Дело Селвин

Аннабель сидела у окна на подоконнике, часть ее тела была скрыта шторами. Луна отбрасывала свой свет на лицо девушки, подчеркивая ее высокие скулы и нос пуговкой. Глубокий вырез ее ночной рубашки открывал большую часть ее кожи, которая в этом свечении казалась почти полупрозрачной. Ее грудь слегка двигалась в такт дыханию. Ей казалось, что она прячется, отстраняется от мира. Ее взгляд блуждал от парка, окружавшего замок, к озеру вдалеке. Ранее в тот день шел дождь, но высота башни Когтевран не позволяла ей увидеть грязные лужи дождевой воды. Ее взгляд остановился на ее руке, и она пошевелила ею в лунном свете. Она почувствовала это снова. Это покалывание. Это началось несколько месяцев назад, после того, как она зашла в кабинет Слизнорта. Она больше не могла иметь дело с этим идиотом Ноттом и умоляла назначить ей другого партнера. Профессор попросил ее принести что-нибудь одному студенту Слизерина, сказав, что немного подумает над ее просьбой. Как своего рода молчаливое соглашение, он исполнил ее желание, и она сделала так, как он просил. Это было впервые. Сначала она думала, что это было какое-то природное явление, такое как статическое электричество, чему у маглов должно быть научное объяснение. И все же это случалось снова, много раз... Ей нужно было найти закономерность, что-то стоящее за событиями, что могло бы объяснить, почему или когда это произошло. До сих пор она могла только предполагать, что это было связано с тем мальчиком, потому что это происходило исключительно в его присутствии. Не то чтобы они раньше проводили время вместе, не совсем, но Слизнорт назначил его своим новым партнером по зельеварению. Конечно, она не была в восторге – она все еще помнила, как чувствовала себя униженной после того, как он указал на ту ошибку, которую она совершила в начале года, – но она знала, что он, лучший вариант. По крайней мере, он был спокоен, обращаясь к ней только тогда, когда это было абсолютно необходимо, и это давало ей возможность подумать. Место для размышлений… Это определенно было то, чего она хотела. С тех пор как она поступила в Хогвартс, ее разум находился в состоянии постоянного волнения, успокаиваясь только тогда, когда она проводила время в одиночестве. Или, когда она была с ним. Она прогнала эту мысль, покачав головой. Это было за гранью нелепости. Аннабель прикусила нижнюю губу, погрузившись в раздумья. Она подумала о странности, которая была у этого мальчика, о чем-то, чего она не могла по-настоящему понять. Он был странным, это было несомненно, но никто, кроме нее, казалось, не признавал этого факта. Конечно, она заговорила об этом с остальными так невинно, как только могла, но каждый раз это была одна и та же история: она встречала только любопытные взгляды и недоверчивые хмурые взгляды. Ткань внезапно раздвинулась, и она подпрыгнула, с удивлением увидев белокурую голову, появившуюся между шторами. — Что ты делаешь? - спросила девушка Аннабель, которая приложила палец к губам, призывая ее к тишине. — Я просто наслаждаюсь видом... Девушка, которую звали Елена Грин, проскользнула в щель, которую она приоткрыла, и задернула за собой шторы. Она осторожно забралась на подоконник и села напротив Аннабель, разделив с ней шерстяное одеяло, которое та таскала с собой. — Я тебя разбудила? Блондинка покачала головой, задумчивая улыбка тронула ее губы. — Я не спала, мне трудно заснуть с Пасхи. Я думаю, что просто скучаю по дому. Аннабель пристально посмотрела на девочку, подыскивая что-нибудь утешительное, чтобы как-либо поддержать ее. Она ничего не придумала, поскольку мало что знала о доме и комфорте. Однако она протянула руку и, дотянувшись до руки девушки, сжала ее с состраданием. Легкое чувство тоски по дому сжало ее грудь, и она втайне желала, чтобы и она чувствовала то же самое. — Почему ты грустишь? Ты тоже скучаешь по своим родителям? - прошептала Елена, и Анна оказалась застигнутой врасплох этим вопросом. — Мне не грустно. — Верю... Тон Елены был полон сарказма, что удивило шатенку. Скучала ли она, думала об этом? Она вспомнила, как ее мать постоянно просила ее стереть это торжественное выражение с ее лица. “Анна, дорогая, тебе следует больше улыбаться. Мальчикам не нравятся девочки, которые выглядят такими серьезными...” Елена не стала больше совать нос в жизнь своей подруги и вместо этого заглянула в окно. Ее глаза смотрели на светящуюся луну в небе, когда она спросила: — Ты знаешь, что Луна отдаляется от Земли? Аннабель бросила на девушку взгляд, и когда ее губы раздвинулись в дерзкой улыбке, Елена поняла, что девушка в игре. — Конечно. Знаешь ли ты, что Луне требуется ровно 27,3 дня, чтобы обернуться вокруг Земли? — А ты знаешь, что поверхность Луны на самом деле темная? — Ах! Ты поймала меня. Я не знала этого. Елена сжала левый кулак и победоносно улыбнулась. Две девушки снова замолчали и уставились в окно, в потемневшем небе то и дело пролетали совы. — Как Реддл с тобой обращается? Анна пожала плечами. — Я думаю, что все в порядке. Он отстранен. — Ты когда-нибудь замечала, что он облизывает губы тогда, когда концентрируется? Глаза Анны забавно расширились, и она одними губами произнесла “нет”, в то время как Елена подавила смешок. — Он так делает! В следующий раз смотри за ним внимательно! Некоторое время они смеялись, подражая манерам других, искажая их черты в юмористические гримасы, пока Елена не сверкнула глазами, ее глаза потемнели, когда она передразнила хмурый взгляд Нотта, добавив идеально размеренным голосом: “Вы, глупые когтевранцы, не созданы для того, чтобы иметь дело с тонким искусством приготовления зелий!” Анна перестала смеяться, внезапно став суровой, и бросила на подругу извиняющийся взгляд. — Мне так жаль, что тебе сейчас приходится иметь дело с Ноттом. Из всех студентов я не ожидала, что ты будешь той, кто в конечном итоге окажется в паре с этим идиотом... — Все в порядке. На самом деле он не так уж плох. Мне жаль, что он был так строг с тобой. Девушка с каштановыми волосами нахмурилась. — Он... добр к тебе? — Ну, назвать его добрым было бы преувеличением. Он, конечно, дразнит меня, но я нахожу это довольно... забавным... — Забавным? — Да, забавным. — Боюсь, я не понимаю, о чем ты говоришь, - возразила Анна, внезапно разозлившись. — Ну, я верю, что он притворяется сильным, но на самом деле... Я уверена, что внутри он мягкий. Анна изо всех сил старалась не усмехнуться. Елена, должно быть, не понимает… Как она могла поверить, что такой хулиган может быть “мягким внутри”?! Годы спустя Анна вспоминала этот разговор, как две девочки сидели той ночью на подоконнике у окна. Это звенело в ее голове, как душераздирающий крик, когда рукав Елены соскальзывал с ее запястья, обнажая синяки. Девочка вспоминала тогда, при виде глубоких оттенков синего и фиолетового, как ее подруга думала тогда, что Леонус был всего лишь добросердечным, забавным, мягким мальчиком. *** Том потянулся за соком Хоркламп и налил немного в одну из медных чашек, которые держал в руках. Густая красная жидкость прошла через горлышко крошечной бутылочки и оказалась в чаше, отражая сияющий свет из подземелья. Мальчик секунду смотрел на него, прежде чем его глаза прошлись по полкам в поисках слизи Флоббер-червей. Его пальцы наконец остановились на липком зеленом флаконе, и он умело открутил пробку одной рукой, добавив две капли вязкой жидкости в другую крошечную чашечку. Он оглянулся через плечо на своего партнера по зельеварению. Она стояла перед их столом, возясь с котлом. Он отошел от полок и спрыгнул с помоста, освобождая место для других студентов, чтобы пойти за своими ингредиентами. Гербицидное зелье… Естественно, он выучил рецепт наизусть перед уроком, но ему было наплевать на способы избавиться от растений. Ему хотелось, чтобы они перешли к чему-нибудь захватывающему, чему-нибудь полезному. До сих пор у Тома было ощущение, что они почти ничему не научились, кроме как лечить мигрень или улаживать расстройство желудка… В его карьерные планы не входило становиться медсестрой или целителем, и Том не видел особой пользы в такой элементарной магии. Он чувствовал все большее разочарование, и по мере того, как проходили дни, ему хотелось проявить себя, увидеть, как его способностям бросают вызов. Слизеринец подошел к своему месту и взглянул на девушку, которая тянулась за ступкой в отсеке под их столом. Он протянул ей шипы крылатки, которые принес из-за стола Профессора, и при этом очень старался не прикасаться к ней. Она заставляла его чувствовать себя забавно, эта девушка. Сначала он чувствовал покалывание, своего рода электрический разряд, пробежавший от кончиков пальцев вниз по позвоночнику. Недавно что-то изменилось, и он испытал что-то новое, во что он не мог поверить. Это случилось в прошлый понедельник. Они выходили из подземелья, и в суматошном движении студентов, спешащих в Большой зал на ужин, она столкнулась с ним. Она обернулась, посмотрела ему в глаза, чтобы извиниться, и в ту же секунду, как она это сделала, он почувствовал притяжение. Это было похоже на то, как если бы его мозг был засосан туда, где он не мог ни видеть, ни слышать, ни чувствовать, ни обонять. Это было так, как будто у него украли его собственный разум, когда образы начали танцевать в его голове, смешиваясь с голосами, в ужасающей эйфории, подобной отрывистым фильмам, которые маглы смотрели в так называемых кинотеатрах. Ему потребовались все силы, что у него были, чтобы выбраться из этого места и, наконец, вернуться в настоящее. Он увидел девушку перед собой, морщинка на ее лбу выдавала ее беспокойство, и он быстро обошел ее, присоединившись к своим сверстникам, направляясь в Большой зал. Том наблюдал, как девушка бросает косточки в мраморную чашу и решительно размалывает их пестиком. Ее голова была опущена, она внимательно следила за тем, что делала. — Не измельчай их слишком тонко, - посоветовал он ей, бросив взгляд на содержимое миски. Слегка раздраженным жестом она добавила две ложки стандартного ингредиента и быстро измельчила травы, прежде чем добавить часть смеси в котел. Том поднял палочку и помахал ею над контейнером, проводя языком по губам, сосредоточившись на заклинании, и краем глаза увидел, что она смотрит на него. Девушка посмотрела на открытую книгу рецептов, ее глаза искали следующий шаг. — Теперь, ждем, - подтвердил Том, и они оба сели на стулья позади них, терпеливо ожидая, когда Профессор придет и даст им добро на вторую часть приготовления. Девушка потянулась к своей сумке и, порывшись внутри, вытащила черную кожаную записную книжку. На обложке светились золотые цифры, указывающие на 1939 год, и она открыла ее на разделе "Неделя". Аннабель потянулась за пером и быстро зачеркнула несколько слов из того, что, казалось, было списком дел, прежде чем она пропустила несколько страниц и нацарапала несколько предложений здесь и там. Том наблюдал, как она несколько раз заправляла прядь волос за ухо, которая снова неизбежно падала ей на лицо. Когтевранка положила перо на стол и просунула два пальца в рукав левой руки, развязывая кусок розовой ткани вокруг запястья. Благодаря волшебной палочки ее волосы внезапно взметнулись вверх, как будто ожидая, что девочка соберет их в конский хвост. Потянув за несколько прядей, чтобы убедиться, что все аккуратно прикреплено, Аннабель вернулась к своему письму. Том с опаской взглянул на розовую ленту на ее макушке с ощущением дежавю. Он где-то видел эту ленту. Носила ли она эту резинку раньше? Он сомневался, но такой яркий цвет нелегко было оставить незамеченным… Он отвернулся, потому что она бросила на него пытливый взгляд, вероятно, заметив его пристальный взгляд. К ним подошла девушка, Елена Грин, когтевранка, новый партнер Леонуса Нотта по зельеварению. — Анна, это моя лента, которую я вижу в твоих волосах?! Я была уверена, что потеряла ее. Белокурая девушка лживо упрекнула партнершу Тома, наклонившись над деревянным столом, как будто хотела посмотреть, что ее подруга делает под ним. Аннабель дразняще покачала головой, ее конский хвост шевельнулся в воздухе, и когда несколько прядей взлетели в воздух, все это вернулось к нему. Розовая лента, теперь он вспомнил, была в волосах блондинки, она сидела перед – кем? он? – в той вспышке образов, которую он был вынужден наблюдать, когда его партнер по зельеварению случайно столкнулся с ним. Он посмотрел вниз, сосредоточившись на том потоке картинок, который пронесся в его голове... Белокурая девушка сидела перед ней, розовая лента сильно контрастировала с ее светло-русыми волосами. Тогда она обернулась и ухмыльнулась, как сейчас, понимающая улыбка играла на ее губах, когда она что-то говорила, произнося слова, которые он не мог расслышать. Вместо этого раздался голос позади, несвязный, собранный, спокойный голос, который напомнил ему о… голос его профессора трансфигурации, Дамблдора, вот и все! Он был на уроке трансфигурации. Блондинка снова повернулась к ней спиной и потянулась к своему хвосту, развязала его, прежде чем изловчиться, чтобы передать ее ей под столом, как будто она пыталась действовать незаметно. Том нахмурился, перематывая сцену назад. Когда она наклонилась вперед, как будто хотел схватить ленту, его взгляд упал на школьные принадлежности, лежащие на столе, что действительно походило на их учебник трансфигурации, пергаменты, перо. Черная кожаная записная книжка с золотой надписью. 1939 — Мисс Грин, пожалуйста, вернитесь на свое место.... Мисс Селвин и мистер Реддл, позвольте мне взглянуть на ваше зелье. Внезапный хриплый голос Профессора вывел Тома из задумчивости. Он быстро взглянул на девушку с каштановыми волосами, сидящую рядом с ним. Она сняла резинку со своих волос и передала ее своей подруге, которая уходила. Недоумение - неподходящий термин. Ступор мог бы быть более уместным. Том вспомнил, что читал что-то во время рождественских каникул о том, что волшебники могут читать мысли людей. Клянусь Мерлином, это вообще было возможно? То, что он видел, воспоминания, могло ли это принадлежать ей?