Volcano

      — Открой ротик, солнышко.       Ребёнок упрямо поджимает губы и машет головой в разные стороны, глядя на мать.       — Нужно покушать. Это же твоя любимая молочная каша.       — Я буду с папой кушать.       — Но папы нет дома, он вернётся только к вечеру.       — Всё равно буду с папой.       Женщина сдаётся. Знает же, такое упрямое дитя во всей деревне не сыскать. Откладывает миску в сторону, поднимаясь с колен, и снова возвращается к печи. Ребёнок сидит с ней, смотрит в окно, ждёт отца. И вот, когда его лошадь трусцой вбегает во двор, малыш тоже срывается на бег, но…       Хёнджин садится. Это был чертовски хороший сон и тот, кто его прервал сделал это очень зря. Перекатившись с верхушки сеновала, приземлившись на утрамбованную лошадьми землю, прислушивается к звукам очевидного сражения.       — Тень? — Конь отзывается где-то за сеновалом, громко фыркнув. — Пошли.       Запрыгнув на вороного жеребца, Хёнджин прогоняет остатки сна, легко хлопая себя по щекам, после принимается вытаскивать соломинки из волос, затем собирает всё в низкий хвост.       Странно. Откуда тут столько народу? Судя по звукам, людей было до десятка. Мало кто водится в этой местности, что без раздумий дало возможность Хёнджину уйти раньше, чем его кто-то заметит. Драться не было никакого желания.       Конь мирно шёл, солнце уже давно встало, теперь согревало всю худощавую фигуру наездника. Когда началось поле, чередуемое высокими деревьями, Хёнджин натянул поводья на себя и Тень побежал быстрее, подстраиваясь под инстинкты хозяина.       Однако лошадиный гомон всё приближался и Хёнджин поневоле почувствовал жар в руке. Почувствовал, как неконтролируемая сила рвётся наружу.       — Тише, тише.       Пылающую руку завёл за спину, сразу же сжимая рукоять клинка. Незачем кидаться на людей просто так. Вот, если попытаются тронуть — тогда уже можно использовать силу.       В метре от Тени пронеслась такая же вороная лошадь с мужчиной в королевской военной форме. Хёнджин никак не влияя на скорость своей лошади совсем скоро его нагнал, больше из-за того, что военный сам затормозил свою лошадь и развернув ее, устало посмотрев на Хёнджина.       — Давай быстрее, парень. — Прозвучало как одолжение. Вот так сразу?       — Прошу прощения? — Хёнджин вскинул бровь, натягивая поводья на себя. Тень остановилась, окинув черную лошадь таким же взглядом, как и её хозяин.       — Не тормози и беги давай отсюда. Я, так и быть, останусь и защищу тебя.       — Ох-о, — Хёнджин, после секундного шока, весело хмыкнул, окидывая мужчину в седле насмешливым взглядом. — Тогда я должен остаться и посмотреть, как именно ты меня защитишь.       — Ты умственно отсталый, что-ли? — веселье Хёнджина мужчина явно не разделял. Его тонкие брови свелись к переносице, а чёрные как угольки глаза подозрительно сузились. — Я, вообще-то, собрался жизнью рисковать, если ты не заметил.       — О, я заметил. Прошу, продолжай.       Позади них замаячили пять наездников, Хёнджин кивнул на них и отъехал на коне в сторону. Мужчина посмотрел на него немного шокировано, но через минуту уже весело хмыкнул, копируя манеру странного незнакомца, и ринулся в бой.       С первым лязгом метала один мужчина свалился с седла, его лошадь поднялась на дыбы, пугая своими действиями других лошадей. Были одеты они в обычную одежду из кожи и плетёных толстыми нитками жилетов, что весьма красноречиво говорило о их ремесле. Хёнджин и сам пару раз сталкивался с ними в лесу. К сожалению, неудачно для разбойников.       Королевский воин сражался очень хорошо, даже великолепно, Хёнджин, так уж и быть, признаёт это. Спустя пять минут, он уже обвязывал веревку вокруг их, поваленных на пыльную от сражения землю, тел. На этом стоило бы остановиться и уйти, что Хёнджин и намеревался сделать, однако. Они были слишком близко к деревьям, из-за крон которых выглядывал отсталый из павших собратьев. У него не было лошади, но был лук и хороший прицел.       Воин, занимаясь тугими узлами, не замечал этого, а вот Хёнджин…       Эй, ты, защитник доморощенный.       Обернись.       Или нет.       Какая мне вообще разница?       Хёнджин от противоречивых мыслей решил их просто игнорировать и вообще ничего не предпринимать. Он молча проследил взглядом быстрый ход стрелы, заметил разлетевшиеся капельки крови от разорвавшейся плоти в районе плеча. Воин не издал ни звука, но перестал заниматься своим делом, обращая внимание уже на руку.       Переведя взгляд с раненой руки, Хёнджин нашёл лучника, готовящего новую стрелу.       Нет. Я дал тебе попытку убить его, дружок. И ты её провалил.       В пальцах левой руки медленно нарастал жар. Хёнджин прикрыл глаза, представляя тонкую красную нить, тянущуюся к сердцу лучника. Когда красная нить наконец столкнулась с целью, Хёнджин представил то, как нить забирается прямиком в пульсирующий орган и разрастается, беря размеренно стучащий комочек в оковы. Теперь последнее. Золотые цветы. Они растут прямо из сердца, разрывая ткани и плоть, лишая орган и его хозяина любой возможности выжить.       Потому что в сердце живёт душа. А души больше никто не лечит.       — Ты чего глаза закрыл? Так страшно? — Хёнджин резко пришел в себя, встречаясь с внимательными напротив. Мужчина держал окровавленную руку уже без стрелы, его конь тихо фыркал рядом. — Не бойся, я их уже всех связал, но вот стрелка не достану. Придётся ждать пока рука заживёт.       О нём уже можешь не беспокоиться.       — Прощай.       Тень отступил, готовясь разворачиваться и продолжать путь. Мужчина в форме зачем-то встал вперёд, натягивая дурацкую улыбку.       — Слушай. А тебе в какую сторону?       — А тебе какая разница?       — Ну просто, вдруг их собратья подтянутся, а ты совсем один? Зря я тебя спасал, что ли?       Это ещё кто кого спасал. Хёнджин закатил глаза, запуская в гриву коня тонкие пальцы, тот уже начинал нервничать.       — Либо говори прямо, что тебе нужно, либо я тебя больше слушать не стану.       — Хорошо! — его конь подошёл ближе и, сжав плотно челюсти, мужчина всё-таки забрался на него, помогая себе бёрдами вместо рук. — Ты хорошо знаешь местность?       — Ты всё ещё не даёшь прямого ответа, — напомнил Хёнджин, продолжая поглаживать лошадь, теперь уже из-за того, что его Тень ненавидел других лошадей, а ходить с ними на расстоянии полуметра ещё больше.       — Ладно-ладно. Только не подумай всякого, ладно? Я бы и сам, если бы не обстоятельства, но…       — Можно короче? Я тут не молодею.       — Не мог бы ты мне одолжить немного денег? — мужчина произнес это так быстро и так жалобно, а учитывая ещё и то, что он при этом крепко зажмурился – всё это заставило Хёнджина лишь хмыкнуть.       — Так ты ради этого меня спасал что-ли? Серьёзно? — ничего в этом удивительного не было. В этих краях никто за просто так ничего не делает. Просто так только убивают.       — Нет! Что ты! Меня обокрали, а послать письмо во дворец мне нужно до заката солнца, иначе сюда явится войско. Вместе с письмом я попрошу выслать и денег, так что сразу же отдам.       Ага. Ещё и в двойном размере. Хёнджин снова усмехнулся. Рядом слышится тяжкий вздох.       — Чёрт, прости. Я ведь даже не представился. Я — Со Чанбин, королевский воин.       — И зачем же королевскому воину в одиночку тащиться на окраину королевства? — Хёнджин окинул его оценивающим взглядом, подмечая красноватые от смущения щёки. Наверное, он просто пока не научился просить плату за свои услуги. Ничего, вся жизнь впереди. Ещё научится.       — Слышал про душегуба? Никто его не видел, конечно, так что вполне им может и женщина оказаться, а может и тварь какая несусветная, кто же знает. Ну, так вот. Я на королевской миссии. Нужно поймать его и прекратить смерти.       Со Чанбин, да ты везунчик! Тебя спас тот самый душегуб.       — Ладно. Раз такое дело, то я обязан тебе помочь.       — Правда? Ох, большое, большое тебе спасибо! Я правда всё тебе отдам!       Хёнджин ускорил лошадь, скрывая улыбку. Никогда он ещё не помогал искать самого себя. Это так забавно, что даже разжигает интерес. Как далеко в своих поисках может зайти этот мужчина?       Под вечер они добрались до ближайшего городка. Там нашли гонцов, услуги которых Хёнджин оплатил из своего кармана. Потом Чанбин состроил жалобную мордашку ради того, чтобы его покормили. На Хёнджина это, конечно же, не действует, но своему палачу нужно помогать.       — Может, тебе доктора найти? — чего уж мелочиться. Чанбин, зажав зубами кость куриной ножки, стал ощупывать рану.       — Нет, на мне как на собаке – очень быстро заживает. Но спасибо за заботу. — Широко улыбнувшись, он продолжил хлебать свой суп. Хёнджин не стал настаивать.       Когда они вышли из лапшичной, Хёнджин первым делом пошёл проверять Тень. Ему, как и хозяину, было неуютно даже в маленьких городах. Чанбин хвостиком увязался следом.       — Так и будешь за мной бегать?       — Ну, а как иначе я тебе долг отдам?       — Можем просто договориться о времени и месте.       Лошадиный загон у маленькой речушки был всего на десяток стойл. Под крытым навесом, горделиво приподняв голову фыркал Тень. Махая хвостом, поглядывал с огромным интересом на него Малыш. Более дурацкого имени для такого благородного коня Хёнджин ещё не слышал.       — Малыш, мой принц, мой уголёчек, моя ты птичка, — полилось изо рта Чанбина чересчур приторное. Хёнджина и его Тень передёрнуло одновременно.       — Утром гонец будет тут, нет смысла расходиться. — Чанбин перестал лобызать какую-то слишком тактильную лошадь и, глядя на Хёнджина с широченной улыбкой, начал раздеваться. Этого ещё не хватало!       — Что это ты делаешь? — скрестив руки на груди, спросил Хёнджин.       — Десять дней не мылся, пока этих гадов караулил. А там речка, понимаешь? Пошли искупаемся? — толстый жилет, брошенный на небольшой, до колена, стог сена, который следом накрыла окровавленная рубашка.       Чанбин остался совершенно голым по пояс, причём, быстро исправляя и то, что ниже.       Ого. Да он меня одной левой уложить может.       Его мускулы красиво и плавно, как волны, перетекали под кожей, напрягаясь в разных местах. Наверное, бицепс слишком жёсткий и накаченный, так что вместо положенной дырки от стрелы на плече у Чанбина всего лишь царапина.       Теперь, когда он был абсолютно нагим, смешно путаясь в штанинах, прыгая то на одной ноге, то на второй, бранясь под нос, Хёнджин увидел и его исполосованную старыми шрамами спину и длинный шрам на правой руке от запястья до предплечья. Отметины были широкими и выпуклыми, как от меча, вогнутого всем лезвием до самого позвоночника. Интересно, и как он выжил после такого? Людям такие раны тяжело даются.       — Так и будешь меня рассматривать? Пойдём? — Чанбин хлопнул в ладоши, привлекая внимание и опять же по-дурацки улыбаясь. Он вообще постоянно улыбается. Дурак.       — Я не хочу.       — Давай же, уверен, водичка что надо.       — Тебе надо — ты и иди.       — Не будь таким капризным, ты же не ребёнок, — Хёнджин не успел отпрыгнуть или как-то среагировать, потому что вообще не рассчитывал на то, что Чанбин его на полном серьёзе словит за руку и потащит к пруду, несмотря на все сопротивления.       — Попу мыть надо каждый день, — ещё более дурацкий смех, который скоро Хёнджина заставит на рефлекторном уровне закатывать глаза.       Странная картина получается — голый мужик, напоминающий гору, тащит к пруду одетого, худого парня. Интересный сюжет для интересных рассказов и таких же картинок.       — Раздевайся.       Звёзд почти не видно. Полная луна отображается на водной глади, подсвечивая, улучшая видимость происходящего.       — Тебе надо — ты и раздевайся.       — Так я раздет. Ладно, бука.       Хёнджин лишь бровь приподнимает, в то время как пальцы Чанбина касаются завязок на его жилете. Мужчину мало что смущает, вернее, вообще ничего, так что он уверенно продолжает его раздевать, напевая такую же, как и он сам, идиотскую песенку под нос.       — Ты же не боишься воды или что-то типа того? — сняв полностью верх, Чанбин дал возможность стянуть штаны самостоятельно. Но Хёнджин пропустил ход.       — Ты так своевременно поинтересовался, — Чанбин сел перед ним на колени, принимаясь аккуратно снимать обувь. Стоит заметить, всё это он делал бережно: не трескались швы и не отлетали пуговицы.       — Не бойся, я отлично плаваю. И тут всё равно не глубоко, даже до колена не дойдёт. В любом случае, я тебя спасу, пошли.       Нагота Хёнджина тоже не смущала. Смущение, если уж честно, давно забытое для него чувство. Но когда Чанбин, сложив его обувь и вещи, взял за руку и повёл к кромке воды — с щеками что-то произошло. Будто сила, которую он всегда жгучим огнём ощущал в пальцах, перебралась на впалые скулы. Странно.       — Ну вот, хорошо стоим.       Зайдя по колено, для этого пришлось пройти половину реки, Чанбин улыбнулся и хлюпнул ногой, вызывая брызги.       — Фу, прекрати.       — Как думаешь, рыбы часто купаются? — отпустив руку, Чанбин отошёл вперёд, опустился на колени и принялся омывать руку.       — Ты идиот? Они буквально в воде всю свою жизнь.       — Скажи — ужасно? — Чанбин, подняв на него взгляд, ставший вдруг грустным, — и птицы, и рыбы. Какая-то слишком грустная у них жизнь.       — О себе беспокойся. Тебя вон — подстрелили.       — Ничего, зато я тебя спас. — Кивнув самому себе, Чанбин продолжил тщательно вымывать руку. После стал окунать голову, чтобы хорошенько намочить и её.       Хёнджин опустился на колени, запустил руки в прозрачную, прохладную реку, рассматривая пальцы через воду.       Странный этот Чанбин. Пытается быть добрым, а на самом деле просто роет себе могилу на каждом шагу. В этом мире нельзя быть таким, просто нельзя.       Отражение смотрело на него чёрными, безжизненными глазами. Вот таким вот бывает мир. Хёнджин же не виноват, что его таким сделали? Если бы кое-кому хватило совести не рушить чужую жизнь, Хёнджин мог бы сейчас также беззаботно купаться в речке и с нетерпением ждать завтрашнего дня.       Не для того его ждать, чтобы отомстить, а для того, чтобы просто жить.       — Слушай, хочешь я помою тебе голову? — Чанбин, словно ребёнок, заглянул прямо в глаза, подползая вплотную.       — Голову тоже нужно мыть каждый день?       — Нет, но у тебя красивые волосы, — Хёнджин не успел ничего ответить, Чанбин пристроился сзади и стал влажными ладонями проходиться по волосам, напевая песню, которая Хёнджину точно в кошмаре приснится.       — Как тебя зовут?       — Не прошло и полвека.       — Ты, наконец-то, спрятал колючки, я выжидал нужного настроения.       — Ага, расскажи, — Хёнджин фыркнул, стараясь держать глаза открытыми, но это оказалось чертовски сложно, особенно, когда пальцы так приятно массировали кожу головы, а тугой узел, держащий хвост, спал.       — Ну так?       — Хёнджин.       Нет смысла врать. Если пойдёт что-то не так, Хёнджин его просто убьёт.       — Ммм, редкий, яркий, умный, благосклонный. Тебе подходит. — Хёнджин в это не верит, но… просто вопрос ради вопроса. Ничего более.       — Твоё имя означает "булыжник"?       — Чего это я булыжник? — Чанбин сразу же возмущается, останавливаясь, — моё имя означает "копьё". Я, можно сказать, попадаю прямо в цель.       — В том случае, если цель не ты.       — Ну всё, мойся сам.       Чанбин поплёлся из воды, сверкая шрамами и голой задницей. Немного посидев, дождавшись пока вода с волос стечёт, Хёнджин тоже поднялся. Накинув рубашку и брюки, вернулся к сеновалу, недалеко от стойла. Лошадь Чанбина уже развалилась как псина и спала. Тень медленно пожёвывал солому.       Ляг на расстеленный жилет, Хёнджин сразу же закрыл глаза. Такая чепуха как звезды и все их прелести его мало интересовали. Вскоре его тело чуть съехало от того, что Чанбин повалился рядом своей грудой мышц буквально образуя впадину под собой.       — Не мог бы ты отодвинуться? — Хёнджин нехотя открыл глаза, проверить одет ли он. К счастью, да.       — Я тебя так лучше видеть буду. Ты спи, спи, я на страже.       — На страже? — Хёнджин чуть отодвинулся, но всё равно скатился на его плечо.       — Вдруг опять какие разбойники? Ты спи, Хёнджин, и ни о чём не волнуйся.       Хёнджин решил его просто игнорировать. Завтра их пути разойдутся. А переждать ночь можно, притворяясь спящим.       Однако, притворяться не пришлось.       К собственному удивлению, Хёнджин проснулся только тогда, когда утреннее солнце подпекало открытые руки. Его лицо накрыли шелковым платком.       — Что за…       Он что, действительно уснул? Вот так просто? Да ещё и с незнакомцем?       — Рехнулся, я совсем рехнулся…       Спрыгнув с сеновала, Хёнджин рассчитывал увидеть пустое стойло. Тень, так или иначе, остался бы, он отлично лупит копытами и никто к нему не сунется, даже такая глыба, как Чанбин. Но обе лошади были на месте. Только Чанбина нигде не было.       Умывшись тёплой речной водой, Хёнджин вернулся к Тени, выдерживая его внимательный и долгий взгляд.       — Что? Можно немного вежливости в мою сторону? Кто кому тут хозяин?       Конь отвел морду в сторону, оставляя последнее слово за собой.       Хёнджин принялся седлать коня, параллельно ругая себя за десяток оплошностей.       На этом всё. Хватит играть. Пора выдвигаться в путь. Туда, где последний раз видели нужного человека. На этот раз Хёнджин его точно должен поймать. Вестей о нём не так много можно найти, а если они и есть из надёжных источников, то всегда правдивые.       — Доброе утречко, — Хёнджин обернулся на голос. Чанбин бодро шагал с двумя свертками.       — М, здравствуй и…       — Я принёс тебе поесть. — Перебил Чанбин, подходя ближе, ставя свёрток на седло. — Лепёшки, сыр и молоко. Если любишь сладкое — попросил горшочек мёда.       — Но мне не…       — И вот ещё. — Маленький мешочек с монетами, Чанбин вложил ему прямо в руку, — спасибо за помощь, Хёнджин.       Это всего лишь недоразумение. Или разумение. Чанбин всё-таки не врал? Подождите…       Мозг Хёнджина закоротил. Улыбчивое лицо напротив вызывало только раздражение, замешательство и ничего больше.       — Не волнуйся, там немного больше, чем я у тебя взял. Пойдём уже есть, я чуть слюной не удавился.       Потянув за собой за руку, Чанбин отпустил его только у сеновала, в тени которого они снова сели.       Хёнджин собирался уходить. Но уйдёт, скорее всего, после завтрака.