Три месяца - Не Хуайсан

*** - Ты его видел? - поинтересовался Хуайсан с таким гордым видом, словно при падении поддерживал Вэй Ина в воздухе самолично. Они принимали утреннюю пищу. Вчера Линьмэй пришел очень поздно, почти под утро, и рухнул на постель, как убитый. Поэтому их утренний прием пищи был скорее похож на обеденный. Курочка по-сычуаньски, белый рис, маринованные овощи и блюдо вонтонов. Чай им принесли в небольшом чайничке из простой обожжённой глины, пиалы были обычными, только покрытыми сероватой глазурью. Смотрелось красиво. Чайные листья уже заварились, и Хуайсан наполнил им обоим по чашке. Линьмэй отрицательно покачал головой в молчании. - Не видел. Он раздумывал, стоит ли рассказывать Хуайсану про то, что в его дорогом друге нет теперь ни капли светлой ци. Он пока не пришел к окончательному решению. - Я точно знаю, что это он. Вэй Ин был всегда удивительно светлым человеком! - воскликнул младший господин Не. /Ты очень удивишься, когда узнаешь... Если ты все же узнаешь./ - Что тебе удалось узнать? - с интересом спросил Хуайсан. - Кроме еды, что ему ещё нужно? Линьмэй внимательно посмотрел спутнику в глаза и решил пока повременить с откровениями. - Если это действительно он, то ему нужна еда. Со всем остальным он вполне справляется. Хуайсан покивал с задумчивым видом. - Очень похоже на Вэй Ина. Он много знает. Он самостоятельный. Линьмэй наблюдал за своим спутником. И ему вдруг стало любопытно, почему у младшего брата Главы клана Цинхэ Не такое слабое золотое ядро. Но он оставил этот вопрос на потом. Возможно, не у него одного были секреты. - И как ты собираешься его кормить? Курицу сквозь барьер не протолкнуть. Кувшин не перебросить. Любое вмешательство привлечет его внимание и только испугает его, - добавил Линьмэй. - Меня бы подобное напугало до полусмерти. - Разумеется, я уже об этом подумал. Вэй Ин любит охотиться на фазанов. - Линьмэй уже хотел возразить, но ладонь Хуайсана его остановила. - Нет, тащить фазанов и выпускать их на Горе Мертвецов я не собирался. Хотя это вполне приемлемая еда*. Вэй Ин знает, что на Луаньцзан нет ничего живого. И примет фазанов за гуев. Так что это будут голуби. Они подойдут... Линьмэй отставил чашку и переспросил: - Подойдут? Как еда для... бедняков? Хуайсан довольно закивал. - Зажаренные в глине или печёные прямо в золе. Вэй Ину должно понравиться. Уверен, что он назовет это блюдо "курицей для бедняков", он сын слуги, А-Мэй. Но я никогда не рассматривал его иначе, чем благородного молодого господина. Линьмэй кивнул. - Итак, ты уже знаешь, что твой друг жив. Правильно ли я понимаю, что мы намерены помочь ему выжить на Могильном Холме, - приподняв бровь поинтересовался он. - Да. Хуайсан ответил так просто, словно это было само собой очевидно. - Ладно, - кивнул в согласии Линьмэй. - Тогда я сниму нам комнату у кого-нибудь в городе. Если мы надолго задержимся на постоялом дворе - неизбежно привлечём к себе внимание. - Тебе лучше опять притвориться бродячей заклинательницей. Хуайсан допил чай и отставил чашку, неслышно опустив ее на столешницу. Линьмэй растянул губы в нехорошем оскале. - Горные травы бывают разные, - он потёр ладони, выразительно двигая бровями. - А спрос на яды всегда есть... Кому для жены, кому для тещи... Они оба рассмеялись. - Не знал, что ты можешь быть таким, - отсмеявшись, произнес Хуайсан. - Но, да. К мести надо подготовиться. *** Хуайсан понял, что может наблюдать за Вэй-сюном тогда, когда тот подходит близко к барьеру. Тому самому, что был установлен ещё Сюэ Чунхаем, исписан киноварью, но был относительно невысоким. Канарейка усаживалась на ветку дерева, что росло прямо рядом с барьером, всего несколько чжанов от стены, но этого было достаточно: ветка была высоко, обзор был хорош, а звуков было особенно и не надо. Ему было достаточно знать, что Вэй-сюн жив. Что сумел пережить падение. Остался не просто в живых, но и сохранил разум. Увидев Вэй-сюна ночью, Хуайсан, как человек приземленного нрава, каким он себя считал, сразу стал думать, чем он мог помочь. Из того, что он увидел, когда пустил канарейку полетать над Луаньцзан, вода там была: в нескольких сотнях чжанов от старого кладбища, несколько в стороне, тек ручей. Проверить, насколько эту воду можно пить, не представлялось возможным, но с этим Вэй-сюну придется справиться самому. Хуайсан подумал и решил, что на Могильном Холме хуже всего должно обстоять дело с едой. Однако, он был далек от мысли, что у Вэй Ина резко проснется аппетит и он станет обжорой: судя по тому, что он увидел глазами канарейки, тот очень отощал. И в былые времена Вэй Ин ел очень умеренно. Неумеренно он... пил. Его невосприимчивость к выпивке всегда впечатляла младшего господина Не. Конечно, друга было жалко до слез. Но с этим Хуайсан ничего поделать не мог. Было бы идеально отпаивать Вэй-сюна куриным бульоном, но... войти в пределы Луаньцзан он не мог: старые барьеры были установлены на совесть. Не чета тем, что сделал клан Вэнь. Хуайсан ещё раз оглядел барьер и презрительно фыркнул. /Вэй-сюн! Только держись, я что-нибудь придумаю!/ *** Про голубей он подумал в первую очередь, ведь что фазаны, что голуби - все одно охота. Идею с голубями ему подсказало бормотание Вэй Ина, и он тут же сбегал в город. Добравшись до кустов рядом с барьером, он выпустил парочку купленных птиц. Те оказались на редкость бестолковыми и взмыли вверх, начав описывать круги над входом за барьер. Хуайсан сидел в кустах и терпеливо ждал, пока хоть один голубь не пролетит за него. Своих навыков охоты Вэй-сюн не растерял, и уже вскоре откручивал птице шею с тем, чтобы ее ощипать. Закапывая в землю голубя, щедро укутанного в слой глины, и разводя над ним костер, Вэй Ин радостно воскликнул: - Назову это блюдо "курица для бедняков"! Хуайсан за кустами довольно улыбнулся. Теперь у него была возможность поставлять другу пищу. Он, затаив дыхание, впитывал образ человека, что сидел у костра с довольным видом. Вэй-сюн опёрся на ладони позади спины и с интересом наблюдал за голубым небом по ту сторону барьера. Хуайсан всегда отличался хорошим слухом, поэтому он ясно слышал, как живот Вэй-сюна время от времени напоминал своему хозяину о голоде негромким урчанием. Младший Не посчитал дни по пальцам: выходило, что тот не ел как минимум, семь дней. /Как ты, должно быть, проголодался.../ Хуайсан с трудом удержал рвущийся наружу смешок. /Однако, могу поспорить, что выпить ты хочешь куда больше.../ *** Ситуация в Илине ухудшалась: клан Вэнь потерял всякое представление о порядочности, по приказу Вэнь Чао подозрительных с его точки зрения людей стали сбрасывать куда чаще, чем до того, как сбросили Вэй Ина. Покупать голубей удавалось не каждый день - они с А-Мэем не могли привлекать к себе внимания, поэтому то прятались в горах, то спускались ненадолго - поесть, закупить припасов, отнести на гору птиц. Прикрытие в виде бродячих заклинателей пока работало успешно. А-Мэй делал лекарства, Хуайсан - простенькие, совсем невзрачные веера и понемногу отгонял мелкую нечисть из города. Когда его просили, делал предсказания. Они не могли тратить много денег, это было не по их легенде. *** Пару дней Хуайсану не удалось увидеть Вэй Ина. Он встревожился. На следующий день А-Мэй принес весть о том, что Вэй Ин спит днём, а ночью - тренируется. В своих словах Линьмэй был скуп, краток и безэмоционален. Хуайсан подумал, что ему стоит посмотреть самому. *** Каково же было его удивление, когда в следующий раз за птицами пришел не Вэй Ин, а притопало два ходячих мертвеца. Мертвецы не были слишком расторопны, поэтому птицам пришлось слегка помять крылья, чтобы они не так быстро летали, и чтобы мертвые слуги Вэй Ина могли их поймать. /Ну хоть какая-то польза.../ Он не знал, почему он не хочет показываться другу на глаза. Наверное, тому было несколько причин. Во-первых, в том виде, в котором был Вэй Ин, Хуайсан и сам бы никого не желал видеть. Во-вторых, через канарейку он увидел, что за Вэй Ином присматривает призрак. Хуайсан не боялся призраков, но посылать птицу ближе - означало раскрыть себя, и он ничего с этим поделать не мог. Все эти реальности, что Хуайсан прожил по многу раз научили его, что призраков не существует. Однако же... Картинка, видимая глазами канарейки ясно показывала, что призрак с Вэй-сюном вполне мирно разговаривали. И Хуайсану пришлось с этим смириться. Вскоре у него появились дела, а поставки голубей он оставил А-Мэю. /Хоть так Вэй-сюн не будет голодать.../ Про судьбу Вэй Ина он тоже не забывал, время от времени делая расчеты и для него. Прогноз, сделанный на постоялом дворе в Илине, однозначно предвещал Вэй Ину успех, здоровье и смерть молодым. Но тут Хуайсан тоже ничего поделать не мог: эта реальность - это всё, что у него было. Ему самому следовало быть осторожным, поэтому он не мог каждый день приносить голубей - Вэнь Чао устраивал плановые проверки, посылал отряды солдат на Луаньцзан, и почти через день на Могильный Холм кого-нибудь сбрасывали... Однако переход на бодрствование по ночам Вэй Ина, очень облегчал задачу помощи тому в выживании: Хуайсану проще было пробраться и оставить птиц. С некоторых пор он стал слышать из-за барьера звуки флейты. /Если подумать, Вэй Ин должен был обучаться шести благородным искусствам**.../ В том, что играл Вэй Ин, младший господин Не ничуть не сомневался. Флейта издавала тихие печальные звуки, которые складывались в пронзительную музыку. Хуайсан узнавал мелодии флейты: их он слышал в свою бытность в Облачных Глубинах. Он не единожды слышал "Расспрос", "Успокоение" и другие музыкальные техники клана Гусу Лань, однако Вэй Ин часто мог придумать нечто своё, ему подобное давалось легко. И его искусство игры на флейте при постоянной практике постепенно улучшалось. . Примечание: *Приемлемая еда - В Китае, как и в Японии, существовало (и до сих пор имеется, правда, уже в меньшей степени) деление пищи на чистую и нечистую. Выращиваемые в домашних условиях птицы считались чистой пищей, дичь могла быть также чистой (фазаны считались хорошей пищей, поскольку относились к мифическим благопожелательным символам, голуби никакого благородного подтекста не несли, так что их ели в основном бедняки, которое, как известно, всегда питались, не пойми чем). Морская рыба долгое время считалась нечистой, пригодной к употреблению долгое время считалась лишь пресноводная рыба. В одном из писем эпохи Эдо один из аристократов сетует на то, что нравы опустились так низко, что в прибрежных районах бедняки стали есть тунца... Аналогично, пища, выращенная в нечистых местах считалась нечистой. Напоминаю, что в древности мясо не было постоянным в рационе наций, практикующих буддизм и даосизм, с их доктриной непричинения вреда живым существам. Молоко считалось лекарством, чай после прихода буддизма употреблялся как тонизирующее средство для поддержания бодрости при медитациях и как лекарство. **Шесть благородных искусств - описание восходит к Конфуцию, который считал, что образованному человеку необходимо владеть шестью благородными искусствами: искусством выполнения ритуалов (как проявление обычая поклонения предкам и не только), искусством исполнения и понимания музыки, стрельбой из лука, каллиграфией и математикой. В своей школе он обучал всему этому, его ученики, которые были из разных земель, разнесли его учение по своим странам и многие стали великими личностями. Например, одним из них был изобретатель японской азбуки.