Король страны Алмазов

      Холодный рассвет медленно загорался над островом Хой*, вторым по величине среди Оркнейских островов, что лежат в море к северу от страны Скоттов. Восходящее солнце расцвечивало низкое небо бледно-оранжевым и золотым, освещало мачты деревянного корабля. Новый длинный и крепкий драккар** медленно двигался вперёд, в открытое море, покидая удобную и гостеприимную бухту Скапа-Флоу***. Вождь отряда викингов по имени Фрэнсис и по прозвищу Шрам стоял на палубе и зорко вглядывался в морские дали, что открывались перед ним. Неукротимый и свирепый завоеватель, постоянно жаждущий битв и захвата новых земель, он давно мечтал о грандиозной интриге, что принесет ему небывалое могущество. Многие соплеменники Фрэнсиса, жители холодных островов с неплодородной каменистой землёй, промышляли набегами, делая это именно из-за скудости ресурсов их родных мест, перенаселения и голода. Но Фрэнсис-Шрам был другим. Он считал себя великим воином, добытчиком огромного богатства и влияния. Своё прозвище, полученное после боя, в котором Фрэнсису рассекли верхнюю губу, было ему ненавистно. Фрэнсис желал, чтобы его называли Драконом, легендарным и непобедимым завоевателем. Для этого ему нужно было совершить подвиг.       Фрэнсис долго продумывал и готовил свой поход. Он давно ходил по морям, нападал на прибрежные поселения, безжалостно грабя и убивая, не щадя даже стариков, женщин и детей. За несколько лет он скопил достаточно, чтобы приобрести новый мощный драккар у лучших мастеров-корабельщиков. Его корабль получился воистину великолепным: длинный корпус и мощный киль из крупного дуба, тридцать вёсельных пар из ели, паруса из овечьей шерсти****. Огромный трюм вмещал команду в сто тридцать человек. Нос корабля Фрэнсис велел украсить большой головой дракона, символом своих прошлых и грядущих побед.       Шрам долго выбирал цель грядущего похода. В близлежащую страну Скоттов идти не стоило, тамошний народ, гордый, буйный, огненноволосый был слишком сильным противником. Жители Изумрудного острова тоже были слишком свободолюбивы и непокорны, Холодный остров с паром, идущим из-под земли, обладал ещё более неприветливым климатом, чем его родные места. Страна Черных гор богатыми ресурсами не обладала, а по жестокости их правитель мог поспорить с самым лютым варваром, поэтому корабль Фрэнсиса держал путь дальше, южнее, в страну Алмазов. Её обитатели так давно жили без войн и конфликтов, что сердца их наверняка размягчились, оружие заржавело, а опытные войны стали слишком дряхлы, чтобы оказать сопротивление. Король страны Алмазов, Вильгельм Миротворец, и вовсе не представлял никакой опасности. Фрэнсис не собирался нападать открыто, он приготовил иной план и теперь довольно усмехался, окидывая глазами бескрайнюю морскую гладь перед ним, вдыхая соленый воздух и представляя грядущую встречу. ***       Приёмный день, как всегда, тянулся долго. Очередь желающих пожаловаться на свои горести, притязания сограждан и разнообразные конфликты, без которых не обходится ни одно, даже самое высокоразвитое человеческое общество, не иссякала. Вильгельм Третий оставался верен принятому ещё в первые годы правления решению терпеливо и внимательно выслушивать каждого, вникать в дело и судить его по справедливости. Сегодня всё проходило как обычно, пока король не заметил высокого длинноволосого мужчину в чёрном кожаном костюме. Против воли Уилла сердце его ёкнуло, глаза приоткрылись, но в следующую секунду их затопило разочарование: он обознался. Это был не Ганнибал.       Вильгельм еле слышно выдохнул, привычно сохраняя нейтральное выражение лица, вернул взгляд на очередного просителя. К сожалению, он понимал, что с трудом вникает в его речь. Внутри Уилл безжалостно ругал сам себя за то, что снова реагирует на образ Лектера. После той ночи в замке короля Людвига, когда Уилл проснулся один, он был глубоко уязвлен тем, что Ганнибал покинул его, даже не попрощавшись, исчез в ночи, как вор или предатель. И это после того, как Уилл отдался ему, открылся полностью, позволил увидеть себя! До сих пор, при мысли об этом, Уилла пронзала острая боль. И он дал себе слово больше не искать Ганнибала, не думать о нём, не представлять где он сейчас и с кем.       Вильгельм Третий решил начать новую жизнь. Возможно, даже снова полюбить. С законной супругой они жили как брат и сестра, но в королевстве было много прекрасных людей. Вильгельм был уверен, что найдёт того или ту, кто осмелится любить его и быть рядом, несмотря ни на что. Например, прекрасная советница Алана, темноволосая и ясноглазая. Она казалась спокойной и уверенной, твёрдо стоящей на земле. Вильгельм начал оказывать ей небольшие знаки внимания, и, судя по всему, его симпатия не была безответной.       В деле управления королевством тоже хватало забот, которые помогали отвлечься от душевной боли. Вильгельм ставил целью сохранение благополучия своей страны и мира с соседними государствами. Приближались очень важные переговоры с Викингами, с которыми всегда были напряжённые отношения. Воинственный, неукротимый народ, десятилетиями нападавший на прибрежные земли, они представляли большую опасность, но Вильгельм никогда не терял надежды решить вопрос миром. Это был его основной принцип.       Прошло несколько недель с тех пор, как король получил свиток с предложением переговоров от посла Викингов Фрэнсиса Доллахайда, и вот дозорный на сторожевой башне затрубил в рог. Вильгельм выглянул в окно и увидел силуэт длинного корабля, легко несущегося по синей глади моря. Белые паруса, выпукло надуваемые сильным северным ветром, быстро несли судно к берегам страны Алмазов. Он всё приближался, и на пристани начал собираться народ, привлеченный необычным видом корабля. Это был поистине огромный драккар с высокими мачтами, множественными рядами весел и головой дракона на носу. Дракон, искусно вырезанный из дерева, выпячивал глаза, раздувал ноздри и скалил зубы. Уилл нахмурился. Обычно такая агрессивная фигура означала воинственный настрой пришельцев, а если викинги приезжали с миром, то фигуру с носа снимали. На всякий случай он махнул оруженосцам, и те встали наизготовку. Также на пристань был послан отряд солдат, а зевакам настоятельно велели уйти подобру-поздорову.       Тем временем драккар причаливал. Несколько Викингов спрыгнули в воду и, ухватившись за крепкий киль судна, вытащили его на берег. Люди, наблюдавшие за пришельцами из окон окрестных домов, самые отчаянные зеваки, что остались на пристани, и солдаты удивились силе этих северных богатырей. С не меньшим любопытством разглядывали жители страны Алмазов и корабль. В сопровождении стражи на пристань вышел король Вильгельм Третий. В традиционном бело-золотом одеянии, в короне, украшенной крупными бриллиантами, он был величествен и прекрасен. С корабля спустили трап и вниз сошёл высокий статный мужчина с тёмными волосами, выбритыми на затылке. Он был одет в темно-синий костюм из плотной шерстяной ткани, плащ с шелковым подбоем, витиеватой металлической фибулой***** и меховую накидку. Когда викинг подошёл ближе, Вильгельм заметил, что руку мужчины украшают металлический разомкнутый браслет и обручье, золотистой змейкой обвивающее запястье несколько раз. На голове гостя красовался резной обруч, на воротнике рубахи был искусно вышит двухголовый белый волк. Одеяние говорило о том, что этот человек богат и совершил множество удачных походов.       Гость учтиво поклонился Вильгельму и представился:       — Фрэнсис Доллархайд, посол его Величества короля Викингов.       — Приветствую Вас в стране Алмазов, Фрэнсис. Как я понял из Вашего письма, Вы здесь с предложением сотрудничества.       Викинг склонил голову и обаятельно улыбнулся:       — Это так, Ваше Величество. И, я надеюсь, мы придём к соглашению.       Вильгельм царственно кивнул и пригласил гостя во дворец. Они отобедали, затем Фрэнсис отправил своих людей на корабль. Через несколько минут викинги вернулись с большим сундуком. Доллархайд приготовил разнообразные подарки для короля страны Алмазов, чтобы завоевать его благосклонность. Начал он с шубы из меха черной лисицы, которую поднёс на вытянутых руках его помощник.       — Примите сей щедрый дар от короля Викингов, Ваше Величество! Пусть пушистый мех черной лисицы греет Вас в холодные дни, а также подчёркивает Вашу красоту, — проговорил Фрэнсис, учтиво кланяясь и посылая Вильгельму восхищенный взгляд. Тот невозмутимо кивнул, выражая благодарность и велел слугам забрать шубу.       Далее Фрэнсис решил удивить короля страны Алмазов массивной золотой шкатулкой, украшенной крупными изумрудами, лунными камнями, и редкими фиолетовыми чароитами, затем преподнёс кинжал, инкрустированный сапфирами и многометровые шерстяные полотна. Всё это были замечательные, достойные дары, но Доллархайд видел, что они не вызвали интереса Вильгельма Третьего, он принимал их спокойно и бестрепетно. Тогда Фрэнсис достал из сундука самый необычный подарок: несколько свитков пергамента.       — Что это? — поинтересовался Вильгельм.       — О, Ваше Величество, это свитки со стихами и легендами, перенесёсенные на пергамент нашими писцами и украшенные гравюрами тонкой искусной работы.       Глаза короля страны Алмазов заинтересованно блеснули, и Фрэнсис понял, что на этот раз попал в цель.       — Этот уникальный, изысканный подарок может оценить лишь человек с пытливым умом, любознательностью и отменным вкусом, — елейным голосом говорил викинг. — Лучшие каллиграфы и художники трудились над созданием сего эпоса. Примите же его в знак нашей дружбы и глубокого уважения!       Фрэнсис подал свитки королю сам, низко склонив голову в подобострастном поклоне.       Вильгельм охотно забрал подарок, лицо его выражало искренний интерес. Он развернул один свиток, бегло просмотрел, довольно улыбнулся и горячо поблагодарил гостя. ***       Прошло несколько дней, и Вильгельм Третий был приятно удивлён общением с гостем. Фрэнсис оказался почтительным и умным собеседником, интересным рассказчиком. Он был всегда опрятно и элегантно одет, демонстрировал безупречные манеры и очаровательную улыбку. Вильгельм и не подозревал, что Викинг может быть таким приятным и совершенно не агрессивным. У Доллархайда были красивые серые глаза, выдающийся нос и шрам на губе, который, впрочем, нисколько его не портил. Многие придворные дамы и даже строгие советницы смотрели на него благосклонно и заинтересованно.       Вильгельм находил странным, что король Викингов не поговорил с ним о сотрудничестве во время праздника Трёх королей, но раз он прислал посла сейчас, такую возможность нельзя было упускать. Сколько помнил себя более-менее взрослым, Уилл спорил с отцом, утверждая, что любой конфликт можно решить миром. Отец же улыбался и качал головой, называя сына наивным юношей. И вот теперь представился шанс заключить мирный договор с воинственным племенем Викингов, чему Уилл был несказанно рад.       Фрэнсис провёл во дворце неделю, обсуждая условия договора о взаимной помощи и ненападении, и с каждым днём все больше очаровывал всех вокруг. Позабыв своё изначальное недоверие, Уилл был в восторге от гостя. Он и не ожидал, что когда-либо сможет назвать викинга своим другом, но, похоже, это становилось правдой. Душа Вильгельма Третьего радовалась предстоящему заключению взаимовыгодного договора, а боль от ухода Лектера почти исчезла. Он с нетерпением ожидал встречи с королём Викингов и подписания бумаг.       Уилл не знал, что за его общением с Фрэнсисом тщательно, пусть и скрытно следит тот, о ком он дал себе слово забыть. ***       Грин бодро шёл по центральному рынку. Отовсюду слышались голоса, торговцы зазывали посетителей к прилавкам, на которых располагались самые разнообразные продукты и наперебой предлагали купить именно их товар:       — Парное мясо, парное мясо! Свежая телятина!       — Купите лук, зелёный лук, петрушку и морковку!       — Кому молоко? Кому молоко?       — Рыбка, рыбка, только утром выловили.       Дородная торговка рыбой кокетливо подмигнула Грину. Она склонилась над широким прилавком, где в кусках льда лежали серебристые рыбины с мутными мертвыми глазами, и взгляд мужчины невольно упал на её пышные белые груди, которые едва сдерживала белая блуза на завязках. Грин смущенно отвернулся и прочистил горло. Как и его господин, мистер Мортимер, Грин был убежденным холостяком и мыслил служение стране Алмазов и королю Вильгельму Третьему как основную цель своей жизни. Да и резкий смрадный запах, шедший от рыбы и склизкой красноватой требухи, влажно поблёскивающей под прилавком, к амурным делам не располагал совершенно.       Грин поправил холщовую сумку на своём плече, проверил на месте ли кошелёк — на рынке надо держать ухо востро — и пошёл дальше. Хозяин послал его за съестными припасами для ужина, и Грин направился было к мяснику, у которого всегда приобретал молодую говядину, как вдруг сильная рука схватила его за плечо, затем слугу буквально втащили в узкий проулок.       — Что вам нужно? — возмутился он.       — Тсс, — незнакомец в чёрном кожаном костюме приподнял голову, и Грин увидел скуластое лицо и карие цепкие глаза. "Племянник мистера Мортимера!", — подумал Грин, а тот, прочитав узнавание в глазах слуги, чуть ослабил хватку и тихо велел:       — Как вернёшься домой, передай хозяину, что я в городе. Инкогнито. Так и должно остаться. Пусть напишет мне обо всём, что происходит во дворце. Как ведёт себя гость короля.       Тут Ганнибал недобро прищурился и сжал зубы. Тон его не предполагал возражений, а Грин и не думал говорить поперёк. Он охотно кивал, обещая выполнить приказ Лектера. Ему и самому не нравились викинги при дворе. Никогда не было от них добра, не стоило ожидать и теперь.       — Завтра встретимся здесь же, в то же время, — велел Ганнибал.       — Хорошо, господин, — прошептал Грин и увидел, как Лектер снова надвинул шляпу глубоко на лоб и, чуть склонив голову, покинул проулок. Грин вышел следом за ним, но, когда он окинул взглядом суетливую толпу, наёмника уже нигде не было видно.       Ганнибал прибыл в столицу и инкогнито поселился в одной из неприметных гостиниц сразу же, как только узнал о приезде посла Викингов. Как и было условлено с Грином, он принёс Лектеру письмо на следующий день после их встречи на рынке. Прочитав письмо, Ганнибал понял, что его тревога лишь усилилась. Дядя также был крайне обеспокоен текущим положением дел. Мортимер писал, что Вильгельм Третий слишком приблизил викинга к себе, что всецело доверяет ему, а тот сопровождает короля везде. Учитель высказывал свое подозрение, неверие в благие намерения гостя, и Ганнибал был склонен ему верить. Викинги, всю жизнь промышляющие набегами и грабежами, просто не могли предлагать мир такой богатой стране, как королевство Алмазов. Лектер был уверен, что Вильгельма Третьего обманывают, что ресурсы его страны хотят захватить и разграбить. На тайной встрече Ганнибал договорился с дядей, что тот даст знак, если будет происходить что-то подозрительное. Если викинги обнаружат свое коварство, если предадут доверие короля страны Алмазов, а в этом Лектер не сомневался. В нём всё кипело от возмущения, что какие-то морские бродяги стремятся обманом захватить его землю, обмануть короля Вильгельма Третьего, самого светлого и доброго короля.       Но не только это терзало душу Ганнибала.       Он долго наблюдал за замком короля, прячась в густой кроне близлежащих деревьев. Он сидел в своём укрытии много дней, и однажды наконец увидел короля. Тот, как всегда невыносимо прекрасный, прогуливался по пешеходному переходу зубчатой крепостной стены. Сопровождал Уилла мужчина, которого Ганнибал прежде не видел. По характерной причёске и меховой накидке Лектер без труда распознал в нем викинга. Очевидно, это и был тот самый Доллархайд. Ганнибал прищурился, не отводя пристального взгляда от мужчин.       Викинг так и льнул к королю, заглядывая ему в глаза, поддерживая под локоть при подъёме на ступеньках, постоянно улыбался, будто невзначай осматриваясь вокруг, а Уилл дарил ему обворожительные улыбки в ответ. Ганнибал скрипел зубами, чертыхался и так сильно сжимал ветви дерева в бессильной злобе, что рукам становилось больно.       Он страшно ревновал.       Лектер совершенно четко осознавал, что Уилл был любовью всей его жизни. С тех пор, как с первыми холодными лучами зимнего солнца Ганнибал покинул замок короля Людвига и тёплую постель, в которой спал Уилл, он испытывал постоянный душевный голод. И голод этот немного утих, когда он увидел возлюбленного вновь. Пусть издали, пусть лишь ненадолго...       Ганнибал вспоминал их совместную ночь, удивительную, полную страсти и нежности, вспоминал спящего Уилла, обласканного, безмятежного, трогательного. Как он мог молча уйти? Как мог оставить его вот так? Лектер понимал, что Вильгельма могло оскорбить то, что его любовник попросту сбежал, и первое время думал, что это к лучшему, ведь он королю не пара. Но теперь, когда он видел любимого с возможным соперником... Ганнибал подозревал, что интерес Уилла к Фрэнсису может носить не только политический характер. Долархайд был интересным, статным мужчиной, и, самое главное, имел достаточно высокое положение, чтобы дружить с королём, не то, что нищий безродный наёмник... Эта мысль наполняла душу Ганнибала яростью и болью. Он понимал, что не может отдать Уилла другому, что должен попытаться вернуть его, во что бы то ни стало. Тем более мирным планам викинга он не доверял на на йоту.       Ганнибал поклялся, что при малейшей угрозе жизни Вильгельма со стороны викинга жестоко расправится с ним, вскроет его грудную клетку, пока Доллархайд будет ещё жив, и вырвет его сердце.