кофейная гуща.

Остановись, не спеши, дорогое,

Нам некуда так спешить.

Посмотри сейчас нам споëт,

Тот, кто хочет пожить.

Остановись. Остановись. Остановись.

Ах, непослушное глупое чудо.

Я слышу это каждую ночь.

Кому показать-то тебя, Иуда?

Кому ты можешь помочь?

«Остановись», Лампабикт.

***

Му Цин проснулся в больничной палате, когда солнце уже высоко поднялось. Он не знал, сколько сейчас времени и даже сомневался в том, какой сейчас день недели. Парень понял, что не знает, что делать, кого ждать, телефона под рукой не было, и более того, он не понимал, почему столько препаратов стоит вокруг него. Вчера ему стало плохо, а после он проснулся в этой палате, а через время к нему зашел Фэн Синь. Он был уверен, что это Фэн Синь, ведь только он сначала аккуратно поворачивает дверную ручку, а поосле быстро распахивает дверь, идет с определённой скоростью шагов, с которой он ходит всегда. Му Цин не хотел смотреть на него. Хотел. Безумно. Но боялся провалиться в яме чувств к тому, с кем он так отвратительно себя повел: уход без объяснений. После первой фразы, что не несла никакой смысловой нагрузки, его рука оказалась между другими двумя, среди них было слишком тепло. Му Цина в тот вечер клонило в сон и, вроде, он уснул тогда. Во сне ему приснилось, что он снова поцеловал Фэн Синя. Или же.. – Доброго утра, – сказал парень, заходя к нему в палату. – Прежде, чем я расскажу тебе подробнее обо всем, я хотел бы спросить тебя: как тебя зовут, сколько тебе лет, кто я, что было и где ты. – Время идет, а что-то остаётся неизменным, – с долей иронии сказал парень, вспоминая то, как он случайно чуть не умер в квартире у Фэн Синя. – Му Цин, восемнадцать, ты – друг Фэн Синя, кофе вместе варите, имя твое не помню. Я задыхался в квартире, потом оказался здесь. Больница. – Хорошо, представлюсь ещё раз – Хуа Чэн, – сказал парень, наблюдая за лицом Му Цина, который пытался сначала осознать слова, соотнести с тем, что было у него в голове, а после была попытка скрыть эмоции, не отображая их на лице. – Признал, теперь я точно благословен буду. – Хуа Чэн, давай потом будешь шутить, – прокомментировал Му Цин. – Я не шучу, ладно, перейдем к делу. Ты у врача когда был? Риторический вопрос, я знаю, что пару лет назад с тем учётом, что мы ровесники. Аллергик, острая сердечная недостаточность, сильно падающее зрение, подозрение на новообразование, лёгкие в отвратительном состоянии. Это только то, что мы выявили, пока вчера тебя в чувство приводили. Случился отёк легких. – Удиви, скажи, что мне ещё жить пару лет осталось, – смеясь, в шутку сказал Му Цин. – Тебе в лучшем случае осталось пять лет. – Это какая-то шутка, – с недоумением посмотрел Му Цин на парня, – неудачная, Хуа Чэн. – Только если тебе не сделать пересадку сердца и лёгких, которые на минуту, должны ещё прижиться, а доноров – кот наплакал. И я не знаю, можно ли сразу пересаживать два таких органа. Не настолько гений-хирург. Хуа Чэн пытался поддерживать вид беззаботного человека, но он пристально следил за Му Цином. Парень не проявлял никаких эмоций, что могли бы дать толчок к понимаю того, что происходит внутри него. Хуже Се Ляня. – В лучшем случае пять лет, а потом что? – Или сердце откажет, или рецидив отека лёгких, который ты уже можешь не пережить. Жизнь Му Цина рушилась на глазах. Раньше ему казалось, что ему абсолютно нечего терять, но сейчас, услышав о том, что жить осталось ему совсем ничего, он осознал, что ему всегда было что терять. Людям всë же не свойственно ценить то, что они имеют. Своими руками и портят, а после жалуются на кого угодно, но не на себя. Так противно, однако парень понимал, что все боли в сердце, курение с аллергической реакцией, отсутствие нормального питания и питания вообще не могли пройти бесследно. Это невозможно. – И, Му Цин, – обратился Хуа Чэн к парню, – мы можем поговорить о Се Ляне, Фэн Сине и о нас с тобой? Эта история давно требовала.. – парень задумался на пару секунд, подбирая слово. – Конкретики. – Что именно тебя интересует? Первая любовь Се-аня? Хуа Чэн улыбнулся, но не своей привычной улыбкой, которую всегда видели все, а той, что отдавала определённой тоской, что была почти что невозможна для жизни. – Сам догадался? – Ты же сам знаешь, он никогда ни о чем не рассказывает. Оценил масштаб утери Се Ляня? – Думаю, да, я хотел попробовать снова, но мы сошлись на том, что он потом мне перезвонит или напишет. – Он никогда не напишет. – Это верно, Му Цин. Могу задать пару вопросов о тебе и ними двумя? Фэн Синь с ума сошёл, пока тебя не было. – Не можешь, – отрезал Му Цин с лёгкой улыбкой. – Если захочешь, то ты можешь спросить у них лично потом. И тебе идет стрижка. Лучше жить, не зацикливаясь на прошлом. – Ты прав, Му Цин. Пару дней в больнице придется полежать, тебя буквально вытаскивали с того света. Се Лянь сегодня тебе телефон, книги привёзет, чтобы ты тут со скуки теперь не умер. – Меня Се Лянь убьет скорее, чем скука тут. – Спорим? – С тобой это бессмысленно, – ответил Му Цин и после этого парень окончательно покинул палату. От чего-то Му Цин очень устал. Не было сил даже на размышления, из-за чего вскоре он уснул.

***

– Отличная презентация продукта, Фэн Синь. Я просто восхищён – студент первого курса и такая работа. У вас однозначно, автомат, можете заходить ко мне с зачеткой, зовите следующего, – сказал преподаватель. – Благодарю, подойду к вам позже, следующего сейчас позову. Всего хорошего, до свидания. Автомат. Отличная работа. Фэн Синь абсолютно не ожидал того, что его работу так отметят, что закроют экзамен. Он вообще нашелся, что ему натянут на четыре, а тут так. – Давай, что у тебя? – нетерпеливо спрашивает друга Цинсюань, явно ожидая его и результаты. – Пять. И автомат, – говорит Фэн Синь, улыбаясь, и почти сразу же в тот же момент он оказывается заключён в крепкие объятия Цинсюаня. – У меня самый умный друг, – кричит от радости парень, так, что на них начинает смотреть добрая половина студентов, стоящих рядом. – Давай ещё в рупор поори, хотя, я думаю, он будет тише тебя, – отшучивается бариста. – Ой, да ну тебя, – отвечает парень, после чего они смеются. – Ладно, я следующий после отвечающего сейчас, буду готовиться. Ещё поболтаем! Фэн Синь кивнул головой и пошел в сторону выхода из университета. По идее, ему надо было ехать на работу, когда хотелось увидеть Му Цина. Парень отошёл, чтобы покурить, ему уже казалось, что все решения лучше принимаются с сигаретой в руке. Он открыл телефон, чтобы скоротать время и увидел сообщение от Хуа Чэна. Хуа Чэн: На работу сегодня не выходи, я сам побуду с Цинсюанем, можешь ехать к Му Цину:) Фэн Синь: А как же руководство и зарплата.. Хуа Чэн: Деньги получишь, насчет руководства не парься, все оки. Фэн Синь: Когда ты начал использовать слово 'оки'...... Хуа Чэн: Пока ты пиздел! Фэн Синь: Я тебя заблокирую. Хуа Чэн: /смайлик поцелуя в размере двух штук/ Фэн Синь убрал телефон и все еще не понимал, как они вчера спокойно ушли с работы, почему он получит деньги за смену, на которую не выйдет, и как, черт возьми, Хуа Чэн договаривается с руководством? Но раз дали добро на прогуливание работы – грех было этим не воспользоваться. Парень отправился к автобусной остановке, после сел на общественный транспорт и поехал в больницу, куда переехал временно Му Цин. Лягушка-путешественница – за неделю сменить три места жительства. Фэн Синь не уточнил, пустят ли его к Му Цину, но раз Хуа Чэн написал об этом, то оставалось надеяться, что он уже все уладил. Обычно он был предусмотрительным в подобных вещах. Около часа заняла дорога до больницы, но на удивление в автобусе было не так много людей, это было хорошо: не было душно. Парень вышел из автобуса и пошел в сторону здания, рядом с которым стояла чёрная машина, что была, к сожалению, ему знакома. Наверное, Се Лянь приехал к нему. В этот момент парень задумался о том, а нужен ли он вообще Му Цину, когда есть Се Лянь? Вдруг Фэн Синь все время для него был заменой? Хотя как он мог заменить наркомана? Пока младший бариста стоял около больницы и думал, он не заметил, как к нему кто-то подошёл. – Бу. Фэн Синь вздрогнул, обернулся и увидел Се Ляня. – Му Цин не спит, я с ним поговорил, мне кажется, теперь твоя очередь, – сказал парень и улыбнулся той улыбкой, что несколько напоминала то, что было в восьмом классе на лице у парня. – Се Лянь, ты сам что планируешь делать? – спросил Фэн Синь, хватая парня за руку. – Если ты захочешь, чтобы он вернулся, то верну его тебе. Я всегда хотел, чтобы он был счастлив. А сам уеду жить туда, где меня никто не знает. Новая жизнь, понимаешь? – А Хуа Чэн? – Я думаю, что это конец. Просто кто-то не мог принять это. – Ты знаешь, что Му Цину осталось пять лет в лучшем случае? – Да, и, пожалуйста, я знаю, что внутри себя он уже выбрал тебя, сделай его счастливым. Ведь у меня не получилось, – сказал Се Лянь с набегающими слезами на глазах. – Не могу обещать, но я попробую. Фэн Синь обнял Се Ляня и тот тихо плакал. Наверное, его все еще тяготило все то, что произошло, но рассказать об этом он никому не мог. Сердце внутри младшего бариста разрывалось: хоть они и не общались долгое время, вчера они ругались и орали друг на друга, но всё же Се Ляня было жаль. – Дашь свой номер? – Да, записывай. Парни обменялись номерами и обнялись напоследок. После этого Се Лянь сел в машину и уехал, а Фэн Синь пошел в больницу. Сейчас ему казалось, что его все же ждут. Младший бариста запомнил, куда надо было идти и спокойно прошёл внутрь здания и поднялся на нужный ему этаж. Его никто не остановил – наверное, Хуа Чэн предупредил – и это было хорошо. Хоть тут у него не было проблем. Перед палатой, где лежал Му Цин, парень остановился и попробовал отдышаться: почему-то дыхание было неровным, и сердце билось как-то странно. – Наверное, психосоматика, я поднялся всего лишь на третий этаж к Му Цину, – начал говорить парень самому себе, и тут в его голове промелькнуло озарение. – Му Цин. Ему всегда казалось, что он спокоен и уравновешен в своих чувствах, эмоциях, что он в состоянии их контролировать, но иногда, когда дело касалось Му Цин, не всегда, но порой чёткая линия мыслей в голове превращалась в неразбериху – винегрет какой-то, только если этот салат парень не любил, то в случае с этим парнем.. Фэн Синь ударил себя руками по щекам, всë же ему надо было прийти в себя. Эмоции – эмоциями, чувства – чувствами, но логику стоило сохранять в большинстве случаев. Потеря головы с плеч еще никому ничего хорошего не приносила. – Я ждал тебя, Синь. – А я.. Я скучал. Парень снова сел на табурет, который стоял в палате со вчерашнего дня. Он понимал, что им надо было поговорить, за последние несколько дней у него накопилось слишком много вопросов, но сейчас, сидя около предмета его бессонницы, в голове было необычайно пусто. Хотелось сохранить этот момент с Му Цином, лежащем на больничной койке с поднятым изголовьем, ручей приборов, с растрепанными волосами, не скрытыми синяками пол глазами. Эти кристальные глаза смотрели на потолок, на стены, на руки с проводами – Фэн Синь не знал, как они назывались – коих было много, и, в конце концов, они смотрели на Фэн Синя. Они пытались залезть в самую душу, нет, не верно. Они давно были внутри души, а сейчас вновь воссоединились. – Ты вообще спал? – спрашивает Му Цин. – Спал. – Недостаточно, – констатирует факт парень, смотря на синяки под глазами. – Почему ты здесь? – А почему ты со мной продолжаешь говорить? Оба парня смотрели друг другу в глаза. Каждый думал, что ответить на заданный ему вопрос. – Потому что.. – Потому что... Они начали отвечать одновременно. Смех пробрал обоих, они засмеялись. – Я первый задал вопрос, отвечай. – А может я хочу услышать сначала твой ответ? – Ещё что хочешь? Давай тебе Луну с неба притащим, если захочешь. А мне Сатурн. Фэн Синь подумал о том, что проекцию планет их галактики он бы принёс этому парню, если бы тот захотел. – Я попробую сказать, возможно, это будет странно, но лучше так, чем молчать. Я не хочу говорить, что я здесь из-за своих корыстных чувств по отношению к тебе, а конкретно из-за влюбленности. Все эти слова – я пришёл, потому что люблю тебя – тебе не нужны. Точнее.. – Фэн Синь все еще опасался говорить о том, что скрывалось внутри него, но сейчас, так отчётливо как никогда, он осознавал, что сейчас придется быть запредельно откровенным с тем, что у него внутри. – Нужны, но не здесь. Не сейчас. Не в таких отношениях, которые между нами. Поэтому скажу следующее: я здесь, потому что знаю, что ты ненавидишь одиночество, Му Цин. Я пришёл сюда, потому что был уверен, что тебе тут ужасно скучно и в целом отвратительно. Я не хотел, чтобы тебе было плохо. Я просто.. Хотел и хочу быть рядом, я правда скучал все эти дни, а ещё боялся, что я больше никогда тебя не увижу – ты просто канул в бездну, ты будто растворился – не услышу, как ты играешь на гитаре и поешь, боялся, что вновь не услышу, как ты играешь на фортепиано, потому что, черт возьми, это невероятно! Я боялся, что мы больше вместе не покурим, не будем готовить и обсуждать разные темы параллельно, мне слишком это полюбилось все, это все слишком связано и перемешано с тобой. Я всегда думал, что у меня в жизни есть всё: квартира, работа, отец, университет, пару друзей, но в моей жизни не хватало тебя. Не кого-то другого, а именно тебя: тебя, который пару раз довёл меня до инфаркта, умирая у меня на глазах, тебя, который собирает неряшливо свои волосы, тебе это очень идет, тебя, который слушает музыку и погружается в неё настолько, что ты утягиваешь ближайшего человека рядом с тобой в неё, я никогда так не воспринимал музыку, так как полюбил её после твоего появления. Может я и музыку полюбил из-за того, что полюбил тебя? – Фэн Синь сделал паузу. – Хотя, мне кажется, это все равно звучит эгоистично и мне пора свалить, – парень посмеялся и встал с табуретки, собираясь уйти, но его руку вдруг поймала другая, такая холодная, но такая привычная. – Придурок, – негромко сказал Му Цин, пытаясь скрыть в голосе то ли слезы, то ли негодование от того, что он чувствовал; много. – Я слишком много сказал лишнего, знаю, – несколько вздыхая, сказал Фэн Синь. – Ты – первый, кто пытался меня понять, кто не оттолкнул, когда я пытался сбежать от тебя. Ты правда остался рядом, хотя ты никогда не говорил об этом. С тобой я чувствую себя не так одиноко, Синь, – парень поднял голову, которую он опустил, когда говорил, и его глаза были наполненны слезами. Фэн Синь аккуратно поднес руку к его лицу и вытер соленую воду с его щёк, а после соприкоснулся лбами с Му Цином. – Тебе не противно.. – начал говорить Фэн Синь, но закончить фразу ему не дали. Му Цин коснулся своими губами его губ, а после оттодвинулся, будто, наблюдая за реакцией и обдумывая произошедшее. В такие моменты в голове у бариста происходило короткое замыкание. – Я теперь знаю, как заставить тебя молчать, – подколол Му Цин, смеясь, но теперь прервали его – Фэн Синь поцеловал его, но он удлинил те пару секунд в пару, другую десятков. – Родной, бесстыжий. – Спалил, Му Цин, я тебя любил.. Ой, ла-ла-ла. – Ты и эту песню знаешь? – удивился Му Цин. – Оригинал лучше. И мимо нот спел. – Не придирайся к маркетологу! – обиженно на повышенном тоне ответил Фэн Синь. – Угораздило полюбить музыканта.. – Хватит из себя драматичного и разбитого мальчика строить! – едко и с лёгком подтенком зла сказал Му Цин. – А еще ты не ответил на мой вопрос, у меня есть все причины для того, чтобы выйти в окно! – Тут третий этаж, идиот, не помрешь, для тебя слишком просто. – Ты разочаровываешь меня. И не пытайся сменить тему, бесполезно. – Во-первых, тут скучно. Во-вторых, ты ко мне пришёл, игнорировать тебя не вышло бы, только если я притворился бы спящим, но ты тогда остался бы меня ждать.. – Му Цин специально начал с не имеющих особую важность пунктов отвечать. – В-третьих, – Му Цин посмотрел прямо в глаза Фэн Синю, – я хотел с тобой поговориить. Я чувствовал.. – парень замялся. – Не мог найти себе места из-за того, что ушёл и ничего не объяснил. Я всегда так делаю, так легче, обычно, но в случае с тобой проще мне не стало. Я думал, тебе противно от меня и что мне будет лучше уйти, мне всегда казалось, что я создаю проблемы и лишние хлопоты. Сидя у Се Ляня легче мне не было. Несмотря на все то, что он со мной сделал, мне казалось, что новая травма сможет заглушить мысли о тебе, но это не помогло. Эм.. – он немного задумался, будто подбирая слова и набирая воздух в лёгкие. – Мне не хватало тебя. И после всего молчания с другими, нехватки тебя, не говорить с тобой было бы слишком натуральной дуростью. – Хоть что-то было бы натуральным, но даже дурость выпала из системы, – прокомментировал последние слова Фэн Синь. – А я думал, что тебе противно от меня. – Было бы противно, не дал бы себя целовать, когда мы пили в первый раз, – несколько обиженно сказал Му Цин, поворачивая лицо в сторону окна. – Мы тогда целовались? – закричал Фэн Синь. – Давай ещё громче, чтобы точно весь мед персонал думал, что я латентный гей, охмуривший сына миллионеров, сына главного хирурга в больнице и будущего маркетолога страны. – Но думаю, что определение твоей ориентации данным образом было бы не правильным, – сказал Фэн Синь. – Верно мыслишь. Любить какой-то пол – ещё не означает ориентацию человека. – Асексуал? – В яблочко. Почему-то Фэн Синь это предполагал, скорее всего виной тому были детские травмы Му Цина, когда его оскорбляли и били в школе за то, что он хлипкий для парня и играет на фортепиано, когда до него домогались – пару раз парень отправил двусмысленные фразы на эту тему. Понимать Му Цина было очень сложно, он слишком привык скрывать всё, даже намёки шифровались в намеках, но почему-то Фэн Синю было видно, что пианист любил бананы больше других фруктов, что он всегда хотел быть любимым, просто он боялся этого, наверное, парень думал, что если огородиться от всего мира, то будет не так больно. Высокий болевой порог, скрытность, желание прикосновений, курение.. Много. Он много знал о Му Цине. Да, этого могло быть недостаточно, и этого всегда будет недостаточно для понимания пианиста, но невозможно кого-то понять полностью. Человек и самого себя не может осознать до конца. Но у Фэн Синя получалось где-то понимать Му Цина. Значит, не всë так плохо? За окном щебетали птички, было солнечно, даже слишком. Несмотря на облака, что были на небе, солнце все равно слепило в глаза. В палате даже становилось душно: Фэн Синь подошёл к окну, чтобы открыть его нараспашку. Джинсы, которые он надел утром, явно смеялись над выбором парня вместе с рубашкой в рюкзаке. Температура сейчас была явно не двадцать три градуса, а гораздо теплее. – Уже так тепло. – А когда мы познакомились, я ходил в пальто. – Дурень! Надо было в зимней куртке. – Не люблю их. – А лечить потом мне тебя. Зато будет кому Шушу кормить... – вздохнул Фэн Синь, смотря на город из больничной палаты. – Шушу? – О, точно! Я шиншиллу пару дней назад купил, поправишься, вернешься – познакомлю вас, и ей еще надо будет имя выбрать.. – начал перечислять Фэн Синь, будто это было чем-то обычным и естественным, но он не учел один момент. – А я.. Могу вернуться? – Конечно, если ты хочешь, – слегка замялся Фэн Синь. – Хочу, – уверенно перебил и сказал Му Цин. – Но, ты знаешь, что мне осталось жить лет пять? – это все еще безумно тревожило пианиста, он не успел об этом достаточно подумать, хотя казалось, что достаточного количества времени у него уже никогда не будет.

И все-таки время летит быстро.

– Знаю, Му Цин, и я хочу провести время, что тебе осталось рядом с тобой, – серьезно сказал парень, смотря прямо в глаза Му Цину. – Ты от меня так просто не отделаешься, я теперь не один, нас двое, я и Шуша.. – вновь, несколько драматизируя, начал говорить Фэн Синь. – Срань Господня, дай ей, ему нормальное имя! – не выдержал Му Цин и прикрикнул. – Мальчик. А имя.. Я не могу выбрать. – Какой цвет у шиншиллы? – уточнил Му Цин, явно уже думая над именем для зверька. – Белая шерсть, но у него серые лапы,уши тоже, хвост.. – Фэн Синь пытался вспомнить, как выглядит его вечно жрущая тварь. – И нос, вроде. – Конечности серые, мог проще сказать. – Не придирайся. Так, как его звать будут? – Пусть будет Локи. – Локи, так Локи. Надеюсь, он не будет снова жрать мою тетрадь по химии, и вообще, он на тебя похож! – показав пальцем на Му Цин, сказал бариста. – Я не ем тетради по химии! – возмутился Му Цин. – Будешь значит! – Что мне еще сделать? – Поцеловать можешь. – Еще что? – Не прокатило, эх.. – расстроился Фэн Синь. – Я вставать не могу, дурень. Сам иди, если что-то хочешь. Фэн Синь подошёл к Му Цину и поцеловал того в губы. Они не целовались долго, с языком или еще какими-то способами – сухое соприкосновение губ двух парней заставляло оба сердца биться явно в какой-то степени быстрее. После этого парень поцеловал умирающего лебедя в лоб и сел на стул около него, положив голову ему на колени. – А если врачи зайдут? – Я вип-персона, мне можно. Кстати, так, между делом, – в шутку начал говорить Фэн Синь, смотря на лицо пианиста, – могу стать твоим парнем? – Можешь. – Да здравствуют отношения! Да здравствует мой первый парень! Гип-гип-ура! – Как ребенок радуется, ей-богу, – комментирует Му Цин, пытаясь сдержать улыбку, но она оказывается сильнее контроля мышц на лице, и он улыбается, смотря на Фэн Синя. – Люблю. – Я скажу это позже. – Даже если не в этой жизни, то в загробном мире найду тебя, тогда скажешь. Или может в другой вселенной, где наши жизни сложились иначе.. – Философ, кыш, я спать хочу. – Сразу сказал бы, – Фэн Синь поднял руку, потормошил волосы на голове своего парня, – спокойных снов. Я тоже посплю, может быть. – Хорошая идея. Больничная свиданка в виде сна на койке и на мне, да вы романтик, юноша! – парни за смеялись. – Спокойных снов. Му Цин довольно быстро уснул, ведь перед этим он говорил с Се Лянем – они все же смогли поговорить, плакали оба, извинялся каждый из них – это явно вымотало. А после ещё Фэн Синь пришёл. Парень был рад поговорить с ними двумя, расставить нужные точки и осознать происходящее. Ощущать тяжесть головы Фэн Синя на своих ногах было комфортно, не хотелось судорожно столкнуть человека, а после отмывать прикосновения в ванной комнате. Несмотря на определённый барьер и психологическую травму в плане прикосновений, пианист все еще жуткий тактильные голод. Просто.. Нужен был тот человек. Подходящий. Такой нашелся. Через некоторое время, после того, как уснул Му Цин, уснул и Фэн Синь – несколько дней бессонницы дали о себе знать, а ещё несколько месяцев явного недосыпа и усталости, ко всему этому также добавлялись ночные терзания, душевные.. Оба парня сейчас заснули спокойно, несмотря на проблемы со сном у каждого из них. Для того, чтобы решить проблему вовсе не обязательно ходить к специалисту, хотя это тоже бывает полезно, но порой надо найти того, кто поймет и кто останется рядом. Даже если один из вас попробует исчезнуть. Даже если придется ловить, чтобы человек остался. Даже, если будет сложно. Порой это слишком необходимо. Фэн Синь проснулся через несколько часов и, проверив время на телефоне, увидел, что уже пять вечера. Му Цин все еще спал, ему это было необходимо, как никогда, поэтому парень взял свой рюкзак, поставил окно на проветривание, поцеловал в лоб Му Цина – что-то слишком искреннее и душераздирающее он видел, чувствовал в этом жесте – и ушёл из палаты. Ему все еще надо было доделать несколько проектов, наверное, начать что-то готовить к сессии, а также покормить Локи. И надо будет как-нибудь забрать вещи Му Цина от Се Ляня, интересно, его водитель мог бы перевезти вещи от квартиры до квартиры? Фэн Синь решил до дома пройтись пешком, настроение и погода располагали к этому. Если бы пару месяцев у версии того Фэн Синя спросили, счастлив ли он, он бы ответил, что да. Но если бы нынешняя и прошлая версия поговорили бы, то человек из прошлого понял бы, что он не был счастлив. Ведь у него был бесконечный день сурка, никакого разнообразия и одиночество. Да, он определенно ощущал себя одиноко среди того, что было раньше в его жизни. Но теперь появился Му Цин, а теперь еще и Локи. Ши Цинсюань стал снова подавать признаки жизни, и вполне возможно, что они снова смогут проводить время так, как в начале общения. Хуа Чэн, как полагал Фэн Синь, обязательно придет в себя. За время общения с ним парень понял, что ему всегда надо было больше времени, чем другим. Фэн Синь все еще не мог сказать, что время лечит, но он однозначно мог сказать о том, что время расставляет приоритеты и то, что волновало вас в одно время, со временем перейдет на второстепенный план, после на десятый, и когда-то окончательно выпадет из поля зрения. На время младшему бариста показалось, что в его жизни начал подходить к концу какой-то этап, который внёс свои коррективы в его мировоззрение. Казалось, что скоро начнется что-то новое, что-то другое. Возможно, ему казалось. Не зря говорят, что когда кажется – креститься надо. Через пару часов он дошёл до своей квартиры, физически он явно устал, но эта прогулка ему явно нужна была. Зайдя домой, он снова улицизрел шиншиллу, что поедала тетрадь по химии. – Локи! Я ее закинул в ящик стола, как ты умудрился его открыть и найти, блять, эту тетрадь? Тебе еды недостаточно или у тебя фетиш на эти записи по химии? – парень обреченно вздохнул, вновь отбирая тетрадь у зверька, взяв того на руки, а предмет поедания отправил в недра шкафа с одеждой. Вместе с белой бестией на руках парень отправился на кухню. Первый раз, за время проживания без Му Цина, он вдруг понял, что в квартире грязно и стоило хотя бы помыть полы и посуду. Фэн Синь решил, что сначала поест, а после начнет прибираться. В холодильнике со вчерашнего дня была паста, которая была съедена за раз, а после началась рутина в виде приборки. Запустив квартиру однажды, избавиться от этого состояния было бы сложно. Включилась какая-то невероятная вера вместе с приливом сил, так Фэн Синь начал наводить порядок в доме. Под рукой бегала шиншилла, на которую бариста порой орал, порой говорил с ней – иметь домашнего питомца правда забавно. И все же тайну любви Локи к тетради по химии парень понять никак не мог. Он вернулся домой раньше обычного, поэтому уборка и ужин хоть и заняли не так мало времени, но дела эти выполнялись гораздо легче из-за дневного сна и отсутствия смены на работе. Как же, наверное, хорошо живется людям, которым не надо работать в местах общественного питания и совмещать это с учебой и попытками создать что-то похожее на личную жизнь. Такое количество дел определенно выматывало Фэн Синя, но он прекрасно понимал, что без этого никак. В его случае. А смысла думать о других не было, ведь.. Это не его жизнь, а чья-то другая. Люди и так слишком много времени проводят, думая о жизнях других людей, то завидуя, то обсуждая, то злясь на их видимое благополучие, которого может не быть у человека. Он подумал о том, что сегодня у него есть почти что нереальная возможность лечь спать до двенадцати ночи и именно ей он воспользовался. На удивление, он уснул. Быстро.

***

Но видимо, когда спит Фэн Синь, у Му Цина внутри головы срабатывает переключатель, и он просыпается. Именно так, проснувшись в двенадцать ночи парень вдруг предался мыслям о себе, будущем, музыке, общении, парне.. И это его просто уничтожало.