Дело Селвин

Том проснулся от шума дождя, и, несмотря на грозу снаружи, в его комнате все было по-прежнему. В обычное воскресенье молодой человек посмотрел бы на часы, откинул одеяло и выбрался из постели. Сначала он отправился бы в парк на изматывающую тренировку, а затем в Большой зал, чтобы встретиться со своими друзьями.  В обычное воскресенье Том вел бы скучные разговоры со своими одноклассниками, дарил приветливые улыбки преподавательскому составу. Он бы быстрее справился со многими домашними заданиями и продолжил выполнять обязанности старосты, наблюдал за задержанием учеников и патрулировал коридоры.  В обычное воскресенье он бы договорился о встрече с какой-нибудь девушкой, которую привел бы в ванную комнату старосты, чтобы побаловать себя каким-нибудь мимолетным развлечением, прежде чем ему пришлось бы помогать Слагхорну с любым заданием, в котором главе факультета могла понадобиться его помощь.  В обычное воскресенье Том был бы эффективным, опытным, исполнительным.  И все же в то самое утро, впервые за многие годы, Том не желал ничего другого, кроме как лежать в постели рядом с Аннабель. Он повернулся, его рука задела пустые простыни, и он зарылся лицом в другую подушку, где остался ее запах. Он вдохнул, скучая по ощущению теплого и гибкого тела своей невесты в его объятиях. Она выскользнула из его комнаты на рассвете, чтобы ее соседи по комнате не заметили, что она вышла. — Увидимся позже, - пообещала она ему, поцеловав, прежде чем натянуть одежду и закрыть за собой дверь. Он закрыл глаза, находя утешение в ее затяжном запахе, не ее духов, а ее самой, ее кожи и волос, и ему стало интересно, как она будет пахнуть и пробовать там, внизу.  Постепенно воспоминания о прошедшем вечере вернулись к нему, когда он вспомнил, как ему пришлось прервать их муки страсти предыдущей ночью, как он избавил ее от своего сильного желания. И довольно скоро он вспомнил слова, которые она произнесла. Она была сломлена.  Тому не нужно было долго думать, чтобы придать смысл ее уклончивым словам. Но как? Разве она не была девушкой? При этой мысли он провел рукой по волосам, не желая останавливаться на жутких мыслях обо всех существующих способах причинить женщине боль, сохранив при этом ее девственность. Он вздохнул и встал, чувствуя необходимость двигаться, чтобы успокоить свой измученный разум.  Еще в августе он испытал облегчение, узнав от самой Аннабель, что она чистая. Не потому, что он заботился о ее невиновности, хотя временами лелеял мысль быть у нее первым, а именно потому, что он верил, что это означает, что никто никогда не причинял ей никакого вреда. Что ее тело и душа остались невредимыми… Том знал достаточно о мужчинах и их жадности, чтобы знать о боли, которую они могут причинить сердцу молодой девушки… В конце концов, он сам не всегда был самым добродетельным любовником. Том зашел в душ, и смешанные чувства всколыхнулись в нем. У него раньше было много девушек, у некоторых из которых он также был первым. Он расстегнул бесчисленное количество юбок и множество лифчиков, раздвинул множество бедер одним требовательным коленом. Том привык подходить к сексу как завоеватель. Речь шла о том, чтобы брать, командовать, принуждать. Чаще всего он был бессердечен, выгоняя девушек без единого взгляда вскоре после того, как ему самому стало легче. Тем не менее, они вернулись, прося большего, потому что секс был связан с властью, а он был могущественным.  Но при виде Аннабель, которая лежала перед ним прошлой ночью, он обнаружил, что хочет дать то, чего никогда не давал… Он хотел задержаться, завоевать ее. Он хотел, чтобы она тосковала по нему. Он вспомнил все фантазии, которые у него уже были о ней, в которых он делал с ней невыразимые вещи, которые заставили бы покраснеть даже самые грязные умы…  И все же он не мог привести ее туда, пока нет, и ироничный вздох сорвался с его губ при мысли, что сделать Аннабель своей, на самом деле было бы не спринтом, а марафоном. Ему пришлось бы призвать все свое терпение и разработать тщательно продуманный план, чтобы иметь ее такой, какой он хотел, послушной и милой. Но сначала им нужно было поговорить, чтобы он понял, насколько сломленной, по ее словам, она была.   

——

  — Итак? Как все идет с Томом? Аннабель сложила листок бумаги, который протянул ей Аластер, когда они вдвоем сидели за столом в пустом классе.  Аккуратным почерком Тома было написано: “Встретимся после ужина”. Она предполагала, что Том перестанет поручать другим доставлять его сообщения теперь, когда они помолвлены, но старые привычки умирают с трудом. Раньше она верила, что это его способ показать ей, что он одерживает верх в их отношениях, но теперь ей пришло в голову, что он, возможно, просто по-настоящему занят.  Она шепотом поблагодарила своего друга, прежде чем сунуть листок в карман и прислониться спиной к стене.  — Думаю, все в порядке, - она пожала плечами. — У него не так много свободного времени, поэтому мы на самом деле не видимся. Аластер был единственным, кто знал об их помолвке, и, следовательно, единственным человеком, которому она могла довериться. Она была благодарна, что он был посвящен в их маленький секрет, потому что временами ей казалось, что ей не удастся скрыть свою помолвку, особенно от своих любопытных соседей по общежитию… Последняя начала задаваться вопросом, передавая слухи, которые медленно распространялись в школе, о том, что золотой мальчик из Слизерина еще никого не приглашал в туалет старосты в этом году… “Возможно, он нашел себе девушку”, - размышляли они, сидя за синим с бронзовым столом, в то время как Аннабель продолжала набивать рот любой едой, которую могла найти, притворяясь, что слишком занята едой, чтобы присоединиться к разговору. Клянусь Мерлином, она не могла дождаться, когда ее родители поделятся новостями, потому что она уже была сыта по горло подобным маскарадом.  — Слизнорт и Диппет во многом полагаются на него. Должно быть, это утомительно - справляться с таким количеством обязанностей, - указал Аластер с задумчивым видом. Она рассеянно кивнула, впервые осознав, что никогда не подвергала сомнению лояльность своего друга по отношению к ее жениху. Точно так же, как она очень мало знала о Томе в целом…  — Как вы двое на самом деле стали друзьями? - спросила она, приподняв бровь, одновременно разглаживая ладонью складки своей плиссированной юбки. Аластер подвинулся на своем сиденье, чтобы выглянуть в окно, и она почувствовала, как он внезапно смутился. — Я... Он остановился, его голос был странно тихим.  — Ты помнишь, когда ты защищала меня от Винтер Селпи и Эрин Пассел?  Аннабель кивнула, вспомнив тех двух детей, которые ходили в ту же начальную школу, что и они, как они придирались к светловолосому мальчику. Однажды она вошла в ванную и обнаружила, что они вдвоем пытаются затолкать голову Аластера в унитаз, и ее охватила ярость, настолько сильная, что она заколдовала их на месте, применив очень сложное для ее юного возраста проклятие, которое закончилось немедленной госпитализацией двух хулиганов. Аннабель была наказана в течение года, но это, безусловно, дало Аластеру некоторую передышку.  — Ну, что-то ... похожее случилось со мной в первую неделю, когда я пришел в школу. — Здесь? В Хогвартсе? - она нахмурилась с озадаченным видом. Он кивнул, его глаза все еще были устремлены на окно, по которому яростно барабанил дождь.  — Я не знаю, как они... - он сделал паузу.  — Как они узнали это обо мне, но… Парень постарше из Слизерина начал называть меня педиком.  Аннабель почувствовала, как черты ее лица затвердели от сдерживаемого гнева.  — Это продолжалось некоторое время, пока Том не заставил их прекратить. В то время мы уже жили в одном общежитии, но почти не разговаривали. Он был немного ... странным. Он был очень тихим, замкнутым. Однажды, когда я проходил мимо рядом со старшими детьми в Большом зале, один из них подставил мне подножку. — Я помню тот день, - прошептала она с комом в горле, вспомнив, как Аластер приземлился плашмя на живот на глазах у всей школы, вызвав тем самым массу веселья.  — Я думала, это был несчастный случай. Он покачал головой.  — Нет. Это было очень преднамеренно. В тот день ко мне подошел Том. Он спросил, нравится ли мне, когда со мной так обращаются, и он сказал, что мог бы это прекратить, если бы я помог ему. — Помог ему? — У него было много вопросов о волшебном мире, которые он не чувствовал себя комфортно раскрывать публично. Так я узнал, что он вырос в маггловском сиротском приюте. Но он уже был таким исключительно одаренным, Анна… Часто я даже не понимал его вопросов… Временами это было похоже на разговор с тобой, - сказал он, издав небольшой смешок. — В любом случае, я не знаю, что он делал, но со дня на день это просто ... прекратилось. Все. Издевательства, издевательства, все. После этого мы стали друзьями, и дети, которые раньше окружали меня толпой, проходили рядом с нами, ссутулив плечи и опустив глаза. — О, Аластер, - тихо ответила она и взяла его за руку. — Почему ты не пришел ко мне? Он пожал плечами и бросил на нее застенчивый взгляд.  — Я не могу всегда полагаться на то, что ты защитишь меня, Анна. — Конечно можешь, глупый, - она покачала головой, ее сердце сжалось, и она подошла к нему, взяла его лицо в ладони и нежно поцеловала в щеку.  — Ты мой лучший друг. Конечно, ты можешь на меня положиться.  

——

  — Аннабель. - Том кивнул, как только девушка постучала в дверь.  — Пожалуйста. Присаживайся, - он указал на один из двух стульев, стоявших перед его столом, продолжая смотреть на документ, над которым работал: расписание тренировок девочки, которое ему еще предстояло закончить.  Он поднял взгляд, удивленный тем, что она приросла к месту, но когда он заметил ее осторожный взгляд, Том понял, что был излишне формален. Он отбросил документ и встал, молча ругая себя за излишнюю холодность. — Прости, - прошептал он, обнимая ее за талию и притягивая к себе для нежных объятий.  — Я был погружен в свои мысли… Пойдем, - мягко произнес он, взяв ее за руку и ведя к своему столу. — К сожалению, у меня не так много времени, меня ждут в кабинете Диппета в восемь, - вздохнул он, взглянув на часы.  — Я понимаю, - она кивнула, прежде чем позволить себе упасть на сиденье, когда увидела, что он садится. — София сказала, что ее тоже не будет на ужине, - объяснила она, намекая на свою подругу, которая была назначена рядом с ним старостой. Ее серебристые глаза обшарили его стол, на котором было больше беспорядка, чем обычно. Тем не менее, она, казалось, не осуждала беспорядок, она взяла со стола его значок в виде головы мальчика и рассеянно осмотрела его. — Ты хотел поговорить со мной? - спросила она, наконец подняв взгляд и встретившись с ним. Он минуту молчал, в животе у него завязался узел.  Он хотел бы, чтобы у него была возможность плавно ввести тему, но у Тома заканчивалось время. Предстоящая неделя была перегружена различными назначениями на должность Старосты, и он боялся, что его игнорирование вопроса приведет к тому, что Аннабель будет уклоняться от его вопросов, а у него не хватит смелости снова поднять этот вопрос, и он боялся, что проблема сохранится, нераскрытая и не обсуждаемая, и нанесет непоправимый ущерб.  Поэтому он собрал все силы, которые мог собрать, и раскрыл, почему он позвал ее. — Я хотел поговорить с тобой о том, что ты сказала вчера. Девушка нахмурилась. — О том, что ты сломлена. Ее губы шевельнулись, когда она издала тихое “ах”, и она опустила взгляд, пожав плечами.  — Забудь об этом. Я просто чувствовала себя подавленной, - прошептала она, заправляя прядь волос за ухо и пытаясь придать лицу бесстрастное выражение. — Я просто сказала это под влиянием момента. Она играла с булавкой, которую держала в руке, но ее пальцы были беспокойными.  — Правда? - он допытывался подозрительным тоном, и она кивнула, на этот раз более твердо, кладя булавку обратно на его стол.  — На самом деле. Он медленно вздохнул, теперь его сомнения подтвердились, что она будет ходить вокруг да около, если он поднимет эту тему.  — Так ты солгала? Она бросила на него мрачный взгляд, но довольно скоро снова опустила глаза, потеряв дар речи.  Он подавил вздох. О, как сильно он хотел, чтобы все-вещи-Аннабель не были такими сложными… Он откинулся назад и уставился на нее, пытаясь придумать подход получше, чем такое жестокое противостояние. Теперь она большим пальцем потирала невидимое пятно на его столе, ее плечи ссутулились, и вид того, как она вот так сидит, причинил ему странную боль. — Знаешь, что я думаю? - он осторожно размышлял, продолжая наблюдать за ней.  — Я думаю, с тобой что-то случилось, и ты одновременно хочешь и не хочешь мне рассказывать. Она слегка пошевелилась, слегка наклонив голову, прежде чем ее губы начали дрожать. — Иди сюда, - произнес он хриплым голосом, похлопывая себя по колену. Она с трудом встала, как будто у нее вот-вот подкосились ноги, и подошла к нему.  Он потянулся к ее бедрам, усадил ее к себе на колени. — Кто-то причинил тебе боль, любимая?  Она кивнула в его шею. — Где? - тихо спросил он, его желудок скрутило при мысли о непоправимом. — Где они причинили тебе боль? — Я… Я не могу тебе сказать, - захныкала она, ее голос был всего лишь шепотом. Том вдохнул, прежде чем положить руку на лоб девушки, призывая ее открыть свой разум.  — Дай мне посмотреть, - попросил он, но она дернулась к нему и умоляла остановиться. Он был близко, в его голове уже формировались размытые образы, но ей удалось оттолкнуть его.  — Пожалуйста, не надо, - заныла она. — Я не хочу, чтобы ты это видел. — Тогда покажи мне, - произнес он резким голосом, потому что ему нужно было знать, и ему нужно было видеть.  — Покажи мне, где тебе причинили боль, детка, - попросил он сдавленным голосом, поглаживая ее подбородок. — Они причинили тебе боль здесь? - он спросил. — Или здесь? - спросил он, обхватив ее рукой за горло, его дыхание стало прерывистым. Его сердце учащенно забилось, когда мучительные мысли собрались в его мозгу, мучительные образы девушки, которой причиняют непоправимый вред, когда он опускает руку ниже, и она качала головой на каждый вопрос, гибкая против него, несмотря на его безжалостные жесты.  Его пальцы внезапно оказались на ее бедрах, оставляя синяки на коже через ткань, прежде чем он внезапно обхватил ее лоно. — Они причинили тебе боль здесь? - Она на мгновение замерла, прежде чем, наконец, еще раз покачала головой и слабо, очень тихо, пробормотала: — Ниже. У Тома скрутило живот от ее слов, он встал и толкнул девушку к своему столу. Теперь она рыдала, ее маленькое тело билось в конвульсиях перед ним, когда он прижал ее лицом к деревянной поверхности.  С рычанием он стянул с нее трусики до самых колен, крепко прижимая ее к мебели, положив ладонь на поясницу и задрав юбку. Она извивалась и скулила, но он остался глух к ее слезам.  — Раздвинь ноги, - холодно приказал он, его гнев был настолько велик, что он больше не мог притворяться.  Тем не менее, она сделала, как он просил, слезы увлажнили ее щеки, когда его пальцы надавили на плоть сзади и он раздвинул ее правую ягодицу. Там, только там, тонкий белый шрам.  У Тома перехватило дыхание, и он поднял глаза, его гнев угрожал выплеснуться наружу.  — Анна, послушай меня, - приказал он сквозь стиснутые зубы. — Я никогда никому не позволю снова причинить тебе боль. — Ты меня слышишь? - прорычал он, и Аннабель кивнула, спрятав лицо в сложенных руках.   

——

  — Сколько тебе было лет? Теперь они отдыхали в темноте, и на их лицах не было ничего, кроме теплого света камина. Аннабель была одета в одежду Тома для сна, ее спина покоилась на пушистой подушке, ее нога была у него на коленях, когда он сидел напротив нее.  Несколько часов назад Том снова надел на нее одежду и баюкал ее, пока она плакала навзрыд. Когда прозвенели часы, он отстранился и понес ее, как невесту, к дивану, где уложил ее. “Сегодня ты будешь спать здесь”, - довольно просто указал он, его челюсть все еще сводило от сдерживаемого гнева, прежде чем он подобрал несколько подушек и покрывал, чтобы превратить диван в уютное гнездышко.  — Подожди меня. Я вернусь в кратчайшие сроки, - заявил он, и она просто согласилась, слишком измученная, чтобы спорить с молодым человеком, который поцеловал каждое ее веко и исчез за дверью.  И когда Том вернулся с едой и слегка примиренным выражением лица - она предположила, что двухчасовое разглядывание мрачного лица Диппета, должно быть, успокоило его - он передал ей кое-какую одежду - пижаму, которую он когда-то одолжил ей, - и они спокойно поели, пока Том не объявил, что им нужно поговорить.  — Восемь, - раскрыла она, и Том резко втянул воздух.  — Значит, это был не твой дедушка? — Нет, - призналась она. Она чувствовала себя странно спокойной, несмотря на их ужасный разговор, и она была благодарна Тому, что Он поднял эту тему, несмотря на его неортодоксальные методы... Она вздохнула. — Он был ненормальным, но… не таким. Это сделали со мной люди, которые хотели его свергнуть, - объяснила она.  — Его оппоненты? Она тихо кивнула. — Люди, которые выступали против его политики. — Я думал, что он чистокровный сторонник превосходства. — Был. — Значит, люди, которые сделали это с тобой, были магглорожденными? Она сглотнула и посмотрела в сторону, сожалея об этом вопросе. Она знала, к чему это приведет, согласно логике Тома… — Это не так просто, - ответила она, нахмурившись. — Мой дедушка расстроил многих людей, включая британское министерство магии. Он желал сильного Египта, освобожденного от западного влияния, потому что в то время колонизация магглов касалась даже волшебного мира… — Он ненавидел британцев, - прошептала она. — Меня там не было, чтобы видеть это, но я могу только представить, какое лицо у него, должно быть, было, когда моя мать объявила, что тайно вышла замуж за моего отца, - она покачала головой, иронично надув губы при мысли о своей странной семейной истории.  Глаза Тома расширились, когда он посмотрел на нее. — Брак ваших родителей не был браком по договоренности? Она еще раз покачала головой.  — Я знаю, - вздохнула она, заметив его недоверчивый взгляд.  — Это довольно иронично, не так ли? Он снова сжал ее ногу и, избегая ее взгляда, вместо этого уставился на танцующие языки пламени. — Продолжай, - мягко попросил он.  — В тот день я была одна в доме. Мой дедушка должен был выступить с речью в Конфедерации ... — Я пряталась в подвале, потому что это была секретная комната, и вход был замаскирован. Они все равно нашли меня. Мой дедушка говорил, что среди его приспешников был крот… Кровь Аннабель застыла в жилах, когда она вспомнила торопливые шаги наверху, как она скорчилась за лестницей в отчаянной попытке спрятаться, надеясь, что они уйдут. — Когда все было... - она сделала паузу. — Готово, горничная нашла меня. Ее желудок скрутило, когда она вспомнила отчаянные рыдания женщины. — Они оставили записку. Что это было всего лишь предупреждение. Что они придут ко мне снова. Том слишком сильно сжал ее ногу, и она подавила стон.  — Почему ты? Почему не набросились на своего дедушку? Она пожала плечами. — Я была легкой мишенью. — Ты была ребенком, - поправил он, и она прикусила губу.  — Аластер сказал мне, что твой дедушка тренировал тебя. Почему? Она сглотнула, комок вырос у нее в горле, когда к ней вернулись воспоминания о мучительном обучении, которому она подвергалась.  — Он думал, что я буду… возглавлять революцию, когда он умрет. Что я сменю его. Что я должна была стать следующим лидером Египта. У нее был горький смех, когда она преследовала: — К сожалению для него, я никогда не увлекалась политикой. Аннабель некоторое время чувствовала на себе взгляд Тома, прежде чем он спросил, его глаза изучали ее лицо в темноте.  — Что сделал твой дедушка, когда узнал, что с тобой случилось? Она фыркнула и подняла взгляд, ухмылка исказила ее рот, но в глазах уже стояли слезы. — Ничего, - прошептала она и рассеянно коснулась медных браслетов, украшавших ее запястье.  — Он сказал, что я слабая… Что если бы я тренировалась так, как он меня учил, я смогла бы защитить себя. Она замолчала, и некоторое время они оба молчали, комната погрузилась в тишину, за исключением потрескивающих углей.  — Раньше я верила, что он был прав, - она икнула, слова обжигали, когда она произносила их, и слезы брызнули из ее глаз и потекли по лицу. Том схватил ее за руку и притянул к себе, снова прижимая к себе и заставляя замолчать. — Боль была ужасной, - захныкала она. — Я не могла сидеть несколько дней. Лицо Тома исказилось от боли. — И я была напугана. Так напугана. Потому что я была слаба. — Ты не была слабой, Анна, - прошептал он. — Ты была всего лишь ребенком.