Дело Селвин

Доверие: верить, что кто-то хороший и честный и не причинит вам вреда, или что что-то безопасно и достоверно" У Аннабель Сибил Селвин был секрет. На самом деле, что-то тривиальное, просто воспоминание, которым она дорожила и которое ее развлекало. Особенно в течение долгих часов, которые она была вынуждена проводить в компании различных поклонников, с которыми она начала встречаться, обезумевших молодых людей, которые, казалось, так же не хотели быть там, как и она. В такие моменты, когда она сидела на родительском диване с чашкой "Эрл Грей" в руке и улыбкой на лице, Аннабель вспоминала ночь, которую она провела с Томом. Сцена прокручивалась в ее голове по кругу, появляясь без предупреждения в случайные моменты дня. И в то самое утро, когда девочка очнулась от дремоты, одна в доме своих родителей, теплое тело Тома, лежавшее рядом с ней, было всем, о чем могла думать Аннабель. Ее разум начал блуждать. Как и ее рука. Она заново пережила ту сцену, как она внезапно почувствовала заботу, увидела и услышала, даже приняла, как он слушал ее рыдания той ночью, как он позволил ей быть уязвимой рядом с ним. Она вспомнила его голос, глубокий и бархатистый, когда он убаюкивал ее, как ребенка, заставляя чувствовать себя странно безмятежной… Она вспомнила, как он притянул ее к себе, держал до рассвета, какими сильными были его руки, обнимавшие ее, какими бескомпромиссными были его объятия. Она вспомнила, какой податливой была рядом с ним, каким податливым было ее тело, приспосабливающееся к его. Если она была водой, то он был землей, по которой она текла. Потому что он был устойчивым, непоколебимым. Сильный. В ту ночь она поняла, что не сможет вырваться из его объятий, даже если бы захотела, только для того, чтобы выяснить, что она не хочет убегать, и такое противоречие заставило ее почувствовать себя одновременно беззащитной и незащищенной, но в то же время защищенной. Девушка вспомнила, как Том прижимался к ней крепкими мускулами, как его рука крепко прижимала ее тело к своему, как его умелые пальцы успокаивающим прикосновением расчесывали ее волосы. Она почти могла вдыхать его запах, как будто он снова лежал рядом с ней, его запах, приятный, мужественный, странно опьяняющий. И когда воспоминание о его губах, касавшихся кожи ее лба, вернулось к ней, Аннабель не могла не покраснеть, представив рот Тома в другом месте. Куда направлялась ее рука. Ее пальцы пробежались вниз, обвели пупок. Она вспомнила, как ловкие пальцы молодого человека высушили ее слезы. Какими нежными были его ладони на ее теле, мягкими и умелыми. В этом жесте не было ничего сексуального, это было только потому, что она плакала, не так ли? Не так ли? Было ли это все еще утешением, когда на следующее утро она попыталась отлепиться от него, но он держал ее в своих объятиях? Было ли это все еще для того, чтобы успокоить ее, когда его рука медленно, нежно скользнула вниз, пока не достигла поясницы? Пока его пальцы не начали играть с подолом ее рубашки, как будто он умирал от желания просунуть руку под нее, чтобы продолжить исследование ее кожи? Ошиблась ли она, когда поверила, что его рука больше не была успокаивающей, скорее это была рука любовника? Она дрожала в предвкушении, представляя пальцы Тома вместо своих, когда они двигались вниз. Аннабель воспринимала онанизм как акт бунта. Это было возвращение ее тела, ее путь к исцелению. Она тихо вздохнула, когда ее рука уже собиралась скользнуть под резинку трусиков, когда тишину ее комнаты нарушили чьи-то цоканья. Кровь бросилась ей в лицо, когда она заметила сову, которая смотрела на нее через окно... Она хорошо знала, что животным было наплевать на то, чем она занималась в свободное время, но Аннабель по-прежнему старательно избегала смотреть в желтые выпуклые глаза существа, когда вставала. Она распечатала письмо и открыла его, несколько раз моргнув, когда взглянула на бирюзовые чернила и округлый почерк. — Мы можем поговорить? —— — Я сожалею о той неожиданной встрече. — Все в порядке. Я все равно должна была встретиться здесь с Аластером. Отблески солнечного света отражались на прядях очень светлых волос девушки, в то время как запах кофе наполнял воздух. Аннабель отпила глоток имбирного лимонада, заглядывая в заляпанное окно. Улицы Диагон-Аллеи были покрыты лужами дождевой воды, которые юные волшебники и их родители умело обходили со сложенными зонтиками под мышками. — Мы все еще друзья? Аннабель расширила глаза от неуместного вопроса и уставилась на светловолосую девушку, горе которой накрыло ее, как непредвиденная волна. — Конечно, мы все еще друзья, - тихо ответила она. — Но ты все еще злишься на меня. Это было заявление, и Аннабель обнаружила, что застигнута врасплох. Она не была зла, но она была расстроена, но не столько из-за своей подруги, сколько из-за себя. Она удивлялась, как могла пропустить такое. Аннабель прикусила нижнюю губу двумя пальцами, вспоминая свое время в Северном Йоркшире. Покинув Литтл-Хэнглтон, Аннабель отправилась к своей подруге Елене, чтобы неделю не высыпаться и сытно питаться. Все было бы идеально, если бы в последний день она не узнала, что ее подруга тайно встречается с Леонусом Ноттом. — Я не сержусь. Мне больно... — Мне жаль, - вздрогнула Елена. — Я не могу поверить, что ты рассказала Маргарет раньше меня. — У меня не было выбора. Она почти шантажом вынудила меня признаться в этом. В отличие от вас, у нее невероятное шестое чувство скрытой романтики. Аннабель схватила свой бокал и сделала еще глоток напитка, ее глаза блуждали, не останавливаясь на лице Елены. — Ты встречаешься с ним почти год. — Я знаю… Я собиралась рассказать тебе целую вечность, но… Сначала я думала, что это просто увлечение. А потом, когда все материализовалось, София всегда была рядом. Вы знаете, как сильно она ненавидит слизеринцев. — Он мне тоже не очень нравится, - проворчала Аннабель, вспомнив, как мальчик придирался к ней, когда некоторое время назад был ее напарником на уроке зелий. Блондинка прикусила нижнюю губу. — Если быть до конца честной, именно поэтому я и боялась рассказать тебе об этом, - призналась Елена, опустив лицо. Она играла с разноцветной соломинкой, которая плавала в стакане с ее игристым ревеневым соком. — Как бы то ни было, он признал, что был несправедлив к тебе в течение первого года. Аннабель хотела ответить, что “несправедливо” было преуменьшением и что не раз девочка мечтала снова проклясть этого невыносимого мальчишку, точно так же, как однажды она сделала это в Хогвартс-экспрессе. Тем не менее, она лишь слегка вздохнула. — Единственное, что имеет значение для меня, это то, что ты счастлива, - сказала она, пытаясь скрыть сомнения в своем голосе, которые почти исчезли, когда блаженство Елены расцвело в ее груди. Вскоре беседу двух девушек прервал молодой блондин, который вошел в кафе и, лавируя между столиками, направился к ним. Аластер Розье ослепительно улыбнулся когтевранкам, уже спрашивая группу пожилых леди позади них, не может ли он занять один свободный стул, когда Елена сказала, что на самом деле не может остаться, потому что у нее назначена встреча в Гринготтсе со своей матерью. — Я так рада, что мы все уладили, - она обняла Аннабель и легонько чмокнула ее в щеку перед уходом, еще раз помахав им на пороге, прежде чем исчезнуть за дверью. Аннабель взглянула на свой стакан, который был все еще наполовину полон. — Выглядишь обеспокоенной, - заявил Аластер, садясь на стул, который покинула блондинка. — Елена встречается с Ноттом, - вздохнула она. Он кивнул. — Ты знал?! - она выдохнула, ошеломленная. — А ты не знала? - он поднял бровь, прежде чем продолжить, пожав плечами. — Мы живем в одном общежитии. Она не раз спала в его постели. Она покачала головой, в то время как Аластер взял ее бокал и сделал глоток. Он одобрительно кивнул и сделал тот же заказ. Аннабель надулась. — Никто никогда мне ничего не говорит. Он нежно рассмеялся и спросил ее о ее каникулах. Они немного поболтали, обмениваясь новостями о своих летних каникулах. Аннабель рассказала ему, как капитан по квиддичу трусливо порвал с ней в письме сразу после окончания учебного года. — Благослови Мерлин, что ты не занималась с ним сексом, - вставил он, на что Аннабель прикусила губу. — Ну, именно по этой причине он меня бросил. Он ‘не мог обещать мне, что будет верен при таких условиях’, - вслух напомнила она, подняв палец в воздух, и Аластер недоверчиво покачал головой. — Что за придурок… —— — Том дал мне кое-что для тебя ... - объявил Аластер, как только они встали перед камином в "Дырявом котле", готовые отправиться туда, где их ждали, с тяжелыми руками, нагруженными множеством предметов, необходимых для начала учебного года. Слизеринец достал небольшой сверток из заднего кармана своих брюк. Аннабель нахмурилась и схватила то, что протянул ей Аластер. Она взвесила предмет на ладони, задаваясь вопросом, не забыла ли она что-нибудь в спальне паба. Она быстро разорвала коричневую бумагу, чтобы найти блокнот. Маленький, но толстый, чуть больше ее ладони, с красивой кожаной обложкой и золотой рамкой. Она перевернула страницы того, что казалось личным дневником, отмечая даты за этот и следующий годы, место под каждой из них как приглашение изложить свои мысли на бумаге. Она дошла до первой страницы, где узнала изящный почерк Тома. — От ночных кошмаров помогает писательство. Девушка улыбнулась и поймала себя на том, что прижимает подарок префекта к груди. — О, у меня тоже кое-что есть для него, - вспомнила она, вручая другу пакет из крафт-бумаги. — Пожалуйста, поблагодари его от меня. И за это тоже. - она улыбнулась, поднимая подарок, который все еще держала в руке, и Аластер бросил на нее озадаченный взгляд, но взял пакет. — Я надеюсь, что однажды ты или Том, наконец, скажете мне, что, черт возьми, происходит между вами двумя. —— Том рассеянно играл с кольцом, украшавшим его указательный палец. Он сидел на кресле посреди комнаты, не сутулясь, но и не выпрямившись, просто в позе, которая предполагала, что он чувствовал себя непринужденно, в своей стихии. Его окружали молодые волшебники, обычная толпа слизеринцев, а также другие ученики из Хогвартса и других мест, несколько школьников из Илверморни и Дурмстранга, некоторые связи его друзей. Том наблюдал за маленьким мальчиком перед ним, который стоял в тусклом свете среди роскошной мебели. Прошло около трех недель, как Том временно переехал к своему другу, после небольшого визита к дяде и отцу. Этим летом он согласился расширить свой круг общения, потому что Киллиан продолжала приставать к нему с просьбой пригласить его кузенов присоединиться к ним. Однако были условия, и Том указал, что он хотел бы подвергнуть каждого серии тестов, чтобы оценить их способности. Если они докажут, что достойны его знаний, новым членам будет разрешено присоединиться к Рыцарям Вальпургии для участия в некоторых их мероприятиях. Тем не менее, энтузиазм заявителей был настолько велик, что то, что первоначально предполагалось как не более чем несколько дней вербовки, превратилось в квази-военную подготовку. И вот так просто Том обнаружил, что обучает кучу нетерпеливых детей темным искусствам в поместье Лестрейнджей. — Попробуй еще раз, - выдал Том, несмотря на дрожащие пальцы и капли пота, которые начали выступать на бледном лбу мальчика. Рядом с ним Леонус Нотт был как на иголках. — Флипендо! - крикнул светловолосый мальчик, указывая палочкой на манекен, который не сдвинулся с места. Нотт изначально предложил предоставить им старого домашнего эльфа своей семьи, поскольку его родители намеревались заменить его достаточно скоро, но Том счел неразумным демонстрировать такую склонность к насилию перед новыми и, возможно, нечестными членами семьи. — Клянусь Мерлином, это просто глупое проклятие Малфоя! Если ты даже в этом не преуспел, как ты собираешься приносить пользу?! - Леонус наконец рявкнул, но остановился в тот самый момент, когда Том поднял руку. Облокотившись на подлокотник кресла и притворно нахмурившись, префект уставился на мальчика Малфоя, который, казалось, был на грани слез. Он понимал разочарование Нотта, действительно, они занимались этим, казалось, часами, но Леонус был слишком агрессивен для младших. — Абраксас, - вмешался Том, его голос был мягким, сдержанным. — Ты слишком напряжен. Вот почему проклятие не сработает. Здесь нет никого, чтобы судить тебя. У тебя все хорошо, тебе просто нужно больше практиковаться, но мы добьемся своего. Теперь сделай глубокий вдох и попробуй еще раз, когда будешь готов. Мальчик бросил на него отчаянный взгляд, но сдержал слезы и кивнул. Он мужественно вдохнул, прежде чем еще раз попытаться сглазить манекен, который, по крайней мере, был сдвинут на несколько дюймов в сторону. Черты лица Абраксаса Малфоя смягчились, и он с облегчением взглянул на молодого человека. Том обменялся понимающим взглядом с Долоховым, который стоял в полумраке у окна. Мальчик Малфой не был хорошим бойцом. — Намного лучше, - тем не менее, он кивнул, прежде чем заметил Аластера Розье, который стоял на пороге комнаты. — На сегодня мы остановимся на этом, - объявил Том, прежде чем встать и подойти к молодому человеку. —— — Я не хотел прерывать ... - извинился Аластер на кухне. — Ты не прервал. Том отпил глоток воды. — Как поживает твоя подруга? - спросил он с притворной отстраненностью. — У нее все хорошо. Она дала мне это для тебя, - упомянул он, указывая на бумажный крафт-пакет, который дала ему Аннабель и который теперь стоял на кухонном столе. — Она была рада твоему подарку. — Это скорее услуга, которую я оказываю ей, - исправился Том, поставив свой стакан на слив возле раковины и схватив то, что ему протягивал слизеринец. Он направился к двери, которую толкнул, открывая, и в последний раз взглянул на Розье, стоявшую на пороге. — Что касается завтрашнего преподавания, я поручу некоторых новичков тебе и Долохову. Малфой и другие не переживут обучения Нотта. —— Том провел рукой по своей обнаженной груди, ощущая напряженные мышцы под кожей. Ему было больно из-за предыдущих недель интенсивных тренировок, которым он подвергал себя и своих друзей, что было необходимым условием для слизеринца, чтобы засыпать ночью. Его путешествие в Литтл-Хэнглтон взволновало его, и он оказался более раздражительным, чем обычно, изо всех сил стараясь не терять хладнокровия во многих случаях. Молодой человек обернулся в тусклом свете, чувствуя беспокойство. Он встал и направился в смежную ванную, прислонился к фарфоровой раковине. Он открыл кран и, набрав в ладонь немного воды, плеснул себе на затылок. Он закрыл глаза, наслаждаясь освежающей жидкостью, которая стекала по его спине. Он вернулся в свою комнату, и его взгляд упал на крафт-пакет, который стоял на полу рядом с его кроватью. Он потянулся за хлопчатобумажной пижамой, которую одолжил Аннабель, и развернул ее, осторожно коснувшись ткани. Чистый аромат стирального порошка защекотал его нос, и он почувствовал укол разочарования при мысли, что мыло смыло ее запах. Тем не менее, он ломал голову, пытаясь вспомнить о ней, и довольно скоро воздух наполнился букетом роз и пионов. Том вспомнил, как он проснулся, все еще держа Аннабель в своих объятиях несколько недель назад. Он вспомнил, как изо всех сил пытался оторваться от нее на следующее утро, когда солнце осветило их лица. Она вздохнула во сне, когда он распутал пальцы в ее волосах, чтобы взглянуть на часы, и этот звук заставил его подумать обо всех различных способах, которыми он мог бы заставить ее вздохнуть вот так снова, предпочтительно открыто и с согласия. Он желал ее, конечно, кто бы не хотел этого? И все же, что-то помешало ему перевернуть девушку на спину и раздвинуть ей ноги. Внезапно Том вспомнил, как однажды в ноябре он пожелал ей доверия, когда Аннабель заснула в его общей комнате после той вечеринки после игры. Он вспомнил, как она положила голову на плечо его друга и закрыла глаза, как она выглядела такой мирной и безмятежной рядом с телом Аластера, как он, Том, смотрел, как она спит. Он вспомнил, как в ту самую ночь задавался вопросом, каково было бы поменяться местами, быть тем светловолосым мальчиком, на которого она полагалась. Он задавался вопросом, каково это - быть тем, кому она доверяет настолько всецело, что может с легкостью заснуть посреди переполненной комнаты, каково это - быть тем, кто заботится о ней, тем, кто отвечает. И мысль поразила его, точно молния. Он знал, каково это. Не потому ли, что она доверяла ему, она последовала за ним из леса и ждала его возле хижины, несмотря на дождь и нападение? Не потому ли, что она доверяла ему, она позволила ему взять на себя инициативу в том пабе, ожидая, пока он разберется с тем магглом и найдет им место для ночлега? Не потому ли, что она доверяла ему, она позволила ему разделить с ней постель? И когда она позволила ему обнять себя, крепко прижала к себе, когда она позволила ему успокоить себя, разве это не потому, что она доверяла ему? И Том не мог не улыбнуться, когда снова лег в постель и повернулся на бок, прижимая к груди рубашку, которую он ей одолжил. Он знал, каково это. Это было приятно.