Сучья мать

А началось всё с того, что Яся решила выйти погулять.Весь этот год после филфака она проработала репетитором по английскому, но сейчас ученики разъехались на каникулы, так что и она, считай, была в отпуске. Июнь выдался жарким даже здесь, в Питере и окрестностях, и сидеть в душной съёмной однушке на девятнадцатом этаже, к тому же на солнечной стороне дома, было решительно невыносимо. За стеной тоскливо завыл пёс – хозяин, видимо, работал, и бедняга оставался один на весь день. Это стало последней каплей. Яся напомнила себе, что она-то не заперта, и решительно стала натягивать кеды. Она переехала в Мурино месяца два назад и уже успела изучить маленький район вдоль и поперёк, от памятника Менделееву на бульваре его же имени до поля, где вечерами толпой выгуливали собак. Вообще-то, Ясе тут было неплохо, но в такой день, как сегодня, безоблачный, звонкий, хотелось совсем другого. Тянуло прочь, прочь от разноцветных домов-муравейников, куда-нибудь к зелени, запаху ещё не запылившихся листьев, к прохладе, и тишине, и простору… Одним словом, к природе. Только вот до неё надо было ехать или на метро – до парка, – или на электричке – в лес, – а Ясе было влом. Хотелось, чтобы вот прям сейчас, сразу! Тогда она вспомнила, что её улица упирается в ещё пока не застроенный пустырь, а за ним темнеет лесок, до которого запросто можно дойти пешком. Действительно, на пустыре стояли какие-то экскаваторы и прочая техника, но ограждений не было, и никто не остановил Ясю, когда она пошла через изрытое старыми колеями от огромных шин поле. Приятный ветерок шевелил бурьян, а на другом краю, у са́мой кромки леса, виднелось несколько симпатичных деревянных домиков. Неужели дачи, прямо здесь, у городской черты? А вдруг там даже сейчас кто-то есть? А что – погода как раз подходящая. Яся представила себе, как пойдёт мимо и увидит кого-нибудь в окне или во дворе, и, может быть, даже помашет им рукой, просто так – и от этой мысли ей стало ещё веселее. Пока она не подошла ближе и не поняла, что дома заброшены. Яркое солнце играло шутки с глазами, заставляя облупившуюся краску казаться почти свежей, расстояние скрывало безразличный взгляд пустых чёрных окон. К домикам даже не было тропинок – всё вокруг заросло одичавшими ягодными кустами и высокой, чуть ли Ясе не по макушку, травой. Яся остановилась, оглядывая находку, и беззаботное летнее настроение с готовностью уступило место любопытству. Она решительно двинулась сквозь заросли, исстрекалась крапивой, утопила кроссовки в грязи, но добралась до избушек. Здесь, в небольшой низинке, было сыро, и под ногами кишмя кишели крошечные молодые лягушата. Яся улыбнулась: она с детства любила всех этих маленьких диких зверей – ящериц, мышей, кротов. Даже жуков не боялась. Лес вблизи выглядел очень тёмным, и лезть в него совсем не тянуло. Она побродила вокруг домов, водя рукой по покинутым стенам. Подумала о том, чтобы зайти внутрь, но всё-таки передумала. Обтёрла изгвазданные кеды травой, чуть не напоролась на гвозди, торчащие из брошенной на землю доски, и вдруг какой-то глупый лягушонок прыгнул прямо ей под ногу. Яся не успела отреагировать, чтобы не наступить сверху. Весь азарт первооткрывателя вдруг как ветром сдуло. Ясе почему-то стало тоскливо и резко захотелось уйти. Казалось бы, чего пугаться посреди белого летнего дня – но она подняла голову и поняла, что из-за кустов и трав вокруг не видит, с какой стороны пришла. Вообще ничего не видит: только она на заброшенном кусочке мира, стены бурьяна да плоское синее небо. Яся ломанулась прочь наугад, не обращая внимания на шиповник, царапающий руки и хватающий за волосы. На какую-то жуткую секунду почувствовала себя так, словно вокруг бесконечные джунгли, и ей не выбраться никогда – и вывалилась на простор. Солнце ушло за облако, и разом стало как-то темно и холодно. Чувствуя, что нагулялась, Яся поспешила назад, к знакомым силуэтам многоэтажек. И, добравшись до края пустыря, словила острое дежа вю. Вблизи всё снова оказалось мёртвым. И тут тоже. Экскаваторы стояли, как скелеты ржавых насквозь динозавров. Нигде, даже вдали, не было слышно ни одной машины. Не играла музыка в булочных, никуда не спешили люди. Потускневшие серые дома высились безжизненно, как многоквартирные склепы. Яся просто стояла и смотрела, и смотрела, и смотрела. Она ушла отсюда час назад. Всего час! Ничего не понимая, почти на автопилоте, она двинулась вперёд – домой. Сквозь бугрящийся асфальт под ногами пробивались упрямые жёлтые цветы. Не успела Яся сделать и дюжины шагов, как сбоку зарычали. Этот звук проникал прямо внутрь, минуя мозг, и она застыла на месте раньше, чем поняла, что к чему. Ей заступила дорогу небольшая собачья свора. Всего зверей пять или шесть, но каждый из них смог бы сожрать Ясю целиком. Они были огромные, лохматые, мускулистые и поджарые – настоящие уличные убийцы… Вожак вскинул морду к небесам и завыл. У него было две головы. Или не две, а, скорей, полторы – полторы матёрые морды, сросшиеся посередине. Остальные в своре подхватили вой. У серого пса, похожего на волка, было восемь лап с коленями в обратную сторону. Ещё один, с белым пятном на лбу, истекая слюной, скалился лишней пастью на боку. У самого тощего, хромого на одну лапу, из спины рос маленький человеческий ребёнок. Мёртвое тельце, наполовину захваченное щетинистой шерстью, свисало набок лицом вниз и, наверное, очень мешало. Вой продолжился дальше по улице. И ещё дальше. И ещё. Десятки, если не сотни голосов – везде, отовсюду, со всех сторон. Вообще-то, мелкой Ясю учили, что убегать от бродячих собак нельзя. Вот вообще. Она побежала. Рванула так, как не бегала никогда в жизни, наплевав на то, что в их глазах делает себя добычей. Неслась, как ветер, не оглядываясь, не чувствуя своего тела за белой пульсацией ужаса, чудом не ломая ноги в колеях и канавах. Впереди снова замаячили проклятые избушки. Яся без колебаний нырнула в заросли, как ныряльщица в омут. Там, впереди, стены и двери, там можно закрыться, там… Огромная глыба мускулов в чёрной шерсти с лаем кинулась ей навстречу, ударила по коленям. Яся упала, ссаживая лицо и руки. Застыла, свернувшись клубком, закрыла голову от зубов, которые будут рвать её на куски…