Из дикого леса дикая тварь

      Дендрарий при всем на то желании не смог бы заменить Талане лес. Ни тот, что рос недалеко от ее родного города, ни тот, в котором она провела почти половину своей жизни. И разумеется он ни в какое сравнение не шел с лесом Кревана. Однако даже тут Талане стало немного легче. Зов Леса снова усилился. Она не могла объяснить никому из тех, с кем выпало путешествовать, отчего ей почти физически становится больно, когда она вдали от дебрей. И тем более она не хотела говорить, что с каждым разом ей все больше хочется не только выглядеть зверем в Диком Облике, но и существовать как он. Наверное, это тоже было частью Зова.       Сегодня она пришла в дендрарий не только отдохнуть от палящего пустынного солнца Анк'Харела и его тесных улочек, но и немного подумать. Порой Талана чувствовала себя абсолютно никчемной. То, что она знала, что успела выучить за десять лет, было абсолютно бесполезно теперь на ее пути. А самое главное, все чаще в ее голове возникал вопрос, зачем она тогда сбежала. Зачем поддалась трусости? Зачем позволила лесу поглотить больше душ, чем требовалось? Зачем поспособствовала гибели людей, единственная вина которых заключалась лишь в том, что они пересекли границу священных земель, выполняя чужой приказ?       Ответов Таль не знала. И найти не могла.       Остро заточенный грифель скользил по бумаге. Листочек разукрашивался видами лесной ее избушки, сумеречной сенью родных мест, мордочками полевок, крепенькими тельцами леммингов и хищными изгибами орлиных и кречетовых клювов. А после, в единственном чистом уголке, появилась и белка-вампир. Таких Талана раньше не видела, но сейчас, отыскав столь неожиданную зверушку, не отказала себе в удовольствии зарисовать. Тем более, что нападать с виду очень плотоядная белка не спешила: покорно сидела напротив, почти позировала. Однако скоро и чудная модель покинула Таль. А вот вопросы остались.       Зачем?       «Зачем мне оставаться с вами, Дамая, если вы с Сай легко можете напиться вместе?       Зачем мне идти дальше, если меня из-за моей же неосторожности то чуть не съел мимик, то я оказалась абсолютно бесполезна, пытаясь хоть сколько-нибудь помочь в бою?       Я больше ничего не знаю о том, как жить в обществе, считающемся нормальным... в привычном остальным... А потому кажусь ужасно смешной и неловкой...       Зачем я тогда ушла? Ведь всего этого можно было избежать...»       Она не боялась отца. Рэйлсольд Доугард был суров, но ни разу не повысил на нее голоса, не обидел даже легкой затрещиной. Самое страшное, что она когда-либо испытывала в доме отца — ограничение ее передвижений да кипа старых учебников, принесенных им из университетской библиотеки.       Наверное, она испугалась тогда не того, что он ее снова запрёт, лелея надежду прекратить ее спонтанные переносы в Страну Фей. Она боялась его осуждения. Что ее осудят за побег, которого на самом деле не было. Тогда она просто не успела обновить метку фей. Боялась, что ее осудят за то, что после не вернулась домой, но осталась сперва у Кревана, а после ушла к друидам. И, конечно, боялась укора, ведь она все это время могла ему написать, что с ней все хорошо, что она жива и ее никто не удерживает силой, но она приняла решение и какое-то время поживет так, как считает правильным для себя. В конце концов, десять лет на севере стали лучшими годами ее не самой долгой жизни.       В кронах деревьев у тропинок дендрария гасли огоньки вечерней иллюминации. Становилось прохладнее. Заползала на городские стены и затапливала город чернильная тьма пустынной ночи.       Таль достала из блокнота чистый лист, скорее сереющий в темноте, едва видимый. Нашла и чернильницу с новеньким писчим пером. Чернила за время путешествия почти засохли, так что пришлось развести их остатками вчерашнего подбродившего сока. Талана щелкнула пальцами, зажигая в ладони безобидный огонек, хоть сколько освещающий ей бумагу и вывела первую букву...       «Здравствуй, мой любимый папочка.       Я знаю, что ужасненько виновата перед тобой, когда столько лет не писала. И все же, как видишь, готова хоть немного, но исправиться. Может, я не такая уж и ужасная дочь?       У меня все хорошо. Я жива, здорова и сейчас нахожусь в удивительном месте, где раньше не имела возможности побывать. Но я очень тебе благодарна, что раньше ты давал мне возможность увидеть это место и многие другие на страницах тех книжек, что мне приносил. Поверь, увидеть здешние достопримечательности и виды воочию стало для меня великой ценностью.       Меня окружают замечательные люди. Мне даже недавно написали анонимную записку, что со мной приятно иметь дело. Я была безмерно счастлива этому.       Я знаю, что ты сильно беспокоишься, но право слово, не стоит этого делать. Пускай это и крайне эгоистично с моей стороны, но я действительно довольна тем, где я сейчас. И каждый мой день наполнен новыми знаниями и новым опытом, который ты так ценишь. Почти уверена, что ты познакомился с Аэларом, но сердечно тебя прошу не обижать его. Все эти годы Аэлар был бесконечно добр ко мне и многое сделал, чтобы со мной ничего плохого не случилось. Он более чем достойный эльф и, уверяю тебя, ни капли не похож на мою маму. На самом деле, Аэлар просто чудесный. И я знаю, что пообщайся ты с ним подольше, ты проникся бы им, оценив по достоинству.       И папа, кроме того я прошу, если мне это позволено, пока не ищи меня. Я обязательно вернусь, и при нашей встрече ты мне выскажешь все, о чем думал все эти годы. Что я нерадивая дочь, что я безответственная и эгоистичная. Что нельзя так вести себя. И конечно, что ты заслуживаешь большей благодарности с моей стороны. Ты ведь и правда заслуживаешь, а я правда безответственная и нерадивая. И мне очень жаль, что наша последняя встреча была столь краткой. Но позволь мне еще немного побыть упрямой и позволяющей себе излишнюю вольность стрекозой. Я очень крепко люблю тебя.       Твоя Талана».       Таль дважды перечитала написанное. Тяжело вздохнула, откинула голову, упираясь в дерево, и, прикрыв глаза, подожгла лист. Это ничего не решит. Слова вообще редко что решают. Особенно в ее случае.       Когда лист окончательно обуглился, она развеяла заклинание, погасила последний источник света в кромешной темноте и, обратившись в фенека, свернулась в корней.       Над головой раскинулось чернильное пустынное небо, усыпанное миллиардами звезд. Невыносимо прекрасное, с яркими лунами, решившими сегодня путешествовать вместе. Фенек положил мордочку на лапки и зажмурился.       А ведь действительно, зачем ей все это?