Petrichor

      Комната вращалась вокруг Рейниры, а яркие цвета сливались друг с другом, вызывая у неё головокружение. Музыка звучала слишком громко, как и болтовня вокруг неё. В нос били запахи алкоголя, пота и секса. К горлу подступила тошнота, а на языке чувствовался привкус желчи. Вот так, вечеринка, которой она наслаждалась, стала пыткой. Она должна была выбраться отсюда как можно скорей. И было только одно место, где она хотела сейчас оказаться.       Она не отправляет сообщения Лейне, до тех пор, пока не оказывается свёрнутой калачиком на заднем сидении такси, отчаянно желая сбежать из ночного клуба. Она пишет короткое сообщение своей лучшей подруге, что ей стало плохо, и ей захотелось домой. Хоть в её голове всё ещё стоит туман, она не забывает дважды проверить включена ли передача данных о её местоположении. Затем она наблюдает, как за окном город проносится мимо неё.       Предполагалось, что эта ночь станет поводом отметить окончание её первого года в колледже. Экзамены позади, и всё, что требовалось ей и её друзьям это немного снять напряжение. Начиналось всё хорошо. Какое-то время ей удавалось поддерживать нужный градус веселья, тот самый, когда все твои проблемы исчезают, и ты только наслаждаешься моментом. Её главной ошибкой стал последний шот с водкой, который предложил ей Джоффри.       Конечно, это была не его вина. Отлично зная свой предел, она все же решила его выпить. К сожалению, это влечет за собой падение с высоты блаженства и приводит к грустным девичьим размышлениям. Она провела весь свой первый учебный год в поисках идеального баланса. Она расширяла свои границы, находя способы минимизировать похмелье следующим утром. Но здесь она хватанула лишку. Её фатальной ошибкой стал последний напиток, с его попаданием в её кровь, на неё нахлынули воспоминания, которых она тщательно старалась избегать.       Мысль о том, что она никогда не сможет увидеть свою маму, была невыносимой, ударом под дых, выбившем из неё весь дух. Но на самом деле, выводило из себя то, каким непредсказуемым было горе. Как только Рейнира думает, что сможет жить дальше, боль от потери Эйммы возвращается, волна тоски и печали захлёстывает её, утягивая под воду.       Когда наступают трудные времена Рейнира, по сложившейся традиции отправляется домой.       Но только не в дом из бурого камня в Трайбеке. Хоть и предполагалось, что её отец был за границей, она не может рисковать, чтобы он увидел её в подобном виде. Она уже достаточно наслушалась лекций о том, что нужно держаться подальше от наркотиков и вечеринок или она станет похожей на своего дядю, как будто это было чем то плохим. Конечно, ей нечего было возразить и это ещё больше её раздражало. Пусть Визерис и желал для неё самого лучшего, но она была не в настроении выслушивать от него очередную лекцию.       Кроме того, без мамы, она больше не считает это место своим домом. Дом, в котором они жили все вместе, стал храмом памяти Эйммы, и в какую сторону Рейнира бы не посмотрела, всё напоминало ей о ней. Хотя, по мнению самой Рейниры, фотографий в рамках на стене было бы достаточно, чтобы почтить её мать и ту жизнь, которую она прожила.       Но она не могла принять того, что кухня выглядит такой же, какой её оставила Эймма, её фартук по-прежнему висел на вешалке, которую Визерис сам смастерил и повесил. Было болезненно видеть пальто её матери в шкафу в прихожей, и её туфли аккуратно убранные под стойку. Она понимала, что её отец не готов двигаться дальше, на самом деле, она вообще сомневалась, что он сможет когда-нибудь полностью оправиться. Тем не менее, это было ненормально. Но не ей об этом судить. Заливать собственное горе алкоголем, травкой и таблетками тоже было не нормально.       Но ее выбор способа справиться с ситуацией, не меняло того факта, что таунхаус в котором она выросла, больше не был тем местом, которое Рейнира считала своим домом.       Так что, в приложении она указывает адрес квартиры в южной части Центрального Парка. Квартиры Деймона. У неё был свой электронный ключ и разрешение приходить в любое время. Разрешение, которым она часто пользуется. Несмотря на то, что он бывает в городе всего лишь несколько недель в году, Рейнира обнаружила, что ей просто было уютно в его доме. Ей нравилось, когда её окружали его вещи. Это второе, что ей нравилось после встреч с её дядей.       Так совпало, что сейчас он был на Манхэттене. Он прилетел ранее этим днём и прислал ей селфи, как доказательство своего приезда. У них было в планах встретиться завтра, за поздним завтраком, но он вряд ли будет возражать увидеться с ней раньше.       Также он вряд ли станет отчитывать её за нетрезвый вид. У него не было на это права, учитывая то, что он в молодости делал вещи и похуже, чем она сегодня вечером.       Была большая вероятность того, что его нет дома, ведь сейчас было только одиннадцать вечера, и ночь только начиналась. К утру она уже будет в норме. Так что он вообще может не застать её в таком состоянии, что было бы идеально. Даже если она не думает, что он станет осуждать её за немного безрассудное поведение, Рейнире не нравилась сама перспектива того, что он увидит её не в лучшем свете.       Ей становится по-настоящему плохо от одной мысли, что он может в ней разочароваться, что впервые в жизни она не будет его хорошей девочкой.       Машина останавливается прежде, чем она успевает развить эту мысль.       Рейнира, едва не упав два раза, шаткой походкой идёт к парадным дверям здания. С лифтом ей удаётся справиться намного лучше, после того, как она вводит код, кабина быстро доставляет её прямо в пентхаус дяди.       В доме пусто и темно, как она и предполагала, за исключением приглушенного верхнего света в коридоре и гостиной. Ей удаётся добраться до гостевого туалета, где она сбрасывает на пол свои туфли и бросает там же маленькую сумочку. Её отражение в зеркале выглядит ужасно: волосы в беспорядке, а макияж потёк. К счастью у Деймона в одном из ящиков полно флаконов по уходу за её кожей. Ничто не помешает её каждодневным процедурам, даже если она всё ещё пьяна и под кайфом.       После того как Рейнира умылась, расчесала волосы и сходила в туалет, она направляется в главную спальню. Здесь, дальше по коридору, была её собственная комната, забитая одеждой и другими её вещами, но она хочет надеть его свитер. Когда Деймон жил здесь, в доме всегда было прохладно, и короткая юбка с подобранным в тон топом не спасали от холода. Неважным было и то, что в её собственном шкафу наверняка нашелся бы по крайне мере один свитер. Ей нужен его, особенно тот кашемировый, который она находит в ящике лежащим поверх всех остальных.       Она надевает его через голову, просовывает в рукава руки и одёргивает вниз, пока он не прикрывает её колени. Но всё же, чего то не хватает. Вернувшись в ванную, она снимает свитер и раздевается до нижнего белья, сняв сначала чулки, а затем и сам наряд. Как обычно, на ней нет лифчика. С такой небольшой грудью, как у неё, ей он просто не нужен. Всё, что остаётся на ней — стринги, и когда она снова надевает свитер, мягкая шерсть приятно ласкает её кожу.       Это то, что ей было нужно.       Со вздохом полного удовлетворения, она возвращается в гостиную.       Она бы с радостью предпочла уснуть в его кровати, но ей не хочется быть настолько навязчивой. Лучше она подождёт его на диване, где было её любимое одеяло, которое она забыла здесь в свой последний визит.       Рейнира намеревалась дождаться его возвращения, коротая время за просмотром новостной ленты в Твиттере и проверкой уведомлений. Тем не менее, в тот момент, когда её голова касается подушки, она терпит неудачу. Проходит не больше пары секунд, после того, как она легла, и её глаза закрылись. Она заснула, её тело было истощенно из-за напряжения сегодняшнего вечера, да и алкоголь, в конце концов, дал о себе знать.       Возможно, всё бы обошлось, если бы не тот факт, что она ничего не сообщила дяде о своём визите. Из-за этой ошибки, Рейнира просыпается примерно через час и оказывается в нелепой ситуации.       Её будит приглушённый стук, не понимая, что происходит, она сонно моргает. Конечно, она знает, где находится, но она не понимает, откуда доносится шум. Мог ли кто-нибудь сюда вломиться? Это кажется маловероятно, учитывая швейцара внизу, не говоря уже о службе безопасности, и мерах предосторожности, обязательными для всех жильцов. Но всё же, Рейнира тянется к своему телефону, приготовившись набрать 911 в случаи угрозы. Она садится прямо и пытается оценить обстановку.       Ей недолго приходится ждать.       Проходит несколько секунд, прежде чем вещи становятся до боли ясными.       Источником шума был её дядя. Он вернулся, и был не один. Она видит силуэт его фигуры, стоящей в прихожей и повёрнутой спиной к ней, но она слишком потрясена, чтобы начать говорить или двигаться. Её мозг медленно осознаёт происходящее. Его бёдра обвивают длинные загорелые ноги, а тонкие пальцы запутались в его волосах. Стон разносится по комнате, в сопровождении слов «мне нужно трахнуть тебя», голосом, который Рейнира узнает даже во сне.       Черт, Черт, Черт.       Деймон привёл домой женщину, несмотря на то, что Рейнира уже была здесь. И если она не обозначит своё присутствие, он сделает то, о чем только что заявил. Она может стать свидетелем того, как её дядя трахнет кого-то. Осознание этого факта должно быть достаточно для того, чтобы она начала двигаться. Вот только паника, охватившая грудь, заставляет её замереть на месте.       Будучи парализованной и беспомощной она смотрит, будто бы в замедленной съёмке, как Деймон одной рукой прижимает женщину к стене, а вторую просовывает между их телами, видимо за тем, чтобы расстегнуть ремень. После чего, он залезает в карман и достаёт презерватив.       — Надень его на меня, — говорит он.       Рейнира думает, что её сейчас стошнит. Но тошнота, которую она испытывает, только усиливается, когда женщина возле стены посмотрела на неё в упор.       Удивительно, что ни дядя, ни его спутница не заметили Рейниру раньше, хотя учитывая, с каким отчаяньем они желали друг друга, это не было таким уж невероятным.       Она представить себе не могла, что это может быть так.       Её собственные свидания с Кристоном были неловкими и неуклюжими. Он был слишком влюблён в неё, чтобы обращается с ней так, как она хотела. С большой вероятностью он поставит её на пьедестал, чем возьмёт её так, как ей хотелось. Они встречались не слишком часто, чтобы она смогла рассказать ему о своих истинных желаниях. Он всё ещё мог сделать так, чтобы она кончала. Слабые оргазмы, но лучше чем ничего. Возможно, ей следовало бы найти другие способы достижения удовольствия, но думает она, результат будет тот же — неудовлетворяющий. В конце концов, не один парень из её колледжа, не мог сравниться с мужчиной, которого она хотела. Мужчиной, который никогда не будет её.       Очевидно, вселенная не собирается давать ей передышку и решает подвергнуть её худшей из пыток, раз она оказалась в ситуации подобно этой. Женщина, в объятиях её дяди, с нарастающим ужасом в глазах смотрит прямо на неё.       — Деймон? — в её голосе слышен французский акцент. И он звучит так восхитительно, что это заставляет Рейниру ненавидеть её ещё больше.       — Что такое малышка? — спрашивает он грубым, как гравий, голосом полным желания.       Именно последнее слово, наконец, побуждает Рейниру действовать. Кровь начинает шуметь в её ушах, когда часть её вегетативной нервной системы, наконец, становится полезной. Она не слышит, что говорит женщина, но она мельком видит потрясенное лицо Деймона, когда мчится по коридору в ванную. Она слышит, как он зовёт её, но Рейнира не останавливается. Её единственной целью было забрать свои вещи и на хрен свалить отсюда.       Извинения могут подождать до утра.       Её не волнует, что она всё ещё в его свитере, просто натягивает юбку на бёдра и сует ноги в туфли. К сожалению, содержимое её сумочки, включая электронный ключ от её комнаты в общежитии, вываливается на пол, в том месте, где она лежала раньше. И поскольку она не могла уйти без ключа, она вынуждена ползать на четвереньках в его поисках, с отчаянием, которое можно ощутить на языке. Мешает то, что её разум всё ещё затуманен спиртным, а слёзы застилают глаза, мешая ей видеть.       На грани полного эмоционального срыва её находит Деймон       — Что ты здесь делаешь, Принцесса?       Волна отвращения проходит сквозь неё. Слово, которое раньше выражало нежность, теперь звучало как оскорбление, в сравнении с тем, как он называл «малышкой» другую женщину. Поэтому Рейнира не оборачивается. Она старательно делает вид, что не замечает его, полностью концентрируясь на поисках этого проклятого ключа.       — Принцесса? Всё в порядке?       К счастью, её пальцы касаются тонкого пластика. Со вздохом облегчения, она слишком быстро поднимается, и чуть не теряет равновесие, но его руки на талии удерживают её на месте. Такое чувство, что её кожа начинает пылать в тех местах, где он прикасается к ней.       — Прости меня, — бормочет она, смотря в пол, делая попытку обойти его. — Я сейчас уйду. Мне очень жаль.       Но Деймон и не думал её отпускать. Он убирает руки, но остаётся стоять на месте, загородив собой путь к двери. Стена, сплошь из мышц, слишком высокая и широкая, чтобы ей удалось проскочить.       — Скажи мне, что случилось?       Несмотря на то, что его голос звучит строго, Рейнира продолжает упорствовать. Она качает головой и делает шаг в сторону, предпринимая попытку улизнуть. Он двигается вместе с ней, по-прежнему загораживая ей путь.       — Тебе больно?       Она снова качает головой, упрямиться ещё больше из-за унижения и опустошения, которые она испытывает. Видимо устав от её игр, Деймон приподнимает пальцем её подбородок, запрокидывая голову вверх.       — Я спрашиваю в последний раз, — в его глазах полыхает огонь опасный и завораживающий. — Расскажи мне, что случилось, скажи, если кто-то сделал тебе больно.       Ты сделал мне больно, хотелось ей сказать в ответ, но она продолжает молчать.       — Рейнира…       Похоже это её последнее предупреждение.       — Ничего не случилось, — говорит она. — Я просто хотела увидеть тебя, но мне следовало подождать до утра или написать тебе сначала. Прости.       Он раздражённо вздыхает. Затем, с легкостью, как если бы она была ребёнком, он поднимает её на руки и усаживает на тумбу.       — Жди здесь. Я вызову машину для Мисарии. И даже не думай убегать. Я не в настроении гоняться за тобой.       Сказав всё это, он вышел из ванной.       То время пока она его ждет, кажется для неё вечностью.       До неё доносятся голоса из фойе. Извинения принесены вместе с оправданиями. Женщина уходит без лишнего шума, но это и не удивительно. Её дядя, когда это было ему нужно, умел отлично обольщать и убеждать. Но всё же, Рейнире было любопытно, о чем подумала Мисария. Женщине не показалось странным, что он предпочел племянницу сексу? Возможно, ей было всё равно. Деймон был богат, красив и влиятелен. Можно было и закрыть глаза на такую мелочь, учитывая то, что преимуществ от его внимания было больше, чтобы перекрыть то пренебрежение, которое она наверняка почувствовала, когда её выпроводили.       Также, Мисария вряд ли знала про то, как быстро её дядя уставал от женщин. После того как он переспит с ними, лишь нескольким из них посчастливится дождаться повторного звонка или второго свидания. Он никогда никого не приводил домой, чтобы познакомить с семьёй. Они были лишь способом для получения взаимного удовольствия. Кем-то, кого легко можно было заменить. Рейнире, наверное, должно быть жаль этих девушек, но она никак не могла вызвать в себе сочувствие. Они знали, на что подписывались. Ведь репутация Деймона опережала его самого.       По крайней мере, он был с ними, пусть даже и не долго.       Шаги в коридоре извещают о его прибытие, но Рейнира не смотрит на него. Она свернулась калачиком, ноги упираются в край поверхности, руки прижимают колени к груди. С закрытыми глазами и головой на коленях, она сглатывает кислоту во рту. В то время как в планах у Деймона было вернуть её в реальность.       Он разворачивает её к себе лицом, становится между ног, заполняя собой пространство. От его близости у неё кругом идет голова. Рейнира ненавидит это. Она начинает ненавидеть это ещё больше, когда он прикасается к её лицу, кладёт ладони на щеки и запрокидывает её голову наверх.       — Под чем ты?       Больше требование, чем вопрос, которое Рейнире было бы неразумно игнорировать. Но всё же, она не собирается облегчать ему задачу.       — Ничего такого, чего бы ты сам не пробовал, дядя.       — Не веди себя, как дрянь. Скажи мне, что ты приняла.       Она смотрит на него, на почти своё зеркальное отражение. Невзирая на то, что они были дальними родственниками, гены Таргариенов были сильны. От светлых волос, почти серебристых, до радужной оболочки глаз, с разной примесью фиолетового цвета. Жутко от того, что они были так похожи. Помимо внешности, она так же упряма, как и он, не способный уступить ни на дюйм. Поэтому, он смотрит в ответ, видимо, чувствуя себя комфортно в этом молчаливом противостояние между ними.       Рейнира не выдержала первой.       — Я выпила несколько коктейлей и пару шотов.       Она надеется, что эта полуправда успокоит его. Но это не так.       — Что ещё?       — Съела что-то из еды, — говорит она с раздражением — и ещё была таблетка, которую мне дала Лейна.       — Таблетка? Какая таблетка?       — Я не знаю, — отвечает она, пожимая плечами.       — Ты чем-то закинулась, и ты даже не знаешь чем именно.       Опять-таки это был не вопрос.       — Лейна моя лучшая подруга, так что нет повода для беспокойства. Кроме того, она предложила мне её со своего языка. С чего бы мне отказываться?       Его глаза темнеют, но трудно было сказать гнев или что-то другое окрашивают их.       — Тебе следует лучше о себе заботиться, — говорит Деймон.       — Какое тебе дело?       — Потому, что я волнуюсь о твоем здоровье, бесстыжая ты девчонка. Я не говорю тебе забыть о вечеринках. Это нереально. Но никаких неизвестных наркотиков.       — Значит кокаин можно, ведь я знаю что это?       Он сжимает зубы, линия его челюсти становится острой, как лезвие ножа.       — Ты не сделаешь этого.       — Может быть, и сделаю. Пойду по твоим стопам.       — Определенно нет.       — Никогда не считала тебя лицемером.       — Я бы предпочел, чтобы ты училась на моих ошибках.       — С годами ты становишься скучным, дядя.       Его руки облокачиваются об стену по обе стороны от её лица, и он наклоняется к ней так близко, что их носы почти соприкасаются.       — А ты испытываешь моё терпение, Принцесса.       На это она только с раздражением закатывает глаза. Этот разговор заходит в тупик. Ей не нужно чтобы Деймон внезапно погряз в рассуждениях о морали и стал проповедовать ей.       — Возможно, твоё терпение не подвергалось бы проверки на прочность, если бы ты не говорил мне, что я могу и не могу делать. Ты не мой отец и мне не нужно, чтобы ты меня опекал.       — Тогда, зачем ты пришла сюда?       Потому, что это был дом.       И с этим напоминанием она рассыпается на части.       Склонив голову ему на плечо, Рейнира играет со своим ожерельем, с тем, которое он ей подарил. У неё вошло в привычку перекатывать между пальцев рубиновую подвеску, чтобы успокоиться, когда тревога зашкаливала.       — Вечеринка стала утомительной, — говорит Рейнира — я начала скучать по маме, и мне нужно было убраться оттуда. Я не хотела портить тебе вечер. Я плохо соображала, когда вызывала Uber. Я должна была подождать, мне жаль…       — Прекрати извиняться, — он резко перебивает её. Затем его руки обнимают её, губы в покаяние целуют лоб. — Тебе не нужно извиняться за то, что пришла ко мне. Ты никогда не должна за это извиняться. Я бы предпочел, чтобы ты была здесь, чем на вечеринке, где кто-то может воспользоваться тобой.       — Но я испортила тебе вечер.       — Вовсе нет.       — Но та женщина…       — Мисария понимает, насколько семья важна для меня. Я найду способ помириться с ней позже.       От той нежности, с которой он произносит её имя, в груди Рейниры вспыхивает зависть. Она, очевидно, знала Деймона достаточно хорошо, чтобы говорить о его приоритетах. И самое худшее было то, что он сказал «позже», ведь это подразумевало, что он собирается встретиться с этой женщиной снова.       — Кто она для тебя? — Рейнира спрашивает, прежде чем успевает остановить себя. Она уже знает, что эти вопросы могут причинять ей боль, и ей действительно не хочется услышать ответы, которые её ждут. В конце концов, неведение было счастьем. К сожалению, её язык жил своей жизнью. — Вы двое… вместе?       — Нет, Принцесса. Мы просто друзья.       — Как давно ты её знаешь?       — Несколько месяцев, но мы пересекаемся, если находимся в одном городе.       — Выглядит, как нечто большее, чем просто хорошие друзья.       — Ты мне не веришь?       Нет, она определённо не верит.       — Я не стал бы тебе врать.       Не стал бы? Она знала по его учащённому пульсу, что он уже соврал, когда Рейнира впервые спросила о Мисарии. И это ранит гораздо глубже, чем мысль о том, что он с кем-то встречается. Но она не станет подлавливать его на этом. Желание спорить пропало, пламя остыло.       — Хорошо, — говорит она тихим голосом.       — Эй, посмотри на меня.       Она не отвечает. Не может. У неё не хватит сил, чтобы скрыть боль в глазах. Она едва протестует, когда его рука скользит вдоль её лица, прикосновения его пальцев согревают кожу, и он снова запрокидывает её голову наверх. Кажется, сегодня вечером, всё, что он делает — заставляет её смотреть на него. Вернее, делает всё для того, чтобы он мог её видеть.       — Никто и никогда не будет для меня важнее тебя.       Она хочет верить ему, но не может, по крайней мере, не до конца. Каждый, кто любил её, рано или поздно бросал или подводил её. Включая Деймона, который большую часть времени отсутствовал и жил своей жизнью в Лос-Анджелесе, так что она лишь изредка видела его. Да, он любит её. Однако она не была главным человеком в его жизни. И станет менее значимой, если в его жизни появился кто-то ещё. Слёзы невольно текут по её лицу.       — О, милая, не плачь.       Он прижимает её к своей груди и гладит по волосам. Несмотря на то, что это он разбил ей сердце, Рейнира не в силах оттолкнуть его от себя. С лицом, прижатым к его груди, она позволяет рыданиям вырваться наружу. Впервые, с тех пор как не стало её мамы, она плачет по-настоящему. Печаль сдавливающая её грудь стала кульминацией всего того, что она потеряла в последние годы. Деймон обнимает её до тех пор, пока её слезы не утихли, пока его рубашка не промокла насквозь.       — Никто и никогда не будет для меня важнее тебя, — повторяет он снова своё обещание, как будто от этого, оно станет более правдивым. — Я обещаю. Ты всегда будешь для меня самой лучшей, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты была счастлива.       Кроме того, чего я хочу больше всего на свете, с горечью думает она, пока волна стыда накрывает её.       Было несправедливо с её стороны злиться на него. Неизбежно, этот день должен был настать, когда он встретит кого-то, кто увлечет его дольше, чем на мгновение. Но шанс, что он устанет от Мисарии, был всегда. Кроме того, вряд ли он собирался делать ей предложение, он просто наслаждается её компанией. Рейнира зря паникует, переживает из-за того, что могло и вовсе не случиться. Ей нужно прекратить это. Придав своему лицу отважное выражение, она смотрит на дядю.       — Я люблю тебя, — говорит она ему.       Он искренне улыбается ей, и её глупое сердце начинает трепетать.       — Я тоже тебя люблю. Думаю, тебе лучше сейчас прилечь.       Ей даже не приходится его просить отнести её. Без лишних слов Деймон подхватывает её на руки, прижимает к своей груди, пока он направляется к её спальне. Комната находится не так далеко, но Рейнира замечает, что постепенно погружается в сон, умиротворенная ровным биением его сердца и чувством полной безопасности, которое она испытывает только в его объятиях.       Несмотря на свои прежние заявления, ей нужно, чтобы о ней заботились, особенно он. Она хочет, чтобы так было всегда больше всего на свете. Её увлечение переросло во что-то большее, страсть обернулась в любовь. И речь не о той любви, которая девочка испытывает к своему дяде, и это было самым худшим. Ведь она никогда не сможет быть с ним, как ей хотелось. Было больно от того, что она не могла даже обсудить это с Деймоном.       Он всегда был тем, к кому она обращалась, если была расстроена или если ей нужна была помощь с решением проблем. Тем не менее, с этим он не сможет ей помочь. Даже упоминание о её возникших к нему чувств внесёт напряжение в их отношения. Если уж она не может быть с ним в том плане, в каком бы ей этого хотелось, то пусть он будет просто рядом.       — Останешься?       Её голос едва слышен, но он всё равно может уловить нотки отчаяния в её просьбе. Они были так привязаны друг к другу. Но он всё же медлит, изучая её какое-то время, пытаясь разгадать намерение, или возможно он прикидывает, будет ли уместно мужчине делить постель со своей взрослой племянницей. Ей невыносима мысль, что он просто так уйдёт. Не сегодня, не после всего того, что случилось.       — Пожалуйста, дядя. Пока я не засну. Я не хочу оставаться одна.       — Хорошо. Забирайся под одеяло, а то замёрзнешь, — всё же соглашается он спустя минуту.       Следуя его указаниям, она залезает под одеяло, снимает юбку и бросает её на пол. Он снимает свой пиджак и туфли, ложиться рядом с ней, но остаётся поверх одеяла.       Они лежат лицом к лицу, наблюдают, друг за другом пока её веки не начинают тяжелеть. Её глаза закрываются, она начинает дышать глубже. Рука скользит вдоль её лица, от макушки до скул. Но прежде чем она успевает подумать, что означало это нежное прикосновение, сон одолевает её.