Дело Селвин

Девушка с каштановыми волосами сидела на бархатном сиденье кабинки, ее тело мягко раскачивалось взад-вперед. Проливной дождь бил в окно купе, в котором она сидела, туман скрывал любой любопытный взгляд на внешний мир. Она возвращалась в школу после неприятного пребывания в родительском доме, двух недель одиночества, окрашенного обидой. Во время пребывания дома ей сообщили о ее мрачном будущем: она уедет из Хогвартса в Илверморни, переехав через океан, чтобы последовать за своим женихом в Америку. Америка… Какая далекая страна, подумала она, такая чужая, такая далекая от всего, что она знала. Какой ужасно преданной она себя чувствовала после заявления своих родителей.  Аннабель никогда по-настоящему не принимала то, что она женщина, что дало ей утробу, которая позволяла ей вынашивать ребенка. И все же, несмотря на то, как она боялась выходить замуж, хуже того, подпускать кого-то так близко, быть от кого-то зависимой, она до сих пор терпела решения своих родителей. Разве она не была послушной дочерью? Разве она не была ребенком, которого хотели ее родители, красивым и начитанным, тихим и вежливым? Разве она не хранила молчание о грязных секретах, которые пыталась скрыть ее семья, которые могли запятнать ее родословную, только для того, чтобы пощадить честь ее родителей, защитить династию? Конечно, она немного взбунтовалась, но подлежала ли ее легкая непокорность такому суровому наказанию? Она вздохнула.  После объявления девочка день и ночь ломала голову, часами рылась в семейной библиотеке, чтобы найти способ помешать плану своих родителей. За исключением того, что вдовы имели гораздо больше прав, чем замужние женщины, Аннабель почти ничего не нашла… Надеюсь, Хогвартс был бы лучшим местом для тщательного планирования ее мести. Возможно, она могла бы найти какое-нибудь мощное заклинание в архаичной магии или в колдовстве Древнего Египта. Последние слова напомнили Аннабель о ее дедушке. В последнее время ей часто снилась его высокая и скрюченная фигура, то, как он обычно сидел в своем кабинете за столом из орехового дерева. Почему сейчас? Имело ли это какое-то отношение к ее надвигающемуся браку?  Одно конкретное воспоминание часто всплывало по ночам, мучительное, потому что оно было, безусловно, самым мучительным. Ей, должно быть, было не больше восьми лет, и она провела жаркое лето в Каире. В тот день она лежала почти голая на матрасе из сена, ее щеки были напряжены и липкие от крови и слез. Она вспомнила, как услышала торопливые шаги на лестнице, заставившие ее закрыть глаза от паники и стыда, но голоса, которые она боялась услышать, давно стихли.  “В начале времен была только вода” - так начинались все истории, которые пухленькая маленькая служанка рассказывала о египетских богах, безжалостных созданиях, которым они должны были поклоняться и которых боялись. Именно ее голос, который она услышала в тот день, прорезал удушливый воздух, потому что рот женщины еще не шептал самые сладкие истории, а вместо этого издавал сдавленный вой.  Этот крик все еще заставлял Аннабель дрожать, потому что молодая женщина упала на землю и заплакала, обхватив своими пухлыми ручками тщедушное тело девочки. “Почему” - кричала она, баюкая ребенка, пока соленые капли стекали ей на лицо. “Почему" она снова закричала, проклиная этот мир, в котором тела маленьких девочек служили инструментом для расправы.  Сразу после этого горничная завела разговор с ее дедушкой, оставив девочку завернутой в одеяло на бархатном диване у двери. Весь дом был перевернут вверх дном, повсюду были разбросаны бумаги и предметы. — Нам нужен целитель, - заявила горничная, но была встречена апатией мужчины. Пауза в его тоне заставила Анну представить суровые черты лица мужчины.  — Она это переживет, - сказал он раздраженным тоном, который он использовал всякий раз, когда люди осмеливались беспокоить его обыденностью повседневной жизни. — Мы будем рады, что ее невиновность сохраняется. Несколько дней спустя, когда служанку уволили со службы у ее дедушки за то, что она ослушалась и, тем не менее, привела девочку к целителю, она обняла Аннабель и прошептала ей на ухо. — Ты была запятнана, но не была испорчена. Помни об этом, если когда-нибудь захочешь отомстить. Незапятнанная кровь - мощный инструмент. Внезапный толчок поезда прервал размышления Аннабель, и вместе с дрожью поезда до нее дошло.  “Незапятнанная кровь - мощный инструмент”  

——

  Девушка достигла главной двери замка в большой спешке, каждый шаг опережал следующий. С чемоданом в руке она направилась прямо на первый этаж. Она могла бы пойти в свое общежитие, но она предполагала, что там будут ее друзья, которые будут приставать к ней с вопросами о ее пребывании, почему ее родители настояли, чтобы она провела Пасху у них, в то время как она могла бы остаться в школе, как они, беззаботные девочки с полноценными семьями.  Ей нужно было убедиться, прежде чем обдумывать какой-либо дальнейший шаг. Если служанка была права, у нее мог быть план.  Аннабель дошла до женского туалета с правой стороны лестницы, того, который был хорошо освещен поздним вечером, поскольку высокие окна позволяли залить выложенную плиткой комнату теплым желтым светом. Для того, что она намеревалась посмотреть, девушка предположила, что сможет использовать столько яркости, сколько сможет найти.  С колотящимся сердцем она открыла свой чемодан и порылась внутри в поисках туалетного столика, из которого достала компактное зеркальце. Девушка спустила трусики и задрала юбку, заправив подол последней за резинку, когда поняла, что ей придется использовать обе руки. Аннабель поставила одну ногу на фарфоровое сиденье позади себя и дрожащими пальцами поместила зеркало между ног.  Девушка вздрогнула, когда в зеркале появились ее интимные части тела, и на секунду отвела взгляд, пока не вспомнила, что ее цель гораздо важнее легкого смущения. Она была одна в этой комнате, от кого еще она пыталась скрыть свои гениталии? Собрав всю внутреннюю силу, на которую она была способна, она раздвинула нижние губы двумя пальцами, расположив зеркало таким образом, чтобы она могла как следует рассмотреть свой вход. Вот.  Так оно и было. Ее сердце пропустило удар, когда она заметила тонкую мембрану, которая запечатывала ее, нетронутую, доказательство ее целомудрия, за исключением крошечного отверстия, через которое текла кровь. Она закрыла глаза, чувствуя, что все вокруг нее кружится.  Какая ирония в словах ее дедушки сейчас.  Однако она не почувствовала облегчения. Скорее всего, она почувствовала оттенок горечи при мысли о том, что главным образом трусость помешала политическим оппонентам ее дедушки пойти до конца. Изнасилование внучки президента Международной конфедерации волшебников, безусловно, не было тем, чем кто-то мог бы хвастаться.  Аннабель встала и засунула компактное зеркальце в чемодан. Она подтянула трусики и с большой решимостью направилась в библиотеку.  

——

  В библиотеке не было видно ни одной живой души, так как небо прояснилось, и большинство студентов наслаждались солнечными лучами в парке. Аннабель остановилась на секунду, стоя посреди переполненных книгами полок, глубоко задумавшись. У нее было около часа до того, как она присоединится к своим друзьям за ужином. Как и истинные когтевранцы, которыми они были, большинство из них были регулярными, как часы, и она знала, что не найдет их в Большом зале раньше 19:30. Это определенно оставило ей достаточно времени, чтобы начать свое исследование.  Конечно, она нашла бы здесь очень мало о магии крови, а тем более о девственном колдовстве. Во-первых, Министерство некоторое время назад исключило такое колдовство, указав на его потенциальную опасность. Кроме того, и это, возможно, более важно, такие формы архаичного гадания были слишком капризны, чтобы отдавать их в молодые и неопытные руки… Кроме того, преподавательский состав и так был достаточно занят, пытаясь запретить использование любовных зелий в школе, не нужно поощрять учеников рассматривать секс как потенциальное оружие.  Конечно, Аннабель смогла бы найти больше в разделе "Запретной секции", но отправляться к Уингли или Слизнорту сейчас казалось немного преждевременным. Она была умной девочкой, сказала она себе. Сначала она попробовала бы это самостоятельно.  Аннабель направилась в женский отдел. Она прочитала несколько тезисов, просмотрела пару указателей и заглянула в многочисленные таблицы содержания. Кроме вынашивания и воспитания детей, этот раздел мало что мог предложить. Она зашла на аллею физиологии, только чтобы через некоторое время прийти к тому же выводу. Возможно, исторический раздел был бы более подходящим? Она слышала о девственных весталках, жрицах Древнего Рима, которые, оказавшись замурованными или похороненными заживо, нарушили бы свой обет безбрачия. Или как насчет религиозного? Часы тикали, показывая почти 19 часов, и Аннабель зевнула, уставившись на иллюстрации с изображением Девы Марии, спокойное и умиротворенное выражение лица женщины было полной противоположностью ее собственному. Она мало знала о духовных верованиях магглов, но она слышала о женщине, которая предположительно осталась нетронутой, несмотря на то, что носила ребенка.  Подперев подбородок ладонью, Аннабель посмотрела на небо через арочные окна. Ее веки были опущены, и она позволила своим мыслям плыть по течению. После бессонных ночей в доме своих родителей она почувствовала успокоение, вернувшись в школу. Она подумала, что может позволить себе закрыть глаза на пять минут. Только для того, чтобы зарядиться энергией.  И довольно скоро Когтевранка оказалась в объятиях Морфея.   

**

  Девушка прокралась на кухню, и ее серебристые глаза переместились на горничную, которая стояла к ней спиной, хлопоча над каменной кухонной стойкой. Она энергично резала овощи, ее пухлое тело двигалось при каждом движении. Аннабель подумала, что могла бы помочь ей с заклинанием, поскольку бедная женщина была плоха в магии, но ее внимание уже привлекло блюдо с сухофруктами, которое стояло посреди стола.  Аннабель неделями практиковалась в левитации, ее любимым упражнением было воровать любую еду, которая готовилась на кухне. Это было особенно легко, потому что горничная всегда делала вид, что не замечает маленьких проделок ребенка, точно так же, как она игнорировала пятна, которые впоследствии украсили рот Аннабель.  Тем не менее, женщина, должно быть, знала, что она была там, потому что она начала рассказывать одну из своих историй.  — В начале времен была только вода... Девушка украдкой посмотрела на горничную и, воспользовавшись ее невнимательностью, щелкнула пальцами. Высушенный кусочек ананаса мягко поднялся в воздух.  — Пока не появился на свет Ра, Бог Солнца. Рожденный как король, он поднялся из песка. Каким величественным был Бог Солнца, который пришел, чтобы благословить мир своим светом. Но даже божества одиноки, а его одиночество было бесконечным, как океан. Поэтому, чтобы составить ему компанию, Бог Солнца родил детей. — Шу, бог мира, и Тефнут, богиня дождя, - прошептала девушка, чьи глаза все еще были прикованы к фрукту, который теперь медленно приближался к ней.  — Верно, - сказала женщина, и Аннабель услышала, как горничная улыбнулась, но она знала, что лучше не отводить глаза, что неумолимо привело бы к провалу заклинания. — Расскажи мне истории о Нефтиде и Исиде, - попросила девушка, чтобы еще немного отвлечь внимание женщины, хотя она знала, что женщина будет искать в другом месте, пока девушка не добьется успеха в своих чарах.  — Ты хочешь услышать о сильных женщинах, которых я видела, - хихикнула горничная, от смеха ее тело задрожало еще сильнее.  — Я когда-нибудь рассказывала тебе о мести Нефтиды? Аннабель покачала головой, стараясь не упускать из виду фрукт, который теперь был на расстоянии вытянутой руки. Она вспомнила, что должна заговорить, потому что горничная не смотрела на нее, и ответила отрицательно.  — У Исиды и Нефтиды - дочерей Геба и Нут, внучат Шу и Тефнут - было два брата, Сет и ... — Осирис.  — Это верно. Осирис, возлюбленный бог жизни, правитель Египта. Многие восхваляли его и он правил человечеством. И все же в сердце Осириса была некоторая холодность. Пауза в рассказе женщины вызвала у Аннабель желание отвести глаза, она была полностью поглощена этой историей.  — Исида и Нептис были сестрами, могущественными божествами, которые владели колдовством, обе милые, но такие разные. Исида была такой же бледной, как Нефтида темной, и Осирис, которому ночь нравилась больше дня, сначала ухаживал за Нефтидой и околдовал ее. Он рассказывал ей самые сладкие стихи, пел самые красивые песни, но, видите ли, мужскому полу нужно править и завоевывать, а Осирис пожелал владеть Нефтидой так, как никто никогда не владел ею раньше. Нефтис, которая была застенчивой и чистой душой, отказалась, сказав, что отдастся ему, только если он женится на ней. "Возвращайся ко мне через три луны", - сказала она, желая испытать пыл своего возлюбленного, но Осирис был горд и нетерпелив. Раздосадованный тем, что женщина, которую он любил, отказала ему в себе, он соблазнил Исиду, сестру Нефтиды, которая дала ему то, что Нефтида запретила, и чтобы вознаградить Исиду за ее преданность, он женился на Исиде ” — Сказать, что Нефтис была сумасшедшей, все равно что назвать Нил маленьким ручейком. Ее боль была настолько велика, что она планировала отомстить за себя. — Что она сделала? - спросила девушка, которая раскрыла ладонь, наконец сомкнув пальцы на фрукте, который только что приземлился ей на ладонь, настолько погрузившись в историю, что забыла его съесть.  — Она отправилась к Сету, богу хаоса, правителю пустынь и штормов, который, как она знала, хотел править вместо своего брата. ‘Помоги мне наказать Осириса, ибо он не что иное, как бог-обманщик, - сказала она. - Я ведьма, - добавила она. — Я дам тебе то, что обещал другому, и эта жертва скрепит мою месть. Твое семя несет хаос и ненависть, отдай его мне, и я позабочусь о том, чтобы увидеть падение Осириса’. Итак, Сет женился на Нефтис, и она сделала так, как поклялась, но ее жажда мести еще не была утолена. — Через некоторое время после замужества Нефтис, с согласия мужа, переоделась своей сестрой и ждала Осириса в супружеских покоях. Осирис, убежденный, что Нефтис была никем иным, как его женой, объединился с Нефтис, которая носила в своем чреве смертоносное семя Сета. Такой мощный источник хаоса мог только ослабить Осириса, которому Сет нанес окончательный удар некоторое время спустя. — И? — Вот и все. — И это все? Маленькая девочка нахмурилась. — Какова мораль этой истории? - спросила она, наконец, запихивая в рот сухофрукт и громко пережевывая. Горничная рассмеялась. — Тебе нужно разобраться в этом. Иначе это было бы слишком просто, не так ли?  

**

  Аннабель открыла глаза, ее ресницы несколько раз дрогнули, когда ее конечности медленно возвращались к жизни. Она вытянула ноги под деревянным столом, прежде чем потереть опущенное веко костяшками пальцев. Ее плечи были накинуты на куртку, чего она не помнила, но она пожала плечами и посмотрела на часы.  Как раз вовремя для ужина.   

——

  После двух недель уединения и тишины шум разговоров студентов напугал ее. Она заметила своих друзей, которые с улыбкой помахали ей из-за сине-серебряного столика.  — Мы скучали по тебе, - призналась София, которая обняла ее прежде, чем Аннабель смогла даже сесть. — Как прошло твое пребывание? - спросила Елена, которая обняла ее за спину и поцеловала в щеку.  — Ты знаешь. Родители, - просто сказала девушка с каштановыми волосами, прежде чем налить себе немного чечевичного супа. Ее сердце сжалось из-за лжи, но она не могла сказать им правду, не так ли? Ее мысли начали блуждать, и она вспомнила свой сон и слова маленькой служанки, когда она видела ее в последний раз. “Незапятнанная кровь - мощный инструмент” Несомненно, у этой женщины была слабость к загадкам. Однако Аннабель уловила суть: девушка, предлагающая кому-то свою девственность, точно так же, как это сделала Нефтис, была мощным источником магии. И все же, не похоже, что у нее был кто-то, кому она могла бы отдаться, не так ли? Конечно, она могла бы найти какого-нибудь случайного мальчика в школе. Она предположила, с уверенностью, свободной от претензий, что она выглядит достаточно хорошо, чтобы иметь шанс с несколькими молодыми людьми. Если бы она должна была ‘пожертвовать’ своей добродетелью какому-нибудь мальчику в школе, кого бы она попросила?  Она рассеянно играла с прядью волос, наблюдая, как капитан по квиддичу входит в Большой зал, одетый, как обычно, в спортивную форму. Она давно о нем не думала. Она почти не сомневалась, что он согласится лечь с ней в постель, этот кретин, у которого была стойкость таракана. Когда воспоминание о том, как он бросил ее с помощью совы, несмотря на то, что она позволила ему лапать себя больше, чем когда-либо хотела, дошло до ее сознания, она не смогла удержаться от фырканья. Не он.  Конечно, не он.  Тогда кто? Ее жених?  Ее желудок скрутило, когда она вспомнила губы молодого человека на своих губах, полное отсутствие желания, которое она испытывала к нему в тот день. Чувствовала ли она когда-нибудь что-нибудь к кому-нибудь вообще? Хотя бы подобие тоски? Ее взгляд скользнул по столу Слизерина перед ней, чтобы остановиться на Томе Реддле.  Ах, Том Реддл. Он слушал одного из своих многочисленных друзей, слегка нахмурив брови, как всегда, когда казалось, что он заботится о своем собеседнике. Однако довольно скоро его внимание было прервано девушкой, которая стояла прямо за ним, дергая его за рукав с по-детски надутыми губами.  Она знала эту девушку, Мэри-что-то вроде, девушку ее возраста, из Когтеврана.  С растущим комом в горле Аннабель наблюдала, как девушка наклонилась, чтобы прошептать что-то ему на ухо, как собственные губы Тома шевельнулись в ответ и заставили ее лицо распутно улыбнуться. Возможно, у этой девушки и было имя Мадонны, но она действительно выглядела так, словно легко раздвигала бедра. Она, конечно, не возражала, чтобы ее прижали к стене… И вот так просто это поразило ее.  Она ревновала?  Неужели?  — Итак, я поговорила с девочками во время каникул и решила, что устрою грандиозную вечеринку на свой семнадцатый день рождения в октябре, - сказала Елена, которая внезапно прервала ход мыслей Аннабель.  — Очевидно, мне придется праздновать в Хогвартсе, и мне придется провозить контрабандой столько алкоголя, сколько смогу, но я тоже могу рассчитывать на твою помощь, верно? Аннабель встретилась взглядом с Еленой. — Могу ли я ... рассчитывать на тебя? — Конечно, - ответила Аннабель с вымученной улыбкой, ее ладони теперь вспотели.  — Конечно, ты можешь на меня рассчитывать. Ее взгляд снова скользнул по столу Слизерина, и, как если бы рвение ее подруги придало ей сил, Аннабель приняла решение.  Отчаянные времена требовали отчаянных мер.  Она бы попыталась пойти на эту жертву и попросила бы Тома.  Она попросила бы его быть у нее первым.