кофейная гуща.

Звезды жемчужный россыпью

И апрельский снег, и все хорошо.

На щеке след от твоих веснушек,

На сердце след, от тебя на сердце ожог.

Чем закончится все что было?

Кадров не снятого фильма нас с тобой,

Где ты уходишь,

я остаюсь в землю вкопанной..

И салют.. над Москвой-рекой.

Прощай.

«Салют», Элли на маковом поле.

***

Будильник прозвенел в шесть тридцать утра. Фэн Синь, еле встав, выполз из кровати и пошёл принимать душ: ему надо было привести своё тело в порядок, хотя бы внешне. Вновь сидя на балконе и куря сигареты Му Цина, он смотрел в окно: там было безоблачно, небо было голубого цвета чистого ручейка, в котором парень купался, будучи ребёнком с родителям, а также уже поднялось солнце. Светать начинало с каждым днём всё раньше, через месяц уже и вовсе в пять утра будет светло. Птицы сегодня не пели и в доме стояла гробовая тишина. Не было слышно ни дыхания спящего Му Цина, ни его будильников, ни работников за окном, которые вдруг решат переуложить асфальт. Фэн Синю казалось, что весь мир остановился и больше уже никогда не двинется вперёд. Выпала деталь из механизма, и теперь всё потеряно. Ведь каждый элемент важен? Докурив, Фэн Синь переоделся и отправился на работу. Есть не хотелось, да и готовить было некогда, если сильно захочется, то на работе можно было бы что-то купить и съесть. Или может просроченный продукт случайно бесплатно перепадёт. Парня не заботило сейчас его питание. Придя на работу, он обнаружил, что пришёл раньше Хуа Чэна. Мысленно понадеявшись, что с ним всё нормально и он живой, парень открыл кофейню и принялся мыть полы, пересчитывать продукты, просматривать ингридиенты для приготовления напитков. Старший бариста вбежал в помещение в районе восьми тридцати утра. – Я проспал. – Хуа, ты тоже человек. Я уже почти всё сделал, не переживай. Хуа Чэн похлопал по плечу младшего бариста и ушел переодеваться в рабочую форму. Работал 'Жизньмарт' с восьми утра до одиннадцати ночи, но основную работу по залам, пересчёте продуктов и в остальном парни делали непосредственно выходя на смену в восемь утра. В такое время клиентов не было, а если и были, то это был один человек, который возьмёт кофе и уйдёт. Не более. Машину, конечно, надо было разогреть, и это делалось первым, по приходу на работу, и каждый раз парни мысленно молились, чтобы в первое время клиентов не было. – Как с записями с камер? – Не посмотрел только последнюю камеру того магазина, уснул. На остальных ничего не видно. Фэн Синь сжал губы и посмотрел в сторону двери с прозрачными стёклами, ни о чем не думая. В его голове было пусто. – Давай сейчас вместе посмотрим, всё равно клиентуры нет, – предложил Хуа Чэн. – Ага, а если придёт, то ответим: извините, у младшего бариста пропал потенциальный парень, и он сейчас сойдёт с ума, поэтому извините, ищем машинку. Не хотите помочь? Оба парня рассмеялись, но такое настроение у них долго не задержалось. Они взяли ноутбук Хуа Чэна, открыли запись камеры и начали смотреть. Они поставили немного ускоренный режим, чтобы не смотреть все пять часов записи с камеры. Пока прошёл первый час, Фэн Синь сварил несколько кофе клиентам, пока Хуа Чэн наблюдал. Он более внимателен и знаком с Се Лянем всё равно лучше, чем младший бариста. А одного Фэн Синя хватало на обслуживание того потока, что был. И не будут же они вместе варить кофе на одной машине. Наступил обед, а Хуа Чэн всё ещё смотрел запись и ничего не сказал. Надежды и хоть какая-то вера покидали Фэн Синя. Казалось, что всё, что они делают – бессмысленно.

***

Му Цин не видел Се Ляня с момента, как они встретились в его квартире. Выходить из такого помещения никуда особо не хотелось, а для его не спокойной души с расстройством пищевого поведения была комната с различными тренажерами, среди которых была беговая дорожка. Он попросил парня, который отвечал ему на всякие вопросы, и был «слугой» Се Ляня – пианист жутко не переваривал такое словосочетание – чтобы тот настроил беговую дорожку. Сам парень был слишком далек от таких технологий. В этой же комнате оказалась колонка, которая включала музыку и с которой можно было разговаривать. Это было забавно говорить с роботом, теперь их было два: тот парень и колонка. Перспективы невероятные. Му Цин не хотел включать телефон, который он выключил, выходя из квартиры Фэн Синя. Пройдя несколько километров по беговой дорожке, Му Цин пошёл пить кофе и завтракать сырниками. Ему не надо было готовить: всю еду или заказывали из ресторанов, или готовил тот парень. – Слушай, – начал говорить Му Цин, обращаясь к тому парню, – мне завтра в колледж надо, можешь посмотреть, сколько туда ехать? – Боюсь Вас разочаровать, но Вам запрещено покидать это помещение. – Что? – у Му Цина выкатились глаза из орбит. – Я не в долговом рабстве ведь.. – Можешь называть это как хочешь, Милый, но для тебя так будет лучше, – сказал Се Лянь шепча на ухо, обняв Му Цина со спины. – Но.. Образование.. – Я тебе его куплю. Ты думаешь для меня это проблема? – А если я хочу ходить в колледж? И я не могу там не появляться, ты знаешь.. – Милый, не-а. Никуда не отпущу больше, – крепче сжимая, сказал Се Лянь, – А ты, – подняв голову в сторону слуги, – можешь идти. Сегодня ты не понадобишься. Парень кивнул головой и ушёл из комнаты, где завтракал Му Цин. – Был занят, только сейчас смог к тебе вернутся. Что это ты ешь? – Се Лянь открыл рот, требуя, чтобы ему дали попробовать сырники. – Хм, даже неплохо. Научил его готовить хоть так. – Вкусная еда, не выебывайся. – Всю атмосферу портишь. Се Лянь отпустил Му Цина, сел на соседний стул и начал качать ногой, смотря не пойми куда. Пианист ел сырники и не понимал, что ему теперь делать. Он не хотел всю жизнь провести вот так, вместе с помешанным богатым наркоманом в квартире, которая занимает весь этот грёбанный гигантский этаж. Помочь было некому. Фэн Синь ничем не поможет. Лин Вень.. Её Се Лянь сотрёт в порошок, вместе с её девушкой. Чтобы справится с наркоманом уважаемых и богатых людей, нужен был человек, который имел бы подобные богатства и влияние, как у Се Ляня. Таких знакомых у пианиста не было. Картина становилась всё хуже. Единственное, он будет любимым. Странно, не нормально, но его будут любить. И в такие моменты Му Цину хотелось думать, что не так все плохо. Пианист доел сырники, встал из-за стола и ушёл к себе в комнату. Се Лянь ходил за ним по пятам. Му Цин сел на кровать и начал читать книгу, Се Лянь же лёг и смотрел в потолок. Складывалось ощущение, что это ходячая кукла без тормозов. Становилось не по себе. – Я скучал. Му Цин посмотрел на Се Ляня, который сменил объект для наблюдений с потолка на пианиста. Студент химического факультета смотрел на пианиста, будто хотел услышать что-то в ответ, узнать подтверждение, что всё так, что Му Цин тоже скучал, что-то чувствовал после того, как они разбежались. Вот только он молчал. Парень продолжил читать книгу, игнорируя Се Ляня. Он знал, что после этого смешного и полурасслабленного состояния наступит агрессия, крики, ругань и удары. Скорее всего он уже был под веществами. Му Цин не мог знать наверняка. В любом случае он понимал, что не хочет говорить о каких-либо своих чувствах к Се Ляню. Прежде, чем о них говорить, их надо осознать и переработать, а пока этого не сделано, Му Цин не будет ощущать ничего. В этом и крылась мнимая прелесть его болезни. Из-за проблемы понимания чувств, он мог вовсе не разбираться в них и ничего не 'чувствовать'. Сейчас была явно не та ситуация, когда хотелось понимать, что он чувствует. Это будет дорога в никуда. Тем более когда перед глазами такой отчётливый образ парня с шоколадным цветом волос, стрижкой в виде шторок и зелёными глазами, что меняют свой цвет от освещения. – Скучал ведь. Се Лянь не отставал. Му Цин положил книгу сбоку от себя в раскрытом виде и студент это принял за соглашение поговорить. – Тот парень. У которого ты жил. – Ага? – Я с ним учился. Для Му Цина такое откровение было неожиданностью. Парень редко говорил о прошлом, а еще.. Фэн Синь и Се Лянь знали друг друга? – Мы перестали общаться в какой-то момент, потому что у меня появился парень, тот самый, я про него говорил, – рассказывал Се Лянь, смотря Му Цину в глаза, – я утонул в нём, а он во мне. А потом на одной из вечеринок мне предложили закинуться дурью, когда он отошёл. Мы тогда ещё поругались.. – парень посмотрел в окно. – А я переживал. Знаешь, чем я тогда уже занимался.. С руками. И как новый вид.. Му Цин не мог дальше слушать то, что говорит Се Лянь. Несмотря на все то, что он сделал с ним, ему было жалко человека. От жалости тошнило. Но хотелось обнять. И молчать. Долго. Пианист резко захватил студента в свои объятия, и настолько неожиданно, что парни упали на кровать. Му Цин лежал на Се Ляне, обнимая его и слушая дыхание его сердца, которое предательски билось криво и быстро. Он долго лежал на грудной клетке парня и слушал сердцебиение того. – Ты же меня ненавидишь, Му Цин, – со слезами на глазах вдруг сказал Се Лянь, – почему.. Почему ты это делаешь? – Когда-то мне нужны были точно такие же обътия. Но никого не было. Ты настрадался достаточно. Слов больше не требовалось. Парни остались лежать в объятиях друг друга. Му Цин все еще был уверен, что Се Лянь под дурью. И мысль о том, что он вдруг скажет Фэн Синю, если он выберется.. Но пока он фокусировал свои мысли на еще одной голове с длинными волосами, они были по плечо, а оттенок их был коричневым, но светлым. Напоминало кофе с молоком. Или какао с молоком.. И все же в одном Му Цин ошибся: Се Лянь пришёл к нему в трезвом состоянии. Он хотел провести время с человеком, что стал его икуственной вентиляцией лёгких после потери возможности дышать. Через некоторое время они погрузились в сон. Каждый видел свои грезы, но везде были свои кошмары.

***

– Все бессмысленно, Синь, – тяжело выдохнул Хуа Чэн, досмотрев камеру и ничего не увидев там. – Может мне скинешь, я сам посмотрю? А то вдруг глаз замылился после стольких видео. – Скину, но там правда ничего нет, Синь. Фэн Синь не хотел терять Му Цина. И он понимал, что отдав Му Цина Се Ляню, он лишится своего мира. Сам мир лишится возможности услышать музыку, что писал в тайне пианист по ночам. Не время раскисать. Надо было придумывать новые планы на случай неудачи с камерам. – А если поговорить с родителями Се Ляня? – Их не видно на встречах около двух лет. 'Прям с момента, как Се Лянь вышел из диспансера, а еще в тот момент он познакомился с Му Цином, интересно как', – подумал младший бариста. – А если начать наблюдать за всеми машинам, похожих на тачки Селедки? – Какое ты его прозвище вспомнил, – смеясь, говорил Хуа Чэн. – Как такое забыть! Селедка, косатка и утка. – Как мы дошли в детстве до таких тайных имён, аж завидно, жили мы тогда.. А сейчас существуем лишь. – Это жизнь, Хуа. Так что насчет машин? – Можно попробовать, но тут мне придется договориться с родителями.. – Я думаю, Хуа, они тебя поймут. Я общался с ними, они хорошие люди. – Хорошие, не хорошие.. Нет ни хорошего, ни злого в мире. – А еще весь мир серый, а Се Лянь в нём селедка летающая серая. – Хватит подъебывать Се Ляня! – крикнул Хуа Чэн, кидая тряпку в младшего бариста. – Ах, бой, значит? Получай, капитан косатка! – Фэн Синь под рукой держал пластиковый стакан и не думая, кинул его в Хуа. Тряпка и стакан были пойманы, и парни продолжили кидать эти две вещи между собой, пока не зашел клиент, который смотрел на это некоторое время, а после спросил, может ли он заказать кофе. – Спасибо, вы безумно развеселили меня после работы. – Ого, вы так рано освободились? Или ночная смена у вас? – поинтересовался Фэн Синь. – Работодатель отпустил раньше в связи с появлением у него важного гостя. – Как я рад за вас, а мне вот тут торчать до ночи.. Общепит. – Могу лишь сил пожелать. Это Вам чаевые. Диалог с Вами и битва поднялт мне настроение. Спасибо. Всего хорошего. Фэн Синь держат в руках купюру номиналом пятьсот рублей и был удивлен. Кофе стоил меньше, почти что в три раза, чем та купюра, что ему дали. Тут Хуа Чэн вышел из подсобки и увидел эту картину. – Какая рыбка тебе попалась. – Да не говори, работодатель отпустил человека раньше из-за гостя важного, а у человека день раньше закончится.. – Стоп, камеры зала срочно включи, Синь. Хуа Чэн машинально отмотал на пару минут назад и начал внимательно изучать персону, которая заходила за капучино. После Хуа Чэн схватился за телефон и начал давать различные указания. Фэн Синь смотрел на это все и не понимал, что произошло. – Ты хоть знаешь, кто это? – Удиви? – Личная прислуга Се Ляня. – Откуда.. – Манера речи, внешний вид, чаевые. – Такое может быть у каждого ведь. – Да, но есть высокие шансы, что это человек Се Ляня. И важный гость.. Настолько, что аж слугу отослали? Фэн Синь был вынужден согласиться. Ему хотелось верить, что эта безумная часть Хуа Чэна им поможет. Ему хотелось сделать все возможное, лишь бы вновь увидеть улыбку Му Цина, увидеть самого пианиста. Его игра, любовь к чтению, готовка, курение на балконе, короткие и лёгкие поцелуи, но такие отчаянные. А тело его до сих пор помнило, как парень уткнулся ему в плечо, еле сдерживая слезы. Хотелось курить. Запах сигарет и курение помогали успокаиваться и не думать о произошедшем какое-то время. В скором времени смена подошла к концу и парням предстояло разойтись по домам. – Удачи нам, Синь. – Удачи нам, Хуа. Парни кивнул друг другу головами и разошлись: каждый в свой ящик, где можно было переночевать. Но никак не домой. Домом место становится от того, что туда хочется вернуться. Причины для того, чтобы назвать коробку домом, могут быть разные. Но что у Хуа Чэна, что у Фэн Синя разгадка лежала на поверхности: другой человек; благодаря другому человеку они ощущали себя, как дома. А люди исчезли. Исчез и дом. Вернувшись в квартиру, Фэн Синь повесил одежду и, разувшивсь, лег на диван, где они когда-то сидели с Му Цином, спали в обнимку, и где пианист наигрывал ночами разные мелодии, тихо подпевая. Воспоминания накрывали с головой. Хотелось уснуть и проснуться в тот момент жизни, когда было или будет все хорошо. Фэн Синю резко вспомнилась мама. Когда она умерла, он также приходил в ее комнату и лежал на кровати, где она спала, обнимала отца и его, когда он прибегал к ней рассказать какую-то грустную или хорошую историю. Он скучал по маме. Они не всегда понимала друг друга, но это нормально? Недопонимания бывают у всех. Люди ведь все такие разные. Теперь он точно не уснет. А так хочется, чтобы выпасть из реального мира. Хотя бы на какое-то время. Но как назло уснуть абсолютно не получалось. Пустая квартира удручала Фэн Синя. На миг он задумался о том, что может он не нужен Му Цину? И не будет же он вечно жить с ним? Фэн Синь вспомнил о своей детской мечте завести шиншиллу. В детстве у них была собака, но она умерла, когда мальчик был ещё совсем ребёнком. Животных с тех пор у них не было. Бариста не хотел заводить кота или собаку: на котов у него была аллергия, а собаку надо выгуливать. Рыбок в руки не взять и не поиграть с ними. Хомяки быстро умирают. Он открыл сайт с объявлениями о продаже животных, и сразу нашел, то что ему надо было. Обычная шиншилла, четыре месяца от роду, белая с небольшими серыми пятнышками на мордашке и ушках. Парень написал продавцу, спросил о покупке и возможности забрать. Пока он ждал ответ – заказал доставку клетки на утро и все остальное необходимое для шиншиллы. Фэн Синь раньше интересовался животными и знал особенности проживания шиншиллы в домашних условиях, так что заказать все было не проблемой. А еще он недавно и совсем неожиданно получил премию 'Работник месяца' в размере десяти тысяч. Конечно, он мог эти деньги отправить на погашение кредита, но деньги надо тратить и на себя. Это не было импульсивной покупкой животного и всего остального для него. Это было осуществление детской мечты, которую успели несколько раз похоронить, разрезать на кусочки, превратить в пыль и развеять по ветру. Продавец, на удивление, ответил в районе трёх ночи и сказал, что днем можно забрать животное. Фэн Синь как раз мог в этот промежуток забрать шиншиллу, привезти домой после пар и умчаться на работу. Парень думал, как назвать животное, и решил, что как увидит – так и придумает. Посмотрит на характер, как будет себя вести.. Мысли начинали постепенно путаться и Фэн Синь начал потихоньку засыпать. Он уже знал, что проспит первую пару и решил, что это не так критично, и он все равно будет занят, он будет обустраивать дом для своего пушистого друга. Когда Фэн Синь погружался в сон, пошёл дождь. Заснув, на телефон младшего бариста пришло сообщение от Хуа Чэна. Хуа: Я нашел дом, где живёт слуга Се Ляня. Завтра будет произведена слежка.

***

Ши Цинсюань смотрел на дождь, сидя в квартире у Хэ Сюаня. Парень уже давно уснул, а Цинсюань никак не мог сомкнуть глаз. Его преследовало ощущение, что он становится тем самым ребёнком богатых родителей, который что хочет, то и делает. На парах он не появлялся месяц, если не больше. До этого хотя бы раз в неделю старался прийти на пару занятий. Обычно, после такого отчисляют? Ши Цинсюань не знал. Но он понимал, что из университета его не выкинут. Отец заплатит, если понадобится. Образование не так сильно беспокоило парня. Он думал о Фэн Сине, с которым подружился в самом начале обучения, а потом просто пропал из-за Хэ Сюаня. Было ли ему стыдно? Неловко? Он не знал. Внутри была лишь мысль о том, что он поступил не правильно. В Хэ Сюане он просто растворился, когда тот вернулся к нему вновь: Ши Цинсюаня как неадекватного тянуло к этому парню с волосами, цвет которых больше уходил в чёрный, но таковым оттенком не являлся. Он был сыном другой компании, с которыми его родители хотели сотрудничать. После начала отношений парней, компании решили подписать договор о сотрудничестве. Каждый раз, когда они расставались с Хэ Сюанем, Ши Цинсюань это очень тяжело переживал. Несколько раз он пытался наложить на себя руки, но ещё хуже было с родителями: они не знали причины и не понимали, что происходит у их единственного наследника внутри. А когда Ши Цинсюань и Хэ Сюань объявили о своих отношениях, его родителям стало совсем без разницы, что ощущал их сын, им был важен лишь контракт и сотрудничество. Так Цинсюань и попал к психиатру, которого забросил подобно университету. Ему не хотелось обсуждать происходящее с каким-то неизвестным человеком, и Ши Цинсюаню порой казалось, что во всем мире не сыщется человека, который его поймет.. И тут всплывало одно знакомое имя. Фэн Синь. Для начала, наверное, следовало появиться в университете и с ним поговорить. На улице уже светало, а сегодня у них пары начинались с первой. Ши Цинсюань решил немного накраситься, чтобы замазать синяки под глазами и придать глазам искринок, но смотря на спящего Хэ Сюаня, слезы наворачивались сами. Ши Цинсюань не ощущал, что его любят. И это его удручало. Ему не нужен был ни секс, ни походы в дорогие рестораны, ни подарки, ни поездки за границу. Он был, конечно, рад проводить время с Хэ Сюанем, но часто ему казалось, что его пытаются «купить», а не любить. Он все еще не забыл ни одну из измен черноволосой рыбки. Хэ Сюань напоминал ему акулу, чёрную, большую.. С белым брюшком. А акула, наверное, тоже рыба? Если обобщать? Так Ши Цинсюань и начал того называть рыбкой, мысленно, конечно. Он не знал, как отреагирует Хэ Сюань на подобное. Складывалось ощущение, что их отношения, попытка все сохранить, нужны были только Ши Цинсюаню. Слезы не останавливались. Побоявшись, что сейчас разбудит черную рыбку, он вышел на улице и сел на лавочку у многоэтажного дома. В голове пробежала мысль о том, что легче было бы умереть, чем решать все проблемы, что у него есть. Но ему все равно хотелось поговорить с Фэн Синем. Почему-то не мог решиться окончательно Цинсюань на самоубийство, не поговорив с бариста. Он вернулся в квартиру, собрал шоппер с вещами в университет, взял телефон, зарядное устройство и карточку и пошел в сторону метро. Ему захотелось побыть обычным студентом, а не ездить на машине с личным водителем или на такси бизнес-класса до учебного заведения. Зайдя в университет, Ши Цинсюань не мог понять, куда надо идти. Через время он разобрался, в какой аудитории ему надо быть и направился в ту сторону. По дороге он встретил декана, хотел обсудить с ним вопрос об отсутствии на парах, но на это Цинсюань услышал, что это не совсем проблема, и все эти нюансы были решены его отцом ещё неделю назад. 'Как знал, что не вылечу. Даже отца не пришлось просить', – подытожил Цинсюань. В аудиторию он пришёл первым и начал наблюдать за приходящими студентами в кабинет. Какого же было удивление парня, когда он понял, что Фэн Синь не пришёл. Запереживав, не случилось ли что с однокурсником, он написал ему. Цинсюань: хаюшки! ты жив? все в порядке? Синь: Какие люди в Голливуде, Цинсюань. Да, со мной все в порядке. Ты как? И что пишешь? Цинсюань: да вот на пары пришёл, а тебя тут нет.. вот и подумал, случилось что. Синь: Сама звезда явилась на пары, невероятно! Я буду ко второй, сейчас собираюсь, поздно лег. Цинсюань: буду ждать! :) На лекции оказалось интересно, Цинсюань всю пару делал какой-то конспект, чтобы потом им поделиться с Фэн Синем. На мгновение ему показалось, что это даже занятно и можно попробовать начать ходить на занятия. Если он не умрет. Желания появляться в университете не было, ему не хотелось учиться, ему ничего не надо было. Суицидальные мысли появились ещё зимой, а после появления Хэ Сюаня, в их ссоры и в моментах бесконечно самокопания парня, они лишь усиливались. Пара закончилась, он вышел в коридор и увидел Фэн Синя, и мысленно он ужаснулся. У парня были глубокие и яруие синяки под глазами, он выглядел безумно уставше и замученно. И точно.. Ши Цинсюань вовсе забыл, что Фэн Синь и работает, и учится. Но в этот раз явно что-то ещё произошло в жизни Фэн Синя. Он побежал в сторону человека, которого хотелось назвать другом, и крепко обнял. Фэн Синь не понимал, что происходит. Цинсюань был немного ниже бариста, и когда тот решил его выпустить из крепких объятий, то он положила свои руки на плечи бариста и посмотрел прямо в глаза. – На пары мы не идем. Поехали в ресторанчик один, будем жизни наши обсуждать. Я понимаю, что близится сессия, Синь, но в прошлый раз, когда приближались экзамены, ты не выглядел вот так. – Цинсюань, да все нормально, заработался, бывает.. – У тебя глаза пустые. – У тебя тоже. Цинсюань грустно улыбнулся. – Ты мне расскажешь о себе, а я о себе. – А пары? – Я напишу декану, чтобы тебе не ставили пропуски за сегодня. Не переживай, Синь. Этим миром часто управляют деньги, и этот университет – не исключение. Деньги.. Фэн Синь хотел бы знать, какого это – жить и не думать о тратах, будущем. Но даже имея деньги, люди не становятся счастливыми. Деньги могут стать ключом к более лёгкой тропинке, но есть вещи, которые нельзя купить. Парни вышли из колледжа и Фэн Синь пошел в место, где студенты курят. – Ты курить начал? – удивленно спросил Ши Цинсюань. – Я и раньше курил, просто очень редко. А сейчас мне не хватает запаха сигарет одного человека, который исчез, – сказал Фэн Синь, несмотря на парня. – Пока ждем моего водителя, я начну рассказ о Хэ Сюане, с ним мы хотя бы знакомы, – грустно посмеялся парень. – Слушай, дай покурить. Фэн Синь вытащил сигарету и дал Ши Циньсюаню. – Не увлекайся только, Цинсюань. – И это говоришь мне ты. Бариста повёл плечами. Докурив, парни сели в машину Цинсюаня и поехали в ресторан. Никого из людей, кроме них, там не оказалось. – Тут никого не будет, кроме нас, я арендовал зал, так сказать. – Это же какие деньги.. Могли и у меня в квартире посидеть. – Не парься о деньгах, Синь, ты со мной. Я не заработал ни копейки, но мои родители не жалеют денег на меня, я им принёс такой желанный.. контракт. Они хорошо получают. Даже очень. – Контракт? – Хэ Сюань – сын компании, с которой мы хотели подписать договор один, но не выходило. Мы несколько раз начинали встречаться с ним и до этого всего, но делали это в тайне, боялись, что наши родители не примут наш выбор. Но когда в этот раз он вернулся.. Он сказал, что любит меня, что скучал, что больше не будет изменять.. Я знал о желании родителей подписать контракт, и я знал, что я его люблю. Очень.. Странно говорить об этом вот.. Так.. – Цинсюань посмеялся и взял в руки бокал белого сухого вина, которое принесли заранее, пока они ещё ехали до ресторана, и немного отпил. – И я сказал, что прощу, вернусь к нему, если мы расскажем о наших отношениях родителям, потому что я устал это скрывать. Он сказал, что это не проблемно. На следующий вечер его семья знала, что я его парень, а спустя пару дней и мои родители об этом узнали. А через месяц наши фирмы подписали какую-то бумагу там важную, не знаю, я не лезу в дела родителей. – Ага. И ты сказал, что Хэ Сюань тебе изменял? – Да, не раз, после этого мы ругались и расходились, и вот сейчас.. В четвёртый раз сошлись. – Цинсюань, может будет грубо, но счастливым ты не выглядишь. – Знаешь, Синь.. – Цинсюань посмотрел прямо в лицо Фэн Синю, рассматривая эти глаза непонятного цвета, – Я хочу умереть.