги лишними не бывают. Отличников на его курсе не было. Это было нереально закрыть абсолютно все дисциплины на пять. Люди, обучающиеся творческой профессии, никогда особо не отличались устойчивым ментальным здоровьем, а тут тем более. Сразу в психиатрическую больницу можно слечь, если пробовать получить везде оценку «5» за семестр. Му Цин пристрастился к энергетикам и в последнее время практически не появлялся в кофейнях. Он также помнил о том, что в любимом «Жизньмарте» он может встретить одно или даже два знакомых лица. Но проблема была явно не в этом, а в деньгах, которые ушли на лечение у невролога и смену очков. Сначала ему назначили один курс уколов от головной боли, что не покидала его организм долгое время. В течение двухнедельного лечения, голова не болела, но сразу после прекращение она вернулась и стала гораздо сильнее, чем была. Очки сказал также невролог менять, ведь в предыдущей оправе он не видел мир полностью, что могло влиять на головную боль. Придя к окулисту, врач был поражён зрением Му Цина, которое падало очень стремительно. Сам парень хмурил брови, видя -6 на правом глазу и -5,25 на левом. Зрение падало каждый год всё ниже и ниже. Лишь из-за образования и переутомления. К сожалению, обе эти махинации не помогли парню от головной боли. Назначили два новых курса уколов и прописали два препарата. Десять тысяч ушло на лекарство и новую оправу. Большая сумма. Часть ему помогла оплатить мама, но он потратил и с карманных расходов на лекарства. Он не хотел брать у матери так много денег, учитывая, что и живёт он всё ещё за её счёт. В восемнадцать лет многие люди не могут встать в полной мере на ноги самостоятельно без поддержки родителей, а учитывая занятость Му Цина, когда он не успевал порой даже поспать, что уж говорить о работеработе? Но он не брал это в счёт. Он хотел идти работать, лишь бы не быть зависимым ни от кого. Деньги всегда были его больным местом. Поэтому походы в любимую кофейню пришлось урезать. Парень всё больше времени проводил в колледже и на улице. В общежитии он появлялся к ночи, чтобы поспать, поесть и приготовить себе еду на следующий день, чтобы часть взять с собой, а другую съесть, а утром уйти заниматься. С каждым днём становилось всё тяжелее. До экзамена оставалось полтора дня, а Му Цин не мог найти в себе силы позаниматься. Как и в предыдущие несколько вечеров. Его нервная система достигла предела. Он сам переступил грань. Однако студента это не остановило. Парень продолжал работать, даже не имея сил, даже, когда он чуть не терял сознание. Даже, когда он не высыпался и порой утром ему хотелось умереть, лишь бы остаться в покое. Покой в его жизни и так относительно был. С Се Лянем они разошлись, наверное, навсегда. Никогда нельзя говорить такие громкие слова, как: навсегда, никогда. Это сплошные крайности. И откуда человек знает, как жизнь повернёт? Какая шестеренка слетит и выбьет строй так, что твоя жизнь изменится на все семьсот двадцать градусов? Хэ Сюань вновь сошёлся со своим бывшим парнем. Му Цин был искренне рад, что у Сюаня хотя бы в какие-то периоды жизнь налаживалась. Конечно, они всё также списывались раз в месяц: его хороший знакомый не отвечал ему чаще, а пианист не находил нужным написывать. Но одиночество его потрошило так, что и от него Му Цин умирал.

'Лучше быть в одиночестве, чем среди людей, которые делают вид, что я им нужен'

Он возвращался с колледжа в общежитие, по пути взял шоколадку по акции в магазине. В шоппере было столько чеков и различного другого хлама, что сегодняшний вечер парень решил посвятить разбору содержимого. Му Цин доставал и смотрел один чек за другим, одну листовку за другой, и тут на его глаза попался листочек, сложенный напополам. Развернув его, он увидел незнакомый номер, но знакомое имя. – Откуда это у меня.. Я видел Фэн Синя последний раз почти что три недели назад. Добавлю его номер, что уж. Пусть будет. Му Цин решил посмотреть, в каких социальных сетях отоброзятся аккаунты, зарегистрированные на этот номер. Начал с мессенджера, где он всегда переписывался с Се Лянем. Аккаунт Фэн Синя там и правда был. Там было даже несколько фотографий самого бариста. В кофейне, в его квартире и ещё в каком-то месте, откуда было видно очень красивые горы. Было также пару картинок, которые были взяты с интернета. Аккаунт оформлен просто, но красиво. – А у него ведь, наверное, нет моего номера. Только у меня его. Интересно, как он оказался.. Это Хуа Чэн подкинул или он сам? Му Цину было интересно узнать, но так странно писать человеку, о котором не знал почти ничего. 'Может когда-то потом', – завершил свой монолог мыслей Му Цин, – 'Сейчас мне нужно сосредоточиться на экзамене'.

***

– Ваш персиковый капучино. – А вы не знакомитесь, прекрасный парень? – кокетливо сказала девушка младшему бариста, улыбаясь. – О, нет, у него же есть любовь всей жизни, – ответил старший бариста прежде, чем Фэн Синь успел отреагировать на вопрос клиентки. – Ох, тогда всего наилучшего! До свидания. – И Вам хорошего дня, – ответили вместе оба бариста. Фэн Синь не стал комментировать фразу Хуа Чэна. Он слишком устал за последнее время. Парень не мог выспаться и жизнь стала идти абсолютно другим чередом. С каждым днём терялись оттенки мира, который уже почти год вызывал лишь отрицательную реакцию. Но после кошмаров, Фэн Синь на какое-то время даже начал избегать сон. Но сейчас он слишком устал, чтобы практиковать сон раз в несколько дней на пару часов. Приходилось каждый день ложиться спать и каждый раз просыпаться от одного и того же момента. От одного и того же кошмара. – Синь, давай к специалисту на выходных поедем, – вдруг предложил Хуа. – К какому ещё? – К психологу, а потом можно к психотерапевту. Ты до сих пор не можешь нормально спать. – Хуа, у меня кредит на квартиру, я бы не хотел так разбрасываться деньгами. Да и пройдёт в итоге, я ведь не больной на голову. – Я заплачу. И я сам периодически посещаю данных специалистов. Не поверишь, но помогает. Фэн Синь оторвался от раскладывания продуктов и посмотрел на Хуа Чэна. Старшему бариста хватило одного взгляда, чтобы понять, что стоит перестать говорить на эту тему. Но перед тем, как отвести взгляда от младшего бариста он мысленно вложил в выражение лица то, что Синь всегда сможет вновь поднять эту тему, если захочет. Было забавно смотреть на них со стороны, ведь складывалось ощущение, что они играют в гляделки. Это был лишь один из способов коммуникации, который они обнаружили в один из вечеров, когда пили. О Му Цине они больше не говорили. Хуа Чэн намёками вспоминал о нём, как в диалоге с девушкой, что захотела познакомиться, но не более. Фэн Синь сам вспоминал о нём время от времени, потому что когда он был у него в квартире, то от помещения не было тошно. Там было спокойно. А ещё проблема о том, что он помнил Му Цина заключалась в том, что тот забыл одну китайскую палочку для волос у него дома. Порой Фэн Синь думал, как еë вернуть владельцу? Нашёл ли Му Цин его номер? Сохранил ли? Или выкинул? Появится ли ещё в кофейне? Увидятся ли они ещё когда-то? Поговорят ли? Фэн Синь первое время носил с собой на работу украшение для волос Му Цина. Вдруг он снова зашёл бы за американо. Но его не было. Так парень и оставил лежать китайскую шпильку, как её прозвал интернет, у себя на стеллаже с книгами. Каждый день он проходил мимо музыкального колледжа. То возвращаясь с работы, то с университета. На обучении было всё хорошо, он спокойно посещал лекции и ждал сессию, чтобы исчезнуть из привычной ему жизни на неделю. Учить заранее он не видел смысла. И если бы им говорили, что именно учить к экзаменам.. Единственным, что изменилось в университете, было отсутствие Ши Цинсюаня на парах. Он приходил редко, раз-два в неделю, а порой мог и вовсе не появиться. Как Фэн Синь понял, тот начал с кем-то встречаться, но Цинюсань это упомянул так вскользь, что бариста не стал допрашивать и узнавать что-то. Каждый имеет право на личную конфедициальную жизнь. За Цинсюаня можно было просто порадоваться, что тот всё равно переведется на следующий курс университета, несмотря на такое обилие прогулов. Деньги в этом мире решают многое. Проходя мимо учебного заведения, где должен учиться Му Цин, Фэн Синю всегда было интересно туда заглянуть. Наверняка там должны были быть какие-то концерты, какие-то объявления. Может сам Му Цин играл бы где-то. Будущий маркетолог хотел бы, возможно, послушать игру того, кто любит американо. Каждый раз он думал, что как-нибудь зайдёт. Но глубоко в душе он знал, что боится оказаться там, где его не ждут, где от него будет неловко, тошно. И какое право он имел врываться в жизнь другого человека, не имея разрешения на это? Слова Му Цина 'У меня отношения может быть есть' всплыли в памяти Фэн Синя. Как девушка или парень отнеслись бы к тому, что на концерт еë или его парня пришёл бы какой-то странный человек? Хотя концерты, наверное, в свободном доступе.. Фэн Синь устал думать. Мысли переключились на другую тему почти что сразу, потому что он уже вернулся в свое кредитное помещение. В квартире был выключен свет, в полупустом холодильнике стояла еда и какие-то ингридиенты для готовкки, а в шкафчике несколько бутылок с алкоголем. Фэн Синь не любил пить, но 'правденый' образ жизни он точно не вёл. Окна были закрыты, было душно. Внутри закрадывалось ощущение, что в этой квартире никто не живёт.

'Типичный русский парень, у которого квартира в кредит, образование, полупустой холодильник, пробел в личной жизни и алкоголь в шкафчике', – подвёл красиво итоги нынешнего своего положения бариста.

Закинув куртку на вешалку, а рюкзак с вещами на пол, парень включил свет и пошел в свою комнату, чтобы переодеться. Теперь на нём были надеты свободные коричневые штаны и тëмно-зелёная футболка. Фэн Синь отправился на кухню, сделал себе чай и пошёл на балкон курить. В его городе дожди шли почти каждый день. Если не знать, что на улице должна быть весна, то могло сложиться впечатление, что сейчас осень. Капельки дождя, стекающие по стеклянным окнам лоджии, звук дождя, бьющий по всему, что только было на улице, ветер, продувающий насквозь, – всё это создавало ощущение осени, но никак не весны. В голове всплывали различные картинки из социальных сетей с надписями 'давай в пять курить на балконе и разговаривать о смысле жизни?', 'тебя бы за руку держать и планы строить на двоих', 'приходи ко мне смотреть на дождь. даже если не любишь. даже если меня'. Фэн Синь искренне хотел верить, что воспоминание о таких ванильных фраз, у него всплыло из подкорки памяти случайно. Докурив сигарету, он вернулся на кухню, и увидел, что в мессенджере, где ему пишут или Цинюсань, или Хуа, пришло сообщение. Разблокировав телефон, он увидел сообщение от человека с никнеймом 'цветок ландыша'. цветок ландыша: доброго вечера, Фэн Синь! не знаю, помнишь ли ты меня, но однажды я переночевал у тебя, я ещё тогда немного умер. не сочти за наглость, но мог бы я снова переночевать у тебя? умирать не буду, ха-ха. Фэн Синь был удивлён. бриз: привет, Му Цин. да, приходи. ты ещё китайскцю палочку забыл с того раза. цветок ландыша: так вот где она была.. спасибо, я подойду через пятнадцать минут. Фэн Синь отправил стикер с котом и закрыл чат. Кто бы знал, что его сегодняшний остаток дня перед сном скрасит блондинистый шатен. Парень окинул взглядом кухню, и понял, что если здесь у него ещё было более ли менее прибрано, то в комнате порядок он уже давно не наводил. Часто не было сил на уборку, а хлам создавал даже ощущение, что в комнате кто-то живёт. В последнее время Фэн Синь не мог воспринимать порядок в своей квартире, у него возникали ассоциации с комнатой умершего, которую потом прибирали и оставляли пустой на n-ное время. – Надо прибрать хотя бы вещи на свои места. И протереть пыль где-то, если успею. Сделав 'косметическую' уборку комнаты, он открыл окно, чтобы проветрить помещение. Вдруг в квартире был какой-то запах от которого Му Цин мог задохнуться. Фэн Синь не хотел бы в таком ключе касаться его губ и грудной клетки вновь. На улице продолжал идти дождь, и скорее всего, его гость промокнет, поэтому парень вновь пошëл на кухню, чтобы включить чайник. Лишним явно не будет. Он налил воду в прибор и нажал на кнопку. Потребуется две кружки, и скорее всего он будет голодным после дня в колледже, раз снова не успел в общежитие из-за того, что долго занимался. С едой разобраться можно будет позже. В этот момент в квартиру позвонили. Открыв дверь, Фэн Синь увидел Му Цина. Только не блондинистого в перемешку с коричневым. Теперь Му Цин был полностью шатеном. – Когда только успел перекраситься? – И тебе доброго вечера, Фэн Синь.