Дело Селвин

Том Реддл сидел на скамейке в тени, во дворе приюта. Его ноги были скрещены, подошва была теплой от тепла, выделяемого асфальтом. В Лондоне редко бывало такое лето, и все дети забаррикадировались внутри здания в надежде освежиться. Мальчик был рад, что его оставили в покое, и читал сколько душе угодно. Даже миссис Коул не осмеливалась выйти на улицу и бросала на него подозрительные взгляды, запершись в своем кабинете, где она держала ставни плотно закрытыми. Он был поглощен книгой "Практическое руководство по легилименции", том второй. Он был рад, что наконец-то смог назвать то, на что, как он теперь знал, был способен. Он всегда был уверен, что ему суждено творить великие дела, и его первая попытка, случайная, но успешная, только подтвердила его уникальность. Он сделал паузу на секунду, с трепетом обдумывая бесчисленные возможности, которые могли возникнуть, которыми он мог бы воспользоваться. Он мечтал о статусе, карьере, возможно, деньгах, о чем угодно, что могло бы доказать, что он заслуживает лучшего, чем эта крысиная нора. Он воображал себя профессором защиты от темных искусств или даже лучше… Директором. Даже Министр Магии, в конце концов, почему бы и нет, кто мог его остановить? Знание - это сила, а он был хорош в обучении. Пронзительный звон колокола болезненно вернул его к реальности, в приют, Лондон и жару. Том сунул ноги в кожаные ботинки и потащился в столовую, где его ждали десятки детей. Он встал в очередь, пряча книгу под рубашкой. Разрешением брать магические произведения из библиотеки Хогвартса он был обязан Слизнорту. Он не знал подробностей дискуссии, которая состоялась между Профессором и "миссис Читательницей Рун" – библиотекарем, – но он мог легко представить, как глава Слизерина настаивал на его скромном происхождении, чтобы расположить ее к себе. Щеки Тома вспыхнули от стыда, когда Слизнорт жалостливым тоном сказал ему, что ему в порядке исключения разрешили взять несколько книг на лето, чтобы “найти утешение в литературе”, пока его не пустят в школу. Том прошел прямо к столу слева от себя и придвинул ближайший ко входу стул, где обычно сидели дети постарше. Ему не терпелось попрактиковаться. Время обеда и ужина было отличным поводом попробовать заглянуть в сознание других людей. Он заметил, что подростков неожиданно легче читать, чем молодежь, как будто эти болваны были настолько поглощены собой, что их мысли, казалось, бродили где попало. Так Том узнал, что Джордж был влюблен в Мэри, которая сама была очень привязана к Генри, который сам, казалось, ни к кому не испытывал симпатии, но очень беспокоился о том, что ему придется идти в армию, как только ему исполнится восемнадцать. Пока другие дети занимали свои места за столом, повариха, сморщенная, как чернослив, поставила блюдо с овощным рагу поверх хлопчатобумажной скатерти. Девушка, сидевшая рядом с Томом, начала жаловаться на еду, неподходящую для такой погоды, и встретила немедленное порицание старухи. — Мне жаль, что эта еда не подходит вашему высочеству. Почему бы тебе не пойти и не постучать в дверь Букингемского дворца и не спросить, нет ли у них для тебя омара? За выговором быстро последовал неприятный комментарий директрисы, которая добавила, что девочка должна быть лучшей христианкой и проявлять благодарность за все блюда, которыми с ней делились. Темноволосый мальчик потянулся за половником и налил себе немного дымящейся смеси, не обращая особого внимания на ссору. Теперь, когда он знал, что его ждет лучшее будущее, он каким-то образом смирился со скудной едой и нехваткой материалов в приюте. Хогвартс стал для Тома настоящим проблеском надежды на будущее. Он начал есть, не отрывая глаз от своей тарелки, вместо этого сосредоточившись на своем соседе. Он почувствовал легкое давление на оба своих виска, обычно это признак того, что он скоро сможет пройти через первый слой сознания. Он на секунду закрыл глаза, изо всех сил сосредоточившись на девушке, сидящей рядом с ним. Он представил себе ее стройное тело, как она склонилась над своей миской. У него закружилась голова, когда он почувствовал, как его собственный разум достигает ее, врывается внутрь. Он знал, что почти на месте. Он думал о ее лице, о рыжих волосах. Каким-то образом это было интимно, настоящее упражнение в завоевании, поскольку он чувствовал, как навязывает себя. Он был близко, он чувствовал это, достаточно скоро она сдастся. Внезапно, как будто замок поддался, мысли девушки, наконец, потекли к нему. “Букингемский дворец… Неужели она считает себя умной, эта старая мегера? Подожди, пока я не покину эту дерьмовую дыру… В конце концов, он обещал мне это. Если бы только эта чертова Коул не поймала нас… Я могла бы быть с ним прямо сейчас” Образы коренастого и усатого молодого человека, в котором Том узнал продавца молока, внезапно возникли в мозгу мальчика. Он попытался разорвать связь, поскольку воспоминания о губах молодого человека на ее губах сформировались в его сознании, и Тому удалось вовремя выбраться из ее сознания. Клянусь Мерлином, он был на грани… Он облегченно выдохнул и бросил на девушку полный отвращения взгляд. Вероятно, ему следует наконец сменить цель, подростки были слишком непредсказуемы. *** Сказать, что было тепло, было бы преуменьшением. День был невыносимо жарким, и в течение недели Лондон превратился в раскаленную печь. Даже заклинаний, направленных на поддержание влажности Косого переулка, было недостаточно, чтобы сдержать жару. Девушка с каштановыми волосами обмахивалась свободной рукой, другая крепко сжимала ладонь элегантной женщины, стоявшей рядом с ней. Девочка обратила свои большие серые глаза на группу детей, которые шли по улице, улавливая обрывки их разговора. Сколько бы она отдала, чтобы присоединиться к ним и оставить свою мать заниматься болтовней… Двадцать минут, которые она теперь стояла на раскаленном тротуаре, только для того, чтобы удовлетворить социальные потребности своей матери. Неужели они не могли хотя бы наверстать упущенное за восхитительно холодным мороженым? Девочка вздохнула, потому что знала, что ее мать была разговорчивой и такая болтовня могла длиться часами. Она поправила свое кремовое платье, стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение подмышек, уже пропитавшихся потом. Сделав это, она почувствовала, как кусок ткани, сжимавший ее грудь, двинулся вверх. Черт возьми, как же она ненавидела этот лифчик. Девочка вспомнила, как ее мать навязывала ей это теперь, когда ее грудь начала "расти". Использование здесь кавычек имеет важное значение, поскольку ее груди действительно выглядели не более чем крошечные комариные укусы. Тем не менее, ее мать сочла делом чести убедиться, что ее дочь скрывает их. Девушке с ее происхождением не подобало разгуливать с торчащими сквозь одежду сосками. Анна с горечью вспомнила, как ее заставили надеть этот дурацкий лифчик в тот же день, когда пришел ее друг Аластер, и как ему, с другой стороны, разрешили прогуляться без рубашки по ее саду… Девушка огляделась, с любопытством поглядывая на магазины, которые ее окружали. У нее начали болеть ноги, и ей не терпелось пошевелиться. Она потянула мать за руку, но женщина проигнорировала ее, продолжая разговор со своей подругой. Анна попыталась еще раз. С третьей попытки ее мать обернулась и бросила на нее неодобрительный взгляд. — Аннабель, разве ты не видишь, что я занята? Не перебивай меня больше. Ее тон был резким. Анна опустила взгляд, но твердо решила настаивать. В конце концов, она унаследовала свое упрямство от матери. — Мама, почему бы вам двоим не посидеть за чашечкой хорошего чая, пока я схожу в "Флориш и Блоттс" за книгами для Хогвартса? Я бы вернулась в мгновение ока... Анна заметила, как ее мать строго посмотрела на нее, прежде чем бросила на подругу извиняющийся взгляд. Девушка поняла, что выиграла бой, когда дама одарила ее сочувственной улыбкой и предложила ее маме попробовать это новое заведение, рядом с Ежедневным пророком. Зина Шафик вздохнула и потянулась к внутренней части своей сумочки. — Купи себе заодно и мороженое. Анна просияла и положила в карман дюжину галеонов, которые дала ей мать, прежде чем умчаться. Она остановилась перед магазином качественных принадлежностей для квиддича, где собрались толпы детей, чтобы взглянуть на новейшую метлу. Она заметила свое отражение в окне, ее серые глаза блестели в тени, отбрасываемой на лицо соломенной шляпой. Анна толкнула зеленую дверь, и ее сразу же окутал древесный запах книг. Магазин был пуст, вероятно, из-за погоды, и она неторопливо прогуливалась по аллеям, ее глаза просматривали названия, пальцы ласкали кожаные обложки книг. Побродив некоторое время по подростковому отделу магазина, она нашла деревянную стрелку, которая указывала на первый этаж и показывала “Учебники”. Она быстро поднялась по лестнице и потянулась за списком в кармане. Аккуратно сложив одну книгу поверх другой, она вышла после того, как нашла все, что ей было нужно. Владелец магазина любезно открыл дверь взмахом своей волшебной палочки, потому что девушка была нагружена и едва видела, куда ей следует идти. Ей удалось выйти из магазина, опустив глаза, чтобы внимательно следить за тем, куда ступать по улице. Ее тело врезалось во что-то, или, скорее, в кого-то. История магии - 2-й курс упал, за ним быстро последовала ее шляпа, и девушка пошатнулась на ногах. Она встретила три пары глаз, уставившихся на нее, когда подняла взгляд, потому что исчезновение книги внезапно сделало ее более заметной. — Анна, какое совпадение! Светловолосый мальчик, в котором Анна сразу узнала своего друга, потянулся за книгами, которые она несла. — Аластер! Давно не виделись... - пошутила она. Она посмотрела на рыжеволосого мальчика слева от нее, узнав Киллиана Лестрейнджа, и поприветствовала его, покачав головой. Она собиралась наклониться, чтобы достать свою шляпу и упавшую книгу, но последний уже возвращал их ей. Она поблагодарила его улыбкой и повернулась к третьему мальчику. Она взглянула на его очень темные волосы, на то, как надменно он вздернул подбородок. Она встретилась с ним взглядом, но отвела глаза, внезапно испугавшись холодности, исходившей от его величественной манеры. *** Аннабель сидела на краю балкона, свесив ноги. Она раздвинула пальцы ног и покачала ими, смело отпустив балюстраду, чтобы сменить руку с рожком мороженого, который она держала. Она посмотрела вниз на проходящих мимо лондонцев, но, казалось, никто не заметил девушку, которая опасно балансировала над оживленной улицей. — Вкус тыквы неплох... - прокомментировала она, прежде чем высунуть кончик языка и лизнуть замороженный десерт, — Хотя, слишком сладко. Она повернулась, осторожно перекидывая одну ногу за другой через перила в стиле ар-нуво. — Может, нам вернуться внутрь? Она посмотрела на каждого из мальчиков, и Аластер кивнул, ведя их обратно в гостиную, где воздух был немного прохладнее. Девушка тяжело опустилась на один из диванов, ее голова лениво упала на правое плечо, когда она откинулась спиной на мягкие подушки. Она закрыла глаза и вытерла лоб тыльной стороной ладони, неуклюже убирая несколько прядей своих каштановых волос, прилипших к ее влажной коже. Жара измучила ее. Она посмотрела на стеклянную люстру, свисающую с потолка, думая о том, как она там оказалась. После того, как она случайно столкнулась с Аластером и его друзьями, светловолосый мальчик настоял на том, чтобы проводить ее обратно в кафе, где ее ждала мать. Зина, как всегда, была рада его видеть, потому что любила Аластера. Они немного поболтали, светловолосый мальчик вежливо представил своих друзей. Прежде чем ее мать успела что-либо заметить, Аластер уже пытался убедить ее позволить дочери присоединиться к ним до конца дня. Он пообещал вернуть ее, на что Анна хотела ответить, что ей не нужен компаньон. И все же она молчала, потому что перспектива проводить время с детьми ее возраста была в тысячу раз более заманчивой, чем оставаться с матерью и обсуждать Служение – или Ассоциацию родителей–учителей - две вещи, в которых ее мать, казалось, была очень осведомлена. Час спустя Анна развалилась на диване Розье с мороженым в руке, рядом с ней сидели трое слизеринских мальчиков. — Вы часто это делаете? Лестрейндж поднял бровь, и Аластер вопросительно взглянул на нее. — Проводите время друг с другом по выходным, - пояснила она. — Вроде того, - пожал плечами светловолосый мальчик, — Это круто... Она увидела, как он нерешительно взглянул на темноволосого мальчика, сидящего в бархатном кресле напротив кофейного столика. — Что вы обычно делаете? Лестрейндж фыркнул: Подшучиваем над детьми-маглами. Его ответ не стал для нее шоком, поскольку она знала, что презрение слизеринцев к маглам было искренним. И все же она не любила подшучивать над другими. Не то чтобы она была особенно ханжой, но у Анны не было ни времени, ни интереса посвящать себя такому банальному занятию. Она вздохнула. — Фу, это звучит скучно. Это все, чем вы занимаетесь весь день? Аластер почесал затылок, как будто смутившись. Он открыл рот, очевидно собираясь что-то сказать, но, ко всеобщему удивлению, темноволосый мальчик прервал его. — Они пытаются меня развлечь. Анна почти забыла о присутствии своего бывшего партнера по зельеварению, потому что он был таким тихим. Он говорил без презрения, как будто просто констатировал истину. И все же его слова, в таком порядке, звучали презрительно. Девушка фыркнула и приподняла верхнюю часть тела, поставив ноги на шевронный пол. Она скрестила ноги, положила локоть на бедро и подперла подбородок рукой. С насмешливой улыбкой она посмотрела на мальчика, который только что заговорил, прищурив глаза. — Правда, Реддл? Почему тебе нужно, чтобы тебя... развлекали? Она вызывающе подняла бровь. Он выдержал ее пристальный взгляд, и у нее возникло неприятное ощущение, что он бросает ей вызов. — Аластер и Киллиан так добры, что составляют мне компанию в Лондоне каждый раз, когда мне разрешают покинуть место, где я сейчас живу. — Ты имеешь в виду дом твоих родителей? — Анна! - вмешался светловолосый мальчик, бросив на девочку неодобрительный взгляд. — Все в порядке, Аластер... - сказал Реддл бархатным тоном, с мягкой улыбкой на губах, - Нет никаких причин, по которым я должен скрывать правду, не так ли? — Нет, Том… Конечно, нет. Светловолосый мальчик опустил глаза. Аннабель нахмурилась, неуверенная в том, что за маленький план разворачивался у нее на глазах. Она знала, что Аластер был милым. Он был чувствительным, деликатным. И все же он не был слабым и уж тем более не трусом. Такая перемена отношения лишила ее дара речи. Ходили слухи о Томе Реддле. Из-за его распределения в Слизерине ходили слухи, что он должен быть чистокровным или, по крайней мере, происходить из старого и уважаемого рода. Ученики заметили, что он оставался в Хогвартсе на каждые каникулы, хотя большинство других детей отправились домой, чтобы насладиться теплом и заботой, которые должна предложить любящая семья. Девочки в ее общежитии - особенно Елена - были уверены, что его родители работали за границей, по заданию Министерства магии. Вероятно, они были дипломатами "или шпионами, можете себе представить?!", что объясняло бы, почему он был таким грамотным, а также почему он оставался в замке даже на Рождество. Тем не менее, у Анны были свои сомнения, поскольку такое элитное происхождение не соответствовало ни подержанным книгам, которыми он владел, ни поношенной одежде, которую он носил... Темноволосый мальчик преследовал его. — Знаешь ли ты, Аннабель, что у некоторых из нас нет привилегии иметь место, которое ты могла бы назвать домом? Ей не понравилось, что он назвал ее по имени, которое произнес с интонацией, отражающей презрение или жалость. Особенно ей не нравилось, когда люди строили предположения о ее жизни… Она открыла рот, готовая бросить резкое замечание в адрес этого мальчика, но была прервана Аластером, который быстро встал, как будто почувствовал, что атмосфера накаляется. — Как насчет того, чтобы мы сыграли в игру, а? Кто-нибудь хочет, в «Черную вдову»? Девочка с каштановыми волосами и темноволосый мальчик продолжали пристально смотреть друг на друга, пока Реддл, наконец, не перевел взгляд на Розье и не кивнул. Анна вздохнула. — Конечно, но только одна игра. Я думаю, что мои родители ожидают меня в ближайшее время. Аластер позвал домового эльфа, попросив его принести игральные карты. Анна откусила от своего рожка с мороженым, намеренно высоко подняв подбородок, потому что в ее голове борьба еще не закончилась. Существо вернулось с колодой и летающим подносом с чаем со льдом, и они вчетвером наблюдали, как карты сами собой перетасовываются, прежде чем они аккуратно разделились на четыре отдельные стопки. Анна потянулась за карточками, лежащими перед ней. Они во многом напоминали обычную магловскую французскую колоду, за исключением того, что там не было короля, королевы и мальчика, а были волшебник, ведьма и ученик, и что обычные червы, трефы, бубны и пики были заменены фениксами, змеями, совами и пауками. — Хорошо, - начал Аластер, - Позвольте мне разъяснить правила, чтобы предотвратить дальнейшие споры… Каждый феникс - это одно очко, черная вдова - тринадцать. Мы проведем четыре раунда. Выигрывает тот, у кого в конце игры наберется наименьшее количество очков. Анна посмотрела на свою руку. У нее было фантастическое преимущество: почти нет фениксов, много козырей. С хитрой улыбкой она выбрала троих, включая двух змей, которые традиционно начинали игру. Она подняла карты в воздух рубашкой вниз, и они полетели к рыжеволосому мальчику, сидящему рядом с ней. Девушка получила не только туза сов, но и короля пауков и черную вдову. Она возмущенно хмыкнула, и мальчик прикусил губу, плохо скрывая смешок, одними губами произнеся извиняющееся и неискреннее “удачи”. Она посмотрела на Лестрейнджа, ожидая, когда он начнет. Рыжеволосый мальчик бросает на стол двойку змей, Том Реддл - туза, Аластер-волшебника. Аннабель, которой удалось избавиться от всего зеленого цвета, бросила короля пауков. Карты полетели и легли рубашкой вверх на стол рядом с темноволосым мальчиком. Аннабель взглянула на свою руку, кровь пульсировала у нее в висках. Ее голова раскалывалась, вероятно, из-за жары, и она потянулась за чаем со льдом, на стакане которого уже образовался конденсат. Предположив, что у нее обезвоживание, она выпила почти половину сладкого напитка со вкусом лимона, наблюдая, как Реддл бросает зрачок, десятку, а затем снова девятку пауков в начале каждого раунда. Он явно вел игру, и она задалась вопросом, не была ли ее головная боль вызвана ее раздражением. Когда Реддл бросила шестерку, у нее не хватало пауков, и прежде чем она смогла сказать "Квиддич", ей пришлось отказаться от своей черной вдовы, забрав с собой трюк и его тринадцать очков. Она взяла себя в руки, решив не показывать свой растущий уровень стресса. Аластер записал очки на листе бумаги, и карты сами собой перетасовались. Возьми себя в руки, подумала она про себя, и выбрала другую стратегию, когда посмотрела на свою новые карты. Она подарила Аластеру трех фениксов, на этот раз поменяв свои карты направо. Она начала игру с двойки змей, и после того, как кто-то, наконец, разозлился, ей удалось заставить Реддла взять взятку с двумя очками и черной вдовой в придачу. Она ухмыльнулась. Это была война. Она бы раздавила его. Три раунда спустя ее улыбка превратилась в недовольство, потому что Риддл сопротивлялся изо всех сил, и он сделал все, что было в его силах, чтобы уничтожить ее, медленно, мучительно, наблюдая, как она рычит в отчаянии, когда карты продолжают расти в стопке рядом с ней. Аластер подсчитал очки в конце игры, сначала объявив победителя – Реддла - и проигравшую - ее. Она проглотила свою гордость и, не говоря ни слова, встала, оглядывая комнату в поисках своей шляпы. — Что ж, спасибо, что пригласил меня, Аластер, - улыбнулась она сквозь стиснутые зубы, — В следующий раз, когда ты планируешь небольшую карточную игру с жуликами, пожалуйста, не приглашай меня. Она бросила на темноволосого парня полный ненависти взгляд и вышла из комнаты, ее головная боль внезапно прошла.