Повышение градуса

***

Разумеется, за дверью их комнаты в тот момент находился Торп. Он трижды был послан Уэнсдей ко всем монстрам и прочим сущностям, которых она только могла вспомнить. Она выталкивала его в коридор, когда он бесцеремонно, без приглашений и разрешений хозяйки и заметил сидевшую на полу Энид Синклер. Зачем-то даже подошел и начал с ней разговаривать; она едва начала успокаиваться, а он, по всей видимости, ляпнул что-то такое, что расстроило ее сильнее прежнего. Уэнсдей взглянула на Ксавье так, что стало ясно: он труп, даже если сказал что-то не специально. Девочка-оборотень моментами ее раздражала навязчивостью и тактильностью, но она без раздумий смогла бы свернуть его длинную тонкую шею за ранение чувств Синклер. Торп или был чрезмерно настойчивым по жизни, или попросту начался апокалипсис, который можно было остановить только тогда и только при личном присутствии Аддамс. Другого разумного объяснения его присутствию в их месте проживания не нашлось. — У тебя есть пятнадцать секунд, чтобы скрыться за дверью, пока я не начала метать в тебя кинжалы. К слову, я ни разу не промахивалась. Взгляд с вызовом с противоположного конца комнаты. Что-то подсказывало Уэнсдей о возможности пожалеть о сказанном. Немного было не все равно, но по большей части — наплевать. В любом случае, руку он на нее поднять не сможет, а послушать, как он обзывает ее черепом, черепушкой, черепком — весьма даже приятное и интересное занятие для нее. Торп в ответ на ее слова лишь вскинул бровь и рассмеялся. Аддамс не находила реальную угрозу чем-то смешным. Если он не уберется отсюда, то она и правда выполнит свое обещание. Никто не смеет обижать ее друзей. И не так уж и важно, что Синклер он пытался поддержать; надо было пытаться лучше, а не вгонять девушку в повторную истерику. Так они простояли несколько секунд, пока Ксавье не начал медленно сокращать расстояние между ними. Уэнсдей стояла возле двери и поэтому уже обрадовалась, что он, наконец, набрался ума и решил оставить их в покое, соблюсти границы чужого личного пространства, но она ошиблась. — Мне даже нравится твое умение сделать бесстрашный вид, когда тебя едва ли не трясет от волнения или испуга. Торп медленно подошел почти вплотную, что заставило Уэнсдей начать отступать. Вышло плохо: она впилась спиной в платяной шкаф, тем самым позволив художнику одержать небольшую победу. Ей даже казалось, что такие выходки он делает исключительно для того, чтобы вдавить ее куда-нибудь и избавиться от нее столь легким способом. Аддамс незаметно и несильно втянула голову в плечи, но взгляда своих чернеющих глаз от лица Ксавье не отвела. Если он решил поиграть, то игру они будут вести уж точно не по его правилам. Главной тут была она. И с ее стороны просто необходимо сделать все возможное, чтобы занять ведущую роль. — Не думала, что тебе настолько приятно находиться рядом со мной, раз ты так липнешь ко мне при любой возможности. В лучшем исходе Торп должен был смутиться и отойти от Уэнсдей, но, видимо, ее слова его только раззадорили, побудили к действию. Справа от ее головы в дверцу шкафа из черного дуба мигом впечаталась рука Ксавье, а он, глядя ей в глаза, наклонился к ней непозволительно близко. Он даже предусмотрел, какую руку поставить, потому что из комнаты она теперь не могла выбежать, а если бы она дала деру влево, то остановил бы ее с легкостью. Уэнсдей не собиралась бежать и увеличивать число ходов, на которые Торп сейчас ее обходил. Он смотрел не отрываясь и будто собирал мысли в кучку, чтобы что-то сказать, но путаница в голове тормозила его. Расстояние между их телами было до неприличия коротким, настолько, что они слышали дыхание и сердцебиение друг друга. Аддамс держала в голове, что в комнате находится Энид и может видеть эту клишированную ситуацию из фильма. Затошнило от осознания превращения собственной мрачной жизни в типичную драму про подростков, которые каждый день показывали по пластмассовому ящику, усеянному светодиодами. Торп держал в голове, что при таких обстоятельствах готка показалась ему менее заносчивой и отвратительной, чем обычно. Затошнило от осознания того, что к нему пришли такие мысли; это же сама Уэнсдей, о ней невозможно, нельзя думать что-то хорошее. Больше всего смущала их поза, в самом деле напоминавшая стереотипных серую мышку и короля школы, когда он прижал ее к шкафчику в коридоре. Синклер, на удивление, настолько была отвлечена попытками умереть от обезвоживания, что не слышала и не видела ровным счетом ничего, особенно того, как ее лучшую подругу буквально придавили в их собственной комнате. Она выбежала из комнаты, по всей видимости, к какой-нибудь из подружек; за пеленой то и дело выступающих слез она еле разбирала хоть что-то на своем пути. Уэнсдей еще не успела зажечь любимые свечи, окутывающие помещение приятным запахом чертополоха. Светили только экран ноутбука Энид и настольная лампа на рабочем месте Аддамс; было достаточно темно. Опять же — слишком банальный сюжет, а ее жизнь никак не могла идти по шаблону. Она замерла в ожидании дальнейших действий, опираясь ладонями на лакированную дверцу шкафа. Торп всматривался в ее лицо, подметил, как темные, почти черные глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, блестят, отражая блик лампы. Под его напором ей определенно было не по себе, но это только хорошо: скоро она взмолится, чтобы он отцепился от нее, и добровольно согласится пойти на поиски Аякса. По крайней мере, этот вариант — идеальный. С этой целью Ксавье, впрочем, и напирал, а уж точно не для того, чтобы посмущать Аддамс и позлорадствовать. Этого почему-то отнюдь не хотелось. Было лишь желание наблюдать за стушевавшейся Уэнсдей в ожидании ее попыток высвободиться. Он не держал ее, но она предпочла быть загнанной жертвой. — Ты омерзительна, Аддамс. Знаешь это? Из уст Ксавье Торпа вырвалась громким шепотом такая убедительная ложь. Он про себя отметил, как она повела головой и шумно вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Художник потерял счет времени; действие продолжалось вторую-третью минуту, а казалось, будто прошло уже не менее пары часов. Ему подумалось, что он уже немного перегибает палку и было бы неплохо пресечь это все уже сейчас, но ответ Аддамс не заставил себя долго ждать. — Зачем ты пытаешься завалить меня комплиментами? Но мне льстит, что ты наконец-то оценил мои достоинства. Привычным голосом она произнесла характерную для нее фразу; хоть что-то всегда остается неизменным, неподвластным ни обстоятельствам, ни времени, ни погоде и вообще чему-либо в принципе — юмор Уэнсдей. Возможно, она и правда была недалекого ума и воспринимала оскорбления как комплименты, а может, на ее картину мира так повлияла семейка Аддамс. Сама она предпочитала третье — никакой ванильности. Любила все жуткое, кровавое, наводящее страх на любого нормального человека, но не на нее. Выпала прядка волос возле левого уха, но ее заправить она не решалась. Если сейчас это сделает Ксавье, будто они действительно находятся в сопливом романтическом фильме, она немедленно примет тройную дозировку цианида. Такие кошмары ей еще не снились. Случалось, что Тайлер забывался и выдавал что-то подобное, но все его попытки быть заботливым Уэнсдей пресекла на корню. — Я ненавижу тебя, Аддамс. Торп сказал это настолько уверенно, насколько это было возможно. Он убежден в том, что ему еще не доводилось встречать кого-то хуже этой несносной девчонки, которая сдала его в полицию в прошлом семестре. А в следующую секунду он уверенно потянулся к ее волосам, заправляя некрасиво выпавшую прядь за ухо. Он делал это нарочно, из любопытства. Уэнсдей затаила дыхание и опустила взгляд в пол. Ксавье потешил ее симпатию к нему, хоть и сам того не осознавал. И он никогда не узнает об этом, она никогда не скажет ему о своих чувствах; ни к чему очередные насмешки над ней. Торп дольше положенного задержал руку на гладких черных волосах, собранных утром в тугой высокий хвост. От его цепкого взгляда не укрылось, как Аддамс скрючила пальцы, продолжая опираться на деревянный шкаф. Он самодовольно улыбнулся, прикидывая, как сильно ему удалось вогнать ее, вечно бледную как поганка, в краску. — Торп, довольно! Она резко шикнула на него, извернулась и ловко пролезла под рукой, которой он преградил ей путь к двери наружу. Уэнсдей отошла на приличное расстояние и отдышалась, вспоминая, что несколько секунд назад с ней случилось. В какой-то степени ее начала раздражать напористость Ксавье, он нередко в ней не знал предела: если ему чего-то хотелось, то он мог не остановиться ни перед чем ради достижения цели. Через минуту он скажет, что всего лишь пошутил. Через два часа напишет, что ее было бы славно ставить на огородах вместо пугала, чтобы назойливые птицы не поклевали урожай. А через три дня на нее снова с кулаками налетит Бьянка, потому что Уэндсей, — о ужас! — подышала одним воздухом с ее парнем, и ей будет наплевать, что он сам без разрешения завалился в ее комнату, сам придавил ее, сам, черт возьми, сделал что-то непонятное с ее волосами. — Расслабься, череп, я же пошутил. Он улыбнулся, обнажая зубы, и оттолкнулся от платяного шкафа, разворачиваясь к ней всем телом. Находиться наедине стало некомфортно, в воздухе словно повисла какая-то иголочками колющая напряженность. Аддамс тихо восстановила дыхание и ритм сердца, надеясь, что до слуха Торпа ничего не донеслось. Иначе придумает себе какую-то симпатию с ее стороны и точно не даст ей прохода, то и дело выплескивая ядовитые фразочки — их любимое парное развлечение с Барклай. Она отвернулась к окну и закусила губу, пытаясь сдержать нахлынувшие волной эмоции. — Я ясно выразилась: проваливай отсюда. Я не буду помогать тебе ни в чем. Ты требуешь чего-то от меня, не имея при этом банальной капли уважения. Пошел вон отсюда, пока я не содрала с тебя кожу живьем и не скормила ее воронам. Клянусь, это будет очень и очень душераздирающе. Твои крики. Ксавье посмотрел на собеседницу, до конца не понимая, как сильно он сейчас ошибся. Спугнул ее, когда она начала немного открываться. Аддамс была слишком ценным напарником, чтобы сейчас потерять ее поддержку при сложившихся обстоятельствах. Пришлось бы или извиняться, или стоять на своем до конца. Из двух зол с детства учили выбирать меньшее. — Ну и славно. Больше не буду развлекать одержимых до рассвета. Справлюсь в одиночку, фрик. И он ушел, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Наверняка разбудил еще и половину общежития — нагрянут все комнаты с претензиями к ней. Что ж, выслушать один раз их недовольства лучше, чем терпеть выходки Торпа невесть сколько. Уэнсдей пыталась переварить случившееся, но выходило это крайне плохо. Ситуация ей казалось чересчур интимной, все не выглядело так, будто они при любой удобной возможности грызутся как кошка с собакой. Не раздеваясь, она легла на кровать и сложила руки. Сон не шел долго.

***

Все ученики Невермора жили в относительной гармонии вторую учебную неделю после случившегося. Энид нашла в себе силы после предательства двигаться дальше, вышла в Академию и лишь изредка по ночам плакала в подушку, но не так громко и больно, как прежде. Уэнсдей даже пару раз ловила взглядом уведомления на телефоне соседки, где ей писал какой-то светловолосый парень из школы, причем довольно напористо, явно ожидая бурного развития отношений, но в Синклер он не вызывал эмоций. Видимо, это просто временный способ отвлечься. И она не могла ее осуждать. Если подруге так станет легче, то она дает добро, хотя могла бы дать его и так; парней миллиарды, можно не беспокоиться о чьей-то нежной симпатии и смело отказывать. В конце концов, он писал Энид сам, она ему ничего не обещала. Наплачется — сугубо его личные проблемы, надо было пытаться распознать намерения девушки заранее. Йоко Танака окончательно присоединилась к скромной компании Аддамс и Синклер, переманив к себе и близнецов-сирен, оставив Бьянку едва ли не саму по себе. После той пощечины авторитет последней подорвался, и все, кто был на ее стороне, стали мало-помалу отдаляться от лидера среди женской половины школы. Не сказать, что Уэнсдей была шибко рада, но, как минимум, Танака ей очень нравилась в качестве подруги, она даже была не против, когда та называла ее "Уэнс". По крайней мере, до того момента, как она вспоминала про треугольник на ее доске, висевший по сей день. На днях он стал квадратом — в него как раз внесли Бьянку Барклай. Аддамс ежедневно открывала канал Йоко, в который вампирша вложила душу и выкладывала все: грязные сплетни, нелепые и часто позорные фотографии, свежий и древний компромат, свои и чужие загадочные теории и много чего еще. С недавних пор там находились скриншоты диалогов трехлетней давности, где Бьянка угрожала каким-то девчонкам и называла их нелестными словечками. Если признаться, два из них как раз принадлежали самой Йоко и Двине, но в этом они бы не признались. Иначе просто нельзя представить, как Танаке удалось откопать такую информацию — аккаунтов нет уже давно, качество не самое лучшее, словом, — невозможный процесс. Вампирше, на удивление, все было по силам, из-за чего ее за глаза третий год называли Хакершей, но тихо, чтобы как-нибудь с утра не обнаружить в ее канале фото, где ты целуешься с каким-нибудь преподавателем за территорией Невермора. Ксавье тем временем вот уже без малого две недели не находил себе места. Он полностью загрузил себя, ему не всегда хватало времени хотя бы на трехчасовой сон. Утренняя тренировка, затем занятия, свидание с Бьянкой, вечерняя тренировка, домашнее задание, написание картин и поиски Петрополуса. У него самого не укладывалось в голове, как он успевал совмещать все это изо дня в день. Время смешалось, стало однообразным, каждые сутки в точности дублировали предыдущие и так по замкнутому кругу. Торп будто попал в какой-то день сурка или образовал временную петлю, не иначе. Он был готов терпеть и такое, лишь бы снова и снова не прокручивать в голове последнюю встречу с Уэнсдей Аддамс и не проигрывать все возможные варианты развития событий. Он уже давно признался самому себе, что расследовать исчезновение лучшего друга без холодного ума и трезвого разума, которыми была награждена она, — нереально. Он каждый день думал даже попросить прощения у девушки, но все не решался. Сделать это — буквально сдаться, потешить ее самолюбие иллюзией победы. Так и справится в одиночку, как и планировал. Во время долгожданного ланча Йоко Танака сидела за столиком в новой компании с ноутбуком на коленях и мирно попивала свежую алую кровь из стеклянной полулитровой бутылочки, как вдруг в беспроводных наушниках раздался сигнал, оповещающий о пришедшем уведомлении. Быстро нажимая длинными ярко-фиолетовыми ногтями по клавиатуре, она открыла нужную социальную сеть и зашла в личные сообщения. В инстаграме ей написал анонимный пользователь, придумавший максимально безвкусный и клоунский с ее точки зрения никнейм "devil_anonim.666". Вампирша тут же вынула наушники и посмеялась над неудачным выбором человека, рассказав об этом всем сидящим за столом. Уэнсдей отложила сэндвич с черным желе из яда скорпионов, который привыкла брать с собой по утрам, и так подорвалась к Йоко, что уронила чашку крепкого кофе на белоснежные джинсы Энид. — Да я же не прячу ничего, ты куда так подорвалась? Уэнс, смотри, сколько влезет, от вас секретов нет. Танака вальяжно откинулась на стуле, положив одну ногу на другую, и кликнула два раза по строке диалога. Она чуть наклонилась, чтобы подошедшая Аддамс могла получше рассмотреть новые сообщения. Уэнсдей не могла описать эмоций, захвативших ее в тот момент. Аноним был тот же, что являлся и ее персональным сталкером уже не первый месяц. То же имя пользователя, та же манера общения. И стало понятно, что Йоко самой себе не стала бы отправлять подобное, ведь с тех пор, как они еще теснее сблизились, вампирша была почти под круглосуточным надзором. Значит, после занятий недавно сформировавшийся квадрат на ее стене, сцепленный красной плотной нитью, вновь превратится в треугольник. devil_anonim.666: «Приветик, кровососочка». devil_anonim.666: «Наслышан про твой чудный канальчик». devil_anonim.666: «Рискнешь опубликовать там мое видео? :)». devil_anonim.666: «/Видео/». Йоко громко расхохоталась. Этот тип мало того, что потребовал опубликовать какую-то ересь на всю академию, так еще и назвал ее "кровососочкой". Ее никогда не оскорбляли столь ужасным прозвищем. Даже показалось, будто подкатила тошнота и она вот-вот блеванет на экран ноутбука, где открыта переписка с этим недоделанным анонимусом. Уэнсдей мигом нажала на видео, которое прислали Танаке. Оно длилось меньше минуты, и первое, что бросилось в глаза — темный фон, будто снимали в подвале, и лицо в маске. — Ты чего, Уэнс? Он мог вирусняк прислать, чтобы поприкалываться. Понятно же, что придурок конченный. Но любопытство взяло верх, и она, как и Аддамс, уставилась в экран ноутбука. Сначала было введение в курс дела, так называемое вступление видео, где загадочный придурок в маске рассказал, кто он такой. Назвал себя лучшем хакером и сталкером: «Уж Уэнсдей Аддамс это знакомо так, как никому другому». После этой фразы все синхронно обернулись и приподняли брови, а девочка-готка, нахмурившись, не отрывалась от экрана. Дальше в видео аноним показал то, чего никто не мог ожидать: на стуле сидел связанный Аякс с разбитым лицом и мешком на голове, закрывающим змей. На этом моменте как будто по сценарию было выстроено лучшее освещение и отменное качество, по крайней мере, так показалось Уэнсдей. У Йоко от неожиданности слетели с переносицы темные круглые очки, когда она увидела количество ссадин на теле Петрополуса; его неестественно согнутые в разных местах руки, которые, возможно, ударили всеми возможными тяжелыми предметами; порванные на коленях брюки и выступившую кость с кровавой плотью, свидетельствующую о наличии открытого перелома; один глаз опух так сильно, что не открывался и, возможно, уже накопил в себе много гноя или крови; через шею и ключицу тянулась длинная незажившая рана; у Аякса, по всей видимости, совершенно недавно были выбиты несколько зубов, поэтому он то и дело сплевывал на грязный пол слюну вперемешку с кровью; он сидел без верхней части одежды, и поэтому на животе и груди можно было спокойно разглядеть крупные темные гематомы и царапины. Зрелище ужаснуло даже саму Уэнсдей. Им повезло, что Энид Синклер сидела ровно напротив них и никак не могла взглянуть на демонстрирующееся на экране видео. Танака быстро сунула Аддамс в ухо беспроводной наушник, чтобы та услышала все. Пришлось держаться ровно и не подавать виду. Особенно причудливо у нее получилось сыграть так, будто очки слетели от чихания. Выглядело достаточно комично, зато все, кажется, поверили. Не обошлось и без сохранения ролика — это второе, о чем она вспомнила во время просмотра. Едва только завершилась мгновенная загрузка, жалобные стоны и хрипы Аякса сменились протяжным мычанием, а мольбы отпустить его — полноценной, пусть и не легко давшейся ему, человеческоц речью. — Йоко, прошу, сделай так, как он говорит... Он... он убьет меня! Парень, чьи змеи на голове сейчас были скрыты под грязным мешком, еле проговорил первое предложение, а на втором уже сорвался на крик, хрипя и сплевывая. У девушек во время просмотрела сжалось все внутри; никто не предполагал, что игра вскоре наберет такие обороты. Поиски Петрополуса затягивали, дело дошло до полиции, а сейчас они видели его на экране — еле живого и вовсе не здорового, и учитывая количество имеющихся побоев на его теле и тех, которые точно появились и продолжат появляться, может, в скором времени — мертвого. Тело Уэнсдей покрылось неприятными мурашками. Она хоть и любила пытки, но видеть их последствия — гадко, больно. Доводилось смотреть не один фильм ужасов, обследовать труп не единожды — все не то. Всеми силами приходилось сохранять хладнокровие, ведь рядом, как минимум, находилась Синклер, а как максимум, Аддамс не должна бояться каких-то там избиений и крови. Если у них с Йоко сейчас одна волна ужаса накатывала за другой, то было трудно представить, что испытывал Аякс. Видео оборвалось на моменте, когда с него стянули мешок и сунули под нос зеркало, обращая парня в камень. И как только он застыл, аноним отколол ему мизинец на правой руке. Финальный кадр так и остался на экране ноутбука, когда сзади к ним подошел Ксавье. Он находился в таком приподнятом настроении, что Аддамс и Танаке стало не по себе и они синхронно переглянулись. Однако стоило взгляду попасть немного за девичьи головы, Ксавье ужаснулся. Он открывал и закрывал рот, не найдя в себе сил сказать что-то, лишь кивнул на ноутбук и получил такой же утвердительный кивок от вампирши. Из сведений было всего ничего: аноним, избитый Аякс в каком-то темном сыром подвале, длительное сталкерство Уэнсдей и использование инстаграма. И это мерзкое "кровососочка". — Ты можешь как-то вычислить, откуда это отправили? Уэнсдей обернулась к Танаке в надежде на утвердительный ответ, и она его получила. Возможно, они обе еще не отошли от увиденного, хоть и, конечно, были уже не в том возрасте, когда их можно напугать подобным. Йоко мастерски открыла какое-то непонятное для Торпа и Аддамс приложение и начала быстро стучать ногтями по клавиатуре, вводя полную неразбериху. Зачем-то открыла профиль пользователя, еще раз зашла в диалог с анонимом. Она проделала одно и то же целых четыре раза. Уэнсдей пришла к двум вариантам развития событий: или полученные данные ее настолько не устраивают, что она отказывается в них верить, или же у нее что-то не получается. А зная способности Танаки, которая была хороша не только в мире моды, но и в мире технологий, второй вариант был таким же маловероятным, как и возможность Уэнсдей тихо и мирно умереть. И когда вампирша, обернувшись к ней и Ксавье, позабыв об остальной части компании, озвучила полученную информацию, загадочная девочка-готка поняла, что угадала еще с первой попытки. — Уэнс, слушай, я до последнего не хочу верить в то, что сейчас скажу, но... Может, это баг какой-то в программе, если тот чувак все-таки вирус занес на мой комп. Проще говоря, видео скинули из Невермора. Отсюда. IP-адреса полностью совпали.