Дело Селвин

Девушка продвигалась в темноте, звук ее шагов заглушался лужами сточных вод. От отвратительного запаха из канализации у нее расширились ноздри, и она подавилась. “Что я ищу?” - спросила она себя, поднося руку ко рту и пряча нос в шарф.  “Что я вообще здесь делаю?”  Аннабель повернула направо, ее пальцы коснулись бетона труб. Вдалеке были слышны голоса, намекавшие на то, что она близка к месту назначения. Ужасающий крик заставил ее кровь застыть в жилах, но ноги продолжали двигаться, унося ее дальше в темноту.  Девушку встретил резкий свет, когда она наконец вышла из трубы. Около тридцати слизеринцев столпились на известняковом полу отверстия, которое было удивительно большим для школьной канализации. Все ученики стояли лицом к трибуне, расположенной у задней стены. Она в основном выглядела как связка деревянных досок, прибитых вместе, но казалась достаточно прочной, чтобы нести двух человек, которые стояли на ней.  Аннабель узнала коренастую фигуру Леонуса Нотта на расстоянии. Он стоял лицом к толпе с закатанными рукавами, несмотря на прохладу.  Все его поведение выдавало его возбуждение, как будто он был каким-то диким животным в клетке, его движения были полны резкости. У него была судорога, когда он посмотрел на мальчика, который спускался с помоста. Аннабель предположила, что это он кричал, легко догадаться, потому что он был ранен.  — Кто следующий? - взревел Нотт, и кто-то уже поднял руку.  Широко раскрытыми глазами Аннабель наблюдала за ребенком, который теперь прикрывал рот обеими руками, кровь сочилась сквозь его пальцы. Его нижняя губа была рассечена надвое, плоть была красной и светилась. Он направился к канализации, его походка была неуверенной, и Аннабель ахнула, когда он споткнулся.  Несколько пар глаз повернулись к ней, молча осуждая того, кто посмел помешать шоу. Однако она проигнорировала взгляды и наблюдала, как высокая темноволосая девушка присоединилась к Нотту на сцене.  Аннабель быстро заправила несколько прядей волос за уши, прежде чем нервно поднести большой палец ко рту. Она огляделась, как только глаза вернулись вперед, чтобы наблюдать за дракой. Некоторые лица были знакомы, но большинство оставались скрытыми капюшонами плащей, которые они все еще носили. Аннабель не потрудилась прикрыться, несмотря на шарф, а холодный и влажный воздух канализации заставил ее соскучиться по шерстяному пальто. Внезапно неприятное ощущение того, что за ней наблюдают, заставило ее оглядеть комнату. Она с легкостью нашла виновника, потому что он не потрудился отвести взгляд.  Том пристально смотрел на нее, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. Он выглядел таким же отстраненным, как обычно, но Аннабель показалось, что она заметила в его глазах нотку осторожности. Точно так же, как если бы он ожидал, что она внезапно начнет совершать что-то безумное… В то самое утро Аннабель посетила свой урок отцовства, и, как и каждый день после рождественских каникул, она чувствовала себя оцепеневшей, бесчувственной. Как будто ее тело не принадлежало ни ей, ни разуму. Вот уже несколько недель она действовала в автоматическом режиме.  Рациональная часть ее должна была знать, что во всем виновато обещание женитьбы, поскольку оно висело над ее головой, как Дамоклов меч. Ловушка медленно захлопывалась, и у нее не было выхода.  Потому что ее родители нашли ей жениха.  Довольно симпатичный парень с рыжеватыми волосами и двунациональным воспитанием, совсем как у нее. “У меня внешность моей матери-американки, но юмор моего отца-британца”, - в шутку сказал он, когда они отправились на прогулку в сад ее родителей, человека проницательного и кроткого. Ему было за двадцать, он учился в Дурмстранге, почти чистокровный.  — Моя бабушка не была ведьмой, - смущенно признался он.  Идеальное совпадение.  Только на бумаге.  Потому что, когда мужчина взял ее за руку во время прогулки, когда его губы коснулись ее губ в павильоне, Аннабель подумала, что этот поцелуй был всего лишь на вкус как долг. Итак, в то самое утро, как только прозвенел звонок, возвестивший об окончании урока, когда она встала, чтобы собрать свои вещи, Аннабель услышала, как ее друзья от души рассмеялись. Это заставило ее задуматься: когда в последний раз она чувствовала себя такой беззаботной?  Механически ноги привели ее к теплицам, в котором содержались плотоядные слизни. Следующее, что она помнила, это то, что она собиралась засунуть руку в студенистую слизь брюхоногого моллюска. Маленькие существа уже бились в экстатических конвульсиях, благодарные судьбе за такую чудесную еду.  И все же девочка воспитывалась невысоко.  — Не надо… - раздался голос рядом с ней, и внезапно сильные пальцы сжали ее запястье.  — Боже, Анна… - сказал молодой человек, бросив осторожный взгляд, прежде чем оттолкнуть ее от вивария. Аннабель наблюдала, как Том закрывал крышку контейнера, когда он украдкой поглядывал на нее через плечо.  — Если ты ищешь острых ощущений, приходи сражаться сегодня вечером. Но ради Мерлина, Аннабель, я клянусь, если ты захочешь сделать что-то настолько глупое…. Радостные возгласы внезапно прервали размышления Аннабель, и ее взгляд переместился с Тома на трибуну, где темноволосую девушку уносили со сцены на самодельных носилках.  — Кто следующий? - спросил Нотт с лукавой улыбкой, и, прежде чем она успела осознать это, она подняла руку и пошевелила губами. — Я.  

——

  Спина Тома была прижата к стене, руки скрещены на груди. Он задумчиво наблюдал, как Нотт уничтожает мальчика на сцене, у последнего, по крайней мере, были заслуги, чтобы отличиться своей храбростью. Испытывая боль, парень встал, его походка была неуверенной, прежде чем он направил свою палочку на Нотта.  Внезапный звук шагов привлек внимание Тома к ближайшей трубе. Он обменялся коротким взглядом с Лестрейнджем, который приготовился поднять тревогу на случай, если неожиданный посетитель окажется школьным уборщиком. Тем не менее, это был женский силуэт, который вышел из канализации. Том не верил, что она придет.  Ее опоздание навело его на мысль, что она решила присоединиться к ним довольно спонтанно, и он обнаружил, что ее неожиданное присутствие одновременно обрадовало и обеспокоило его.  Том наблюдал, как Аннабель идет к толпе, ее плечи ссутулились, походка замедлилась. Рев толпы сообщил ему, что Нотт только что победил мальчика, и он заметил, как расширились глаза девочки при виде раненого ученика. Префект не солгал, когда сказал, что они дрались грязно, и каким-то образом он предположил, что Аннабель не запятнает себя несколькими каплями крови.  И все же, он смотрел на нее со смешанными чувствами, когда она заправила волосы за уши и начала грызть палец по своей презренной привычке.  Ее палец… Его желудок скрутило при мысли о том, что могло бы произойти, если бы его не было там в то самое утро, если бы он не вмешался и не позволил ей потерять руку. Он был так напуган и расстроен ее поведением, что его собственные пальцы дрожали, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не проклясть ее. Только Мерлин знал, как сильно он хотел вбить в нее немного здравого смысла в тот самый момент. Он был сыт по горло ее отвратительным поведением, подумал он, наблюдая, как она лениво оглядывается по сторонам. Потому что после каникул девушка вела себя странно.  Незадолго до Рождества она вышла из его спальни с гордой улыбкой на лице. Ей удалось снабдить его точным переводом текста о крестражах, и сердце Тома переполнилось, когда воспоминание о том дне вернулось к нему.  Он вспомнил, как Аннабель выжидающе стояла рядом с дверью, решительно схватив его за руку в тот самый момент, когда он вошел в свою спальню. “Сидеть”, - приказала она, усадив его на стул, как только он вернулся с патрулирования, прежде чем она обошла его стол. Она стояла там, бросая на него лукавые взгляды, которые заставили его улыбнуться. Точно так же, как прилежная ученица, которой она была, она процитировала перевод, держа пергамент в руке и слегка подрагивая пальцами. О, каким восхитительным он нашел то, как она держалась прямо, ее голос был сладок, как мед, когда она знакомила его с плодами своего тяжелого труда. Только ради него она разгадала тайну, вся преданная ему, и то, как она посмотрела на него сквозь ресницы той ночью, навело его на нечестивые мысли.  Во время каникул Том ломал голову над другой загадкой, которую ей предстояло разгадать, по другой причине, чтобы еще раз попросить ее о помощи… И все же что-то изменилось. Точно так же, как если бы кто-то щелкнул выключателем, девушка, которую он знал, вернулась из отпуска преображенной.  Теперь от нее не осталось ничего, кроме пустой оболочки. Тихая, замкнутая.  Хуже того, она действовала так, как будто она добровольно, отчаянно, пыталась навредить себе.  Комок встал у него в горле, когда он вспомнил, как месяц назад он видел, как она стояла в опасной близости к краю астрономической башни, где вся школа собралась, чтобы посмотреть солнечное затмение. Как в тот день Аннабель была единственной, кто смотрел вниз, уставившись в пустоту вместо исчезающего солнца…  Том вспомнил тот другой раз, когда она кормила плотоядное растение во время урока гербологии, который они проводили вместе, равнодушно бросив крысу между зубов растения. Она наблюдала, как существо терзало добычу, не моргнув глазом, ее лицо было так близко к крысе, что кровь брызнула ей на щеку. Она даже не потрудилась вытереть вязкую жидкость, демонстрируя пятна с раздражающим безразличием.  Слизеринец подавил вздох. Он видел достаточно детей, покончивших с собой в приюте, чтобы распознать такие зловещие признаки… Еще в ноябре он пожелал, чтобы Аннабель вступила в дуэльный клуб, чтобы узнать, чего она стоит. Три месяца спустя он надеялся только на тревожный звонок. И когда он, наконец, услышал возгласы одобрения из толпы, когда он увидел, как Аннабель подняла руку в ответ на вопрос Нотта, он обнаружил, что поддается желанию вмешаться. — Моя очередь, - произнес он низким и повелительным голосом.  Он бы боролся с ней.  Он бы вывел Аннабель из апатии.