Солнечный свет на твоей кровати (The Boy Next Door)

— Так, здесь мы выходим, — повернув машину ближе к тротуару, Сюэ Ян вывернул на место для остановки. — Парней еще нужно развести по домам, Марк этим займется. Отстегивайся. Он обращался к Сяо Синчэню, попутно расстегивая свой ремень безопасности. Сяо Синчэнь сидел рядом с ним на переднем сидении, и вот как-то так получилось, что когда они рассаживались по машинам, никто даже не претендовал на это место — все кучей стали втискиваться на заднее сидение, в то время как другие, которые не успели влезть в эту борьбу раньше, вынужденно разместились в открытом багажнике. Поэтому Сяо Синчэнь как бы без зазрения совести уселся на удобное переднее сидение рядом с водителем — Сюэ Яном, отметив в дороге, что тот прекрасно водит. Машина ехала очень ровно, Сюэ Ян не превышал скорость и очень внимательно следил за дорогой. — Ты только кресло отодвинь, — сказал Сюэ Ян своему другу, — ты всё же шире меня, места маловато будет. — А когда отмечать-то будем? — спросил кто-то из парней. — Отмечать что? — краем уха услышав эту фразу, спросил Сяо Синчэнь. — Забаву устроим позже, езжайте, — когда они с Марком поменялись, Сюэ Ян оперся на опущенное стекло. — Рассчитываю на тебя в остальном. — Будь спокоен. Сюэ Ян кивнул и обошел машину, становясь рядом с Сяо Синчэнем. — Синчэнь, пока! — высунувшись из окон, закричали парни. — Еще увидимся, ты ведь придешь? — Приду куда? — заморгал Сяо Синчэнь, но машина уже тронулась и, повернув, выехала на дорогу. После неё осталась лишь пыль, невысоко поднявшись над тротуаром. — Идем? — Сюэ Ян повернулся к Сяо Синчэню. Тон его был спокойный. — Если пешком не хочешь, можем такси взять. Знаю, что я тормознул далековато от дома, но все парни живут в разных местах, развозить их долго. Ну и я подумал, что быть может тебе захочется пройтись, подышать свежим воздухом после всей этой нервотрепки. Можем что-то купить пожевать, но если аппетита нет, то позволь хоть газировкой угостить, ты какую любишь? — Знаешь, мне кажется, я сегодня буду спать очень крепко, — улыбнулся Сяо Синчэнь, имея в виду свое нервное истощение. Сюэ Ян улыбнулся. Его эти слова обрадовали, да и в общем состояние Сяо Синчэня всё больше успокаивало его. Тот не выглядел ошарашенным или испуганным, был в равновесии, даже шутил. Казалось, что, то ли он серьезно не воспринял то, что произошло, то ли скрывает это. Но Сюэ Ян знал, так как уже успел к нему присмотреться, что, когда Сяо Синчэнь чем-то расстроен, он просто замолкает и опускает глаза. В отличии от Сюэ Яна, первая стадия расстроенности которого была в крике, а уже потом, если дело правда было дрянь, он замолкал. И вот тогда дело становилось еще большей дрянью. Он ведь… ушел точно так же, когда замолчал и уже не был разговорчив. — Так какую газировку ты любишь? — снова спросил Сюэ Ян. — Я куплю. И подумал, что знает так мало о том, что Сяо Синчэнь любит. — Люблю? — пару раз моргнув, Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна и… больше ничего не сказал. Сюэ Ян резко ощутил, как его внутренняя струна резко натянулась. Эта пауза, после такого слова… и то, что они просто смотрели друг на друга. — Это не так важно, — продолжил Сяо Синчэнь, смотря на него. — Важнее то, что я должен… попросить у тебя прощения, Сюэ Ян. Сказал он, никак не ожидая, что после этих слов, Сюэ Ян… вдруг нахмурится лицом. Притом в его недовольный вид вмешалась даже какая-то… обида, что ли. Он выглядел недовольным и обиженным, и в обиде этой даже проскальзывала какая-то горечь, словно этими своими словами Сяо Синчэнь сделал ему… больно. Сяо Синчэнь совсем не понял такой резкой перемены, но почувствовал, что снова сделал что-то неправильно. И еще больше это почувствовал, когда Сюэ Ян вдруг поставил коробку с тортом на асфальт и… сильно пнул Сяо Синчэня ладонями в грудь. — Ай! — невольно вскрикнув, правда скорее от неожиданности, нежели от боли, Сяо Синчэнь сделал шаг назад. — Ты чего дерешься? Но Сюэ Ян не ответил и с тем же болезненным выражением лица толкнул его еще раз, а потом еще. Сяо Синчэнь продолжал отступать, не понимая, что происходит. — Ты совсем не понимаешь, да? — выражение лица Сюэ Яна становилось всё более вымученным. — Зачем ты это делаешь?! — Что делаю? — Сяо Синчэнь тоже болезненно нахмурился. Это не было злое выражение, а именно болезненное. Сюэ Ян сжал губы, его брови обидчиво надломились. — За что ты просишь прощения? — его голос дрогнул, из-за чего показался… надломленным. — Я не знаю, — честно ответил Синчэнь. — Но я должен просить, потому что чем-то тебя обидел: я именно не знаю, чем, но всё равно прошу прощения, потому что можно и не понять, что обидел человека. А ты обиделся. Сюэ Ян издал нервный смешок, правда с его лица так и не сошла горечь. — Ты просишь прощения за то, чего даже не совершал? — Совершил. Я знаю, что чем-то обидел тебя. — Сяо Синчэнь! — голос Сюэ Яна налился громкостью. — До какой же степени ты жестокий человек! Ты хочешь, чтобы я еще сильнее измучился в этом чувстве вины? Как ты можешь просить прощения у того, из-за кого попал в такую передрягу! Сяо Синчэнь воззрился на него в немом удивлении. — Но в этом же нет твоей вины. У Сюэ Яна аж нерв дернулся, но к счастью не лицевой. — Нет моей вины? — скривился он. — Она есть! И это мне — мне! — нужно просить у тебя прощения! Тебе не вообразить, какие муки ада я прошел в своей голове, размышляя над тем, как буду заглаживать свою вину и вообще примешь ли ты мои извинения! Я ожидал твоего гнева, твоей злобы! Я был бы счастлив, если бы ты избил меня! — Сюэ Ян! — теперь уже задохнулся криком Сяо Синчэнь. — Опомнись, ты что говоришь?! За что мне бить тебя?! — За дело! — голос Сюэ Яна снова надломился. — Я… ты… Но, очевидно, не выдержав нервного перегруза, болезненно сжал губы и, отведя взгляд, резко развернулся, подхватил коробку с тортом и пройдя еще какое-то расстояние уселся на бордюре, поставив коробку рядом с собой. Вид его одинокой спины вдруг резанул по глазам Синчэня, да так, что стало даже немножко… больно. Сюэ Ян ничего не сказал, когда, неслышно подойдя, Сяо Синчэнь сел рядом с ним. Какое-то время они молчали, овеваемые легким ветерком. — Ты должен понять, — тихо, но твердо начал Сяо Синчэнь, — что даже если ты видишь себя виноватым и винишь себя, я понимаю, что в этой ситуации ты был таким же заложником, как и я. Сюэ Ян молчал, держа локоть на колене, подпирая кулаком щеку. — На самом деле моей вины здесь даже больше, ведь я дал себя пленить. И, сидя в том месте, я тоже… прошел муки ада, потому что понимал в каких чувствах ты из-за всего этого оказался. От мысли о том, в какой врасплох тебя застали, заставив реагировать быстро, а ты ведь импульсивный человек, но такой… добрый. Мысли о твоей боли горячили мне разум, Сюэ Ян. — Ты совсем о себе не думал, что ли? — едва слышно буркнул Сюэ Ян. — Нашел о ком думать, сидя в заточении. Сяо Синчэнь, смотря вперед себя, выдохнул носом в момент улыбки. — Вот именно — сидел. И ничего не делал. А ты… — теперь он повернулся к нему. — Ты вот должен был… нет, обязан был что-то делать, потому что тебя принудили принять решение. Мысль об этом опечалила меня до такой степени, что я принялся размышлять, что же могу сделать. Благо, что эти люди оказались сговорчивыми и за себя я уже мог не переживать. Но ты… — Сяо Синчэнь вздохнул, — и особенно когда я понял, что ты пришел. Ты стоял там, сверху, с тем опасным человеком. А я был внизу и ничего не мог сделать. Мне было ужасно обидно от того, каким балластом я умудрился тебе стать, ведь меня сделали приманкой. А тебя заставили действовать. Но потом, когда я услышал выстрел… Сяо Синчэнь замолчал, а Сюэ Ян болезненно сжал веки. Он так не хотел, чтобы Синчэнь еще и с таким соприкоснулся, чтобы знал, что там было оружие. — Почему ты просто не можешь обвинить во всём меня? — как-то устало выдохнул Сюэ Ян. — Мне бы от этого, знаешь… так легко бы стало. — Ты винишь себя, — сказал Сяо Синчэнь, — и это твое право. Но прошу, не игнорируй то, что я не считаю тебя виноватым не потому что пытаюсь тебя оправдать, а потому что так оно и есть. — Но мне полегчало бы! — незлобно огрызнулся Сюэ Ян. — Я… ох, боже, Синчэнь. И еще больше отвернул лицо, чувствуя, что это нервное напряжение таки доведет его до слез. Его, который плакал только на «пике», и то еще нужно было уметь довести его до «таких» слез. Сяо Синчэнь вдруг улыбнулся. — Ах, Сюэ Ян, — он подсел чуть ближе. Сюэ Ян это услышал. — Почему бы не сделать то и так, чтобы нам полегчало вместе, м? Если тебе так хочется какой-то борьбы, давай сходим в игровые автоматы и поборемся в какой-нибудь войнушке. Сюэ Ян невольно прыснул со смеху. — Ну что за странный человек… — он склонил голову и повернул её, частично пряча губы и подбородок в костяшках и фалангах пальцев. Открыто смотря на Сяо Синчэня, Сюэ Ян видел его полное добродушия лицо. Видел его взгляд, лишенный всякой злобы и самое главное страха, видел слабую улыбку, в которой не было ни фальши, ни притворства. Сяо Синчэнь смотрел по-доброму и открыто, ожидая, когда Сюэ Ян с ним заговорит. Но Сюэ Ян не говорил… просто смотрел. Совсем не так он воображал себе эту их прогулку, он ведь даже специально вывел его из машины в непубличном месте, чтобы Сяо Синчэнь без зазрений совести сорвал на нем свою злость. А тут… такой неожиданный поворот. Больно и одновременно сладко стало Сюэ Яну. Он смотрел на человека, который за столь короткий срок успел перевернуть ему мозг и перекрутить сердце, неожиданно оказавшись в его жизни и при этом так легко и непринужденно в неё войдя. Практически на скорую руку Сяо Синчэнь стал для Сюэ Яна чем-то важным и необходимым, загадочным и понятным одновременно. Быстро, но так мягко Сяо Синчэнь одним собой занял всё его сердце и мысли, при этом не навязываясь и даже боясь отнять его драгоценное время. Так аккуратно и естественно он прошил собой привычный уклад жизни Сюэ Яна, потряс его мысли, вызвал волнения, переживания, чувства… Чувства? Сюэ Ян рьяно цеплялся противоречиями за эту мысль. Человек, которого он совсем не знал, вдруг оказался тем, кто, казалось, знал его всегда. То, как он говорил, смотрел, действовал… всё в этом настолько естественно подходило под Сюэ Яна, принимало его очертания, подстраивалось под него, словно… Сяо Синчэнь знал его всегда. Знал даже то, чего сам Сюэ Ян в себе не понимал. Его веселость, грусть, обиды, нрав, привычки — всё словно было для Сяо Синчэня знакомым и понятным. Он принимал его целиком и полностью, таким, каким Сюэ Ян и был. Это… сокрушало. Диалог мыслей, крутившихся в голове Сюэ Яна, вдруг стиснулся в небольшое, хоть и ошеломляющее явление. «Я что же, — думал он, теплым и влажно переливающимся взглядом смотря на Сяо Синчэня, — люблю тебя?» А любил ли кого-то Сюэ Ян, любил ли хоть когда-то? Те чувства, которыми он жил и которых искал, та страсть и огонь, которыми горел… в этом был он сам, в этом проявлялся его нрав и характер, его поиск себя, его видение себя самого. Он всегда окружал себя людьми со схожими вибрациями, чтобы разделить свои. И да, он влюблялся… но любил ли? Восхищался, обожал, тянулся, даже преследовал… но любил ли? Он не мог ответить на этот вопрос. Не мог, потому что все люди, с которыми он был, всегда были ему понятны. Потому что были на него похожи. А этот человек… совершенно был на него не похож. Больше того — он его «видел». Сяо Синчэнь смотрел на Сюэ Яна не через свои желания или ожидания — он именно «его» видел. Видел в Сюэ Яне Сюэ Яна, а не что-то от своих надежд, мечтаний, ожиданий. И осознание этого… ошеломляло. Потому что если вдруг не это любовь, то разве любовью было что-то до? Сюэ Ян думал… и понимал — нет. Не могло быть что-то из ранее пережитого любовью, потому что… оно уже было пережито. И он пошел дальше. Да, повторялся с людьми, повторялся со своим поведением, со своими чувствами. И осознал, что так по-настоящему никогда и не любил. Как не любили и его. А этот человек… он кардинально отличался от всего, что было до. Собой и своим поведением, своим отношением и мыслями, своим… ощущением мира и самого Сюэ Яна. И Сюэ Ян понимал, что он тоже иначе смотрит на Сяо Синчэня, иначе с позиции того, как смотрел на предмет своих увлечений раньше. Даже когда познакомился с ним, то думал лишь переспать и забыть. Но не сталось, а потому и забывать было нечего. Забывать-то нечего… а вот набирать всё новые ощущения, создавать воспоминания — да. И, постепенно продвигаясь дальше, Сюэ Ян не заметил, что эти отношения кардинально отличаются от всего того, что было раньше, как по совершенно новому сценарию разворачивается этот союз. Сюэ Ян почти сразу открылся Сяо Синчэню и даже не понял этого, потому что… всё происходило так естественно, будто этот человек всегда его ждет. И Сюэ Ян почти летел к нему, интуитивно это улавливая. И дело было не в том, что Сяо Синчэнь отличался от всего уже пройденного… а сам сценарий их отношений стал для Сюэ Яна чем-то совершенно от его собственных привычек и жизненного уклада отличающимся. Сюэ Ян вдруг понял… что ни с одним человеком так естественно не проходил ни дружбу, ни отношения. Потому что все, впрочем, как и он, ожидали воплощения своих желаний, своих страстей, ожиданий. А с этим человеком… ничего такого не было. Он не ждал ничего… кроме него самого. Брови Сюэ Яна сошлись в болезненном, но не трагичном изломе. Потому что он понял… что это совершенно новое ощущение было не просто интересным поворотом — он упустил из внимания сам характер их отношений, упустил, потому что то, что естественно, не замечается. Если с другими людьми Сюэ Ян подмечал свои эмоции и действия своего партнера, то с Сяо Синчэнем он просто… плыл по течению, если можно так выразиться. И не надо было искать, притворяться, бояться. Он шел туда, где его ждали, а приходя не задумывался о том, что сделать, чтобы не потерять чужой интерес. Просто… был собой. И Сяо Синчэнь ждал именно его, а не свои ожидания в отношении него. Выражение лица Сюэ Яна снова разгладилось. Те противоречия, столь неприятно разъедающие ему голову и сердце, вдруг успокоилось, словно бы он одномоментно понял, что и как должен делать. «Да, — подумал он, — наверное, так будет правильно…» — Знаешь, — Сюэ Ян убрал руку и распрямился, — думаю, я действительно понял. — Что ты понял? — искренне заинтересовался Сяо Синчэнь. Ему всегда было интересно, что ему поведает Сюэ Ян, который на подъем красивой мысли или наблюдения был легче, чем Сяо Синчэнь. Сюэ Ян, улыбаясь, опустил взгляд, но затем снова поднял его. — Я просто приму то, что уже есть, — загадочно начал он. — Я думал и вдруг понял, что слишком вкладываюсь и так же боюсь ожиданий. И этим игнорирую саму реальность. Обычно сталкиваясь с чем-то, мы невольно начинаем примерять к нему свои размышления, деребаня этот «предмет» и рассовывая его по ящикам своего воображения, своих мыслей о будущем, своих планов. Осознав это, мне вдруг стали понятны причины моих страхов и моих противоречий. Я просто… проигнорировал то, что у меня уже есть. Его глаза сверкнули влажным отблеском, и он смахнул его, опустив и подняв веки. — А что у тебя есть? — спросил Сяо Синчэнь. — Не «что», а «как», — поправил его Сюэ Ян. — И это очень необычное «как». Знаешь, к нему сценарий моих привычных действий как бы не очень подходит. И раньше я думал, что именно в этом проблема — в том, что (с тобой) невозможен привычный мне и моей философии сценарий, который мне уже известен и который я бесчисленное множество раз проходил (с другими людьми) и который повторял снова и снова, потому что знал, какие цели преследую. И в этом случае я тоже подумал, что знаю, мне так казалось, какую цель я преследую. Но я ошибся. Он закрыл глаза и пожал плечами. Синчэнь не стал что-то говорить, уже поняв, что надо именно слушать. — Цель как бы осталась прежней… — Сюэ Ян снова посмотрел на Сяо Синчэня. — Но вот путь к ней изменился. И этого пути… — влажный отблеск снова сверкнул в его в глазах, — я совсем не знаю. И себя на этом пути тоже не знаю. Поэтому я решил… просто принять все таким, каким оно есть. «То, что ты не испытываешь влечения к мужчинам, а потому не сможешь распознать мои сигналы; то, что я хочу уважать это и не переворачивать твой мир с ног на голову своим признанием; то, что, похоже, я в тебя влюбился, но не могу открыто признаться, чтобы не шокировать тебя, который смотрит на меня интересными, но не влюбленными глазами…» Улыбка Сюэ Яна стала чуть-чуть шире, из-за чего красиво сузились его большие глаза. «И то, что стало для меня неожиданностью, учитывая то, как я жил — что я хочу именно быть с тобой, а не преследовать свои цели или воплощать привычный для меня уклад отношений. Я именно хочу быть с тобой, даже если не могу признаться. И я понимаю, что мне придется молчать и сдерживаться, контролировать себя и свое поведение, но… я всё равно хочу быть с тобой. Хочу не ждать чего-то от этих отношений, а просто в них быть. Создавать с тобой воспоминания, планировать общие моменты, кормить тебя, чтобы видеть твое наслаждение и самому наслаждаться тем, что мы делаем — я готовлю, а ты ешь — вместе. Мне хочется не преследовать свои цели или надежды в отношении тебя, а быть в моменте с тобой, тем более зная, что ты тоже поступаешь именно так…» — И мне думается, что нет ничего страшного в том, что не получится сойтись на том, что один масло, а второй — вода, — добавил Сюэ Ян. — Эти вещества отталкиваются друг от друга, — заметил Сяо Синчэнь. — Из-за разной природы. — Ага, — просиял Сюэ Ян, — вот именно — разной природы. Что уж тут поделать, если они отталкиваются друг от друга. — Хм, — задумался Сяо Синчэнь. Он так и не понял, о чем говорил Сюэ Ян, из-за чего посчитал, что тому просто нужно было выговориться. — Пусть природа и разная, но это никак не мешает им находиться в одном стакане. Сюэ Ян вдруг засмеялся своим красивым смехом. Во-первых, потому что понял, что стакан — это квартира, а во-вторых… потому что вспомнил одну старую философию, на которую сам же и грешил: мол, что секс должен быть таким же простым делом, как и выпить стакан воды. — Вот верно ты говоришь, — успокоившись, сказал Сюэ Ян. — Правда тот, кто первым выпьет из этого стакана, получит отличную смазку для горла — масло ведь будет на поверхности. А сам подумал: «Вот потому-то я и не стал пить (рассказывать о своих чувствах) из него первым. Теперь мне достаточно и того, что мы просто в одном стакане». И снова хохот поднялся к его горлу, ведь до него дошло, что даже в таком случае он всё равно под Сяо Синчэнем, получается. — Это так, — кивнул Сяо Синчэнь, невольно отвлекшись на вид. Сюэ Ян, которому уже нечего было сказать после своего хоть и сказанного вслух, но при умело подобранных словах признания, вдруг чуть подсунулся к и без того близко сидевшего рядом с ним Синчэню и положил голову ему на плечо, сделав вид, что тоже залюбовался пейзажем. Сяо Синчэнь никак на это не отреагировал, отрицательно имеется в виду, что Сюэ Ян встретил с легкой ухмылкой. «Мне и так подойдет, — подумал он. — Сяо Синчэнь простой и незамысловатый, любой свой подкат я всегда смогу скрыть. Он даже не поймет… а я не стану нарываться. В принципе я смогу делать всё, кроме самого главного. Но это так весело и приятно, а главное комфортно, что мне уже плевать на это «главное». Просто быть рядом с ним в моменте и разделять эмоции — вот, чего я хочу. Я хочу уважать ориентацию Синчэня так же, как он уважает мою. И я не стану навязывать ему свои чувства, тем более, что он и без этого любит меня таким, какой я есть и в принципе за то, что я вообще есть…» Подумал Сюэ Ян и вдруг поднял брови. Любит? А хотя почему нет? Просто «люблю» Сюэ Яна и «люблю» Сяо Синчэня, так уж получалось, отражал именно характер их ориентации. Сюэ Ян предпочитал мужчин, вот почему его «люблю» в отношении другого мужчины будет считаться признанием в чувствах. Сяо Синчэнь предпочитал женщин, поэтому его «люблю» или «нравишься» будет относиться к характеру человека, его поведению, отношению. Мужчины, которые будут нравится Сяо Синчэню, не окажутся теми, кому он признается в чувствах — они ему просто нравятся, как люди, а не романтические объекты. Масло от воды в любом случае оттолкнется, но действительно, разве это помешает им быть в одном стакане? Внезапное осознание вдруг заставило биться сердце чаще. Осознание, напрочь стирающее всякий эгоизм. Потому что... Сюэ Ян вдруг понял, что не хочет присваивать этого человека хитростями и соблазнами, потому что... «я хочу, чтобы ты сам хотел выбирать меня». Размышляя об этом, Сюэ Ян вдруг понял, что… счастлив. И это было совсем не похоже на привычную для него эйфорию, которую из-за яркости ощущений можно было спутать с таким понятием, как счастье, потому что счастье — это состояние души. И это не то, что быстро выдыхается, это то, что за неизменностью движения времени всё равно продолжает оставаться. Время себе идет, а это чувство не идет вслед за ним — потому что оно остается в тебе и с тобой. Оно наполняет тебя, оно отделяет тебя от временной гонки. Скажем, экстаз оргазма, за которым так спешишь, так преследуешь… и что? Три с половиной секунды — срок. И столько сил ради того, что выдыхается, едва ты успел его осознать? Сюэ Ян тихонько улыбнулся. Счастье, которое он ощутил сейчас, совсем не было похоже на то, что и как он ощущал раньше. Потому что раньше это была гонка, азарт охотника или добычи, жаркое преследование и соблазнительное «сдаюсь», когда ты падал под напором чужого жара и желания, жаждая растаять, раствориться, соединиться… но это ощущение было совершенно иным. Не противоположным, а именно иным. Потому что оно… очень медленно разливалось по телу, впитываясь в каждую клеточку, разбухая её, но не так, чтобы «капало». И оно было теплым, согревающим, будто источающим тепло, которое не нужно было пытаться сберечь, удержать — оно сияло, излучая тепло и мягкое свечение. Медленно расширяясь, оно заполняло собой пространство души и тела, наливалось в грудной клетке, как вино в чаше. Выпить бы — подумалось. Но чаша полна и нетронута, а ты уже был пьян. И вдруг Сюэ Яну подумалось о том, что… как же ему повезло. И не просто с тем, что он встретил этого человека, но еще и с тем, что этот человек выбрал его. Не как любовный интерес, но всё же близкого себе. Потому что… Сюэ Ян начал думать о том, что, даже если всё и происходило естественно, чем он заслужил быть выбранным таким человеком? Они оба из очень разных миров, и эти миры — они сами, их мораль, взгляд на жизнь, вкусы, философия. Вот, что делает людей пришельцами друг для друга: не язык или культура, а именно индивидуальность. «Он вообще не обязан был выбирать меня, — думал Сюэ Ян, — чем же я это заслужил? Я даже не старался, не пытался, не гнался. И всё равно получил его…» Странная грусть вперемешку со смущением алым румянцем подкралась к щекам. Сюэ Ян привык что-то делать, чтобы сойтись с людьми, а тут… не сделал ничего, а так стремительно и сильно сошелся с человеком, который просто перевернул его всего, при этом не преследуя такую цель. Да и Сюэ Ян не преследовал, но в тот момент, когда это сталось, даже не заметил, а просто… был в моменте. И осознал насколько это удивительное чувство — быть в моменте, а не гнаться за ним, преследовать его. «Он выбрал меня, — думал Сюэ Ян, — и я совсем не приложил к этому усилий. Мы вместе и порознь одновременно. Вместе как люди, но порознь сердцами. И взглядами друг на друга. Словно смотрю на него через стекло. Вроде он и есть, вроде и могу дотянуться, но прикоснуться… не могу — стекло не даст. Могу лишь смотреть и быть рядом с ним. Выдержу ли?» А почему нет? Он сразу так и подумал. Склонив голову к его плечу и любуясь видами, Сюэ Ян, прислушиваясь к своим ощущениям, понял, что его… всё устраивает. Они вместе, Сяо Синчэнь рядом, их жизни переплетены. А то, что нет признаний и близости… ну и что? После того, как осознал, что в сфере чувств есть нечто большее, Сюэ Ян понял, что хочет быть с этим человеком, а не со своими ожиданиями от их союза. Хочет разделять с ним моменты такими, какими те есть, а не какими он их спланирует или будет чего-то ожидать от них. Хочет смотреть на него и видеть искренность в его глазах, ведь даже без любви, а всё равно отношение Сяо Синчэня к Сюэ Яну бесконечно доброе и до удивления отзывчивое. Разве они, люди разной ориентации, обязательно должны состоять именно в «таких» отношениях? Сюэ Ян вдруг осознал, что именно из-за своих предпочтений и привычек в отношении с другим парнем, ни разу не посмотрел на Синчэня именно как на человека. Он терзался своими противоречиями, случившимися из-за того, что любил мужчин и делил с ними страсть. Сяо Синчэнь ему понравился, и он сразу стал думать об отношениях с ним именно в таком русле, потому что привык так жить. И упустил, что из-за этого совсем не смотрел на него именно как на человека, в то время как как раз-таки Сяо Синчэнь смотрел на него именно как на личность, а не через призму привычек или ожиданий. Так почему они должны быть именно любовниками? Почему обязательно именно так и никак иначе? Сюэ Ян задумался. Из-за своей похоти и укоренившегося уклада жизни он делил отношения с парнями на черное и белое — дружбу и близость. И точно через такой же фильтр попытался пропустить и Сяо Синчэня, и только сейчас понял, что этим самым попросту проигнорировал то, что даже не пытался смотреть на него именно как на человека, на личность, с её индивидуальным поведением и восприятием, чувствами и эмоциями. Стыдно не стало, зато вдруг подкрался… интерес. Это был совершенно новый опыт, потому что как бы отодвигались в сторону привычные маневры, логика и действия. Сюэ Ян понял, что действительно не хотел навязывать Синчэню свои чувства, потому что и они были итогом его вкусов и привычек, а не… скажем, истинной любовью. Просто с помощью близости Сюэ Ян привык разбираться со своим интересом и своей похотью. Близость была инструментом, через который он понимал свое отношение к парню. То есть, не высокие чувства физически притягивали его к Сяо Синчэню, а просто… привычка. Привычка, которой Сюэ Ян пользовался как вилкой, когда на столе оказывалась тарелка с яствами. Но дело в том, что в этот раз не на стол поставилось яство, а за стол кто-то сел. Стол — это аллегория на жизнь Сюэ Яна, то есть его жизнь, яства — его способ самопознания, то есть проглотить, впустить в себя, прислушаться к ощущениям и что-то там решить. А тут откуда ни возьмись впервые в жизни кто-то стал не блюдом, а именно сел за его стол, тем самым… предлагая свою компанию в разделении кушанья и обсуждении этого кушанья (разделить жизнь, сощдать воспоминания). А он, не поняв этого, по привычке решил вести себя по тому сценарию, словно перед ним блюдо. Сяо Синчэнь пришел к нему именно как партнер за общий стол, куда подавались кушанья, которые впервые Сюэ Яну было с кем обсудить, и не просто поделиться чувствами, но еще и ждать ответного рассказа. Он пришел в его жизнь, чтобы что-то с ним разделить, а не чтобы стать его блюдом. И вот теперь Сюэ Ян это понял. Понял, что применить к Сяо Синчэню привычное для себя отношение к другому мужчине будет просто… отвратительно. Потому что он не хочет с ним просто переспать… как оказалось. Он хочет… именно быть с ним. Хочет что-то с ним разделять, принимать его компанию и самому быть для него компанией. Сюэ Ян чуть нахмурился. Потому что вспомнил, почему обжегся об Сюаньюя. Этот бесполезный чижик был ни при чем, он изначально ничего не обещал, он просто брал, пока Сюэ Ян что-то себе там думал. Сюэ Ян хотел чего-то более стабильного, но никак не мог себе это объяснить. А сейчас вдруг понял, что то, чего он хотел… неожиданно стало понятно, когда в его жизнь пришел этот человек. Если раньше Сюэ Ян полыхал страстью и искал себе для этого компанию, то возраст взял свое и он как бы выгорел, потому что дело шло к психологическому взрослению, и, как оказалось, отношение и предпочтения способны меняться. Нет, оно обязано меняться, если ты человек, который ищет своего места как в собственном внутреннем мире, так и во внешнем. Сюэ Ян понял, что всегда хотел именно создать себе такое место, но как быть с душой? Она, в отличии от локации и квартирных стен, уже была создана, а это значило… что ей требовался лишь спутник, то есть кто-то, кто был бы с ней на одной волне и с кем она бы делилась переживаниями и впечатлениями, притом в их общем моменте, чтобы послушать и увидеть то, как на тот же предмет смотрит другой человек и каким его видит. Еще одно осознание вдруг всколыхнуло Сюэ Яна. Потому что он вспомнил, что при всей своей страсти всегда был… верен человеку, с которым был. И не имело значения, сколько они были вместе и что планировали — он всегда был верен и не переключался на другого, пока бы не вышел из этих отношений. К чему такая черта подобной натуре? Да потому что при всей своей вспыльчивости Сюэ Ян на удивление был постоянен и отличался завидной верностью своим принципам. Он не человеку бы изменил — он себе бы изменил, предал бы самого себя. — Слушай, — вдруг заговорил Сюэ Ян. — М? — Почему ты не говоришь о своих отношениях? Сяо Синчэнь был застигнут врасплох его вопросом. — В том смысле, — Сюэ Ян оторвался от его плеча, — что это дало бы узнать о тебе чуточку больше… в «таком» направлении. — А зачем тебе это направление? — спросил Сяо Синчэнь. Сюэ Ян краем глаза на него посмотрел. Он и раньше понял, что Сяо Синчэнь по какой-то причине уходит от подобного разговора, но почему? — Ты не подумай, — вдруг заговорил Сяо Синчэнь, — что я не поддерживаю этот разговор из-за недоверия или мне есть что скрывать. Просто на самом деле… — видно было, как он пытался подобрать слова, очевидно, чтобы четче передать свою мысль, — я совсем не хочу поднимать эту тему. Потому что… не хочу открывать себя с этой стороны. — Почему? — Потому что это не та тема, через которую я бы хотел подавать что-то о себе, — спокойно ответил Сяо Синчэнь. — В том смысле… знаешь, наши разговоры такие легкие и непринужденные, а «такая» часть жизни… ну, тебе, возможно, легко это дается, а вот мне достаточно неприятно. Это не то, о чем бы я хотел с тобой говорить. Потому что оно… слишком тяжёлое и неприятное, грязное. — А почему меня тогда не останавливаешь? — спросил Сюэ Ян. — Так не от чего останавливать. Ты просто сказал, что предпочитаешь мужчин, равно как и я девушек. А больше ты не углублялся. Если бы ты всё же углубился, я бы не испытал отвращения, а для тебя говорить не было бы проблемой, потому что ты не скован в «такой» части рассказа о себе, ты не смущаешься, и не потому, что бесстыдный, а потому что доверяешь мне… я так думаю. Я тебе тоже доверяю, но подобный рассказ не будет для меня чем-то естественным, я… действительно не хочу о таком с тобой говорить. — То есть, я правильно понимаю: ты считаешь такой рассказ от себя неприятным, потому что тебе хочется делить со мной именно приятные моменты? — Да! — обрадовался Синчэнь. — Я так счастлив, что ты правильно это истолковал. Знаешь, я сильно переживал, что ты не так можешь об этом подумать, но если у меня есть выбор, угостить тебя бурдой из бумажного стаканчика или горячим шоколадом из фарфоровой чашки, то я, конечно же, выберу чашку! — Подожди, — усмехнулся Сюэ Ян, — значит, когда я даю тебе бурду в бумажном стаканчике, это норм? — Ты не понял. Саму эту информацию, от себя, я вижу именно вот так. Но когда ты говоришь от себя, то видишь это иначе. А значит и я тоже вижу это иначе, потому и отношусь спокойно. Ты пойми, что именно когда от меня, то я вижу это неприглядным, мягко говоря. И не хочу давать тебе это. — Потому что ты вот так это видишь? — Да. — И тебя не переубедит, что я отношусь к этому нормально? — Не переубедит. Я всё прекрасно понимаю, тебе не неловко или неприятно. Но вот мне… я не могу и не хочу такое тебе давать. — Угу. А если я попрошу тебя поделиться со мной тем, как ты в соло чижика чижишь, это тоже попадет под категорию «бурды»? — Э… да. Но Сюэ Ян успел отметить, что Сяо Синчэнь всё же задумался, и его ответ был… вот как-то немного с сомнением. «Ага, — догадался Сюэ Ян, — так проблема не в самой интимности, а именно в девушке? Он не интимом делиться не хочет, он не хочет облекать в слова свой секс. Неужели скрывает какой-то фетиш, или с девочками ему было плохо и это его травмировало? Может, кончал слишком быстро или вообще кончить не мог?» — Скажи, — Сяо Синчэнь сделал долгую паузу, прежде чем заговорил снова, — тот человек… — Не надо, — Сюэ Ян быстро догадался. — Это того не стоит. Грязная попытка с дешевкой, потому что мне вдруг приспичило попробовать нечто большее. — Я это понял, — продолжил Синчэнь, — просто хотел сказать… — Осуждаешь за то, что я его избил? — улыбнулся он. — Сюэ Ян, — довольно серьезно сказал Сяо Синчэнь, — не мне тебя осуждать, и без разницы, есть за что или нет. Просто хочу, чтобы ты знал, как я обо всем этом думаю: в тот момент, когда тот человек вынес за пределы ваших отношений твою личную информацию, ты уже получил право действовать так, как посчитаешь нужным. И не важно, тяжкие это телесные или просто угроза. Потому что в тот момент, когда он вынес на общее обозрение твое личное, он уже выбрал последствия. И что бы ты ни сделал в этой ситуации, какое бы решение ни принял, ты… будешь абсолютно прав. Сюэ Ян аж замер. — К тому же, тот человек тебе совершенно не подходит, — с легким налетом протеста сказал Сяо Синчэнь, что заставило Сюэ Яна улыбнуться. — И насчет того, что сказал выше… я просто хотел, чтобы ты об этом знал, и чтобы перестал корить себя за то, что с нами случилось. — С нами? — Да, с нами. Нас обоих втянули в это недоразумение, я не храню обиды ни на тебя, ни на того печального человека. — Это ты сейчас про Лань Ванцзи? — Это его имя? Да, о нем. Он очень силен духом, но как же он несчастен. Что-то постоянно погружает его в скорбь. Видимо, это из-за того человека? Знаешь, он мне очень не понравился. Я хоть и домосед, но это никогда не мешало мне видеть в людях тех, кого они прячут. И, должен сказать… знаешь, главным образом он мне не понравился из-за своего слишком громкого притворства. — Притворства? — удивился Сюэ Ян. — Да. Весь его вид, манера поведения и речи, реакции и действия… всё это было таким тяжелым, хотя сам он человек легкого нрава. Но этим всем он как будто оглушал радар восприятия своего оппонента, вынуждая того поверить в образ, а не в явь. Этот человек вдохновенный лжец и притворщик, однако я бы не сказал, что это из-за какого скрытого зла — это больше похоже на защиту. К тому же, его манера речи… ты не заметил, что он совсем не стеснялся в своих выражениях? — А это возможно не заметить? — поднял брови Сюэ Ян. — Вот именно. И он не просто так это делает. Хоть и в шутливой форме, но он будто бы подчеркивает какие-то границы, которые лучше не переходить, словно бы предупреждает, заявляя о своей территории, что она его. — Это ты сейчас про Лань Ванцзи? — Я думаю, что да. Боль в глазах того мужчины от слов «мы же друзья», была очень старой, настолько старой, что уже как броня из омертвевшей кожи. Но мне не показалось, что Вэй Усянь так сказал из невежества или чтобы… больше было похоже, словно он жонглирует информацией, мол, в один момент обозначает территорию, а в другой стирает эти границы. Возможно, это тоже способ защиты, направленный на то, чтобы посмотреть, как будут действовать люди. — Ты хочешь сказать, что такими хитрыми жонглированиями он пытается вычислить возможного… соперника? Очерчивает и одновременно стирает границы, чтобы посмотреть, кто всё равно попытает удачу за красную линию перейти? — удивился Сюэ Ян. — Да, — кивнул Сяо Синчэнь. — Непросто защищать территорию, когда не знаешь, кто и откуда может на неё покуситься. А если знаешь, то и оборонять её будет легче. — Сяо Синчэнь, — аж выдохнул Сюэ Ян, — а почему ты так сильно скрывал такую свою прозорливость? Уф, у меня даже мурашки пошли! — Да я и не скрывал, — пожал плечами Сяо Синчэнь, — просто к слову пришлось. Говорю же, я домосед, циферки высматриваю, считаю их. Невольно перекинул эту привычку и на людей. Хотя знаешь, наверное, начало этому положила не бухгалтерия, а детство. Когда понимаешь, что не имеешь больших сил для сражений или борьбы, но при этом постоянно находишься в потенциально опасной локации, то интуитивно выискиваешь в себе те стороны, которые обеспечат оборону. Я не мог бороться или сражаться, а потому делал то, что мог — изучал. И очень важно было видеть предмет таким, каким он был, а не каким казался из-за твоего простодушия или невнимательности. Сяо Синчэнь улыбнулся и скромно опустил глаза к земле. А вот Сюэ Яна вдруг накрыли уже диаметрально противоположные чувства. Потому что вдруг понял настоящую причину того, почему его пираньям так понравился Сяо Синэчнь. Те хоть и плавали в своей стихии — воде, но были ограничены стенами аквариума, а значит не могли действовать в полную силу. Но при этом всё равно оставались опасными хищниками. Сяо Синчэнь, можно сказать, вырос в таком же «аквариуме», но изначально имел и не потерял свою истинную природу — он был охотником, очень дотошным, терпеливым, внимательным, а от того и очень опасным охотником. От его взгляда и ума не укроется ни одна деталь. И вот тут Сюэ Ян немного прифигел. Он уже задавался этим вопросом, не играет ли часом Сяо Синчэнь с ним в игры «в дурачка», а не на самом деле такой непонятливый. И сразу в памяти всплыли события сегодняшнего дня, в которых Сюэ Ян уже приходил к мысли, что дичь, за которой он гнался, вдруг сама стала ловить его на живца — на себя. А на себя способен ловить только самый, с прокачанным скилом, охотник, то есть альфа-охотник, который наострил зубы на альфа-дичь. — Синчэнь. А ты помнишь, как я вылез на стол, а потом залез на тебя? — Помню. — И тебя ничего не смутило? — А должно было? «Фух», — подумал Сюэ Ян, понимая, что по какой-то фантастической причине «палка», которая по идее всегда должна была выстреливать (вспомните только разбор Сяо Синчэня на Вэй Усяня и Лань Ванцзи) в отношении него нафиг заглохла, и вообще, кажется, не контачит. Но теперь-то уж Сюэ Ян немного напрягся, понимая, что с этим парнем нужно быть поосторожней — он на удивление глазастый. Но с другой стороны, если Сюэ Ян его оседлал, поцеловал, висел на нем и даже прижимался стояком, а тот так ничего и не понял, то очевидно ведь, что дело не в дичи, а в охотнике. Вопрос: почему охотник из охотника вдруг стал недалекой зайкой? Потому что еще можно было понять, почему тигр стал для зайчика ручным котенком, но почему охотник стал зайчиком? Или это была тайная битва разумов, кто кого трахнет, простите, перехитрит или… или что?