Семейная терапия

      Послышался звук закрывающейся двери. Звук чирканья спичек о коробок заполнил комнату. В комнате одиноко светила лампа, жёлтым светом заполняя маленький кусок стола.       Тонкие губы обхватывали сигару, зажатую меж пальцев. Глаза цвета выгоревшей на солнце травы смотрели на дым. Комнату заполнил запах табака, перемешиваясь с ароматом виски.       Ступая по полу, слышно тихий скрип половиц, чёрный покров ночи скрывал боль его души. Сидя напротив полотна, делая осторожные движения кистью и туша сигару о руку, он думал. Возможно ли его существование без мыслей о ней, так плотно засевшей в его подсознание?       Каждый чёртов день он просыпается и засыпает, думая о ней. В какой момент всё пошло не так?..       Два месяца назад? Год?       Нет, всё пошло не так в день их знакомства. Бежать нужно было, Ксавье, не оглядываясь. Может, в ту ночь, стрелу, пропитанную ядом, поймал он, а не она?       Её объятия словно морская пучина, тянущая его на дно. Она подобна тринадцатому старшему аркану в таро.       Смерти.       А может, она им и является, ведь не зря же родилась в пятницу тринадцатого.       Делая резкие, но точные движения кистью, словно взмахи пером, нанося слои краски на плотно, он будто впадал в транс. Как же парень по этому скучал, он проводил сравнение с голодом: запах красок, масштаб полотна и лунный свет, что за долгие годы стал его спутником. Табачный дым напитывал воздух и отравлял его лёгкие.       Впервые за три месяца он рисует, выкидывая всю боль, злобу и обиду на холст. Слишком много эмоций, слишком много обязанностей, много ожиданий от него. Всего просто слишком.       Он был терпеливым, наверное, самым терпеливым из всех, кого он знал. Убирая рукой волосы за уши, он оставляет след краски на лице. Мокрая от пота футболка мерзко липла к телу, а на душе оставался неприятный осадок после сегодняшней ссоры.       Треснуло всё по швам два месяца назад.       Сердце стучало где-то в районе глотки, дрожь пробивала всё тело. В тот самый момент, в доме родителей его жены.

***

      Громкий топот, созданный массивными ботинками по старинной лестнице было слышно на всех трёх этажах. Что может быть раздражительнее звуков громкого топота в шесть утра?       Девушка металась из одной комнаты в другую, собирая всю картину воедино. Немного потухшие глаза от недосыпа и лёгкая усталость читались на её лице.       За окном мелко моросил сентябрьский дождь, но при этом светило солнце. Крепя фотографии на доску, она соединяла их красной нитью.       Наконец освободив руки от фото, она скрестила их, её взгляд бегло изучал всё, что было на доске.       Что она имеет из информации:       1. Имя и фамилия: Дафина Морион.       2. Возраст: почти 21       3. Семья: ничего, буквально ничего, она будто появилась из ниоткуда.       4. Её выперли из академии незримых искусств со скандалом. Дело замяли.       5. Быстро втирается в доверие ко всем. Хорошо готовит.       6. Личная жизнь: ?       Это всё, что ей удалось нарыть за это время. Чёрт.       Сидя напротив доски и держась за голову, Аддамс пыталась анализировать. Её пугали все пункты, начиная с третьего. Как зверски она устала.       Выдохнув, последний раз она подняла глаза на фото, что скрепляли нити. Юная особа сама не понимала, что её настораживало больше: то, что эльфийка приняла её за уборщицу, или то, что в доме были разговоры только о ней.       Уэнсдей прикусила щёку с внутренней стороны, её брови хмурились с каждой секундой. Мысли буквально начали душить её.       Из размышлений её вырвал звонок в скайпе. Бьянка. — Говори, что ты нашла. — И тебе привет, Аддамс, — на такой тон барби с косичками она закатила глаза. — Дафину Морион отчислили из академии за роман с преподавателем. Говорят, бедняжка до беспамятства была влюблена в него. С родителями не поддерживает связь. — Пока, Бьянка, — девушка на экране уже приоткрыла рот для возмущения, как Уэнсдей сбросила вызов.       Она закрыла глаза и сжала челюсти, чёрт, роман — это не причина для увольнения.       Игра началась. — Уэнсдей, я решил пойти побегать, ты со... О, — парень, застыв в дверном проёме, слегка приоткрыл рот, явно пребывая в лёгком шоке. — Ты должен уволить её немедленно. Она не внушает доверия, о ней нет никакой информации. — Уэнсдей, это не причина для увольнения.— челюсти Ксавье слегка сжались.       Чем больше девушка приводила пустых аргументов, повышая тон, тем невыносимее было закрывать глаза на её выходку. — Прекрати! Может ты просто перестанешь показывать свою ревность и быть эгоистичной стервой?! И хоть раз подумаешь о чувствах других, чёрт, мне тяжело на работе! — его зрачки были расширены, а крылья носа резко двигались, на лбу выступили капли пота, руки резко двигались в воздухе.       Крик отдался эхом по всему дому, но больше всего в её голове.       Раз. Она подходит к столу.       Два. В её руках нож для писем.       Три. Он летит в сантиметре от его головы, срезая прядь светлых волос и влетая глубоко в стену.       Схватив свою кофту, она бежала прочь из комнаты, прочь от него. Пыталась выкинуть из головы его образ и слова.       Ревность — это боязнь превосходства другого. Превзойти её невозможно.

***

      Художник рисовал под чёрным покровом ночи, до самого рассвета, пока первые лучи солнца не озарили помещение.       Бросая кисть к остальным, он окинул взглядом своё творение. Его глаза оттенка выгоревшей на солнце травы расширились от шока. По нему словно прошлись все двести двадцать вольт.       Ощущение, будто тебе делают дефибрилляцию, заполнили его тело и подсознание. Парень не контролировал движения, сделав шаг назад, он оступился, рухнув на пол.       Его видения вышли на новый уровень, пока он пребывал мыслями в омуте воспоминаний, его тело творило само.       Хватая холодными, словно льды Арктики, руками свои волосы, он непроизвольно начал покачиваться и бормотать.       Он думал, что как обычно рисует жену.       Парень поднял взгляд на не тёмно-серую картину, а на пёстрое, словно взрыв радуги, полотно. То, что написано на картине нужно скрыть, а лучшее сжечь её.       Если это видение окажется явью — оно приведёт крах всей его жизни.       Лишь слова отца отдавались эхом: не верь всему, что видишь в видениях, это всего лишь малая доля.       Окинув взглядом комнату, он снял полотно с мольберта, убрав его в угол и завесив чёрным шёлком. Слишком долго он просидел в шоке, уже пора собираться к доктору Браун.       А где-то этажом ниже, сидя на холодном мраморе в ванной под холодными струями воды, плакала дева, глаза которой были как чёрный обсидиан.       Волосы растекались как лава по телу. Это был четвёртый раз, когда она плакала.       Он встретил жену уже у дверей автомобиля — одета, как дитя ночи, в привычной ей манере. Однако сегодня она накрасилась ярче, чем обычно. — Ты сегодня выглядишь так ужасающе в хорошем контексте, — лёгкая улыбка появилась на его лице. — Спасибо, однако я всегда так выгляжу, а вот ты лучше держись от меня подальше, твой перегар вызывает у меня рвотные позывы, — произнесла Аддамс, отступая ближе к авто.       Парень закусил щеку с внутренней стороны, отводя взгляд в сторону.       Сегодня она поедет на переднем, рядом с водителем, не обернувшись на мрачного как грозовая туча супруга.       Chevrolet impala 1967 мчится по улицам Джерси-сити сквозь утренний туман, в салоне машины ели слышна "Summertime Sadness" Ланы Дель Рей.              Взор Ксавье направлен на супругу в переднем кресле, которую пытается затянуть в свои цепкие объятия царство Морфея.       Примерно через сорок минут сеанса молодой человек замечает след краски на лице, он просит прощения и выходит в сторону уборной. — Мисс Аддамс, позвольте спросить, что произошло между Вами и Вашим супругом за эти дни. После прошлого сеанса мне показалось, что у нас появился малый отблеск надежды на спасение вашего брака. Сейчас вы сидите не просто по разные стороны дивана, а по разные стороны комнаты. — У нас... — уже хотя произнести, что она не понимает, что доктор имеет в виду, девушку одолело сомнение. Сжав кожаные ручки кресла, она тяжело вздохнула. — Мы поссорились из-за его работы и той девушки. — Расскажите подробнее, миссис.       Её глаза быстро забегали по комнате, рассматривая её всю: от входной двери до психолога за столом. Сглотнув ком в горле, девушка продолжила. — Дафина Морион — его зам и правая рука, работает с недавних пор, он на телефоне с ней 24/7. С первых слов очаровала своей профессиональностью весь коллектив. Дома только и разговоры о ней: "Дафину приводят в восторг мои работы". "Дафина так быстро нашла новых спонсоров". "Дафина так вкусно готовит, Уэнс, ты должна попробовать". "Мы были во время встречи в таком чудном ресторане". "Представляешь, Дафина забрала котёнка, который мок под дождём". Может, я и не выражаю эмоции и моё лицо круглые сутки каменное, однако мне тоже хочется слышать приятное в свою сторону, я это признаю, хоть мне и трудно. Я уже читаю в ваших глазах о моей ревности. Ревность — это боязнь превосходства другого. Превзойти меня невозможно. Признаюсь вам, я провожу расследование. И как только я соберу достаточно информации —все поймут, как ошибались. Я удавлю эту рыжую лично, — последнюю фразу девушка произнесла шёпотом, смотря прямо в глаза, не моргая, на её лице торжествовала маниакальная улыбка.       Скрип двери вернул её в обратное положение на кресле. — Я не помешал? — Никак нет, мистер Торп, мы с Вашей супругой как раз обсуждали, что вам стоит проводить больше времени вместе. А теперь я бы хотела, чтобы вы привели сравнение. Ксавье, Вы первый. — Когда я рядом с ней, в любой момент, будь то простой день, когда мы проводим время в месте, или когда мы залезаем в морг, чтобы добыть новую информацию для её романа, вскрывая труп, я чувствую, что задыхаюсь. Это будто астма. Она моя личная астма.       От волнения нога парня отбивала ритм по древесине. — Уэнсдей, прошу вас.       Закусив губу, девушка пыталась подобрать слова, надо же, в её огромном запасе памяти всё резко пропало. — Душа. Ксавье — моя душа. Я была рождена без неё. Есть выражение «вынув душу, меня заставили жить», в моём случае мне дали эту душу, засунув в меня, заставляя проживать эмоции, что чужды мне.       Женщина что-то активно записывала в своём толстом кожаном блокноте, смотря то на Уэнсдей, то на Ксавье. — На сегодня достаточно, к следующему сеансу у меня задание для вас: провести день воспоминаний. Вам нужно будет провести день вместе, гуляя по памятным для вас местам, возможно, встретиться со старыми друзьями. — Я бы хотел добавить сравнение: лёгкое, как пёрышко, тяжёлое, как смерть, — бросивший последнюю фразу на выходе, он быстрым шагом покинул кабинет.       Сидя в кофейне у окна и глотая горячий кофе, наблюдая за людьми, спешащими по улице, она не заметила как рядом кто-то сел. — Не ожидал тебя увидеть тут, — смахивая порядком отросшие волосы с лица и попивая карамельный латте, он смотрел на неё тем самым взглядом. — Я тоже не предполагала тебя встретить сегодня больше. — Мне нужно в галерею, я вызову такси, а Рой отвезёт тебя домой. — Не стоит, Ксавье, я допью кофе, а после у меня встреча.       Между ними было расстояние в пол метра. Его взгляд сканировал каждый миллиметр и край её тела. — О, встреча, ты не упоминала этого, — сказал он с долей горечи. — Уэнсдей Фрайдей Аддамс так же прекрасна и опасна, как аконит.       В дверном проёме стоял парень или, как выразился бы Ксавье, нечто. Нечто во всём чёрном, смахивавшее на вампира шестнадцатого столетия с непонятным гнездом на голове. "Это маллет" — твердил разум. — "Это херня" — говорило сердце.       И то нечто сейчас обнимало его Уэнсдей, а она его в ответ, ещё и улыбалась так искренне.       Сжав челюсти, схватив пальто и резким движением выкидывая стаканчик с кофе в урну, он выпалил напрощание: — Желаю удачного времяпровождения. — Да-да, и тебе, незнакомец.       Этот мудак ещё и улыбался так ехидно, захотелось вылить ему в глотку раскалённый кофе. Он не помнит, как покинул кофейню, как добрался до галереи. Зато помнит касания того придурка к его жене. Стоя в своем кабинете, гнев одолевает его. Резкий и громкий удар разносится по этажу. Костяшки сбиты в кровь, на стене осталась вмятина.       Какого чёрта он переживает об их браке, а она обжимается и улыбается другому? Лёгкое, как перышко, тяжёлое, как смерть.       В кабинет вихрем влетает Дафина, её руки тянутся к нему. Возможно, к его лицу. Расстояние между ними пару сантиметров.