Давай поиграем во взаимную любовь...

      Шастуну удалось поспать. Он отрубился на каких-то жалких два часа и встал, почувствовав, как тошнота подкатила к горлу, но рвать было нечем. Затем он потопал в ванную, чтобы умыться, и заметил, как сильно выпирали его скулы. От щёк не осталось и следа. А ведь когда-то бабушка его кормила, всегда приговаривая, что он очень худенький.       Антон посмотрел на время.       Пять утра.       На работу ему к девяти, а спать он всё равно больше не будет, так что парень принял решение прибраться после вчерашнего погрома.       Ребро ладони заметно саднило, а на месте удара было красным, но Шаст не обращал на это никакого внимания. Сейчас он — пустая оболочка, хотите, залейте в него что-нибудь, хоть воду, хоть яд, он даже не пошевельнётся.       Главное, что присутствовали силы убраться и выкинуть к чертям собачьим краски и альбом, приобретённые вчера. Рисунок Антон оставил, но спрятал в глубь комода — подальше от себя.       Парень сам себе не признавался, что просто боялся почувствовать что-либо. Любое чувство приведёт его к любви, а вот уже она — к боли. Он не хотел так рисковать, стараясь уберечь в доме хотя бы мебель от самого себя.       На глаза попался кусочек красного квадратика от кубика Рубика. Антон начал искать остальные части, удивляясь, какая непрочная была игрушка. Или он сам так хорошо постарался вчера?       Кубик был почти до конца разобран, но не сломан, так что на починку уйдёт какое-то время, а новый купить Антон вряд ли захочет — это же один такой кубик, да и зачем тратить деньги.       Починю на работе, — подумал он.       Горло немного болело, видимо, вчера Шастун всё-таки кричал в подушку. Ну, а что? Это вроде бы помогло.       Да ни черта не помогло.       Антон пошёл на кухню, чтобы залить в себя чай и, одевшись, вышел из дома.       Шаст сегодня работал один и мог бы расстроиться, что друга не будет и некому будет помочь, если его организм вдруг захочет что-нибудь выкинуть, но он шёл на работу даже счастливым, с мыслью, что никто не будет давить на мозг, задавать глупые вопросы, на которые Антон точно не ответит, и, что самое страшное и дерьмовое, будет пытаться откормить. Шастуну это незачем, он уверен, что в порядке, хотя ещё два часа назад проснулся от дикой тошноты.       Дурак.       Он никому не даёт себе помочь.

* * *

      Свет в помещении горел, за компьютером сидел продавец-консультант и скучал, а это означало, что рабочий день начался и магазин открыт. Давайте-ка угадаем, покупателей сегодня… Не ожидалось. Как и в большинство других дней. Ещё и погода явно не способствовала появлению людей даже за порогом квартир, не то что улиц или магазинов. Холод невыносимый, а снег, видимо, вспомнив, что должен был выпасть полмесяца назад, теперь активно заполнял пробелы, как в своём графике, так и на улицах города, и не давал никому себя остановить.       Антон от нечего делать пытался починить кубик Рубика, но пальцы то и дело заплетались, а сконцентрироваться на мелких детальках не получалось.       Да что ж такое!       Игрушка отлетела на край стола, а Шаст вновь принялся думать, чем себя занять, лишь бы не тонуть в мыслях.       Вообще ему нужно переписать товары, что есть на складе, но он даже вставать боится, понимая, что и метра не пройдёт.       Да… Антон никогда не блистал умом, поэтому и позволил себе прийти на работу в полу трупном состоянии, не взяв с собой еду (хотя есть ему по-прежнему не хотелось) и не предупредив о своем самочувствии Диму, чтобы тот подменил, если надо будет.       От размышлений Антона прервал вихрь, проникший в магазин через открывшуюся дверь вместе со знакомым мужчиной в тёмном пальто и шапке, с горкой снега на плечах, макушке и даже груди.       Пройдя во внутрь, он снял шапку и поправил взлохмаченные волосы, стряхнул снег с пальто и только после прошёл вглубь магазина. — Фух… Ну, и погодка!.. Матерь Божья, — посетитель, всё это время направлявшийся к продавцу-консультанту, совсем не смотрел по сторонам, отряхивая себя и свою одежду от снега, но стоило ему поднять голову на парня, он потерял дар речи.       Как и сам Антон.       Блять, — пронеслось в голове. Причём у обоих. — Здравствуйте, — тихо поздоровался Шастун и натянул на себя подобие улыбки. Получилось ужасно.       Какой же ты ужасный… — начало просыпаться сознание парня. Как не вовремя.       Он был ещё хуже, чем буквально позавчера. Огромные синяки под глазами, белая, как фарфор, кожа, впалые щёки и худоба. Худоба, блин! Она стала ещё заметнее! Куда заметнее, Антон?! И одежда на нём смотрелась, словно была на два размера больше.       Арсений понимал, что теперь он точно должен узнать, что происходит с этим парнем, и даже если это личное — любыми способами помочь ему. Он же не мог просто стоять и смотреть, как гаснет человек.       Или мог? — Здравствуй, — спустя долгую минуту наконец ответил Попов, смотря при этом куда-то сквозь Антона и не осмеливаясь спросить. — Что-то хотели? — тихим тоном спрашивает консультант, словно боясь спугнуть мужчину. Он так боялся смотреть в его голубые глаза, боялся вспомнить их и утонуть. Разговор не клеился совсем.       Глубокий вдох.       Выдох. — Да, у меня ещё одна партия костюмов, подберёшь? — не решился. — А, да, конечно, давайте, — Антон взял из цепких пальцев листок, на мгновение коснувшись их. По нему словно пробежал разряд тока.       Такие теплые и приятные, — запомнил он.       Сердце забилось словно в новом ритме, дыхание в буквальном смысле открылось и это дало немного энергии и даже сил. Сейчас задачей было найти четыре костюма и лучше, как в прошлый раз, разные.       Антон взглянул на бумажку. Мозг работал плохо, но работал. Парень понял, в какой отдел с одеждой ему нужно, чтобы найти всё необходимое, и направился в туда.       Арсений за ним.       Они оказались около большого количества различных костюмов. Это те вещи, которые Антон должен был разобрать, но он предпочитал искать среди них ему нужные, чем разбирать на одинаковые.       Первый костюм. Сорок восьмой-пятидесятый размер. Это будут тёмно-синие брюки с кожаным средним ремнём и белая рубашка под тёмно-синим пиджаком с длинными рукавами и двумя пуговицами, но застёгивающийся на одну.       Второй костюм. Сорок четвёртый-сорок шестой размер. Довольно маленький. Чёрные штаны и рубашка под них будут смотреться просто и стильно. Ещё добавим бабочку. Ой, то есть галстук.       Голова начала болеть, а к горлу подкатывала тошнота. Антон сильно сглотнул и продолжил работать.       Попов в это время стоял в двух метрах от него, разглядывая другие вещи, и мельком поглядывая на консультанта. Ему было интересно наблюдать, как Антон выбирает одежду.       Шастун остановился на пару секунд, но после снова потянулся к нужным ему вещам.       Третий… костюм. Пятьдесят-пятьдесят два. Этот довольно большой, поэтому… Чёрный. Да, чёрный будет скрадывать. И пиджак с рукавами три четверти. Да, будет красиво.       Парень изо всех сил пытался придумать хоть что-то. В глазах потихоньку плыло. Он вспоминал основные правила подбора одежды, что когда-то усвоил для себя, потому что плохо ориентировался на свой вкус и представления.       Антону стало не по себе. Все силы куда-то вылились. Он сделал пару шагов назад, отходя от одежды. Арсений тут же заметил это и решил, что консультант уже закончил.       Он не успел подойти к нему, как Антону стало хуже. Тот закатил глаза и упал, не почувствовав ничего. — Антон! — сильные руки подхватили его под подмышками у самой земли. Парню повезло, он мог упасть лицом на холодный белый кафель, оставив там кровавые следы.       Арсений поймал его, но Шастун всё ещё не открывал глаз. Брюнет посадил его на ближайший диван, хлопая по щекам. — Антон! Антон, посмотри на меня, — сердце Арсения сжалось до атома, а кожа на руках покрылась крупными мурашками.       Шастун медленно открыл глаза.       Сердце привычно забилось, но паника и резкий прилив адреналина никуда не ушли. — Боже, — выдохнул Арсений, присаживаясь рядом, тем самым подставляя своё плечо, чтобы младший мог опереться на него и не сползти вниз. — Всё нормально, я просто споткнулся, — первое, что пришло в голову Антону и что он незамедлительно решил сказать, чтобы оправдаться. Видимо, кровь от мозга отлила окончательно.       Парень пытался выровнять дыхание, которого вдруг стало резко не хватать. — Ты в порядке? — спросил Арсений как-то… Взволнованно?       В голубых глазах сейчас плескалось море. С волнами, очень красивое, голубое и бездонное. — Да, — на выдохе произнёс Шастун, порываясь встать, но его толкнули в грудь. — С дуба рухнул?! Сиди. Может… воды? — Попов, не долго думая, выбежал из магазина, бросив лишь короткое: «Сейчас вернусь».       Как только дверь закрылась, Антон начал судорожно глотать ртом воздух. При Арсении показывать всю хуёвость ситуации не хотелось, а кислород отказывался поступать в лёгкие категорически, ещё когда Антон понял, что он облокачивается на чужое плечо.       Эта была простоя помощь, которая ему нравилась.       Нет, нет, нет. Не надо, не нравится, заткнись.       Голова раскалывалась, в горле будто пустыня образовалась и пить хотелось невыносимо. Благо, что силы понемногу возвращались в тело и то не ощущалось совсем ватным. Уже хоть что-то.       Антон так ушел в себя и своё состояние, что пропустил момент, когда вернулся Арсений, так что перед его взором неожиданно оказалась бутылка воды и голубоглазый охуенный мужчина, который протягивал её. — Спасибо, — Антон припал к горлышку бутылки, жадно выпивая содержимое рваными глотками. — М-да… — протянул Арсений, у которого адреналин в крови спал, и он снова мог контролировать ситуацию и наблюдать за меняющимся цветом кожи парня. Он сел на то же место рядом с Антоном и посмотрел на него. — А я говорил тебе, что ты плох.       Антон отстранился от бутылки, напившись, и передал её владельцу. — Вы так не говорили. — пробубнил он. — Значит, думал, — брюнет закрыл бутылку чистыми пальцами, без колец. И почему Антон раньше этого не подметил? — Рассказывай. — Ой, простите, я… Я подобрал три костюма, сейчас подберу последний, — Шастун, почуяв неладное, напряг все извилины мозга, вспоминая, что он делал до обморока. Фу, звучит-то как страшно. До падения. И встал с дивана. — Антооон, — настойчиво протянул мужчина, схватив чужую руку и потянув обратно на диван. Антон упал на место, тихо ойкнув от резкой смены пространства, а внутри у него всё перевернулось и замерло в немом ожидании.       Что ты творишь? Ты меня убиваешь. — Ты ешь? — Арсению плевать уже на всё: и на то, как он выглядит со стороны, и на свои личные границы, которые сейчас отсутствовали и которые он так яростно ставит, и на важное совещание, что он благополучно пропустил, находясь здесь дольше обычного. Он просто не понимает этого мальчишку. Неужели так сложно не гробить себя? Неужели ему нравится выглядеть так? Неужели этот светлый и улыбчивый парнишка мог потерять интерес к жизни?       Возможно, это первый звоночек в голове Попова, но он просто не может ходить и делать вид, что всё нормально и всех всё устраивает. Тем более, когда он реально может, а, главное, впервые хочет помочь. — Ем, — ложь. Наглая ложь. Такие две лживые буквы, но звучат так уверенно и убедительно.       Арсений бы поверил, если бы не внешний вид парня, кричащий об обратном. — Когда ты ел, ты был красивым, а сейчас страшно и больно смотреть. — Попов сам уже не понимает, что несёт, но у него есть одна единственная цель, к которой он будет идти, чтобы не пришлось сказать.       А у Антона сердце бьётся на мелкие осколки внутри, царапая кожу.       Красивый? Я красивый?       Для него? — Антон, я могу чем-то помочь? — пытается достучаться до него мужчина, но всё бесполезно. Антон раз за разом забывал, как дышать, не то что говорить, так что Арсений спрашивает, требуя лишь четкого ответа.       Поиграй со мной во взаимную любовь, — пронеслось в голове Антона. — Нет, — парень матает головой. — Нет, нет, со мной всё в порядке, — он встаёт и направляется к костюмам, почувствовав себя на удивление хорошо. — Как в порядке, если ты не ешь, не спишь и падаешь в обморок на глазах покупателя? — Арсений тоже встаёт и направляется к младшему, не собираясь отступать. — За это ещё раз извините. Ну… Я буду есть, — Шастун пожимает плечами, а кончики ушей предательски краснеют. — Почему я тебе не верю? — спрашивает Арсений, прожигая голубым взглядом. — Потому что я могу вас ослушаться и мне ничего за это не будет? — в тон ему предполагает парень, внутренне просто защищаясь от человека, в которого влюблен, и который так смотрит на него, что становится холодно и хочется спрятаться. Но он же говорит вполне правду, ведь для Арсения он никто, тогда почему мужчина смеет распоряжаться чужими жизнями?       Голубоглазый Дьявол. — Но ты ведь гробишь себя! — возразил старший, начиная вскипать. — А вам какое дело? — Антон буквально физически ощущает, как из него выходят силы и он перестает чувствовать интерес не только к жизни, но ещё и к диалогу с этим человеком.       Ему становится будто всё равно. — Я хочу знать причину. — Попов всё больше терялся в этой безразличности напротив, понимая, как парню плохо, и как сильно он не хочет об этом говорить. Возможно (да можно быть уверенным), там и правда что-то личное, но по видимому статус всё же испортил его, и теперь Арсений уверен, что должен это знать, а не чувствовать себя растерянным, как сейчас, потому что его не боятся и не готовы выполнить любой приказ.       А ведь Антон боялся, но так глубоко внутри, где ещё не похоронил всё живое, что до этого уже, кажется, не доберешься никогда. А снаружи он по-прежнему пустой, и тело только дает сигналы а том, что хочет спать, но больше ничего. — Я вам её не скажу, — устало произносит Антон. Ведь он же, блять, единственный, кто эту причину знает. И Арсений, блять, единственный, кому он её не расскажет. — Да брось, мне-то можно, — кинул нарочито-спокойно, облокотившись на стену рядом и чуть улыбнувшись.       Внушает, сука, доверие. Своими голубыми глазами.       Ему не понравится ответ. Ни за что не понравится. Он лишь потеряет интерес. Разозлится, плюнет, уйдёт. Он так хочет знать то, чего не должен, глупый. — Как раз-таки вам и нельзя, — совсем шепотом, на грани слышимости прошептал продавец-консультант, потирая руками уставшее и измученное лицо. — Вот, — он сказал громче, подходя к мужчине. — Ваши костюмы. Всё по списку, — он показал выбранную одежду мужчине и направился на кассу, чтобы всё это сложить. — Какой же ты упрямый, — Арсений пошёл за ним, складывая руки на груди. Он чихать хотел на эту одежду, если быть честным.       И в данный момент ему было абсолютно всё равно. — Ты же будешь есть? — серьёзно спросил он, не отрывая взгляда от действий продавца.       Антон легко мотнул головой, продолжая пробивать покупки и складывать их в фирменные пакеты магазина.       Может, если игнорировать его, он сам выйдет из головы?       Шастун прекрасно понимал, что не от него зависит, поест он или нет, всё потому что у него нет сил бороться со всем этим, но по ощущениям, голодать он будет ещё долго, как бы ни старался хоть что-нибудь предпринять. — Тогда… — Арсений задумался, приложив палец к губам, а Антон вздрогнул. — Я сам буду кормить тебя. — вырвалось у него. Конечно, формулировка искажала мысли в голове, но сейчас совсем не до этого. — Чего? — Антон даже забыл, что хотел сделать секундой ранее. Он просто стоял с открытым ртом, собираясь возразить, но его перебили. — Иначе ваш начальник получит жалобу на одного сотрудника, который ходит на работу в плохом состоянии и, не дай Бог, — он погрозил одним пальцем, — разносит заразу, не так ли, Антон? — чувство превосходства (пускай и терпкого, но наконец-то настигло его. Так что Арсений стоял сейчас, сложив руки на груди и победно ухмыляясь.       Нашелся способ, как этого мальчишку в тонус привести.       И кто бы чтобы там не говорил, но Арсений был горд собой.       Шастуну осталось только стоять, потупив взгляд, и в очередной раз охуевать от мужчины. Теперь, кстати, не только от внешнего вида, но и от пиздец какой уверенности в себе. Такая бывает вообще? — А вам не плевать? — как можно пофигистичней бросил он, но голос вышел жалобный, возможно, потому что внутри ему очень был важен отрицательный ответ.       Мужчина посмотрел на парня, и с глаз спала пелена гордости и превосходства над другим человеком, так что он взял оплаченные покупки в руки и добавил, прежде, чем уйти: — Ты прав. Я буду приезжать сюда, пока ты не расскажешь, что случилось, — он вздохнул, решаясь на что-то, а после наклонился к лицу парня слишком-слишком близко.       Слишком. — Я понимаю, что это не моё дело, что тебе может быть тяжело, но расскажи, и тебе станет легче, а я, возможно, смогу помочь, — шёпотом сказал он. Губы в губы. Глаза в глаза.       Антон перестал дышать. Просто забыл, как. Раз в сотый, наверное.       Арсений ушёл, говоря у двери: «До свидания», а парень падает на кресло позади себя. — Что. Это. Блять. Было?