Солнечный свет на твоей кровати (The Boy Next Door)

С тех самых пор, как узнал, что Сюэ Ян и Вэй Усянь, как оказалось, знакомы, Мэн Яо не покидали вопросы где, как и каким образом. Дело в том, что миры Сюэ Яна и Вэй Усяня настолько далеки друг от друга, как планеты из разных галактик, поэтому на какой узкой дорожке могли пересечься пути этих двоих, было действительно интересным вопросом. Судя по тому, как «ласково» Сюэ Ян называй Вэй Усяня, то пересечение это произошло для последнего максимально травматично, что удивительно, ведь это же был Сюэ Ян, поэтому если речь о травмах, то от него, а не к нему. Он же как ком в дыхало… или кол. Всё зависело от степени того, до какой грани его заставят рассвирепеть. Он был очень, очень опасным бойцом, очень ловким и сильным. Злить такого человека почти смерти подобно. Мэн Яо погрузился в думы. Разумеется, с учетом ориентации Сюэ Яна, первым на ум приходило только одно — отношения. И тут можно было бы с этим согласиться, тем более, что сам Сюэ Ян причину своего недружелюбия к нему прятал, что было совсем не в его характере, который о своих отношениях с кем-то орал везде и по-всякому, а не прятал эту информацию. Ну, тут было тоже понятно, ведь для всеобщей безопасности этим «всем» лучше было бы знать, что вот такой-то парень в отношения с… вот этим вот, этим опасным, с прозвищем «от греха подальше». Так что умалчивать Сюэ Ян не стал был, да и этот ходячий «пиздишь» тоже не стал бы. Но было одно «но», которое в равной степени эту теорию как разбивало, так и подтверждало. И этим «но», а если точнее, то «ню», был… Лань Ванцзи. Вы скажете, мол, да какие отношения, вон у Вэй Усяня есть Лань Ванцзи. Так-то оно так, вот только… они не были парой. Никогда. Так-то они знали друг друга с детства, вместе выросли, ходили в одну школу и даже в один университет, и всё еще пересекались. Но… не как пара. Сам Вэй Усянь говорил примерно следующее: «Это мой давний друг детства, мой Лань-бро, мой близкий товарищ». А что на этот счет отвечал Лань Ванцзи? А ничего. Он вообще никак это не комментировал, но все в их тусовке и так знали — это двое спят! И спят очень, очень давно. И дело было вот вообще не в том, что эти двое скрывали свои «близкие» контакты — об этом и так все знали, что эти двое спят! — но вот эти двое… хотя нет, только Вэй Усянь, искренне верил, что никто ничего не знает. Да потому что и официальных отношений, как влюбленная пара, у них не было ни между собой, ни как секрет, вообще никак не было. А про Лань Ванцзи, за его спиной, естественно, говорили примерно такое: «Он бегает за этим мерзавцем хвостиком и всё-всё ему прощает, двери его дома для Вэй Усяня всегда открыты… как, впрочем, и всё, что бы тому ни захотелось». В общем и целом, реальность была такова, что да, они спали, но нет, не встречались и вместе не жили. Вэй Усянь где-то себе там пасся в цветнике жизни, а Лань Ванцзи бдел за ним где-то рядышком, правда ненавязчиво и тихо. Для Вэй Усяня он был именно «Лань-бро», по уровню доверия и коммуникации на уровне Цзян Чэна, только с Цзян Чэном он не спал. А с Лань Ванцзи спал, но официальных отношений с ним не имел. Вот и получается, что в таком случае Вэй Усянь как бы тоже считался геем и мог спать не только с Лань Ванцзи — они ведь не пара. Мэн Яо, который страдал от того, что приходилось быть мастурбатором для господина Мина, кривился на это, как мог, ведь Лань Ванцзи по своей воле согласился быть для кого-то живым дилдо! И вот ради кого? Ради Вэй Усяня?! Который даже отношения с ним не подтверждал! А вообще это даже интересно, ведь развивая тему жизненного укладаЛань Чжаня, то первое, что следует отметить, это его стальное терпение, преданность делу, самодисциплина, регулярность последовательность — ну прям идеальный тостер, учитывая характеристики. Или дилдо, учитывая обстоятельства их отношений. Вот и получалось, что дорожки Сюэ Яна и Вэй Усяня вполне возможно могли пересечься и в заднем проходе одного из них. Правда, Вэй Усянь по внешности и характеру совсем не был похож на человека, которому досталась бы честь вставить Сюэ Яну, а поскольку Сюэ Ян был универсалом, то посему приходилось, что вставлял именно он. Да и Лань Ванцзи навряд ли дал бы себя завалить, уж не с его характером и тем, как с ним обращался Вэй Усянь. Так-то ему позволялось многое, даже позвонить на собрание и начать нести свой бред. Но кто сказал, что это всё было даром? Вэй Усянь наверняка расплачивался с Лань Ванцзи тем, что давал тому мстить себе ночью, и Мэн Яо сильно подозревал, что Вэй Усянь не слишком из-за этого страдал. Лань Ванцзи ведь позволял ему всё! И даже когда мстил, то всё равно делал это так, чтобы Вэй Усянь там наверняка обкончался от счастья из-за того, что вывел этого обычного хладнокровного человека из себя. Сюэ Ян очень плохо отзывался о Вэй Усяне и тому должна была быть какая-то причина. Мэн Яо ломал над этим голову с тех самых пор, как узнал, что эти двое уже где-то пересекались. Зачем ем это нужно было? Да просто хотелось, по привычке, заиметь на человека компромат, а то мало ли как судьба может свести людей — как друзей или как врагов. Все в их тусовке знали, что эти двое спят, но хранил ли Вэй Усянь верность Лань Ванцзи? Вот это уже был вопрос на миллиард, учитывая, как богат был сам Лань Чжань и какими благами осыпал своего словоблудного постельного дружка.

***

Сюэ Ян ощущал себя гранатой, из которой выдернули чеку, но пока нет свидетелей, взрываться нельзя. От злости столь большого масштаба, которой даже сам не мог объяснить, внутри него полыхало и искрило словно от запуска салютов на каком-то параде. На самом деле он даже не мог сказать почему изначально так резко отреагировал на то, что услышал, хотя оно и застало его врасплох. Возможно потому, что Синчэнь нарисовался как раз в зените его острых переживаний и своей температурой подлил бочку масла в эту и без того горящую искру. А возможно дело было совсем, совсем в другом… например, в силе любви, которая наравне с материнской сперва обругает заразившееся дитя, поубивает всех, кто причастен к его заражению, а потом со всем натиском своей необъемной любви кинется лечить свое глупое чадо, бдя над ним денно и нощно, пока оно не выздоровеет. Сюэ Ян не знал ответа. Понял только то, что у него напрочь слетели тормоза, но совсем не от гнева или раздражения, это потом вписалось. Он так отреагировал, потому что… у их общения не было никаких границ, оно было настолько свободным, что Сюэ Ян, что случилось вот прям изначально в их знакомстве, совсем не запаривался с тем как выглядит и что конкретно говорит, а причина этому — Сяо Синчэнь. Потому что тот принял его таким, каким Сюэ Ян был, не фантазируя о нем и не ожидая чего-то. Сюэ Ян как-то интуитивно сразу понял, что этот человек — тот редкий тип людей, которые смотрят на тебя, а не на свои ожидания насчет тебя. Ну вот он инстинктивно и «обнажился», а когда ощутил, что его слушают, воспринимают и видят именно таким, каким он себя и показывал, совсем (немножко) ебу дал и, проще говоря, полностью отдался — нет, не Синчэню — этому и этим моментам. Поэтому, когда Сяо Синчэнь так неожиданно застал его врасплох прямо посреди тяжелых размышлений, уже нервный и восприимчивый Сюэ Ян воспринял его звонок как возможность хотя бы в нервном вопле как-то слить это растущее в нем напряжение. А Синчэнь… Синчэнь его не тормознул и адекватно это принял. Поэтому, разумеется, сейчас, когда дитя обругано (чисто для профилактики), он летел к нему на всех парах, чтобы немедленно оказать служение и заботу. А, стоп, был пропущен один пункт, а именно месть тем, кто дитятко заразил. — Сяо Синчэнь! — заорал Сюэ Ян, влетая в квартиру. Да, именно влетая на своем реактивном двигателе, а не заходя. А вот чуть подпрыгнувший от столь резкого вторжения Сяо Синчэнь почему-то услышал «Сыночка!». О да, сыночка-корзиночка свою дорогую… дорогого, оговорились, дождался. — Сяо Синчэнь! Сюэ Ян наверняка поломал задники в ботинках, так агрессивно он их снимал носками тех же ботинок. Сяо Синчэнь был там же, где его и застал дневной сон — на диване, и когда Сюэ Ян вбежал в гостиную, то невольно вылупил глаза. Ну потому что Сяо Синчэнь лежал в позе мертвеца со сложенными на груди руками и выпрямленным телом. Правда глаза его были приоткрыты, но они, кажется, ничего не видели. Зато Сюэ Ян, узрев эту картину аля похороны в стиле травоядных, так и не смог выпустить из рта все заготовленные ругательства и крики. Вот этот вот развалившийся на диване дохляк, который еще утром со вкусом наминал его драники, ну никак не был похож на того альтернативщика, которого помнил Сюэ Ян. А ведь это были всего лишь изменения температуры на четыре градуса! А что будет, когда его температура скакнет еще на пару градусов выше? Священника заказывать или сразу в ритуальных услугах оформляться? — Сюэ Ян… — хрипло прошелестело с кровати. — Это ты? Ты пришел?.. У Сюэ Яна от этого хрипа даже скулы свело, а одна из почек невольно дернулась. Складывалось впечатление, что там всё так плохо на этом диване, что почка заподозрила, что её сейчас попросят вон из одного тела и добро пожаловать в другое. А этот полудохлый груз тем временем чуть шире открыл глаза и слабо проморгался, кажется, немного шевельнувшись под своим одеялом. Сюэ Ян позалипал на этот цирк с две минутки, после чего двинулся в его сторону. Кажется, предсмертная пелена ненадолго сошла с этих умирающих глаз, потому что сделав над собой усилие и рассмотрев того, кто перед ним, Сяо Синчэнь вдруг даже как-то ожил. — Ого… — Сяо Синчэнь сделал попытку улыбнуться. — Сюэ Ян, ты сегодня такой… красивый. Ну да, он же не видел его, когда Сюэ Ян ушел из дома, вернее в «чем» выбежал. А выбежал он… при параде, на работу ведь отпуск закрывать шел. Обтягивающие штаны, обтягивающая водолазка, ботинки с цепочкой. И эти глаза, эти большие черные глаза на этом светлом лице, где всё было так правильно, что даже подумать о том, чтобы к чему-то прикопаться, было бы грешно. Но больше всего, помимо глаз, Сяо Синчэню нравился разлет бровей над этими глазами. Ну такие уж красивые бровки, такие только мать природа может сделать, не всякий пластический хирург на подобный результат перешьет. Сюэ Яну бы возмутиться, мол, а почему губы игнорируешь? Они-то ведь тоже красивые. Это так, но пялиться на чужой рот, а уж тем более говорящий (орущий, что куда чаще в случае Сюэ Яна), куда более неприлично, чем палится на глаза, делая при этом вид, что просто вежливо в них смотришь. В любом случае Сюэ Ян услышал этот было воскресший стон, на что отреагировал в духе современной классики. — Совсем ёбу дал, — вздохнул он. — Уже меня красивым видит. Ну а толку-то? Все равно встречаться не предложит, переспать тоже. Только разве что (и кто бы мог подумать?) под бок к себе впустит и с головой под одеялко, а не с головой в пододеяльные приключения. Уже доприключенился, с крестом, собранным из говна и палок спал. — Ну и, — он сел рядом с Синчэнем, пока тот, кажется, снова ушел в себя, — что ты этим видом хочешь сказать? — оглядевшись и не увидев градусника, Сюэ Ян залез пальцами под кофту Синчэня и достал из подмышки градусник. — Так, тридцать семь и… и всё. — Да, — жалобно протянул Сяо Синчэнь. — Всё. Со мной. Я остываю. — Может ты изначально неправильно температуру понял? — разумно предположил Сюэ Ян. — Или просто перегрелся и сейчас приходишь в норму? Это адекватное остывание после того, как пропотел… — и вдруг, оборвав свою речь, сузил взгляд, после чего вновь перевел его на Синчэня — А чего это ты вспотел? Глаза Сяо Синчэня невольно раскрылись, а лицо чуть вытянулось. Он вспотел… во сне, который был с такими деталями, да еще и на столе! Сяо Синчэнь сглотнул, и вот совершенно случайно это было очень заметно. — Так, — Сюэ Ян, конечно же, это сразу засек, — а ну признавайся, что ты делал те полдня, что меня не было? Здесь кто-то был, да? — Нет, не было, — ровно, даже слишком ровно и совсем без хрипа ответил Сяо Синчэнь. И куда только предсмертное состояние делось?) — Я так и знал! — Сюэ Ян вылупил на него свой опасно расширившийся взгляд. — Здесь кто-то был! А-ну отвечай кто! — Здесь никого не было, Сюэ Ян. — Точно был! — и кто еще из них болен. — Так, Синчэнь, признавайся, кто это был? — Никто. У Сюэ Яна аж уголок губ дернулся, когда Синчэнь спрятал голову под одеялом. Ну не рассказывать же Сюэ Яну, что это был он, пусть и… во сне, из-за которого Сяо Синчэнь и вспотел. А может реально из-за сна, ведь из чего-то же этой температуре нужно было появиться! — Я… — так как Сюэ Ян молчал, а молчание его было очень опасным, пусть лучше орет, а не молчит, Сяо Синчэнь, понимая, что спастись бегством не получится, потому что будет очень странно, если умирающий недавно человек вдруг резко выскочит из кровати (да и сил для этого всё равно не доставало), пытался придумать причины. — Ты ушел, но никто не приходил. — Ах вот оно что, — вскипел Сюэ Ян, — так он ждал, пока я уйду, а как только ушел, ты тут же его впустил! — Не было такого! — А кто тебя тогда заразил?! — Сюэ Ян так начал кипеть, что на виске аж вена вздулась. — Лучше сам признайся, не вынуждай меня искать самому, ведь если найду… — Я понял, понял! — не то в страхе, не то в озарении вдруг закричал Сяо Синчэнь. — Не надо никого искать, я скажу, кто это был. И замолчал. — Ну?! — не выдержал Сюэ Ян. — Ты только не злись и не нервничай, хорошо? — Сяо Синчэнь показал глаза из-под одеяла. — Сюэ Ян, меня, эм, заразила… киска. Сюэ Ян этого не понял, но челюсть у него отвисла так неожиданно, что он этого даже не почувствовал. — Чего??? — выпучив глаза, заорал Сюэ Ян. — Да… да твою мать! Меня всего полдня не было, а тебя уже успела какая-то киска заразить?! Да ты охренел, что ли? Ты где её взял?! Он был в таком шоке, что аж себя потерял. Сюэ Ян связывался с натуралами, но он всегда выбирал парней так, чтобы не пасть потом жертвой каноничного «я всё равно выберу женщину». Не, он такой херней не занимался, а если и вляпывался в секс с такими, то только ради секса, а не отношений. Да и потом, еще ни один натурал его не ебал! А этот… этот успел так мозги ему выебать, что аж не верилось! «Киска?! — мысленно орал Сюэ Ян. — Пока меня не было, ты успел где-то отыскать киску, да еще и от неё заразиться! Да ты вконец охренел, овощ ходячий, я тебе корешок со всей ботвой выдеру! Ах, нет, сперва волосы той стервы, все патлы ей повыдергиваю!» Почему-то сразу вспомнилось детство, где он и правда девчонок за волосы таскал, правда не как другие ребята, а из злостной ревности, когда те либо уводили от него мальчишек, не давая с ними играть, либо когда его пытались прогнать, чтобы забрать себе мальчишек. Сюэ Ян уже ребенком был тяжелым на характер, поэтому никому и ничего никогда не уступал и себя обижать не давал. Когда на крики выбегали родители, его мама дралась за него не меньше, чем он за свои тогда еще детские принципы, кидалась, как львица, а материлась, как сапожник. Сюэ Ян еще больше приумножился в своем тяжелом характере, когда видел защиту мамы, и желая ни в чем этому не уступать, наверное, поэтому и стремился к силе, как словесной, так и физической. В любом случае то, что он сейчас услышал, нехило так встрясло ему душу, поэтому неудивительно, что, взяв ошалелого от страха Сяо Синчэня за грудки, он начал его трясти. Сяо Синчэнь, застигнутый этим врасплох, даже не смог адекватно отреагировать, его лицо вытянулось, а ощущение появилось такое, будто его сейчас убьют. Но он ощутил не панический страх, он скорее ощутил, что где-то просчитался, но где? Хм, может, использовав слово киска без вспомогательных дополнений, которые увели бы Сюэ Яна, да и, согласитесь, многих других людей от того, что первым пришло бы на ум при наличии такого слова? Но вот когда Сюэ Ян взял его за грудки и приподнял, Сяо Синчэнь явственно и даже с каким-то восторгом ощутил ту большую силу, которая клокотала в Сюэ Яне не меньше, чем его гнев. Боже мой, вот это мужчина! Сильный, горячий, как печка, напористый — прям танк, только не страшный советский, а по европейским стандартам нового века. Вип-танк, если проще, с апгрейдом и красивой обшивкой. Сяо Синчэнь смотрел на Сюэ Яна, схватившись за его запястья, удивленный тем, как это он так легко его поднял, хотя и грубо, но это мелочь, он же не девушка. — Не тряси, Сюэ Ян, там что-то в костях скрипит. Не виноват я, она сама пришла! Сюэ Яна, что ожидаемо, такой ответ совсем не «вдохновил». — Её имя и номер страховки, — спустя пару мгновений мертвенным тоном сказал он. Сяо Синчэнь не совсем понял его слова, но вдруг он вспомнил свой сон, со снятым с предохранителя пистолетом — Ты же не убьешь её? — он постарался улыбнуться, но слова вышли с немного дернувшимся смешком. — Ну, Сюэ Ян, ты же не серьезно… — и тут же улыбка сползла с его лица. — Не серьезно ведь? — Нет, — сквозь зубы выдавил из себя Сюэ Ян, интуитивно чувствуя себя женой, которая застала мужа на измене и сейчас вытряхивает из него душу, — девочек бить нельзя. Только настоящее дно, а не мужик, позволит себе бить девчонку. Говори номер страховки. — Я не знаю. — Не знаешь? Киску её ты знаешь, а номером страховки не поинтересовался? Ты же бухгалтер! — Но, Сюэ Ян, разве у кисок бывают страховки? — удивленно посмотрел на него Сяо Синчэнь. — Ты даже не представляешь насколько можно застраховать «кормилицу», — чуть сузив взгляд, с недоброй улыбкой сказал Сюэ Ян. — Ты знаешь про кормилицу? — вдруг напрягся он. — Откуда… ты с ней знаком? Сюэ Яну показалось, что Сяо Синчэнь… удивлен тем, что не он один провел сеанс (или несколько) «знакомства» с этой «кормилицей». Поняв это, Сюэ Ян взбесился еще больше. — Это ты откуда с ней знаком. А ну говори, кто это, я ей патлы все повыдираю! — Ой, не надо, она такая ласковая, добрая, всё время возле меня хвостом крутит. — Что?! — Сюэ Ян аж посинел от гнева. — Ой, не злись, не злись, прошу. Это очень добрая киска, хорошенькая такая, ты её видел… хотя нет, не видел, но она тебя точно видела. Ты когда пьяный ко мне с корзинкой фруктов пришёл, она тоже рядом была, терлась об твои ботинки. Сюэ Ян смотрел на этого альтернативного и мозги его работали в ускоренном режиме. Как же он мог забыть… о том, насколько альтеративно одаренными были эти мозги. Пожалуй, это было даже круче, чем когда он подумал, что Сяо Синчэнь пашет в эскорте «по вызову». «Ах ты падла бухгалтерская, — силой не дав этим словам выйти из него вслух, он кинулся выпускать их в мысль, — значит как так, то всяких словечек ты не знаешь и не реагируешь, а вот про киску почему-то знаешь? — и снова он напрягся. — Хм, а откуда это ты знаешь про киску?» Да уж. Не сразу, но Сюэ Ян понял, что речь шла про кошку… кошку, мать его, кошку! Сюэ Ян ненавидел кошек, ему претил их поганый своенравный характер. Эти падлюки шли к рукам только тогда, когда сами хотели, паслись на несколько семей, а ты их гладь, люби, обеспечивай, в кровать пускай! Сюэ Ян ненавидел этих хвостатых «независимок», этих чистоплотных маньяков, соблазняющих своими изгибами, флиртующими мяуканьем и подкупом своих красивых больших глаз. Собственно, можно сказать, он ненавидел себе подобных, потому что и сам, чего не замечал, был той еще «кошечкой»: он тоже любил ласку, тоже соблазнял, тоже был независим и тоже шел в руки только тогда, когда хотел, хотя еще и не имел опыта рук, которые его бы целиком приручили. — Ну так что, — аккуратно подал голос Синчэнь, — тебе показать киску? — Уволь, от такого зрелища мне плохо станет, — мрачно отмахнулся Сюэ Ян. — Не любишь кошек? — Не люблю кисок. — Тогда… — как обычно не понял его «тонких намеков» Сяо Сичнэнь, — котов. Кошаков? — Это уже ближе, — задумался Сюэ Ян. — Хотя коты такие же падлы. Я не люблю их всех! — Ладно, — снова попытался спрятаться под одеяло Сяо Синчэнь. — Как скажешь. Сюэ Ян задумчиво, но с суженным взглядом на него посмотрел. — Больше не таскай их домой, — тоном «берегись, глупец, если ослушаешься» сказал Сюэ Ян. — Сюэ Ян, я же сказал, она сама пришла. Взгляд Сюэ Яна снова стал опасен. — Давай так, — начал он, — если ты не можешь её прогнать, то прогоню её… я. И я не обещаю, что для кого-то из нас это будет безопасно. Теперь понял? Сяо Синчэнь не ответил, а только опасливо кивнул. Нет, он, разумеется, не верил, что Сюэ Ян обидит кошку, но лучше просто лишний раз его не, эм… расстраивать. Не злить, если по-простому, не раздражать лишний раз. Раз он не любит кошек, то и прикармливать их возле двери не нужно. И как это Сюэ Ян не углядел возле двери мисочку? — Постой, — было вставший Сюэ Ян вдруг снова сел. — Но как кот мог нагнать на тебя температуру? Он же не поцарапал тебя? Сяо Синчэнь вдруг вспомнил, что он вообще уже как час «умирает». — Ой, — глаза его снова закатились, руки словно по команде начали складываться на груди, — как я мог забыть… я же остываю. Сюэ Ян поднял бровь, затем слегка мотнул головой и с тихим выдохом встал с дивана, пока Сяо Синчэнь вновь уплыл глубоко в себя, вернее в свой бред о близкой смерти. Спустя недолгое время, Сюэ Ян, наведя свои порядки в его аптечке (да-да, ориентировался он в новом для себя пространстве очень быстро и так же быстро под себя его переделывал), дал больному аспирин и поставил на стол чашку с горячим чаем из разнотравья. Аспирин он дал чисто чтобы Сяо Синчэнь поспал, раз уж так перенервничал. — А это точно не даст мне остыть? — спросил Сяо Синчэнь, когда Сюэ Ян зачерпнул ложкой облепихового меда. — Точно, — ну, в принципе, он говорил правду, — открывай ротик, а-а-ам. Вот видишь, хорошим мальчикам полагается сладенькое. Сяо Синчэнь, что было растекся довольной лужицей от такой заботы, вдруг резко распахнул глаза и быстро закашлялся. Мед сам по себе дёр неподготовленное к его химическому составу горло, а тут еще и он резко поперхнулся воспоминаниями о своем сне, где Сюэ Ян тоже предлагал ему в качестве награды за «хорошего мальчика» сладенькое, правда почему-то в этом процессе «употребляли» как раз Сяо Синчэнь. — Ай, да ты чего? — удивился Сюэ Ян. — Ну, всё, вот так, вытрем ротик, еще раз откроем, самолетик (ложечка) летит, а-а-ам. Ну всё, лижи-лижи, моя куколка. Всё правильно написано. — Что? — Сяо Синчэнь, который облизывал ложку с медом, внезапно посмотрел на него. Сюэ Ян напрягся. Неужели всё-таки правильно расслышал? — Почему это я куколка? Ан нет, всё норм, альтернативно одаренный продолжает альтернативничать. Сюэ Ян не стал распаляться на объяснения и просто следил, чтобы тот, кто должен лизать, продолжал хорошо лизать. А, ну еще и по совместительству «лежать», ведь вроде об этом же говорилось? Но шутки шутками, а взгляд Сюэ Яна был лишен веселья. Он смотрел на Сяо Синчэня и видел его достаточно болезненный вид, думая о том, что 37 — всё же самая паршивая температура. Это не температура борьбы с вирусом, а лишь показатель того, что в теле есть воспалительный процесс, но организм в стадии его обнаружения, то есть только-только разворачивает функции защиты. Вот почему от такой температуры ни уссаться, ни усраться, если говорить проще, тебя шатает, глаза слезятся, сил нет, есть не хочется, пить не хочется, лежать тяжело, стоять тяжело, думать тяжело. К тому же, действительно были люди, которые очень болезненно воспринимали даже малейший перепад температуры в теле, поэтому хоть и не говорил этого на словах, но разумом Сюэ Ян уже понимал, что Сяо Синчэнь именно из той когорты людей, которые не только психологически, но и физически болезненно и тяжело переживают эти перепады. — Ну, ты как? — спросил он мягким полушёпотом, поглаживая Сяо Синчэня по лбу. Тот не отвечал, держа глаза закрытыми. Ему действительно было плохо. Сюэ Ян уже давно успел переодеться в домашнее и сейчас сидел лишь в майке и спортивных штанах. Сяо Синчэнь не разговаривал, но это не означало, что не думал. И, несмотря на свое, похоже, ухудшающееся ментальное состояние, он всё же контактировал с окружающим его миром, а поскольку сейчас таким миром, во всяком смысле самым окружающим и самым близким, был Сюэ Ян, то он не мог не ощущать исходящий от него запах мыла с легкой примесью чистого пота. Это, наверное, было какое-то дорогое мыло, потому что пахло очень свежо, а потом пахло, потому что Сюэ Ян бежал и еще не успел помыться. Он был очень чистоплотен, и, возможно, на это повлияло то, что он всё детство и юность мылся в холодной воде. Сяо Синчэнь молчал об этом, но запах, что он ощущал, ему очень нравился. Это был запах именно мужчины, но хорошо ухоженного мужчины. И притом никаких духов или отдушины стирального порошка — просто мыло, очень свежий и чистый запах не самого дешевого мыла. У Сяо Синчэня закружилась голова. Этот запах… он как-то даже завораживал, он был очень «громким», не давал себя проигнорировать. Вдруг лоб ощутил легкую примесь жара. Это Сюэ Ян, который до этого гладил его по лбу, опустился к нему своим лбом, меряя температуру. И заключил, что даже градусник доставать не надо — она повысилась. — Думаешь, градусник показал неточно? — спросил Сяо Синчэнь. — Точнее только другое место покажет, — без задней мысли ляпнул Сюэ Ян. — Да? — моргнул Сяо Синчэнь. — Ну… только если ты перевернешь меня. Подтолкни за ягодицы, хорошо? Сюэ Ян удивленно нахмурился, не понимая, всерьез говорит этот чудак или нет. Он вообще понял… о каком месте речь? Похоже, всё же понял, потому что эти действительно жалкие попытки перевернуться на живот вызвали у Сюэ Яна приступ гомерического смеха, который он силой воли подавил в себе. — Давай тогда так, — не сумев сдержать улыбки, он снова наклонился и прижался ко лбу Сяо Синчэня… губами. Подержав их приличные, действительно приличные десять секунд, он отлип и заключил: — Без перемен. Ночь хорошего сна, много жидкости с солями и минералами, пропотеть хорошенько — и завтра будешь порхать. Я и водички тебе с полезностями купил, поставил тебе на столике возле дивана. К слову, а почему ты не пойдешь к себе в кровать? Если что, я могу тебя отнести. Сяо Синчэнь едва разлепил веки. В его голове всё сильнее стало шуметь, а тело налилось свинцом. Сюэ Ян видел это, и чистая жалость подкатывала к его чувствам. Он весь сейчас был с Сяо Синчэнем и его неприятностью. — Мне так далеко не уйти, — только и сказал он. — Я останусь там, где меня эта хворь и застала — на диване. — Но я же могу тебя отнести, — Сюэ Ян подсел ближе и в кадр попали его мускулистые руки. — Давай же. Так я поднимаю? В нос Синчэня с удвоенной силой ударил запах чистоты и свежести, с которой смешался чисто мужской запах тела. Он слегка сжался, понимая, что, если продолжит этим дышать, у него изо рта слюна пойдет. — Может всё же поешь кашу? — увещевал Сюэ Ян. — Я сварил. Несладкую, на кунжутном масле, потер туда варёной моркови и положил кукурузу, вот она сладкая. Может тебе сухих водорослей туда размять, что тебе больше хочется? — Потаскуху, — вяло промямлил Синчэнь, на что Сюэ Ян, в уже привычной для себя манере, вылупился на него, не совсем понимая, правильно ли он расслышал. А то вдруг уже его мозг извратил какое-то хорошее слово, но тогда… почему потаскуха, а не потаскун?! — Извини, я не понял… чего тебе хочется? — переспросил он, совсем не замечая, что навис над больным всей роскошью своего поджарого тела и сногсшибательного запаха такого же сногсшибательного мужчины. В Сяо Синчэня снова ударила эта волна, плюс ко всему торс и грудь Сюэ Яна источали дикие волны тепла, из-за чего реально стало жарко, аж лицо вспотело. — Потаскуху, — повторил Сяо Синчэнь. Сюэ Ян задумался и выпрямился, из-за чего Сяо Синчэню задышалось немножечко полегче. — Ну, это можно устроить, — задумчиво протянул он, — я знаю пару телефонов. Но… — и он как-то с сомнением и жалостью на него посмотрел, — потянешь ли ты сейчас «это»? — «Это»? — Ну, «такое», — не уточняя, уточнил Сюэ Ян, — пусть даже всю работу сделает девушка, но нужно же дать ей «материал» для этой работы. Свой-то у неё есть, она придет со своим. — Сюэ Ян, я не совсем понимаю… — пробормотал Синчэнь, — какой материал, какая девушка? — Ну, ты же хочешь потаскуху? — Да, хочу, — ответил Сяо Синчэнь. — Ну вот я и спрашиваю, потянешь ли? Потому что если нет, то она, не желая терять заработок, переключится на меня, если вообще не ошибется с тем, что её не прислали для группового… которое со мной ей точно будет облом, так что можем нарваться на нехилые неприятности. Они же глаза выцарапают, только бы деньги не отдавать. Ну или отработать, фетиши бывают разные. — Сюэ Ян. — М? — Я хочу потаскуху. — Да понял я уже, — Сюэ Ян так переживал за Сяо Синчэня, что даже от такой его просьбы, в нем не проснулось ничего, кроме всё того же переживания за его самочувствие. — Но я хочу её не для себя, а для тебя. — Чё? — Сюэ Ян аж прозрел. — Для… меня? А с хрена ли?! Я же… И умолк, немного съежившись. Повторять, что он гомосексуалист, почему-то не хотелось. — Я же о тебе думаю. Сюэ Ян напрягся. Это что, то, о чем он думает? Неужели Сяо Синчэнь тоже имеет что-то против мужской любви и даже находясь на смертном одре (или из-за этого) попытается наставить его на путь истинный? У Сюэ Яна аж похолодело что-то внутри, он сразу ощетинился и был на полпути к тому, чтобы уже совсем иначе смотреть на того, к кому стал приглядываться, как к человеку, который идеально с ним совместим характерами. — Ты же так любишь жарить рыбку, — попытался улыбнуться Синчэнь. — Синчэнь! — Сюэ Ян аж кинулся к нему. — Да, я люблю «жарить», но не эту «рыбку»! — Почему? — удивился Сяо Синчэнь. — Ты же сам говорил, как тебе нравится жарить потаскуху. Я запомнил. И вдруг Сюэ Ян начал что-то подозревать. Он нахмурил свои красивые бровки, всматриваясь в этот печальный вид полуобморочного мужчины в самом расцвете температуры. — Эм, Синчэнь, — Сюэ Ян пригляделся к нему, — может ты имел в виду… путассу? — А? — промямлил Сяо Синчэнь. — Нет, ну я, конечно, не отрицаю того, что тебе могло бы захотеться «потаскуху», — заметил Сюэ Ян, — но если ты говоришь, что это что-то, что люблю «жарить» я, а тут о потаскухе и речи быть не может (только о потаскуне, и то не факт, с блядинами не связываюсь), то может тогда речь о рыбе путассу? Я не помню, когда говорил тебе о том, что больше люблю рыбу, чем мясо, просто я пираний держу, а давать им видеть акт каннибализма как-то некрасиво. Хотя рыбу они тоже едят, но я запретил. Мы же воспитанные самцы, так что в пищу должен идти противоположный вид мяса. Плюс у них от рыбы чутка крышу сносит, и прежде, чем есть, они почему-то пытаются её оплодотворить. Сяо Синчэнь не ответил. А Сюэ Ян понял, что сейчас ржать будет тоже неприлично, так что он посмеется утром, а сейчас… — Очень плохо… — простонал Сяо Синчэнь. Выражение лица Сюэ Яна резко поменялось, став более внимательным. — Мы потом вместе пожарим потаскуху, хорошо? — Хорошо, — Сюэ Ян едва сдерживал смех. — Ты себе жарь, а я об твою ногу потрусь, ибо иначе у меня «лопатка» не поднимется. Можно? — Угу-м… — Сяо Синчэнь съежился и попытался поглубже закопаться в одеяло. А у Сюэ Яна вдруг снова разыгрался интерес. Нет, не личный, хотя… именно он. — Так ты точно хочешь потаскуху? — присев у его лица, с улыбкой спросил он, подумав, что, наверное, так всю ночь бы и просидел, смотря на это спящее несчастье. — Ну, наверное. — Что наверное? Есть только путассу, а потаскуху я не хочу. Хотя, если ты вдруг решишь переквалифицироваться, то я готов взять тебя на обеспечение. — Сюэ Ян, — Сяо Синчэнь говорил очень сонно, — температура у меня, а не у тебя. — Пардон, забылся. Видимо, я тоже заразился. Сяо Синчэнь ничего не ответил, и, судя по его бледному и уже влажному от пота лицу, диалог он больше физически вести не мог. — Ладно уж, — Сюэ Ян встал и согнулся в пояснице, раскрывая одеяло, — давай, подвинься чутка, с тобой лягу. Если читающим вдруг стало интересно зачем, то разумеется, чтобы сбить температуру. Нет, так-то и «поднять» тоже можно было, но вы только посмотрите на это несчастье. Хоть бы коньки не откинул со своей 37.2. Отжав себе сам край дивана, а Синчэня подвинув к спинке, Сюэ Ян улегся на бок и накрылся одеялом. Никакой простуды он не боялся, температуры тоже, и вот потому-то и улегся, что он был горячее Сяо Синчэня, и тепло его тела «вытянет» из тела Сяо Синчэня всю хворь, заставив того пропотеть. Тем более в таком узком жарком пространстве. Сяо Синчэнь не сопротивлялся, только вяло искал позу поудобней. В итоге он её нашел, чуть сместившись вниз и оказавшись лицом прямо в центре груди Сюэ Яна, уткнувшись в неё носом. Вскоре он благополучно заснул, а Сюэ Ян, зевнув, начал клевать носом и, протиснув руку под тело, обнял Сяо Синчэня, положив подбородок ему на макушку. Однако когда он стал проваливаться в сон сильнее, то уже не понял, как взял под колено его ногу и привычно закинул себе на бедро. Привычно, потому что всегда так спал с партнерами, любил обнимать и закутываться ними, как плющом. В итоге они так и заснули, плотно прижатые друг к другу, пока, стоя в духовом шкафу, еще хранила тепло приготовленная Сюэ Яном рисовая каша.