In the shadow of Christmas candles.

Коридор, по которому они шли, освещался только редкими факелами. Новогодние украшения свисали с потолка и отбрасывали на устилавший пол ковёр тени в форме снежинок, бабочек, цветов - всех тех вещей, которые Итэр сам же здесь развешивал несколько дней назад. За окнами было ещё не темно, но солнце уже упало, укуталось в снег и не обещало показаться до завтра. Итэр перевёл взгляд с горизонта на своего собеседника, шествовавшего рядом с ним нога в ногу в задумчивом молчании. - Что? - блондину не понравилось, как внезапно оборвался их разговор. Он принялся теребить свою длинную косу, перекинутую через плечо. - Только можно я использую своё абсолютно любое желание позже? Совершенно не представляю, что попросить, - Сяо не смотрел на него, не смотрел вперёд, не смотрел под ноги или в окна - его взгляд был направлен в никуда. Или скорее в глубину своего сознания, показалось Итэру, где он старательно что-то выискивал. И не находил. - Можно. Конечно можно, без вопросов, - пуффендуец улыбнулся. Несмотря на то, что быть хоть сколько-нибудь радостным по понятным причинам не хотелось, Итэр считал, что в такой момент Сяо стоило одарить улыбкой. Поэтому он постарался так, как сделал бы это для Люмин - чтобы эмоция казалась настоящей на все сто процентов. Взгляд Сяо наконец стал осознанным, а его зрачки слегка расширились - и в этот же момент боль пронзила правый бок Итэра. Светлые ресницы сомкнулись, когда глаза зажмурились, неосознанно прерывая зрительный контакт. Это была всего секунда, но когда веки снова разомкнулись, наваждение пропало - зрачки гриффиндорца снова были совсем обычными, даже несмотря на его божественной красоты янтарные радужки, и смотрели они совершенно в другую сторону. Парни продолжили шагать, говоря теперь о совсем обыденных вещах - новом семестре, уроках и прочих неинтересностях. С каждым новым шагом Итэр чувствовал, что ему становится всё хуже и хуже. Болело теперь с двух сторон, к тому же мышцы ног начали заметно слабеть, и каждый шаг давался с трудом. Температура кажется тоже поднялась, а венчала всё это подступавшая тошнота. Ему снова становилось хуже - болезнь, приглушённая лекарством, не желала отступать, однако ему ещё нужно было найти Люми. Ведь она, должно быть, чувствовала себя в две тысячи раз отвратительнее. Он не знал, как поддержать человека, у которого умер кто-то близкий, ведь никогда не проходил этого, но что-то внутри подсказывало, что он должен быть рядом. А раз должен - будет. - Как думаешь, где можно найти Люмин? - Не знаю. В гостиной Рейвенкло? Или может в большом зале. - Тогда я пойду, мне нужно увидеться с ней, - Итэр остановился, немного покачнувшись, но устоял. От глаз Сяо даже это незаметное движение не укрылось. Он сделал ещё только шаг и развернулся к блондину лицом. - Падаешь, - гриффиндорец не спрашивал, а утверждал с обеспокоенной усмешкой, и именно она почему-то зацепила золотистые глаза парня, отпечаталась в его сетчатке сильнее всего. Правая рука Сяо дёрнулась было по направлению собеседника, чтобы поймать его если что, но тут же смущённо опустилась обратно, так как тот устоял. - Не падаю, - Итэр картинно распрямил спину, расправил плечи и упёр руки в бока, смотря прямо в глаза Сяо. - Падаешь, - если пуффендуец и решил поиграть в гляделки, гриффиндорец принимал эту игру. В глазах напротив виднелся азарт и совершенно никакой осознанности. Итэр глядел на него так, будто был в стельку пьян, будто в голове его стоял густой утренний туман. Секунды шли - где-то неподалёку тикали часы, Сяо точно слышал, но они вдвоём стояли, пялясь друг другу в глаза, и не моргали. Гриффиндорец рассматривал расширившиеся почему-то зрачки, переливающиеся тягучим мёдом радужки, длинные чёрные ресницы. У Итэра глаза были очень красивые - Сяо никогда не произносил этого вслух, но не отрицал этого ещё с того момента, когда они вместе вальсировали по большому залу в новогодний вечер. И суток не прошло с того момента, а казалось, что уже пролетела вечность. Два омута утягивали из реальности, завораживали и замораживали, стоило в них заглянуть. Вдруг Итэр улыбнулся - Сяо понял это по тому, как в уголках его глаз собрались морщинки. В ту же секунду он обратил внимание и на родинку на левом веке парня. И почему-то смутился настолько, что пришлось отвести глаза. Итэр уже кажется и забыл суть их спора, потому что просто развернулся на пятках, прошуршав мантией, и деланно бодрым шагами двинулся в ему одному известном направлении. Смотря ему в спину гриффиндорец подметил, что коса сильно растрепалась, но не придал этому значения и в пару шагов нагнал сокурсника. - Давай я провожу тебя? - Не стоит, я действительно хорошо себя чувствую, - голос, вопреки произнесённым словам, был усталый и чуть хрипловатый. - Я настаиваю, Итэр. Понимаю, что могу помешать вашему с ней разговору, но я уйду, как только мы найдём её. А то мало ли, - гриффиндорец скованно улыбнулся, - нам потом придётся искать тебя. Отказы с твоей стороны сегодня не принимаются. *** Люмин искать не пришлось, потому что вскоре близняшка сама нашла их. Итэр заметил её приближающуюся макушку в одном из подозрительно людных в этот день школьных коридоров на первом этаже. Девушка двигалась спокойно, с поднятой в напряжении головой, а её брат рванул ей навстречу, расталкивая учеников и не соблюдая никаких правил приличия. Кажется уже через долю секунды он прижимал её к себе, обвив шею трясущимися руками. Сяо наблюдал картину воссоединения некоторое время, но вскоре счёл подобное неприличным со своей стороны и медленно развернувшись двинулся к своей гостиной. Итэр сам не заметил, как по его щекам покатились крупные слёзы радости. Люмин, заметив его напряжение, начала осторожно поглаживать брата по спине, а затем подняла голову и поглядела вслед уходящему гриффиндорцу. Блондин в её руках всё не мог перестать дрожать, хотя и успокоился достаточно быстро. - Я здесь, - она сказала это очень тихо, прямо ему на ухо, но именно эта фраза помогла ему крепче встать на ноги. Он отстранился - глаза его покраснели - и посмотрел Люмин в лицо. Сестра за тот короткий промежуток времени, что они не видились, как-то нездорово осунулась и потухла, и Итэр совершенно не знал, что он мог сказать или сделать. Люмин было плохо, но если бы не было, это пугало бы больше. Он снова стиснул сестру в объятиях - уже осторожнее - и так же, как она ранее, прошептал ей еле слышно: - Ты сможешь пережить это. Я всегда буду с тобой, - сказать болшее Итэр был неспособен, боясь задеть чувства сестры. "Я уже пережила, Итэр, - подумала Люмин, но вслух ничего не сказала, - Я была готова к тому, что это случится раньше, чем кто-либо, Итэр, дорогой, и я ничуть не жалею. Мне может быть самую малость одиноко, но это временно. Одиночество не продлится вечность". - Спасибо тебе. Я знаю. Пойдём прогуляемся, здесь слишком людно и... - близнецы направились в один из замковых коридоров, и только когда они отошли достаточно далеко, пуффендуец решился спросить: - Что и? - Люмин не ответила сразу, собирая мысли в кучу, и брат поспешно добавил, - Не говори, если не хочешь. - Рано или поздно придётся, так лучше уж сейчас. Лучше и тебе знать, - Итэр повернулся к сестре, показывая, что внимательно слушает её, и она продолжила, - Знаешь почему в том коридоре столпотворение? Она... - Люмин собиралась назвать Аяку по имени, но не смогла. Хотелось называть вещи своими именами, чтобы быстрее привыкнуть, но пока она была не готова, - Она лежит в той комнате, и всем жутко интересно засунуть туда свой нос. Близнецы сделали несколько шагов в молчании. - Её брат приехал. Сидит там с ней, и мне не дали её увидеть. Люмин не было грустно от того, что жизнь Аяки закончилась. Любая из жизней рано или поздно подползает к своему логическому завершению. И всё же осознание, что они больше не увидятся, не обнимутся почти по-дружески, не смогут поцеловать друг друга в губы так горячо, что температура в комнате подскочит градусов на десять, глухими ударами отбивалась от стенок головного мозга и причиняла даже некоторую боль. Но болело недостаточно сильно, чтобы жаловаться, чтобы дать брату понять, что что-то не так, и потому Люмин продолжила говорить. Во время разговора, она чувствовала, лишние мысли не могли пробраться в её голову, и успокаивалась. - Аяка много рассказывала мне об Аято. Они не так часто и много общались с тех пор, как она поступила в Хогвартс, потому что Аято к тому времени уже закончил его, поэтому это в основном истории из их детства. Например её любимая - про тот раз, когда Аято купил свой первый мотоцикл, и взял сестру покататься. Он потерял управление, и случилось дтп. Оба выжили только чудом. У Аяки всегда горели глаза, когда она о нём говорила. "Но по мне, - Люмин продолжила про себя, - он не такой белый и пушистый. Не как я, но не лучше. По моей информации был одной из мелких шавок Волан-де-Морта, когда тот ещё функционировал. Он холодный, скрытный и замкнутый, и первое о нём впечатление - отталкивающий". Прошло некоторое время, прежде чем Люмин обратила внимание на совсем растрепавшуюся косу своего брата. Светлые пряди, так похожие на её собственные по цвету, но при этом гораздо более мягкие... ( - Люмин, ты когда-нибудь пробовала ухаживать за волосами? Использовать всякие маски, бальзамы, нет? - Неа. Я хотела, но мне не хочется в этом всём разбираться. - Давай я объясню тебе... - Мне лень слушать. И делать тоже лень будет. Давай так: если мне вдруг захочется потрогать приятные на ощупь волосы, у меня всегда есть ты.) ... мягкие до безумия, эффектные, да и просто-напросто потрясающие, рассыпались по плечам и спине парня. Находившаяся не так далеко от брата когтевранка протянула руки, будто желая обнять, но на самом деле запуская пальцы в волосы Итэра и распуская их окончательно. - Как ты заплетался сегодня, м? Ты посмотри, всё развалилось. А-яй, - она вдруг решила дёрнуть брата за эти самые его волосы и не стала сдерживаться - потянула совершенно не осторожно, даже несколько грубо. - Ай! Люми! Возможно я где-то потерял резинку, только и всего, зачем сразу так бросаться на меня? "Только и всего говоришь? Ни разу". - Где потерял? Где ты был, что делал? - Итэру возможно только показалось, но на секунду сестра стала очень серьёзной. - Ну... не думаю, что есть смысл искать, вряд ли найдётся... "Я знаю, что не найдётся, Итэр, она скорее всего вообще обратилась в пепел и разлетелась, заполняя щели между замковыми кирпичами. Но мне важно знать где". Будто услышав внутренние мольбы Люмин, пуффендуец всё же начал вспоминать, где был сегодня. - Больничное крыло, гостиная пуффендуя, наша спальня пятого курса, кабинет директора а также много-много коридоров, - Итэр почесал макушку, - Но идти искать я отказываюсь. - Давай я дам тебе новую и заплету тебя, - Люмин сняла со своего запястья точно такую же, как была у Итэра простую чёрную резинку, - Развернись, - пуффендуец послушно повернулся у сестре спиной, и она начала осторожно проводить по волосам сверху вниз, аккуратно распутывая и не причиняя боли. Люмин носила резинку на запястье, хотя никогда и не залетела волосы, лишь по причине того, что резинка была самодельным одноразовым амулетом. Защитную магию более высокого уровня Люмин постичь не успела, а это была одна из первых вещей, которым её научила Беллатрисса. С помощью заклинания средней сложности (только по мнению Люмин) и определённых затрат энергии (после первых созданных амулетов она не могла ходить два дня, после восстановление занимало меньше времени) можно было вложить защитную магию в предмет. Если на владельца такой вещицы пытались наложить заклинание, заколдованная вещь рассыпалась пеплом, охраняя от внешнего воздействия. Итэр про амулеты не знал, потому что о том, от кого сестра научилась такой магии ему тоже знать не стоило, а значит Люмин постоянно приходилось следить, чтобы на брате в любой момент времени было как минимум два. И если один был разрушиен, значит кто-то в Хогвартсе перешёл когтевранке дорогу. Стоило найти, кто это, и узнать его мотивы. *** Дом стоял всего в ста метрах от детской площадки, и близнецам разрешалось ходить туда с родителями друзей. Район, где они жили, был тихим и уютным уголком. Тут нечасто ездили машины, и дети без опаски гуляли по зелёным дворам, где около каждой парадной на клумбах теснились цветы один другого краше, а на скамейках нежились на солнышке уличные кошки. В тот день небо полыхало лазурью, а солнце светило особенно жизнерадостно. За Итэром и Люмин, жившими на четвёртом этаже пятиэтажки, зашёл их сосед сверху Джереми вместе со своей бабушкой, чтобы пойти всем вместе играть в футбол. Все было как обычно - спокойно, на деле же спокойно даже чересчур. Так успокаивается море перед штормом. Был выходной, и вся семья собралась дома. Мать как раз выходила из ванной с полотенцем на голове, а отец готовил обед, орудуя с помощью магии несколькими ножами одновременно, когда в дверь позвонили. Среднего роста светловолосая женщина с янтарными зрачками и самыми мягкими в мире по, мнению её мужа, прелестными щёчками направилась к выходу из квартиры. Изящными пальцами с аккуратным нежным маникюром она повернула задержку и выглянула в коридор, чтобы увидеть там седую старушку в юбке в пол и прыгающего за её спиной мальчугана лет трёх-четырёх. Бабушка вежливо поинтересовалась: - Добрый день! Люмин и Итэр могут выйти погулять? Хозяйка квартиры обернулась - в глубине дома, в детской, близнецы играли в гонки на игрушечных машинах. - Эй, товарищи! Гулять пойдёте? - на её крик дети сразу подняли головы и мгновение спустя активно закивали. Тогда женщина обернулась к старушке, - Они сейчас выйдут. Подождёте их внизу у парадной? - Конечно, - бабушка и Джереми продолжили спускаться, а мать направилась к шкафу чтобы достать близнецам одежду. *** Взрыв произошёл в 3:15 по Лондонскому времени.  Бабушка, сидя на скамейке, покачнулась, а после резко обернулась на громкий пугающий звук. Движение случилось рефлекторно, в момент осознания же её веки открылись так широко, как было можно - голова смотрела в сторону собственного дома. Трое детей, ковырявшихся в песочнице, также подняли свои головы. Итэр, испугавшись громкого шума, заплакал, заголосил остро и пронзительно. Джереми, кажется, был готов последовать его примеру, но пока сдерживался. Старая женщина не знала, что делать. Идти и посмотреть, что произошло? С детьми? Или оставить одних на улице, где возможно небезопасно, троих трёхлеток? В итоге ей пришлось пойти вместе с детьми. И именно тогда, завернув за угол, Итэр и Люмин разглядели чёрный дым и яркие оранжевые всполохи, вырывавшиеся из собственных окон. Итэр просто паниковал и плакал, Люмин, крепко держа его за руку, смотрела на огонь с удивлением и непониманием. Рука старухи с телефоном опустилась, когда она назвала оператору спасательной службы адрес. Минутами спустя улицу наполнил звук сирен, по дорогам на полной скорости понеслись пожарные расчёты на своих алых машинах. Итэр и Люмин наблюдали, как подъезжают, как суетятся, доставая шланги, спасатели, как мощные потоки воды обрушиваются на их дом. Специалисты заключили - взрыв газа. Неисправность сетей. Неаккуратное обращение. В магических семьях, кстати, не использовался газ. Люмин знала это, ровно как и то, что оба её родителя были первоклассными волшебниками, и то, что она сама скоро превзойдёт их в мастерстве. Ей придётся, иначе она не сможет разобраться в том, что произошло сегодня и наказать виновных. Впервые о мести она задумалась уже в детском доме. Сначала они с братом плакали в подушки вместе, ночью, лёжа в приюте на соседних кроватях голова к голове и украдкой взявшись за руки. Потом, когда воспитательницы (надзирательницы скорее) заметили этот их маленький ритуал, близнецов расселили по разным комнатам, и Люмин продолжала одна. Днём о родителях говорить не разрешалось, за это почти всегда наказывали. А почти через год девочка заметила, что Итэр уже совсем не помнит родителей, тогда как сама блондинка будто бы видела их вчера, будто вчера ушла вместе с братом на прогулку, а возвращаясь увидела вырывающиеся из окна их квартиры гигантские языки пламени. Страшные, разъярённые, окрашивавшие небо в пугающе-яркие оттенки. Она ненавидела свою память за то, что ей до сих пор было больно. Но это было не страшно, пока оставалась возможность докопаться до правды. Оставалась цель. *** Одним майским вечером в двери приюта постучалась женщина. Её голову покрывал капюшон чёрной мантии, из-под которой видны были только кудрявые тёмные волосы да два горящих изумрудами глаза. С её приходом подул сильный ветер, срывая с деревьев молоденькую листву, в безоблачном небе сверкнула молния. Ей не открыли калитку забора, украшенную стальными завитушками, но она всё равно вошла. Лёжа на кровати Люмин слушала её шаги по кабинету директора этажом выше и не думала ни о чём. Пока ни о чём.