Солнечный свет на твоей кровати (The Boy Next Door)

Посмотри в его ангельские глаза, Один взгляд, и ты загипнотизирована… Сюэ Ян резко распахнул глаза, да так широко, что они ему даже заболели. Прошлой ночью я прогуливалась вдоль реки И увидела его вместе с молодой девушкой, Я вздрогнула от того, как он на нее посмотрел, Ведь он всегда так смотрел на меня. И я подумала, может лучше подойти к ней и сказать Он любит играть в такие игры. Слова еще играли, а он уже резко сел, обливаясь то холодным, то горячим потом, и дыхание его прыгало с той же частотой, с которой прыгало и взбешенно-испуганное сердце. — Нет… — одними глазами он повернулся в сторону источника звука. «Да, — если бы прямо рядом с ним кое-кто был, то точно бы не удержался от улыбки. — Таки да, родненький…» — Не верю! Посмотри в его ангельские глаза, Один взгляд и ты загипнотизирована, Он возьмет твое сердце, а тебе придется расплачиваться. Посмотри в его ангельские глаза, Ты подумаешь, ты в раю, А однажды ты осознаешь, он носит маску. Не смотри слишком глубоко в его ангельские глаза. Эта веселая, мотивирующая на бодрый день песня казалась ему… гимном из самой преисподней, под который он просыпался вот уже которое утро к ряду. — А-а-а-а-а! — закричал Сюэ Ян и, схватив будильник, сперва хотел швырнуть его, но вовремя что-то щелкнуло в его воспоминаниях, и он вжал будильник в пуховое одеяло. — А-а-а-а, замолчи, замолчи-и! Этого не может быть, я ёбнулся! В это же время Сяо Синчэнь стоял на кухне, в этот раз, уже наученный предыдущим опытом тихого подкрадывания, спиной к ней, а передом в сторону своей комнаты, когда услышал тот самый мученический крик. — Проснулся, — с легкой иронией протянул он, с едва заметной улыбкой пригубив свой чай. — Хм, как странно, всегда в одно и то же время… Послышался грохот, и Сяо Синчэнь стал ожидать, что же произойдет. Нет, не со злым умыслом или еще чем-то отрицательным, просто… ему самому уже было донельзя смешно, по-доброму. Чего нельзя было сказать о Сюэ Яне, который, вдавив будильник в одеяло, вскочил и побежал из комнаты, причем так быстро, что распахнув дверь не сбавил скорость, и когда пробегал мимо Сяо Синчэня, то даже не заметил его, или просто не посмотрел в его сторону. А Сяо Синчэнь увидел его ужасно перепуганное лицо и даже сам немного испугался. В этот раз он стоял ближе к окну, может именно поэтому Сюэ Ян его и не заметил. Но сам Сяо Синчэнь не на шутку испугался, когда Сюэ Ян, очевидно еще слишком расфокусированный с резкого пробуждения, упал прямо на бегу, но так быстро поднялся, словно падать и тут же подниматься было для него… делом, отрепетированным не за одну жизнь, что он, скорее всего, даже не понял, что вообще упал и поднялся. Главное, что он понимал, это «надо бежать». Когда он выскочил в коридор, то предпринял попытку надеть свою обувь, но, видно, руки слишком дрожали, или же он сам был слишком… нервным. В итоге бросив эту затею на пятой секунде Сюэ Ян кинулся к двери, но та не спешила так просто выпускать его из… «ада». «Прижми дверь, — начал кусать губы Синчэнь, — там прижать нужно и только потом повернуть замок…» Видя, как Сюэ Ян напуган, действительно напуган, Сяо Синчэнь не стал даже высовываться и посылал ему мысленную инструкцию как покинуть его квартиру, при этом не сломав ни голову, которой Сюэ Ян уже хотел биться о дверь, ни, собственно, саму дверь, которую борец тхэквондо запросто мог выбить. В итоге как-то видимо ему свезло, потому что после бесплодных дерганий за ручку Сюэ Ян наконец-то открыл дверь и пулей вскочил к себе, лихорадочно набрал пароль на своем замке и вбежал в квартиру. Подпирая спиной дверь, словно кто-то должен был порываться внутрь, Сюэ Ян дышал полной грудью и дышал очень, очень нервно и тяжело. Он весь вспотел, глаза большущие, словно он действительно выбрался из какого-то ужасного места, которое, как ему должно было казаться, всё еще преследовало его. В итоге полностью проигнорировал тот факт, что лишился обуви, Сюэ Ян не ощутил, как еще на лестнице забил мизинчик (он это ощутит позже, когда он вспухнет и начнет подавать признаки жизни, типа: «Алло, братан, я вообще-то всё еще живой, обрати уже на меня наконец свое блядское внимание, упырь алкашный!) и бросился внутрь квартиры. Сяо Синчэнь, будучи под ним, прекрасно слышал, как сотрясался пол от тяжелой ходьбы, а потом до его ушей долетели… звуки страшных, вот просто непередаваемо многозначных ругательств. — Я же просил! — во всю мощь своей глотки (а она у него была о-го-го) орал Сюэ Ян. — Просил проследить, чтобы меня доставили домой. Ко мне домой, упырь ты ебанный! — Что я и сделал! — проорали ему в трубку. — Слышишь ты, алконавт, сам уже какую ночь нажираешься в три горла и еще смеешь орать на тех, кто тащил твою блядскую тушу на этот сраный третий этаж! — Третий?! — Сюэ Ян едва ли не брызгал пеной от злобы. — Твою мать, я живу на четвертом! По ту сторону телефона воцарилось молчание. — Тебя что, вообще не смутило, что в моем доме кто-то был?! Я же сказал, что тот ублюдок бросил меня! Кто тогда, по-твоему, в моем доме мог быть, кроме меня и моих чешуйчатых людоедов!!! Ты же видел моего мужика… — Сюэ Ян слегка запнулся, — бывшего, да, бывшего, так что никак не мог, даже ужравшись в хламину, перепутать его с худощавым парнем утонченно-женственных черт лица! Снова молчание. Сюэ Ян не знал, но вообще-то… события прошлой ночи разворачивались немножко не так, как об этом мог подумать даже его собеседник. Нет, ровно до момента с третьим этажом всё шло по плану. Сюэ Яна «удачно» тащили, вдрызг пьяного, но хотя бы молчаливого, потому что там, где он пил, рот ему было не закрыть. Но поскольку его собутыльник тоже был не в самом свежем, так сказать, виде, то почувствовав глубочайшую усталость на третьем этаже почему-то посчитал, что это четвертый этаж (видимо, действительно трудно ему дался этот «Эверест»), а поскольку уже раньше однажды бывал у Сюэ Яна дома, то прислонил его к двери, расположение которой помнил… вот только это была дверь его соседа с нижнего, третьего этажа, что жил как раз под ним. Парень знал, что у Сюэ Яна электронный замок, но будучи пьяным так и не сумел сообразить, что же его так, по сути, в отсутствии этого замка смутило. Он знал, что без пароля не откроет, допрашиваться Сюэ Яна было бессмысленно, а от надоедливости тот мог и в драку полезть, так что решил благополучно оставить его, даже сказать, милосердно под дверью «его» квартиры, а не на какой-то помойке, и с чувством выполненного долга уйти, пока ноги еще вели, а соображалка работала на умеренную половину. Так Сюэ Ян остался под дверьми Синчэня. Очевидно в какой-то момент безусловный рефлекс взял под контроль движения и Сюэ Ян, почти придя в себя, стал искать пальцами свой замок, чтобы ввести пароль. Именно из-за того, как он тыкал пальцами в дверь, Сяо Синчэнь и проснулся, с полным непониманием того, где же тикает эта странная азбука Морзе… «Он так точно опять себе проблем с соседями наживет, — тревожно думал Сяо Синчэнь, слыша трехэтажные маты. — Как бы его притормозить?..» И не придумал ничего лучше, кроме как условным звуком постучать по батарее. Шаги тут же стихли, умолк и голос, создав в потоке цветистых ругательств перерыв на рекламную паузу для глухонемых. Сюэ Ян резко остановился, сразу понимая откуда стучат, едва только услышал звук, и чувствуя, как мозги его вот-вот вскипят, тоже не придумал ничего лучше, кроме как уйти в свою комнату. Он подумал, что Синчэнь говорит ему быть «потише» ради себя, но… Синчэнь то хотел этого ради него! Потому что хоть Сюэ Ян и ушел в другую комнату, но он ведь не затих! И продолжил орать уже там, зло топоча ногами и продолжая нервно ходить от одного угла к другому. Что же, собственно, было, пока Сюэ Ян пытался открыть «свою» дверь. Для начала — то был не третий день его попойки, идущий сразу после второго, а четвертый, потому что весь третий день он спал и анализировал произошедшее, к слову, весьма нервно. Сяо Синчэнь же тоже провел третий день в некой тревоге и даже лег позже обычного, но… ничего не произошло. Он благополучно отоспался и проснулся где-то возле десяти утра. Теперь к ночи и звуку. Слух у малыша Сяо (этого, а не с хвостом) был весьма чутким, поэтому он уловил не только странный звук, но еще и вибрацию этого звука. Что обычно делает человек, если среди ночи его будит какой-то звук? Он дёргано подрывается в постели и замирает, превратившись в один сплошной слух. Так сделал и Синчэнь, вслушиваясь и понимая, что звук этот то исчезает, то вновь появляется. На самом деле он исчезал, когда рука Сюэ Яна немела — он ведь её вытянутой и поднятой держал, и возобновлялся, когда упал и отдохнув она снова поднималась. В итоге, вооружившись чашкой, которую забыл на тумбочке, Сяо Синчэнь на цыпочках подошел к двери, будучи уверенным, что его хотят ограбить, посмотрел в глазок, тут же чертыхнулся и распахнул дверь. Едва та открылась, как Сюэ Ян плавно, как умирающая балерина, упал на половичек с внутренней стороны, и с хриплым вздохом: «Наконец-то» начал вползать внутрь. Ну что сказать? Вот он, алмаз лежащий, точнее улиткой ползущий. Сяо Синчэня, включившего верхний свет, сразу обложили сдобным матом. Сюэ Ян сжался, тупя взгляд, грозясь выколоть ему глаза и проклиная всё на свете за нестерпимую боль от слишком яркого света. — Ну просто беда мне с тобой! — раздраженно взмахнул руками Синчэнь, а почему раздраженно — он был сонным. Совсем не факт третьей такой ночи его дразнил, а просто то, что его вырвали из сна. — Давай, как в прошлый раз, шевели ножками… Но в этот раз певчие стишки явно пришлись Сюэ Яну не по вкусу. Пока Синчэнь, взяв его подмышки, втаскивал тяжелого парня внутрь, Сюэ Ян, чьи ноги еще маячили за порогом, стал отбиваться, шевеля руками, а когда его ноги исчезли с поля видимости лестничной клетки, дверь закрыли и на него устремили слегка уставший взгляд. — Вставай. — Н-гх… — Ну давай же, ты такой тяжелый. Сюэ Ян что-то крякнул на своем алкогольном и снова уснул. Выглядел он, кстати, получше, видимо сказывались сутки, в которых он восстанавливал силы за счет сна. Сяо Синчэнь вздохнул и снова попытался взять его под руками, но в этот раз попросту не смог его поднять. — Вот выглядишь как глист упитанный, а по итогу — слоняра матёрый! — не выдержал Синчэнь. — Вот скажи мне, где прячется в тебе этот вес? У тебя что, железные кости? Или кровь полна полезных металлов? Ты тяжелый, твою мать, ты мне пол прогнешь! Он ругался, но не со зла, а потому что начал переживать, что Сюэ Ян так и останется спать на полу. Простудится еще, заболеет. И да, Синчэнь думал только об этом. Не о том, какой дискомфорт и нервы ему причинили, а о том, как бы сей несчастный не застудился на его же полу. Ну, и еще хорошо было бы, чтобы он не облевал пол, но это уже такое, не принципиальное. На всякий случай Сяо Синчэнь всё же скатал коврик и еле-еле вытащил его из-под Сюэ Яна, потому что, согласитесь, с пола отмывать что-то легче и дешевле, чем сдавать ковер в химчистку. А вот идею дать ему спать на полу Сяо Синчэнь в любом случае отвергал. — Агх, отстань! — теперь уже начал раздражаться Сюэ Ян. — Чувырла тощая… отстань! — Да ты в своем уме? — беззлобно прикрикнул на него Синчэнь. — Это же ты пришел ко мне под дверь. Зачем сделал это? — Не лги, — так четко и ровно вдруг сказал он, что Сяо Синчэнь аж опешил. Сюэ Ян что… не пьян? — Там было еще ровно сорок капель. Зачем оставлять столько мне на слезы? Я не буду лить их по тебе, не буду! И он стал дергаться, явно пытаясь кого-то поймать. Сяо Синчэнь еле успел отодвинуться, чтобы не попасть под эту железную лопасть булькающего на поверхности алко-вод Титаника. В итоге пришлось ждать, пока он успокоится и снова уснет, после чего снова пытаться его протащить хотя бы до дивана. Спустя минут десять страшных, по приложенной силе, трудов Сяо Синчэнь не без отчаяния подумал, что тут и сдохнет, под своей же собственной дверью, когда сам Сюэ Ян вдруг легко отбил его руки и, перевернувшись, до этого лежа на спине как большая черная черепаха, сам… встал! Правда на колени, но он встал! — Достал… — невнятно пробормотал он и, прислонившись к стене, (Сюэ Ян, держи стены!) направился в сторону комнаты. Видимо, его даже пьяного и ничего не осознающего (хотя не факт) так достала эта возня с собой, что он решил сам себя доставить к месту назначения, которым, к большому удивлению Синчэня, стала… его кровать. Что еще страннее, что по пути Сюэ Ян сдергивал обувь, но не раздевался. Так он и дошел-дополз по словно хорошо знакомой ему дорожке (или просто отпечатавшейся в его памяти) и с фыркающим звуком плюхнулся лицом… нет, не в грязь, а в еще теплую, хранившую тепло Синчэня кровать. Сказать, что Синчэнь был удивлен? И да, и нет. Да, потому что Сюэ Ян даже пьяным умудрился посчитать его слабаком и даже в таком своем положении преуспеть в конкурсе «помоги себе сам», доставив себя же на его кровать. И да, еще удивило, что Сюэ Ян шел не как в активном поиске, а хорошо зная дорогу. Насколько Синчэнь помнил, планировка квартир на этажах должна была отличаться, но могло быть и такое, что у Сюэ Яна просто та же планировка. Синчэнь не мог точно сказать, он тогда был в темноте и пострадав от пираний мало что запомнил, шок вытеснил воспоминания. А вот «не удивлен» он был как раз тем фактом, что Сюэ Яна снова занесло в его, как он сам считал, хилые ручонки (ну да, в сравнении с «его» телом, комплекс мог вырасти огромный, в конце концов это ведь был борец тхэквондо!). Конечно, Сяо Синчэнь не знал, что всё это было досадным и ни на грамм не смешным (нет, конечно же) недоразумением, но так или иначе удивлен он не был. Обнаружив Сюэ Яна, снова пьяного, у себя под дверью, он уже почти в силе привычки отреагировал на это и был вполне спокоен. Сейчас же, видя его на своей кровати таким мирно спящим (чуть похрапывающим, потому что был пьян) Сяо Синчэнь перевернул тело Сюэ Яна так, чтобы тот не задохнулся, укрыл его одеялом и… присел на краюшек, смотря на его лицо в царящем полумраке. Сюэ Ян спал мирно и спокойно, словно уже успел тут обжиться, а Сяо Синчэнь… просто смотрел на него. Сам он вел малоактивную и тихую жизнь, так что последние дни внесли, так сказать, в это бесцветное русло много красок и движения. — Почему же ты так безбожно пьешь? — тихонько бормотал он. — Каким же должен был быть тот человек, чтобы ты так мучился. Наверное, ты сильно его любил. Любил… И тут Сяо Синчэню пришла в голову мысль — а как любит этот человек? Судя по всему, умеет он любить сильно и, скорее всего, пылко. Такой… красивый человек наверняка должен был иметь хорошую достойную пару, и если уж любит так болезненно и, возможно, нежно, то почему же тот, кто был с ним, допустил такие страдания? У него что, нет совести? Со своей стороны Сяо Синчэнь думал, что, если бы знал своего партнера, именно «знал», то ни за что не позволил бы тому страдать. Собственно, так оно и было, и в своих немногочисленных отношениях он никого не приводил к страданию. А вот сам, правда… всё еще был в растерянности чувств. Не то, чтобы он не понимал такие вещи, как привязанность или любовь… он просто имел о них представление, как и, впрочем, много людей. Возможно всё дело было в том, каким был Сяо Синчэнь. Он был тихим, спокойным, неконфликтным, незлобливым, неспешным. Спокойствие было его отличительной чертой, его трудно было вывести из себя, трудно было спровоцировать, потому что он был умным, любящим лишний раз подумать человеком, эмпатом к тому же. Он вообще не понимал механизмы зла, потому что был добрым и искал эту доброту в других. Но это не значило, что будучи добрым, он был и глупым. Нет, не был, его глаза были открыты, и он прекрасно осознавал те или иные стороны жизни. Но при этом всё равно склонялся именно на хорошую её сторону, сам склонялся и в других искал то же. Что же касается любви… то для отношений он был легким и даже сказать удобным. Но это только отношения, связь. Любовь же… требовала привязки эмоций и моста именно между личностями человека. При всей своей доброте Синчэнь не был таковым, с которым это можно было легко сделать. Для дружбы — да, но для любви… его сердце еще требовалось уметь открыть, позвать, так сказать. Он даже видел в этом проблему, потому что не понимал, почему… не чувствует того, что должен. Да и должен ли? Пока что… не чувствовал, всё еще нет. Но хуже от этого не становился. И вот был такой Сюэ Ян, на которого он сейчас смотрел. Дерзкий, грубый, импульсивный человек, который страдал из-за несчастной любви и разорванных отношений. Сяо Синчэнь всё смотрел на него и смотрел, и мысли в его голову приходили разные. Он лишь задавался вопросом, почему такой сильный человек так несчастен в любви? Он ведь… не таким должен быть, раз уж обладает такой силой. Но это внешне. Внутри у него, похоже, довольно мягкое нутро, которое легко можно ранить через любовь. Раз так страдает, значит любить тоже умеет, думал Сяо Синчэнь. Ну, или он плохо разбирался в людях и сейчас перед ним лежит грубый невоспитанный эгоист, зацикленный на обладании. И всё же он верил, что это не так. Как и был смущен тем, что Сюэ Ян уже сам пришел к нему… — Боже… — Сюэ Ян сбросил вызов и опустился на пол. — Это какой-то трэш, невыносимо… Его пираньи как обычно сжались в углу, чувствуя, как Сюэ Ян притих. А Сюэ Ян, лицо которого прежде было спрятано в руках, вдруг поднял его и посмотрел на свои босые ноги… Ближе к вечеру Сяо Синчэнь обнаружил у себя под дверью крытую корзинку, внутри которой лежал какой-то крупный сверток и записка. Сверток, точнее бумагу, он узнал, ведь это была та коричневая бумага, в которую дорогие супермаркеты заворачивали сырое мясо на продажу. А вот в записке было следующее: «Пожалуйста, верни мои ботинки, а то мне не в чем будет ходить. Оставь их у своей двери, я потом спущусь и заберу. Спасибо». — Ерунда какая-то, — нахмурился Сяо Синчэнь, — просто пришел бы, я отдал бы их тебе в руки. А вот раскрыв сверток, Сяо Синчэнь, к своему удивлению, узнал то самое мясо, которым кормил пираний, однако принюхавшись и присмотревшись вдруг понял, что это… печенка. Лицо Сяо Синчэня побледнело, он глухо выдохнул, чувствуя, как сильно облажался. — Это что, намек? — он даже глупо хихикнул, покрываясь потом. — Я… покормил твоих рыбок не тем и теперь ты ударишь меня в печень? Зачем ты прислал мне это, что мне с этим… делать? Сюэ Ян не знал, но Сяо Синчэнь вообще-то был… вегетарианцем, а эту печень прислал ему в качестве благодарности за терпение и уютный ночлег. В итоге из-за этой печени Сяо Синчэнь чуть не поймал экзистенциальный кризис, долго думал, что это за намеки и что ему делать. Но прежде он взял обувь Сюэ Яна и просто отнес ему под дверь, а чтобы не нервировать своим видом не стал давать о себе знать и просто постучал, сразу же быстрым шагом убежав прочь. К его беде, или счастью, Сюэ Ян спал, но так как позже ему пришла доставка еды, всё равно вынужден был спуститься. Найдя свою обувь под порогом, он нахмурился, но промолчал. Сяо Синчэнь тем временем тупо смотрел на большой кусок несъедобной для него печенки, пока наконец не додумался зайти на ютуб и посмотреть рецепты. Так… Сюэ Ян спортсмен, вроде как, быть может даже на диете. Что же можно для него сделать? В итоге самым простым и полезным вариантом оказались печеночные блинчики, которые можно было сложить в торт, вместо жирной намазки между слоями использовав жареный лук. С антипригарной сковородкой можно было обойтись без масла, и Синчэнь приступил к работе. С печени нужно было снять пленку, промыть её, порезать, сбить блендером, добавив туда молока и яиц, после чего с помощью черпака вылить на сковороду взбитую жижу и таким образом пожарить печеночные блины. Сяо Синчэнь хоть и плохо готовил, но в этот раз в его руках жужжал правильный моторчик, и блины у него получились тонкими и даже не подгоревшими. Ну ладно, первые три подгорели и порвались, и то потому, что он забыл добавить муки! Обычно не страдая тугодумием Сяо Синчэню пришлось угробить аж три блина, прежде чем он понял, что дело вовсе не в его дырявых руках, так как даже в его случае молния не может три раза бить в одно и то же место. Слишком уж… несправедливо бы получалось, и злобно-иронично. Значит, где-то произошла утечка, причем не этой тошнотворной на вид жижи, а мозгов. Дальше дело оставалось за малым: нарезать и пожарить лук, распределить его между слоями и… и всё. Но Синчэнь не стал так делать, в последний момент отказавшись от идеи торта, а вместо этого добавил к луку грибы и решил сделать закрученные печеночные блинчики. Так, стоп, чего-то в этом холсте не хватает… ага, надо порезать свежие огурцы и зеленый лук! Хорошо, сделали, зелененького добавили. Но Синчэнь всё равно продолжал хмурить брови, и хмурил их до тех пор, пока к перечисленному зеленому не добавился и мелко поструганный салат. Но он и этим не удовлетворился, достав из холодильника морковку по-корейски. Казалось бы, вот здесь уже угомонись, так нет же — приспичило ему увидеть в этой и без того вкусной живописи еще и курицу, которая ему, вегетарианцу, пришла на ум! Так, хорошо, а где же это забитое насмерть животное, точнее её часть, взять? Одеваемся и идем в ближайший супермаркет вниз по улице, что же еще делать. Прогулявшись на легкой ноге, Сяо Синчэнь принес домой «убитого» и стараясь не дышать глубоко, так как имел чувствительность к запахам, повозил по сковороде отрезанную грудь курицы, чтобы та покрылась корочкой, после чего обсыпал её своими волшебными травами, в том числе розмарином, перцем и солью, и запек её в куриной коже, которую купил уже у лоточников и чуть не потерял сознание, когда так близко увидел эту кожу, в которой еще недавно билась жизнь… ну, ясно дело, не той груди, грудинки, которая была у него, потому что её он купил в другом месте. Выждал положенное время, достал это сочное чудо кулинарии, порезал его, добавил в начинку, полил соусом из тюбика для салатов… и понял, что закрученные не получатся — слишком много начинки. Хотя и резал он тонко, но всё равно получилось много. Долго он стучал пальцем по столу, думая, что же теперь делать… и додумался до того, что вспомнил, что у него есть тонкие, но большие по объему лаваши, в которые он часто ссыпал уже порезанные овощи из пакета (высыпал на сковороду, пожарил — и вот тебе отличный ужин, аля «не желающий готовить лентяй», аля «не желающий кушать с тарелки и приборами лентяй», аля «для рукожопых еда такая, которую можно есть руками, просто рот открывай и всё). Что ж, вытащил, примерил, закрутил… и просто сказка. Подогнул концы, запихал их внутрь, подогрел на сковороде, чуть не проворонив тот момент, когда они могли бы обуглиться. А из остатков начинки выковырял курицу и переложил её в пакетик — на корм пираньям. Себе же оставил веганский вариант этой печеночной шавермы, что Синчэнь с удовольствием и сделал. Восхитившись результатом, он с нежной любовью смотрел на свое детище, сфотографировал, выложил в свою сеть и только потом начал думать, как всё это отдать Сюэ Яну. Опять оставить у двери? А это не слишком грубо и некрасиво? Надо бы передать прямо в руки, но как?.. Проблема нашла решение быстро. Он сложил все блинчики в контейнер, контейнер поставил в корзинку самого Сюэ Яна и под предлогом возврата этой корзинки поставил её ему под дверь и позвонил в звонок, само собой сразу же уйдя. Когда Сюэ Ян открыл дверь и увидел эту корзинку, он сперва подумал, что всё, еще один враг нажит, но когда с опаской опустился к ней и приоткрыл… то вдруг схватил её и забрал внутрь. Дорогой Сюэ Ян. Спасибо тебе огромное за твой подарок, но, ты просто не знал, однако я не ем мяса… Когда Сюэ Ян это прочитал, он залился краской гнева и стыда, еще и бессильной злости, на себя и на то, как его достала вся эта шароёбина с соседом, который ему даже не интересен, учитывая некоторого рода «интересы», но от отчаяния его спасли следующие строки. Я всей душой благодарен тебе за твою заботу, и поскольку в прошлый раз я, прости меня за это, накормил твоих рыб не тем мясом, то позволь мне отблагодарить тебя блюдом из печени. Я не знаю, как ты её любишь, но это блинчики с вкусной начинкой. Они не жирные, я делал их без масла, на специальной сковороде. Пожалуйста, не сердись на меня. Я уже понял, что ты этим хотел мне сказать, поэтому не решаюсь извиниться лично, потому что чувствую, что и рыб, и печенку, ты любишь слишком сильно, чтобы прощать кому-то столь грубое вмешательство. Надеюсь на твое понимание и твой серьезный аппетит. P.S. Там в пакетике остатки курицы — это для твоих милых рыбок, пусть тоже покушают. У Сюэ Яна дернулся глаз, и он так и не понял: от столь очевидной, почти приторной милоты, которой невозможно сопротивляться, или… — Он что, — почти дрожа, сказал он, — реально подумал, что я ему… угрожал? Потому что он покормил моих рыб тем, — он тут же обернулся на свой аквариум и сузил веки, — что я оставил для себя? Типа я не понимаю, что человек мог просто перепутать, ведь я, осёл, сам заговорил о кормежке рыб! Синчэнь, блин! И он раздосадовано хлопнул рукой по письму, прижав его к столу. — Я тоже люблю курицу! — вдруг вскрикнул он. — Какого хрена ты отправляешь самое лакомое им?! Да, она есть и в блинах, но и просто голой я её сожрать горазд! Моё, это всё моё, поняли?! Это уже было обращение к запаниковавшим от его криков пираньям. Прижав другую ладонь ко лбу, Сюэ Ян устало закрыл глаза, с минуту что-то раздумывая, а именно содержание записки. Вообще-то… он сам не был до конца искренен, когда посылал ему этот кусок печенки. Себя-то он убедил, что с благими целями, но… его всё еще грызло какое-то недовольство, то ли за разговор их утренний, то ли за то, что не пойми кто скормил его рыбам его, блин, печенку, которую он себе на пожрать оставил. Ну вот хотелось ему… куснуть, зубы зудели, а десна прямо чесались. Сюэ Ян улыбнулся невольно, но потом сразу же стер улыбку. Давненько уже его так не распирало кого-то… покусать. В хорошем смысле. Сюэ Ян вообще был человеком достаточно откровенным, но вот характер правда имел дурной, поэтому для него вонзить зубки в руку, которая его наглаживает, было не актом зла, а скорее… игривостью. Он мог серьезно возбудиться, эмоционально или физически, и вот… слегка перейти черту. Ну нравилось ему это, зудело у него, вот. Хотелось… играть, от души, смело и откровенно. — Да уж… — устало протянул он. — Нашел с кем поиграть. Да он блаженный какой-то! В самом деле поверил, что печень — это намек? Нужна мне, блин, его печень худосочная, жердь без претензий. Лучше бы он меня на лестницу все три раза выпихнул, я бы тогда о нем не вспоминал даже… Зыркнув на блины, он подтянул к себе контейнер, наклонился к нему и вдохнул запах. Пахло жареной печенкой… без соли. Соль Сюэ Ян не любил, чего не скажешь о сахаре, хотя сытно и смачно поесть он всегда мастак. Взяв один скрученный блинчик, он разрезал его пополам, лизнул серединку, посмаковал первую волну вкуса во рту и наконец-то откусил. Внутри и правда был какой-то парад… всего, всё мелко нарезанное и не подгоревшее. Вкусно. — Чем бы отплатить? — уже думал он, быстро прикончив первый и потянувшись ко второму. — Если вегетарианец, то, наверное, паста… а морепродукты он вообще ест? Яйца? Молоко? Может он вообще воздухом и солнцем питается, а я такое готовить не умею. Облизав чуть скользкие пальцы он продолжил жевать, когда вдруг его телефон оповестил его о входящем звонке. — Эй, у меня же отпуск, — сразу с места в карьер начал Сюэ Ян, приняв вызов, — чего тебе? — Ты как с начальником разговариваешь? — Как и положено человеку в отпуске. — Какой отпуск? Ты пьешь, не просыхая, в моем клубе. — Боже, всего один раз туда потанцевать зашел. Это что, запрещено? Да, я у тебя там работаю, но это не значит, что мои посещения туда ограничиваются работой. Или что, я порчу имидж твоей службы… — Слушай, — его несколько напряженно перебили, — ты или заканчивай бухать, или реально уедь куда-нибудь, потому что дела, которые творят у тебя за спиной… я так понимаю, на личном всё очень плохо, да, Сюэ Ян? Сюэ Ян немедленно нахмурился. — Кто тебе об этом сказал? — хмуро спросил он. На той стороне ответили не сразу. — Загляни в почту, я там тебе кое-что отправил. Знаешь, это не мое дело, конечно, но если тебе продолжат так подгаживать в репутацию, то мне еще придется переосмыслить, оставлять тебя у себя или нет. Ты же знаешь, как это работает, как и я знаю, что в ответ ты за словом в карман не полезешь. Мне не нужны скандалы, понимаешь? Так что, пожалуйста, позаботься о том, чтобы тебе не пришлось стирать пятна с твоей репутации при помощи кулаков. Допустим, наши парни тебе лояльны, но если клиенты прознают… то мне еще придется объяснять, почему я тебя не продаю, а мне это, знаешь ли, не в кайф, Сюэ Ян. Короче, разберись со своим дружком, бывший он так тебе или нет. Чао. Сбросив вызов, человек по ту сторону экрана завершил их разговор, а молчаливый, слегка напряженный Сюэ Ян полез в почту. Когда он зашел в приватные сообщения от своего непосредственного начальника и открыл файл… — М… — это был единственный звук, который он издал. Потому что бесстрастное, но с дернувшимся уголком губ лицо было неподвижным, как и взгляд, буквально прожигающий то, что видел. А видел он… себя, только голого и на четвереньках, с пристроившимся сзади парнем, лица которого не было видно. Даже по кровати можно было сказать, что это скорее всего какой-то номер, причем дорогой, а по лицу Сюэ Яна — что он ловит блаженство. Ну или что-то в этом роде. Довольно долго Сюэ Ян пялился на свою фотографию, которую ему скинул человек, который вообще не должен был таким «компроматом» владеть. Даже сам Сюэ Ян не знал об этой фотографии, но исходя из того, кто ему её скинул понимал, где она могла оказаться, а именно на сайте клуба, в разделе отзывов. Так оно и было. Удаленная запись гласила следующее: «За дополнительную плату можно договориться даже с бдителями порядка. Офигенный сервис!» — Теперь понятно, почему разговор повернул в сторону репутации, — неспешно пробормотал Сюэ Ян, так и держа лицо бесстрастным. — Хм, как… неудобно получается. Со мной ведь вообще нельзя договориться, а за секс так тем более, даже за хороший. О да. С Сюэ Яном, особенно вне клуба, можно было договориться только… любовью, но это был секрет, и тот, кто разгадает эту загадку столь сурового Сфинкса, получит в свое распоряжение, можно сказать, сердце этой фантастической зверюги. Положив контейнер в холодильник и насыпав пираньям специальный, жутко дорогущий корм, Сюэ Ян оделся в свою выходную одежду, то есть в кожу, расчесался, ополоснул лицо и затылок, и только после этого, взяв с тумбочки кастет, спокойно вышел из квартиры. Проходя мимо третьего этажа, он даже не посмотрел на «заветную» дверь, а когда вышел из подъезда набрал какой-то номер, и, судя по холодному тону, он не просил, а почти что приказывал…

***

Раздвигать ноги… не секрет как хорошо. И Сюэ Ян об этом знал. Как и то, что порой безумно весело становится тем, перед кем это делаешь. Но раздвигать ноги — не всегда акт развязности, в плохом смысле. Но почему-то такой поступок всегда воспринимается отрицательно, осуждающе. И не секрет, что те, кто это делает во имя достижения чего-то большего, чем просто разрядка, часто получают обратный эффект. Как, например, Сюэ Ян. Его рука, сжимающая фотографию, болела, на одном пальце сильно был задран ноготь. Обнажившаяся плоть ныла, но он не обращал на это внимание. Он смотрел на фото, где его лицо выражало чувственное удовольствие, и никак не мог вспомнить, симулировал он тогда или действительно наслаждался… Еще едва проснувшись Сяо Синчэнь чувствовал, что хорошо выспался. Для него ночь выдалась спокойной, окно было открыто и внутри царила освежающая прохлада, так приятна его коже и легким. Встав, он почему-то заулыбался, слегка поупражнялся, потянулся и потопал в ванную. Установив на полочке свой телефон он с помощью голосовой программы стал смотреть разные новости, пока чистил зубы. В одной статье говорилось, что в каком-то районе сегодня ночью произошла крупная драка, в которой пострадали несколько человек. Одному парню жестко выбили челюсть, сейчас он в больнице, зачинщиков и участников ищет полиция. — Не повезло же кому-то, — прополоскав рот, пробормотал Синчэнь. — Как опасно гулять по ночному городу даже в компании… Продолжая читать новости, он выдавил пену для бритья, обильно размазал по щекам и подбородку, и уже схватился за бритву, когда вдруг в дверь позвонили. Во-первых, до черта рано, а во-вторых… звонили не переставая. — Вот же… — Сяо Синчэнь умывался совершенно голым, так что ему потребовалось время, чтобы отыскать штаны. — Иду! Звонок звонил не переставая, что значило, что с кнопки палец вообще не убирали. Нервно стерев только часть пены, грубо говоря, что успел, он выскочил в коридор, с размаху открыл дверь… но звонить ему не переставали. Сяо Синчэнь стоял в коридоре под аккомпанемент звонка, видя перед собой человека с устало опущенной головой, тело которого было наклонено вперед, а рука была вытянута к звонку, не отнимая палец с кнопки. Измазанный пеной для бритья Сяо Синчэнь, в одних спортивных штанах, которые немного низковато сидели, стоял и смотрел на этого странного человека в кожаной куртке, таких же ботинках и рваных джинсах, который, хоть ему и открыли дверь, не переставал звонить. Дернув бровью, Сяо Синчэнь осторожно убрал его руку со звонка и придержал за плечи, чтобы это тело не рухнуло внутрь. Кстати, тело это в одной руке держало корзинку с низким дном и высоким ободком. В корзинке были… фрукты в прозрачной фольге, правда сама фольга была… заляпана чем-то бурым. Кажется, проснувшись, Сюэ Ян открыл глаза и вяло поднял голову. Его лицо имело странное выражение «где-то в своем мире, но вроде еще на земле». Казалось, сознание его где-то не здесь, но вот тело он почему-то привел именно сюда. Молча вручив ему корзину с фруктами, Сюэ Ян держал её в вытянутой руке, безвольно опустив вторую. Сяо Синчэнь взял эту корзину и непонятно почему отступил на шаг назад, не понимая, что ему делать. Сюэ Ян… не выглядел именно пьяным, скорее он выглядел… просто странно. И пахло от него странно, пылью и… чем-то с оттенком железа. Опустив взгляд на его руки Сяо Синчэнь увидел, что костяшки разбиты в кровь, и только сейчас он заметил, что и куртка Сюэ Яна, и немного волосы, тоже были в крови. Удивившись еще больше он уже было хотел начать задавать вопросы, когда бессознательно-активный Сюэ Ян вдруг ступил внутрь и, подойдя к Синчэню… уткнулся лбом в его голую грудь. Сяо Синчэнь совсем одеревенел и не шевелился, чувствуя, как лицо Сюэ Яна поворачивается, и вот уже щекой он прижимается к нему. Так они простояли какие-то минуты, после чего Сюэ Ян тихо, но с ужасно печальной тоской протянул: — Меня, наверное, никто не полюбит так, как я любить умею… Услышав эти горькие слова, Сяо Синчэнь хоть и растерялся, но преисполнился сильного сострадания. Он не знал, что случилось, но голос Сюэ Яна звучал так болезненно и горько, что невозможно было его не услышать, особенно когда тот звучал так близко. Стоя вот так мужчины молчали, пока Сюэ Ян вдруг устало не вздохнул, набрав полную грудь воздуха, и, обойдя Синчэня, хмуро сказал: — И почему вешалка такая тощая? Я же крупную покупал… К глазам Синчэня подступили эфемерные слезки. «Как обидно, — думал он, — меня перепутали с вешалкой… я что, правда такой худой?» Сам же Сюэ Ян, скинув куртку и разувшись, пошагал на кухню, начав там шуметь. Сяо Синчэнь поставил корзину и пошел следом, видя, что Сюэ Ян в беспамятстве, но по памяти что-то ищет. Видимо он думал, что пришел к себе домой, и не найдя чего-то на своем месте стал перебирать то, что было. В итоге взяв из солонки соль, он, шаркая своими ногами, пошел в спальню и учудил там что-то немыслимое. Он подошел к декоративной пальме, которая стояла на столе, и… стал сыпать туда соль. Перед тем он пытался что-то нащупать, в итоге поднял как крышку и скинул на пол плоскую папку, после чего стал сыпать в пальму соль. Странно, но это на что-то было похоже, то, как он сыпал соль. «Он думает, что кормит рыб! — вдруг осенило Синчэня. — Боже… моя бедная пальма». Покормив «рыб», Сюэ Ян, не раздеваясь, мешком рухнул на кровать, причем приземлился он с то ли рыком, то ли храпом, и стал шевелить ногами, пытаясь влезть дальше. Видя такую картину не в первый раз, то есть развалившегося на своей кровати Сюэ Яна, Сяо Синчэнь без лишнего усталого вздоха поднял ему ноги, вытащил из-под него одеяло и молча укрыл. Только джинсы снял, потому что они были немного грязными, и носки. А вот верх не трогал, мало ли… Вернувшись в коридор, он стал поднимать его обувь и куртку, а когда встал, то почувствовал, что из куртки что-то выпало. Это был прямоугольный предмет, и Синчэнь снова присел, чтобы поднять его. Это оказалась фотография, и когда Сяо Синчэнь перевернул её, то его глазам предстал… кадр, так сказать, во всей красе, на котором был запечатлен абсолютно голый Сюэ Ян и какой-то мужчина, который совершенно очевидно занимался с ним сексом…