кофейная гуща.

Что с меня взять? Ни капли хорошего.

Я могу только обнять тебя очень

Крепко тем, что осталось.

Но ты не останешься,

Скажешь: «Спокойной ночи»

«Бэмби», Элли на маковом поле.

***

– Я сдал, у меня пять! – открывая дверь и радостно сообщая, зашел в квартиру Му Цин, ища глазами Фэн Синя. В ответ была тишина. Му Цин понял, что дома никого нет, и грустно выдохнул, кладя зачетку обратно в шоппер. Он переоделся, открыл банку энергетика и начал учить темы, которые ему составил Фэн Синь, пока пианист спал. Их было уже десять, что-то парень подготовил заранее или нашёл конспекты по заданной теме. Легче не становилось: это всё надо было выучить, в то время, когда хотелось лечь спать, желательно навсегда, и больше никогда не просыпаться. Пианист не знал, как будет сдавать следующие экзамены, ему надо было заниматься, а он этого не делал. Конечно, сданная специальность сильно облегчала ему жизнь, но преподаватель ждал парня на разговор о его будущем. От того, куда пойдёт Му Цин получать высшее образование, зависела программа, которую ему дадут на выпускной курс. И лично для Му Цина от его выбора зависела вся жизнь. Многие люди говорят, что можно выучиться на одно образование, а потом переучиться на другое, можно пройти курсы, устроится работать туда, где не надо образование. Его сверстники не сильно задумываются насчёт будущего. Он так не может. Му Цин понимал, что факультет специального фортепиано в высшем учебном заведении он не потянет: уровень не тот и не человеческое отношение к студентам. Нападки, травлю, бесконечные тонны заданий он еле как пережил за эти три года, а впереди ещё один. А после пять лет долгой и мучительной консерватории. Без высшего образования сложно устраиваться на работу, да и заработная плата будет ниже. Без бумажки ты – букашка, а с бумажкой – человек. Этот мир казался Му Цину слишком странным и помешанным на чём-то очень глупом. Вся эта система образования, законы различных государств, умирание их планеты, деградация человечества. Список был бесконечен. Как же пианисту хотелось жить иначе. Родился бы он в богатой семье с двумя родителями, где не надо было бы думать о деньгах, как поступить на бюджет, как выжить на десять тысяч в месяц, и многое другое. Жизнь никогда не была лёгким испытанием. Наоборот лишь. В такие моменты жизни Му Цин не хотел умереть, нет, он хотел просто исчезнуть. Чтобы не было ни его, ни этого города, ни страны, ни земли – ничего. И его самого. Бесконечные мысли закрадывались в самое нутро парня и окутывали его с ног до головы. Он уткнулся головой в руки, сидя за столом на кухне, и в такой позе его нашёл Фэн Синь, приход которого пианист не заметил. – Эй, ты как? – тихо спросил Фэн Синь, наклоняясь к пианисту, кладя руку ему на плечо. – Я хочу исчезнуть. Эти три слова, сказанные полушёпотом, звенели в ушах у бариста. Он ожидал услышать комментарий про экзамен, оценку, колкость, монолог про психологию или ещё что-то, но не это. Фэн Синь аккуратно убрал руку с плеча, лишь для того, чтобы поднять голову Му Цина и взять его за руку. – Куда ты хочешь исчезнуть? – Где будет.. Спокойно. На глазах у Му Цина появились слезы, которые выбежали в настоящий мир поочерёдно. Фэн Синь аккуратно вытер их, проводя рукой по лицу пианиста, а после поцеловал. Поцелуй был лёгким, почти что не ощутимым, но этого хватило для того, чтобы Му Цин уткнулся в плечо Фэн Синь и начал рыдать. Нервная система пианиста давно достигла своего предела: об этом ему говорил врач-невролог, у которого он наблюдался. Данное событие не было чем-то из ряда вон выходящим, но это означало лишь одно: с каждым таким припадком Му Цину будет лишь тяжелее. Фэн Синь не говорил ничего и лишь обнимал Му Цина, порой поглаживая его по голове или по спине. Бариста не был профессионалом в области нервных срывов, но что-то внутри ему подсказывало, что прикосновения могут вернуть Му Цина в реальный мир, где он сейчас явно не находился. Через время пианист отодвинулся, посмотрел несколько минут пустым взглядом в никуда, а после ушёл на балкон курить. Фэн Синь пошёл вслед за ним: мало ли ещё с окна выпрыгнет. Взгляд, который появился после слез, был слишком пустым. У Фэн Синя складывалось впечатление, что пианиста в этом мире уже давно ничего не держит. – Извини. – Не стоит. Му Цин не любил извиняться или говорить подобные слова: он считал это унижением, но проявление своих эмоций не любил. Да, он был благодарен Фэн Синю, что тот не сбежал, остался рядом, но.. Принципы в нём не изменить. – Пошли вместе темы составлять по психологии. Я один не успею. – Наконец-то мы решили бороться с пиздецовой сессией не в одиночку.

***

Следующие три дня парни провели за психологией, и к пятнице, семнадцатого мая, когда должен был быть экзамен, оба парня уже хотели безумно спать. Фэн Синь ложился спать, в отличие от Му Цина, но много времени бариста проводил и с ним, помогая ему в повторении тем, составлении конспектов. Порой Му Цин ложился на плечо к Фэн Синю и смотрел в окно, а после начинал рассказывать какие-то истории с прошедших пар по психологии. Несмотря на жуткую загруженность и усталость, неделя пролетела быстро: было тепло, сложно, но всё же хорошо. Фэн Синь проводил время с человеком, который ему нравился, а Му Цин мог заглушить внутренний бесконечный поток мыслей, что убивал его. – Я, кстати, в пятницу вернусь поздно, – сказал в ночь перед экзаменом пианист. – Я тоже. – Так ты с работы. – У меня завтра выходной, другие планы, на концерт иду. – Так я тоже.. – Му Цин поднял голову и посмотрел на Фэн Синя. – Ты идешь на концерт 'Элли на маковом поле' завтра? – Точнее уже сегодня, да. – Я туда же, – сказал Му Цин, рассмеявшись. – Идём вместе, это не обсуждается. – Будто что-то в этом доме вообще обсуждается. – Например типы акцентуаций.. Их одиннадцать, давай проверим, какие есть у тебя. – Срань Господня, акцентуации? – Точно, ты же не разбирал эту тему. Акцентуация – крайний вариант нормы, как результат усиления отдельных черт характера. – Я скоро повешусь. – Мне сдавать экзамен, а не тебе. А за такое высказывание я мог приписать тебе демонстративную акцентуацию! Её негативная сторона характеризуется лживостью и необдуманностью поступков, хвастливостью.. – начал уверенно перечислять Му Цин, будто учился на психолога, а не на пианиста. – Да ты наговариваешь, – возмущённо ответил Фэн Синь, – я не такой. – А какой ты? Фэн Синь уже привык к таким вопросам Му Цина и прищуренному хитрому взгляду от него, после таких фраз. Он поцеловал Му Цина, оставшись около его лица на несколько секунд. – Вот такой. Нравится? Му Цин сам потянулся к поцелую. – Если бы ещё сдал за меня психологию – цены бы тебе не было. – С тем, как я её учил, уже и сдавать можно. – Ты ведь ничего не знаешь! – воскликнул Му Цин. – Я к своей сессии никогда так не готовился, как к твоей. – И ты на стипендии остаёшься.. – шокировано прокомментировал Му Цин. – Хочешь жить – умей вертеться. – Да ну тебя. Му Цин продолжил учить психологию, рассказывая её Фэн Синю. В какой-то момент бариста уснул, лёжа на столе, и пианист решил его не будить. Он знал, как тяжело переносится физическая усталость и недосып, а Фэн Синь работал в общепите. Уставал он, наверное, безумно. Закончив повторение темы по психологии, Му Цин провёл рукой по волосам бариста, накручивая прядь вокруг пальца и отпуская её. На улице уже светало. Му Цин аккуратно поцеловал Фэн Синя, чтобы он не проснулся и ушёл курить на балкон. Предстоял тяжёлый день.

***

Фэн Синь проснулся, когда солнце уже высоко поднялось, а на экране телефона было десять утра. Пары безнадёжно уже пропущены, но иногда их всем можно пропустить. Учитывая посещаемость студента, несколько пропущенных занятий – не критично. У Му Цина экзамен был в девять, и дома его не было. Перед тем, как Фэн Синь заснул, он помнил, как пианист говорил, что хотел бы чтобы ему попалась тема с акцентуациями из психологии и музыкальной педагогикой из самой педагогики. Как оказалось, надо было подготовить по пятнадцать тем из двух разделов, что проходили музыканты за год: по психологии и по педагогике. И так странно, что музыканты сидят, и так рьяно учат психологию.. Психологами будут? Судя по тому, как Му Цин сначала учил историю, а потом психологию.. Фэн Синь принял душ, вымыл голову и отправился вновь на кухню: теперь уже думать, чем же ему можно позавтракать? Было решено сделать бутерброды с сыром, помидором и колбасой, а после их отправить в микроволновку. Дёшево, сердито, но зато практично. А из напитков чай.. Или кофе. Кофе. Он не высыпался за последние дни. Вместе с едой Фэн Синь отправился на балкон. Он поставил еду на табуретку, а сам сел на соседнюю и посмотрел в окно. Город за эти две недели сильно изменился: появилась зелень – все деревья были в листьях – трава проросла и детские площадки были усыпаны этим ярким оттенком лета. Цветочные магазины выставляли какие-то композиции цветов на улицу, люди переодевались в лёгкую одежду: Му Цин ходил в чёрной рубашке и белом брючном костюме, а Фэн Синь в футболке и кофте на замке сверху. Весь мир будто ожил вместе с приходом теплоты в середины мая, который символизировал конец весны и начало лета: порой долгого, из-за жары и слишком короткого из-за отдыха у учащихся. Птицы щебетали за окнами и напоминали звуки из соседней комнаты, когда Фэн Синь засыпал. Только теперь он проснулся и слушал пение птиц. – Эх, птички, как же вам сейчас хорошо: ни сессии, ни работы, ни безответной влюблённости.. – начал перечислять Фэн Синь. – Другие заботы у вас, но иногда мне становится так завидно вам. Взяли.. И улетели. Мы так не можем. Люди. Горячий кофе слегка обжигал горло, но он согревал что-то внутри тела. Напиток немного остыл, но оставался всё таким же тёплым. Человеческие отношения так похожи на напитки: где-то алкоголь, где ты теряешься и исчезаешь, где-то кофе, который остывает и перестаёт быть вкусным, где-то чай, который можно пить в любом состоянии.. И ведь на каждые вид напитка найдется свой любитель, а может и ценитель. Главное вовремя понять, что делать, чтобы напиток не испортился. Всё в этом мире когда-то портится, а после исчезает. – Фэн Синь! – закричал Му Цин, забегая на балкон. Бариста не услышал его прихода из-за закрытой двери на балкон и погруженности в свои мысли. – У меня пять! Мне выпали темы про характер с акцентуациями и музыкальную педагогику, я.. – пианист слегка сбавил тон и громкость голоса, слегка улыбнувшись, – Справился. Бариста подошёл к пианисту и обнял его, сказав тихо: 'Молодец'. Му Цин также обнял его в ответ, уткнувшись своей головой в шею Фэн Синя. В его объятиях было тепло и даже спокойно, пианисту хотелось остаться подольше в таком положении. Не навсегда, нет, такое только в сказках, просто.. Ещё немного. Два парня стояли на балконе в ипотечной однушке, обнимая друг друга. Ветер из открытого окна развевал мокрые волосы бариста и собранные в хвост волосы пианиста. Птицы смолкли: наверное, специально, чтобы тем двум, одиноким и потрепанным душам, никто не мешал. Никто и не был бы в состоянии это сделать, но молчали даже птицы. – Ничего, что мы так стоим? – Мне нравится. Не отпускай меня сейчас, ладно? После слов пианиста они простояли на майском балконе ещё около десяти минут, прежде чем они отправились на кухню слушать рассказы Му Цина об экзамене и придумывать образы на концерт.

***

Концерт начинался в семь часов вечера, но парни решили приехать пораньше, чтобы немного погулять и оказаться рядом со сценой. Му Цин остановился на белых брюках и чёрной рубашке, добавив сверху чёрный оверсайзный пиджак. Возвращаться будут они поздно, в рубашке можно замёрзнуть. Фэн Синь надел свою темно-зеленую рубашку, чёрные брюки и сверху плащ. Му Цин взял свой излюбленный чёрный шоппер, и вместе парни вышли из квартиры, идя в сторону метро. Каждый из них думал о чём-то своём. Фэн Синь был удивлён тем, что пианист тоже идёт на концерт. И как оказалось, до того момента, как они познакомились, они встречались случайно гораздо чаще, чем думали. Фэн Синь осознал, что красное пальто выглядит безумно знакомым и понял, что видел такой оттенок как раз у музыкального колледжа. Также Му Цин частенько любил заходить в 'Жизньмарт' и брать там американо. Пианист часто любил уходить гулять и вполне возможно, что они уже пересекались, когда Фэн Синь возвращался домой, а Му Цин прогуливался по городу. Раньше они друг друга не замечали. Но виделись они очень часто. Случайности не случайны, да? Му Цин думал о том, как ему повезло встретить такого простого и доброго человека. Несмотря на все подколы, сарказм в сторону Фэн Синя – парень был рад, что встретил его. После Се Ляня и его не совсем адекватного бывшего, от которого ему советовали прятаться, хотя кто это – Му Цин так и не узнал. После не человеческого отношения в колледже к нему со стороны однокурсников. После всего, что он натерпелся за три года нахождения в чуждом городе с кусочком комнаты в общежитии – он встретил человека, который приютил его у себя, откачал, когда Му Цин стало плохо, а после вовсе предложил жить вместе с ним. Хотелось отдавать Фэн Синю больше денег, чем те, что он платил за комнатку в общежитии, чтобы помогать закрывать кредит, но денег и так не было. Так что полторы тысячи лучше, чем ничего. Возможно, он даже мог предположить нахождение бариста в своём будущем. Только.. Он парень. Му Цин принимал свою ориентацию и склонность к парням, но всё же это было сложно. Во многих странах этого мира были запрещены однополые браки, пропаганда и наличие таких отношений. После всего того, что они скрывали с Се Лянем, рассматривать отношения с парнем Му Цин не хотел. Всю жизнь он что-то скрывал, от кого-то бежал. А в бегах люди что-то теряют, они заняты бегом. Му Цин же потерял себя. Он не знал, нравится ли ему на самом деле горький американо. Не знал, нравится ли ему играть на фортепиано. Не знал, нравится ли ему играться с людьми, ломая их, а после страдая самому. Не знал, какое блюдо его любимое. Не знал, почему читал. Му Цин не знал, зачем он жил. Не знал, что внутри него делает вид, что он живёт. Это не был он. Его не было, а жил он... Просто потому что ещё не умер? В этом была самая главная его проблема, лишь на осознание которой ушли долгие годы. В такие моменты жизни, Му Цин думал, что легче всего просто утопиться, чем пытаться строить личность, не имея даже представления о том, какие материалы нужны для фундамента. Из-за того, что оба парня были в своих мыслях, добираясь до площадки, где должен был проводиться концерт, они молчали. Эта тишина во внешнем мире им была необходима. Внутренний мир каждого из них был на грани чего-то очень страшного, откуда не выбраться никогда. – Давай покурим. А потом пойдём на концерт. – Хорошо, Му Цин. Парни отошли от входа в здание, чтобы выкурить сигареты и не мешать людям запахом и дымом. – Почему ты куришь? – А ты? 'Снова этот обмен ответами', – подумал Му Цин. – Есть меньше хочется и психологическая зависимость. – А мне они напоминают о некоторых людях и одиночестве среди толпы. – У тебя? Одиночество? Тот же Хуа Чэн. С однокурсниками ты сто процентов общаешься, девушки на тебя внимание обращают.. Или парни. – Хуа помешан на Се Ляне и его поисках, мы с ним общаемся.. Но это не то. Раньше общался с однокурсником, но как тот возобновил отношения со своим бывшим, так всё. Исчез и про меня забыл. Девушки мне не нужны, парни тоже, только если один. – Убийственное комбо. – У тебя не лучше. Почему глушишь голод курением? – Расстройство пищевого поведения и денег меньше на еду. Фэн Синь слегка нервно затянулся после такого 'признания'. Это объясняло многое в поведении Му Цина: почему он готовил без масла и соусов, почему пил американо, почему так много курил, почему уходил на улицу. Оказалось, что всё то, что было привычным Му Цином – было его болезнью. Бариста хотел бы чем-то помочь ему, но не представлял как. Все это было единым целым с пианистом. Надо было разрушать его лживую личность, болезни и выстраивать его самого, настоящего. Му Цин был похож на кофе, сваренный не из тех зерен. Кофейная гуща. – Предлагаю отправляться на концерт. За час могут начать впускать в помещение. – Уже никуда не хочется, – сказал Му Цин, выпуская дым и делая новую затяжку. – Почему? – Паршиво. Му Цин сел на скамейку, рядом с которой стояли парни, и уткнулся лицом в руки, держа сигарету. Фэн Синь аккуратно подошёл к нему и, забрав сигарету из его руки, взял его за кончики пальцев рук, присев на корточки, чтобы получить шанс увидеть лицо парня. – Я не знаю, Му Цин, что с тобой происходит, что у тебя внутри, почему ты так резко теряешь взгляд, хоть какой-либо, и выпадаешь в другой мир, но послушай: ты всё ещё Му Цин. Пианист, который готовит мне ахуительную еду. Парень, который играет аж на двух инструментах. Ты человек, который способен поднять и выучить невероятные объемы информации. Ты – это ты. Даже если многое в тебе не твоё. И ты прекрасен, черт возьми. Му Цин поднял лицо и посмотрел в глаза Фэн Синю. Парень наклонился к бариста, и их лбы соприкоснулись. – Почему я, Фэн Синь? – шёпотом, еле слышимым, спросил пианист. – Другие слишком нормальные. Они не являются тобой. – Даже я сам не являюсь собой. – Эти слова – и есть ты. Фэн Синь немного повернул лицо и оставил лёгкий поцелуй на губах Му Цина. – Не страшно, что повяжут? – С тобой – нет. Двенадцать лет будем сидеть вместе, куковать, отдыхать.. Му Цин рассмеялся, всё также держась за руки Фэн Синя. Бариста встал и потянул за собой пианиста. Парни всё же пошли на концерт 'Элли на маковом поле', который они оба так ждали.

***

Выходя с концерта, оба парня были растроганы двухчасовым пением Вики и её разговорами между песнями. Каждую песню, что исполняли в тот вечер, они знали наизусть: от начала и до конца. Были композиции и из нового альбома – 'Сад твоего имени', и из прошлых лет. На одной из песен исполнительница предложила взяться за руки тем, кто пришёл не один. А те, кто были в одиночестве, чтобы огляделись и может случайно нашли бы человека, который был бы готов протянуть им руку. И на случай, если всё же остались люди, которые одни, то им пожелали, чтобы нашёлся тот человек, который взял бы их за руку. Му Цин буквально схватил за руку Фэн Синя, положа ему голову на плечо. До конца концерта он не отпускал руку бариста, лишь иногда, чтобы поправить растрепавшиеся волосы или снять какой-то отрывок песни или речь певицы. Концерт, атмосфера на нём были невероятно комфортными. Му Цин был рад, что он пошёл сюда именно с Фэн Синем. Этот человек скрасил его вечер. Вновь. – Давай купим вино, будем гулять по крышам города и встретим рассвет на улице? – У меня есть предложение ещё лучше. Бежим, надо успеть до десяти вечера купить нужный алкоголь! После сказанной им фразы, Фэн Синь побежал по улице в сторону алкогольных магазинов. Рядом было их три. Му Цин не знал, о чем именно говорил бариста, но он доверил ему выбор их сегодняшнего алкоголя на тусовку по улицам и крышам. Через десять минут Фэн Синь шёл с бутылкой, и там было явно не вино. Подойдя ближе к Му Цину, тот увидел молочный ликёр. – Молочный ликёр? – недоуменно спросил Му Цин. – А теперь в 'Жизньмарт'. Пианист всё ещё не понимал, что делает Фэн Синь, но ему было весело наблюдать за бегающим парнем. Они доехали на метро до филиала, где работал парень, и зашли туда. Встретил их там Хуа Чэн. – Два айс-латте сейчас сделай, – кинул Фэн Синь на ходу, направляясь в подсобку, – Нет, я сам сейчас сварю. – Айс-латте? – переспросил Му Цин. – А после добавим алкоголь в кофе! – радостно изрёк младший бариста. – Никогда о таком не слышал. – Одно из наших изобретений, – вдруг сказал Хуа Чэн. – Для всех не можем делать, откуда нам знать про возраст клиента, да и наврать можно в системе, но своим и себе наливаем. Фэн Синь вышел в привычном зелёном фартуке кофейни и начал готовить кофе. Му Цин пытался напрячь память и вспомнить, пробовал ли он айс-латте без алкоголя, и он пришёл к выводу, что такое ещё не пил. – Кофе готов, без меня не пробуй, сейчас фартук закину. – Напитки за счёт заведения, – хитро сказал Хуа Чэн, подмигивая. – Неплохо устроился ты. – Я бы сказал, что отлично. Хуа Чэн улыбнулся своей фирменной улыбкой, но она не имела никакого злого подтекста на первый вид. Почему – пианист не знал. Старший бариста же был рад видеть младшего бариста снова живым человеком: у которого искры в глазах горят, улыбка на лице, интонация голоса меняется и будто появляется ещё большая открытость. Дорогого стоит увидеть человека живым, после нескольких лет наблюдений за полуживым трупом. – Пошли, А-Цин, нас ждёт ахуенный алкоголь с кофе и времяпровождение, и ты не скучай, Хуа, – бросил Фэн Синь старшему бариста перед тем, как он вышел из кофейни с Му Цином. Хуа Чэн проводил взглядом двух парней и улыбка сошла с его лица. Фраза, сказанная Му Цином напоследок, резанула ему слух. Это была фраза Се Ляня. – Слушай, мне надо пробить одного человека, и так, слушай: Му Цин, 18 лет, пианист..

***

Парни поехали на другой берег их города на метро, пока оно ещё работало. Вёл их теперь Му Цин. Выйдя в каком-то незнакомом месте для Фэн Синя, Му Цин взял его за руку и повел в сторону многоэтажного дома, в котором было аж двадцать пять этажей. Парень приложил один из ключей и их пустили в этот дом. Спустя несколько минут они оказались на верхнем этаже. Единственной загвоздкой был замок на лестничный пролёт, что вёл на крышу. – Эх, столько ехали и зря, – сказал Фэн Синь. – Ты плохо меня знаешь. – Не спорю. Раздался щелчок открывающегося замка и дверь была открыта. Парни поднялись по лестнице и тогда они попали на крышу. Оттуда открывался невероятный вид почти что на весь город: было видно и левый берег, где они находились, и правый, и речку, и дорогие высотки правого берега. Но подняв голову наверх, можно было увидеть звезды, и если приглядеться, то можно было даже найти созвездия. Только знать бы их ещё. – Вау. Других слов у Фэн Синя не нашлось. Му Цин довольно улыбнулся. – Давай выпьем. – За что пьем? Му Цин задумался. – За.. Возможность быть счастливыми. – Пьем. Парни чокнулись пластиковыми стаканчиками с айс-латте и молочным ликёром и каждый из них попробовал напиток. Фэн Синь любил такой кофе. У него была своя, особая атмосфера. Му Цин же пробовал первый раз как и айс-латте, так и кофе с алкоголем. На удивление, кофе с молоком не был противным. Даже был какой-то изыск в кофе, который напичкали льдом и молоком. – Нравится? – спросил Фэн Синь, наблюдая за выражением лица Му Цина. – Кто? Ты или кофе с алкоголем? – Оба. – Нравится. – А что именно? – Секрет. – Бука ты, А-Цин. А ты мне нравишься. Му Цин в этот момент отпил напиток, и, услышав последнюю фразу Фэн Синя, его глаза несколько округлились. Он..? Нравится? Фэн Синю? – Тебя это не обязывает ни к чему. И я не пьян. Я бы это всё равно когда-то сказал, – спустя время сказал Фэн Синь, смотря куда-то вдаль, убегая взглядом по бесконечным крышам домов. – Поцелуй меня. Фэн Синь поставил свой кофе на небольшое возвышение на крыше, и, взяв напиток из рук Му Цина, поставил рядом. На улице был ветер и передние пряди Му Цина давно выбились из хвоста, Фэн Синь взял одну из них и своей рукой заправил их за ухо, где была моносерьга с динозавром, а вторая с бабочкой. Раньше он не замечал проколотые уши Му Цина. Бариста посмотрел в глаза пианисту и поцеловал его в губы. Он целовал его нежно, аккуратно; будто боялся спугнуть этого зашуганного и одинокого зверька. Му Цин не включался в поцелуй, а лишь принимал то, что делал Фэн Синь. – Му Цин, как ты можешь позволять себя целовать тому, кто тебе безразличен? – прокомментировал грустным тоном Фэн Синь, стоя рядом с Му Цином. – Я не говорил, что ты мне безразличен. Но ты мне и не нравишься. Я не понимаю, что я чувствую. Алекситимия. Слышал? А – лек – си – ти – ми – я. Мир Фэн Синя начал уходить из-под его ног.