Давай поиграем во взаимную любовь...

— Что это было? — задал резонный вопрос сам себе Арсений, ответа на который пока не находил.       Он сказал парню что?       Кажется, он начинал осознавать всю хуевость ситуации. И Попов, блять, хуев оптимист, потому что он рад покупкам на заднем сиденье авто. Вчера-то их не было.       Но как бы он не ругался на самого себя сейчас, вспоминая ситуацию, которую мозг целенаправленно отказался анализировать, Арс понимал, что, по сути, сделал всё правильно, ведь помогать этому мальчишке он будет, а возможно ещё и сможет. Но давно он стал таким? Записался в волонтёры, да еще и по доброй воле. — Ему нужна помощь, — в тишину салона выдохнул Арсений, упираясь лбом в руль, тем самым ставя точку и заглушая собственные мысли, которые так и подстегивали забрать свои слова назад, не сдержать слово и отказаться от всей этой абсурдной благодетельности. Пусть у него не будет столько времени на постоянное посещение продавца-консультанта, но он его найдёт, лишь бы ещё раз увидеть жизнь в зелёных глазах и убедиться, что с ним всё хорошо.

***

— Арс, ты охуел?! Сделка чуть не сорвалась, ты где был?! — вот это друг. Попросил зайти к нему на минуточку поговорить и сразу же начал орать, стоило Попову показаться в дверях. — В твоем магазине и был, — сдержанно отвечает Арсений, не выражая никаких эмоций. Да, это на него больше похоже. Уверенный в себе и всегда знающий, что делать, со взглядом, который любого приводит в немой шок и заставит заткнуться. Вот таким он привык быть, не то что с этим зеленоглазым.       В голове всплывает знакомый силуэт, и брюнет ухмыляется сам себе.       И кудрявым. — Блять, ну там же делов на пять минут, сам же говорил, — измученно стонет Матвиенко и хватается за голову. — Серёг, расслабься, там просто проблемы возникли, а сделка… Ну, не сорвалась же, — единственное, что смог придумать в своё оправдание брюнет. — Мне попросить водителя возить мне костюмы, чтобы ты занимался своими прямыми обязанностями? — устало спрашивает друг, не поднимая головы.       Арсений понимает, что теперь это бесполезно. — Нет уж. Раз ты доверил это дело мне, то позволь закончить его до конца, — принципиальный, держащий свое слово и всегда имеющий выгоду с чего-либо — таким являлся Арсений. — Впредь я буду внимательнее, я правда облажался. Я сделаю все отчеты. — Спасибо, Сень, ты правда меня выручаешь. — вздыхает Серёжа. — Ещё раз назовешь меня так, и я не поленюсь отжать твою долю компании, — серьёзно предупредил Арсений. Вот уж правду говорят, сколько плюсов у человека — столько у него и недостатков.       Попов развернулся и ушёл, закрыв за собой дверь.

***

      Мужчина вошёл в свой кабинет, уже видя на рабочем столе кучу бумаг, которые нужно разобрать или подписать. Он сел в удобное, но скучное (и когда успело надоесть, Попов?) кресло, отодвигая бумаги от себя и первым делом открывая ежедневник.       Теперь в его плотный график входило заезжать в магазин одежды во время смен Антона и оставаться там чуть дольше, чем уделялось на это времени раньше.       Он закрывает книжку и приступает к работе.

***

      Антон вернулся домой абсолютно без эмоций. Совсем. Мозг отказался комментировать и разбирать все то, что сегодня произошло.       Парень понимал его. Он утратил все силы за последние дни, и ему ничего не оставалось, кроме как существовать.       Он пошёл на кухню и заварил себе кофе. Прикиньте? Просто Антон понял, что неплохо было бы взбодриться, силы и эмоции ему ещё пригодятся.       Он сидел с горячей, обжигающей пальцы, кружкой в руках, но его это не сильно волновало. В голову потихоньку приходило понимание того, что было.       И хорошо, что потихоньку.       Мозг Шастуна точно бы не выдержал внезапного взброса информации о том, что теперь брюнет будет приезжать к нему (не понятно, насколько часто) и пытаться накормить, а ещё выведать информацию, что же случилось у горе-продавца, который медленно и бессознательно убивает себя.       Доходило постепенно, поэтому думать получалось, но все мы знаем, как Антон думать умеет, поэтому в голове остались только вопросы:       Он серьезно?       Может, он пошутил?       Да не будет же он ради меня приезжать хрен знает куда?       Они же все манерные эгоисты, кроме денег и бумаг больше ни черта не видят.       Все же?       Он назвал меня красивым?       Последний вопрос появился случайно, в череде прочих других, но Антон от этого растаял, потому что помнил — да, Арсений сказал, что он красивый.       А вы-то какой красивый, Арсений Сергеевич.       В груди стало тепло (и вряд ли это из-за горячего напитка), а кофе, что парень все время раздумий держал в руках, начал обжигать. Он быстро поставил его на стол и стал дуть на руки, но те слишком долго держали горячую кружку, и теперь останутся следы.       Шастун понимал, что именно Арсений ему помогает, именно он может его спасти. Своими комплиментами, своими касаниями и помощью, своей взаимностью он может вернуть Антона к жизни. Антон сам расцветает от этого. Но вот только как?       Арсений на Антона не посмотрит в этом плане даже, а фраза «Давай поиграем во взаимную любовь» правда рабочая, но надолго ли хватит её, если она только в Шастуновской голове?       Махнув на свои руки и мысли рукой, Антон принял душ, умылся (ещё раз убедившись, что выглядит ужасно) и пошел спать. Завтра у него смена с Димкой как-никак, и нужно было быть готовым к возможным вопросам друга про его здоровье.       Заснуть так и не получилось — проснулась совесть. Возможно, Дима обиделся на него, ведь в ответ на помощь он получил только сухое «да забей».       Димка ведь классный. Он не может забить. Сам прекрасно видел, лучше Шаста, что ему помощь нужна. Только вот он понимает, что Антон помощь не примет и что помогать ему бесполезно, а Арсений будет пытаться.       Ха, ну пускай попробует.       Шаст думал, что если все сказанное мужчиной — правда, то того ждет разочарование. Антон любит Арсения, но даже такой любви не хватит, чтоб заставить его сделать то, чего он не хочет.       Стоп.       Я что только что сказал?       Я его… Люблю?       Антона будто по голове чем-то тяжелым ударили: кирпичом, арматурой, стеной, но он не потерял память и даже не умер, а мозг упорно продолжал впихивать фразу в кромешную темноту.       Чёрт.       Я влип.       Он тонул в этом голубом океане. Самом-самом глубоком океане на свете, потому что готов тонуть вечно. И не только тонуть. Плыть, нырять, разглядывать глубины и лежать звездочкой на поверхности. Лишь бы разрешили.       Лишь бы дали шанс показаться ему с другой стороны. Но её нет. Стороны нет, но даже если бы она и была, то всё равно бы не подошла мужчине.       Антон тощий, высокий, нескладный, у него нет такого же бизнеса — он не ровня ему. Нет у Антона большой груди и силиконовых губ. Его талию можно подчеркнуть, но тогда его точно увезут в больницу с диагнозом «анорексия». Да, Шастун попал. Он влюблен. Невзаимно влюблен.       Под конец Шастун вспомнил, что так и не починил кубик Рубика, оставив его в магазине на столе. Ну, не он, Димка починит. Димка умный.       А у Антона и так проблемы. У него не взаимная любовь.

***

      Не взаимная любовь — это когда понимаешь, что хочешь человека во всех смыслах, а он тебя нет. Это когда в твоем животе зарождается рой бабочек, заставляя все органы отключаться. И тогда ты не зависишь от того, что ты хочешь, что ты делаешь, кого любишь. Твое тело и организм сами решают всё не в лучшую пользу. Они отказываются работать, есть, думать, говорить, спать и много-много чего, заменяя это все желанием обнять и поцеловать любимого человека.       Но что делать, когда любимого человека нет?       Тогда можно было бы заставить себя силой начать питаться и вести нормальный образ жизни, как раньше. Но Шастун сам по себе такой, если его желудок сказал, что не будет есть, значит и нечего пытаться. И даже если мозг сказал, что собирается ближайшее время любить, то значит сердце сделает это, несмотря ни на что.