Taming the street racer

Толпа расступается, когда он направляется ко мне, мгновенно затихая при виде его кипящей ярости. Все взгляды следуют за его взором и в конце концов останавливаются на мне. Я чувствую, как краснеет мое лицо, когда я ощущаю их взгляды, все, вероятно, задаются вопросом, что такой парень, как Грейсон, может хотеть от такой девушки, как я. Мне хочется свернуться калачиком и умереть. Когда он подходит ко мне, он крепко кладет свою руку мне на поясницу и притягивает меня к себе, уводя от толпы. Когда мы отходим от зевающей толпы, он наклоняется и прижимает свой рот в миллиметрах от моего уха. Я чувствую его дыхание на этой чувствительной области и внезапно мне становится трудно идти прямо. Но слова, которые он выплевывает, далеки от чувственных. «Какого черта ты здесь делаешь, Ривер?» Мы останавливаемся под большим деревом, и он резко оборачивается ко мне, его глаза пылают темнотой. Сейчас он выглядит более диким, и я хочу, чтобы его руки снова коснулись моей обнаженной кожи. Он нависает надо мной, почти прижимая меня к себе полностью. «Ты, блядь, преследуешь меня? Ты сошла с ума? Здесь тебя могли убить». Он выдыхает, отводя от меня взгляд, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. «Ты знаешь, какие здесь люди? Что парни здесь хотят сделать с такой девушкой, как ты? Одетой так?» Я отступаю, оскорбленная и разгневанная его тоном и подтекстом его слов. Девушка вроде меня? Что это значит? Я выпрямляюсь и встаю на цыпочки, пытаясь заглянуть ему в глаза. «Последнее, что мне нужно, так это твою чертову лекцию, Грейсон. Ты меня не знаешь, и уж точно не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне». «Ну, когда ты следуешь за мной на нелегальные уличные гонки, совершенно не осознавая опасности, в которую ты себя втягиваешь. Ты знаешь, что, черт возьми, было бы со мной, если бы ты пострадала из-за меня?» — говорит он, страстно повышая голос. Я не позволяю себе думать о его последнем комментарии о том, что я ему небезразлична. Мне нужно высказаться. «Нет, Грейсон. Ты не можешь снова так поступать. Мы знакомы, ну, месяц?» Я не могу поверить, что говорю это. «Кто ты такой, черт возьми, чтобы вести себя так? В одну минуту ведешь себя как мудак, которому на меня плевать, а потом разворачиваешься и притворяешься моим чертовым отцом?» Он открывает рот, но слов не произносит. Его глаза приобретают отрешенный взгляд, и я понимаю, что, возможно, зашла слишком далеко. Но я не собираюсь отступать. Я едва его знаю, но эмоции, которые он заставляет меня испытывать, неоправданно сильны. Внезапно его серые глаза твердеют. Он окидывает взглядом любопытную толпу, прежде чем снова сосредоточиться на мне. Его холодный взгляд устремлен на меня пугающе отстраненно, и я знаю, что его следующие слова будут ранить. «Ну, может быть, это твоя собственная чертова вина, что ты неправильно поняла эту ситуацию». Он жестоко смеется, слишком далеко зашедший, чтобы обдумать свои следующие слова. «Ты правда думаешь, что ты мне небезразлична? Какая-то заносчивая сучка, которая, вероятно, годится только для одного траха? Я разговариваю с тобой только потому, что мне за тебя стыдно — из-за того, как ты преследуешь меня и бросаешься на меня». Я ужесточаю свой взгляд, сосредотачиваясь на его каменном выражении лица. Не помню, когда в последний раз я чувствовала себя такой разъяренной. Он оборачивается и уже уходит. На этот раз он даже не смотрит на меня, чтобы сделать больно. «Ты тоже меня не знаешь, так что перестань пытаться. Это чертовски жалко». Толпа молчит, явно чувствуя себя неловко, подслушивая всю эту ситуацию. Через несколько секунд они снова возвращаются к празднованию его огромной победы. Они забыли обо мне и о том дерьмовом шоу, свидетелями которого они только что были. Грейсон снова становится их праведным королем, а я всего лишь бредящая ничтожеством без всякого самоуважения. Мое горло горит от каждого огненного слова, которое я хочу бросить ему в лицо. Но когда я смотрю, как он уходит, я просто хочу пойти домой и убраться подальше от этого придурка. Я отчаянно ищу Дженну, боясь выйти из темноты деревьев из страха перед дальнейшим позором. Пока я ищу, я почти готова поклясться, что вижу, как Грейсон бросает на меня взгляд, на его лице написано нечто иное, нежели злость. Но это исчезает, и он возвращается к своим восхищающимся поклонникам, совершенно не подозревая о моем существовании. Я не могу найти Дженну, и я начинаю паниковать, зная, что нахожусь в милях от своего дома, а мой телефон разрядился. Я думаю об запасном плане, когда чувствую руки на своей спине. Маленькие, грязные руки, недостаточно большие, чтобы принадлежать Грейсону. Я резко оборачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу со Снейком. Как бы мне ни хотелось почувствовать облегчение от вида знакомого лица, похотливая ухмылка на его лице заставляет меня захотеть убраться от него как можно дальше. Я отмахиваюсь от его рук, внезапно почувствовав одновременно страх и отвращение. «Ты знаешь, что говорят, девчонка». Он медленно облизывает губы. «Мусор одного человека — сокровище другого. А как насчет того, чтобы я показал тебе, как настоящий мужчина может обращаться с такой маленькой леди, как ты?» Я отступаю назад, пока моя спина не упирается в дерево. Кора больно царапает мою кожу, когда я прижимаюсь к стволу, отчаянно пытаясь убраться как можно дальше от Снейка. «Убирайся от меня, ты, жуткий ублюдок. Не интересует». Несмотря на показное самообладание, я была напугана до смерти. Мы находились достаточно далеко от основной группы, чтобы нас никто не увидел, если только не постарается. А я сомневалась, что кто-то захочет меня искать. Он не ответил ни слова, но его тяжелый взгляд был достаточной причиной, чтобы спровоцировать у меня рефлекс «бей или беги». Я открыла рот, готовая закричать о помощи, но его потная ладонь зажала мне рот, прежде чем я успела издать хоть звук. Его грязные ногти впились в нежную плоть моей щеки, и слезы снова полились по лицу. Его глаза потемнели, сощурившись от желания и импульсивности. Прежде чем я успела вырваться, он прижал меня к себе, больно притираясь. — Ты такая уродливая дразнилка. Я сейчас делаю тебе одолжение. Никому не нужна шлюха, которая разгуливает, как будто она слишком хороша для нас, парней. Я покажу тебе, как Грейсон должен был наказать эту милую маленькую дрянь… Я сильно ударила его коленом в его жалкие маленькие яйца, и он отшатнулся назад. Он согнулся, обхватив свои драгоценные причиндалы, и начал стонать. Я подумала о его грязных руках на мне, о его чертовом чувстве превосходства и о тех отвратительных вещах, которые он мне говорил, и я. Вижу. Красный. Что-то внутри меня щелкнуло, направив всю мою сдерживаемую агрессию и противоречивые эмоции в чистую ярость. Я на автопилоте, двигаю конечностями и почти не думаю об этом. В моем сознании голоса моих родителей сливаются с голосом Грейсона, образуя клубок унижений и оскорблений. Я не думаю здраво, только высвобождаю все, что во мне есть, и полностью разношу дерьмо Снейка. К тому времени, как я снова обретаю контроль, он отчаянно прислоняется к дереву, истекая кровью и корчась от моего жестокого нападения. Без всякого плана я поворачиваюсь, чтобы убежать подальше, но в темную бойню врывается крупная фигура, останавливая меня на месте. Не говоря ни слова, Грейсон хватает Снейка за слабые плечи и бьет его по уже сломанному лицу. Я начинаю подходить к ним, готовая сказать Грейсону, что мне не нужна его помощь, но он продолжает. Удар за ударом, Грейсон превращает Снейка в кучу крови и плоти на земле. Он не останавливается на этом, продолжая изо всех сил пинать беззащитное тело. Быстрота и уверенность его жестоких движений ужасают, как и в тот день в коридоре. Я возвращаюсь к боли и жестокости того дня, к сломанности избитого тела Тайлера, когда его увозили едва живым. Я не могу допустить, чтобы это повторилось, и я знаю, что Грейсон зашел слишком далеко, чтобы остановить себя. Я не могу позволить его темной стороне снова взять верх. Он убьет Снейка, если я что-нибудь не предприму. Я подхожу и отталкиваю Грейсона со всей своей силой, едва сдвинув его с места. Он пытается обойти мое тело, но я преграждаю ему путь к Снейку. Я кладу руки по обе стороны его лица, заставляя его посмотреть на меня. На мгновение я забываю слова, которыми мы обменялись раньше, и все, что имеет значение, это достучаться до него. Как бы тяжело это ни было, я отбрасываю свои гневные чувства к нему и действую по инстинкту. Я не могу позволить ему это сделать. «Грейсон. Грейсон. Остановись!» — умоляю я, желая, чтобы он посмотрел на меня. Я пытаюсь оттащить его, но он легко вырывается из моей хватки. Я пытаюсь встать на его пути. Глядя на него, я вижу, что в его глазах горит свирепый огонь, и я боюсь, что он действительно потерял контроль над собой. Ища решение, я бросаюсь между ним и Снейком, молясь о том, чтобы он вернул себя к реальности. В глубине души я боюсь, что он взорвется в любую секунду и закончит начатое, оставив меня в качестве сопутствующего ущерба. Но странный магнетизм между нами неоспорим, и он неумолимо тянет меня к нему. Он смотрит на меня с поднятым кулаком, готовый нанести еще один удар. Но его электрические глаза встречаются с моими, и узнавание озаряет его лицо. Он замирает, тяжело дыша и глядя на меня сверху вниз. Я надеюсь, что он видит отчаяние в моих глазах, что он услышал отчаяние в моем голосе. Затем я вспоминаю те ужасные вещи, которые он мне сказал, и отступаю. Его глаза все еще прикованы ко мне, и я понимаю, что он собирается что-то сказать. Он тянется ко мне. Я борюсь с влечением, которое испытываю, и напоминаю себе, что я не могу бросаться на мужчину, который только что публично унизил меня. Я остановила его от убийства Снейка — теперь мне пора уходить. Мы слышим полицейские сирены, которые воют и с каждой секундой становятся все громче. Выражение лица Грейсона меняется на что-то похожее на панику, и он хватает меня за руку. «Нам нужно убираться отсюда. СЕЙЧАС ЖЕ». Я хочу вырвать свою руку из его хватки, но сирены сейчас оглушительно громкие, и я понимаю, что со мной будет, если я останусь. Я подавляю свой растущий гнев, сосредоточившись на том, чтобы выбраться отсюда к чертям собачьим. Он тянет меня в сторону своей машины, и я бегу рядом с ним, рука все еще сплетена с его. Кажется, у всех остальных та же идея; абсолютный хаос, толпа в панике разбегается и неуклюже направляется к своим машинам. Сирены приближаются быстро, и я знаю, что у нас есть всего несколько секунд, прежде чем все это рухнет, унеся нас с собой. Наконец мы добираемся до его машины, и я открываю дверь со стороны пассажира. Детское кресло Грейс смотрит на меня снизу вверх. «Просто брось его на заднее сиденье», — торопливо говорит Грейсон, уже пристегиваясь. Я делаю так, как он говорит, и сажусь, едва успев закрыть свою дверь, как он уезжает. В зеркале заднего вида на меня мигают красные и синие огни. Некоторые полицейские машины останавливаются у выхода, но некоторые пытаются поймать машины, которые уже уезжают. Одна полицейская машина мчится в том направлении, куда едем мы, и я готовлюсь к худшему. Грейсон напрягается рядом со мной, явно заметив то же самое. Его костяшки покрыты кровью и сжимают руль. «Ты пристегнулась, да?» — напряженно спрашивает он. Я киваю, не в силах говорить от паники. Ухмылка овладевает его лицом, и он в последний раз смотрит в зеркало заднего вида, прежде чем переключить передачу. Его нога напрягается под джинсами, когда он нажимает на педаль газа. Прежде чем я успеваю это осознать, моя голова прижата к сиденью, а дорога — всего лишь движущееся пятно рядом со мной. Мы летим с невероятно высокой скоростью, и, тем не менее, мое сердце бьется с частотой миллион ударов в секунду. Затем я смотрю на Грейсона, его темные глаза устремлены на дорогу, а губа слегка зажата между зубов от сосредоточенности, и страх, кажется, исчезает. Вопреки всем здравым суждениям, мое сердце продолжает биться так же быстро, как и раньше, захватывая сбивающий с толку водоворот чувств в моей груди.