(не)Тайны Красного замка

Звуки, доносившиеся из-за стены, постепенно стихали и вскоре вовсе сошли на нет. Проблемой осталось лишь то, что каждый из них теперь навсегда застыл в ушах Джекейриса Велариона. Имя его не слишком обожаемого, если не употреблять ругательных эпитетов, дяди, повторяемое сбивчивым речитативом, снова и снова разносилось эхом в голове. А непристойные, но также, против воли, хорошо расслышанные просьбы отпечатались глубоко на подкорке воспалённого мозга. Осели прахом детских чаяний и надежд. Опустошённый и неподвижный юноша лежал в разбросанной на манер худших борделей постели, словно порочное действо происходило прямиком здесь, поверх его окаменевшего тела. Он так и не решился закрыть глаза, подпирая стеклянным взглядом высокий потолок, украшенный ночными тенями, и даже моргать не смел чаще необходимого, опасаясь, что услышанное сразу же обретет плотность и визуализацию под сомкнутыми веками. Говоря кратко, страдал Джейс отчаянно и самозабвенно, ни в чем себе не отказывая. Видимо те, кто возводили Красный замок, не учли необходимости обеспечить членов королевской семьи и придворных личным пространством, отнеся звукоизоляцию к модным заморским веяниям. Или же были распоследними извращенцами. Или Джейсу просто не повезло. После того как он окончательно перебрался из Красного замка, приняв обязанности лорда-хранителя Драконьего камня, его привычные покои отдали близнецам Хелейны. Наследному принцу же отныне приходилось довольствоваться лучшими из гостевых, если новоиспеченная королева вспоминала очередную причину для вызова сына в столицу. Но новизна обстоятельств не печалила Джейса, наоборот, он был не против получить новую комнату, тем более что та находилась ближе к покоям младших братьев, и принц считал это обстоятельство самым что ни на есть удобным. Разумеется, думал он так вплоть до этой самой ночи, наложившей печать тяжкого проклятия, как на эти покои, так и на самого Велариона. По крайней мере, по его внутренним ощущениям. Первые полчаса Джекейрис уговаривал себя, что после дороги и непривычно плотного ужина ему просто слышится всякая чепуха. Потом убеждал себя, что Люцерису, должно быть, снится кошмар. Но, когда в унисон его звонкому, едва сломавшемуся и не успевшему огрубеть, голосу раздался ещё один, изобличенный грудным бархатистым стоном, несчастный принц начал молиться, чтобы кошмар все же снился ему самому. Трижды Джейс принимался судорожно одеваться, чтобы прекратить творящееся в соседних комнатах непотребство. Четырежды пытался унять тахикардию и рвотные позывы от подкидываемых воображением образов (которые его неминуемо ожидали, вздумай он ворваться к брату прямо сейчас), но вот сосчитать попытки придушить себя в подушках ему так и не удалось. Следующие два часа отняли у принца последнюю возможность для сомнений и почти лишили беднягу рассудка. Он был должен — просто обязан был — что-то предпринять! Воспользоваться священным правом старшего, исполнить братский долг, кровью от крови. Но прежде… Прежде Джейсу нужно было обстоятельно поговорить с Люцерисом, а уж потом готовить почву для скандала или учинять расправу, не раздумывая, кого именно стоит топить в Черноводной. Потому как ночью юноша на полном серьезе рассматривал собственную кандидатуру. Оставшиеся предрассветные часы разбитый и выпотрошенный обретенным знанием Джейс провел в попытках заполнить душевные пустоты решимостью, а с первыми лучами восхода вылетел из своих покоев. Злой, как тысяча вепрей, он решил воспользоваться эффектом неожиданности и бесхитростно накричать на брата прямо с порога, потому что все доступное искусство дипломатии, которому Джейс обучался у первых умов Вестероса, так и не откликнулось на его призыв. Только все заготовленные упрёки в мгновение улетучились, освободив место растерянности, когда перед ним предстал заспанный и откровенно помятый мальчик, так и не успевший обзавестись чертами зрелости на юном лице. «Абсурд! Это все просто не может быть правдой!», — мгновенно возопил внутренний голос Джейса, с тревогой разглядывавшего встрёпанные больше обычного кудри, с которыми не могла справиться перед утренней трапезой ни одна из нянек, и очаровательную припухлость щек, не обласканных, разве что самым черствым и ленивым придворным. Принц не взялся бы назвать его имени. От открывшейся картины новоиспеченного хозяина Драконьего камня мало-помалу принялся одолевать стыд, а гневливые боги вовсе не желали облегчить его ношу, заставляя Люцериса отчаянно зевать и растирать лицо загорелыми ладошками в попытках отогнать сон. Ни дать ни взять, чудесный ясноокий ангел. Только вот, будь оно так, у Джейса не возникло бы нужды тревожить брата в столь ранний час. Переборов себя, он потряс больной от бессонницы головой, подошёл к кровати гораздо медленнее, чем планировал изначально, и уже было уселся на незастланный покрывалом край, как тут же подскочил, вспомнив пережитое ночью. Если все это конечно вообще происходило наяву. Здесь. С его младшим братом. Пока ничего из попавшегося Джейсу на глаза не указывало на правдивость этой мысли. — Что-то случилось? С мамой все хорошо? — когда младший принц наконец подал голос, тревога в его лице проступила так явно, что даже очередной отчаянный зевок был не в силах ее скрыть. «Бедная мама, она-то пока не знает, кого избрал для постельных забав ее развратный единокровный брат», — подумалось Джейсу раньше, чем он успел одернуть себя. Распаляться вновь совсем не хотелось, но, к счастью, отголоски былой ярости погасли в нем, едва вспыхнув, и позволили дать нейтральный ответ. — Думаю, она еще спит. — Значит, к ней ты сегодня милосерднее, чем ко мне, — усмехнулся Люк, придирчиво осматривая брата. — В чем же тогда дело? Ты выглядишь расстроенным и недостаточно одетым для прогулок по замку. Неужели Драконий камень уже избавил тебя от придворных условностей? — Мне было недалеко, — смутился Джейс, одернув норовящие разъехаться полы халата, ненадежно прятавшего ночное одеяние. — А ждать слуг я не мог, мне нужно было срочно поговорить с тобой. Лицо младшего принца вмиг стало серьёзным: — Тогда не тяни с этим. Но с «этим» у Джейса как раз и возникала самая серьезная трудность, он понятия не имел, как подступиться к разговору, который, по собственному заявлению, не мог отложить. А ведь не далее часа назад в его голове роились тысячи мыслей и слов. — Ты не слышал ничего странного этой ночью? — начал он осторожно, выиграв немного времени, чтобы вернуть былое красноречие. Люцерис помедлил с ответом, но не выказал ни малейшего смущения или стыда, распаленного пониманием: — Наверное, нет. Даже уверен, что нет. — Хорошо, — воинственно отозвался Джейс, уже планируя атаку с другого фланга, но вопрос брата опередил его. — А ты слышал что-то тревожное? Думаешь, маме может грозить опасность? Ты подозреваешь заговор или что-то вроде… «О, боги», — молча взмолился Джейс и перебил прежде, чем живая фантазия могла завести юношу в непроглядные дебри. — Послушай, я не имел в виду ничего такого. Мама здесь вообще ни при чем. — Как это ни при чем? — с горячностью воскликнул уже совсем проснувшийся Люк и в эмоциональном порыве подался ближе к брату, но также стремительно откинулся обратно на подушки, вцепившись в съехавшее одеяло. — Ее едва короновали, страна на грани раскола, а ты предлагаешь мне забыть об осторожности? — Я не сомневаюсь в твоей преданности и сам немало волнуюсь о маме. Просто выразился не так, — обескураженный столь острой реакцией Джейс выставил ладони в примирительном жесте и пошел на попятную, поняв, что от его неуклюжего косноязычия коммуникация не становится успешнее. — Знаешь, забудь об этом, наверно я слишком вымотан от постоянных разъездов, — он немного помолчал, прокручивая в пальцах кисточку от балдахина, что венчал кровать младшего принца, и уже собирался уйти, ничего не добившись, как вдруг ему в голову пришла идея, показавшаяся неожиданно удачной. — Лучше скажи, у тебя ещё возникают какие-нибудь проблемы с дядей? Услышав вопрос, Люцерис нахмурился, а потом, за какое-то ничтожное мгновение, его светлое детское лицо исказилось выражением настоящей ярости: — Все-таки ты думаешь, что наша ушлая недобабка опять решила протащить Эйгона на трон? Если так, то мы должны немедленно написать Деймону. Он скормит нас драконам, если мама обо всем узнает раньше него. Но для Арракса в этом замке в любом случае найдется закуска, — недобрый огонь, вспыхнувший в медовых глазах брата, почти заставил Джейса отшатнуться, напомнив, как быстро тот рос, и какая недружелюбная, тревожная обстановка обрамляла его дни. — Люк, я прошу тебя, — старший принц вновь вскинул ладони в успокаивающем жесте. — Твоя мнительность начинает меня пугать. Обещаю тебе, что до завтрака никаких диверсий не намечается. — Тогда чего ради ты притащился сюда в такую рань, и не даёшь мне отоспаться после… — едва распалившись, юноша замялся на полуслове, и молчание остро повисло в воздухе, придав сникшему было Джейсу новой уверенности. — После? — спросил он с нажимом, вцепившись взглядом в зардевшееся лицо младшего брата. — Ладно, ты поймал меня, — вздохнул Люк, и внутренности Джейса вздрогнули, успев сделать несколько кувырков, прежде чем тот продолжил убедительно виноватым тоном, — вчера за ужином я перебрал с вином. Только не говори никому, ладно? Впредь я обещаю вести себя осмотрительнее, — неожиданная легкость признания никак не вязалась с недавним растерянным молчанием, но олений взгляд чистых глаз умолял о доверии и всепрощении. Ни одна живая душа не смогла бы противиться ему. Кроме, разумеется, Джекейриса, с детства выработавшего иммунитет к подобным трюкам. «Что ж, ладно», — кивнул сам себе старший принц, разочарованно выдохнув: — «Я все равно вытрясу из тебя правду. Ты не так хорош, чтобы врать мне в лицо». Он выдавил из себя улыбку, призванную обозначить его готовность хранить доверенный, но абсолютно точно ненастоящий секрет, а затем неумолимо продолжил допрос: — На самом деле я спрашивал про Эймонда. — Почему тебя беспокоит Эймонд? — тут же вскинулся Люк, неловко переминаясь в подушках. — А он должен меня беспокоить? — Эм, — брат посмотрел на него с неподдельным недоумением. — Я не знаю. Это твой вопрос. — Я волнуюсь, что он может быть непочтителен к тебе, — Джейс изо всех сил старался бить прицельно, но с Люцерисом, по обыкновению, выходило только наугад. — Ты забываешь, что я уже не ребенок, Джейс. Если что-то и пойдет не так, я смогу разобраться без посторонней помощи. И у тебя самого по горло новых обязанностей, — в голосе Люка зазвучала нешуточная обида, заставившая старшего принца вновь почувствовать себя пристыженным и виноватым. Именно ссоры с братом ему и не хватало для полного восторга. Но спасительный гул в висках, словно откликнувшийся на его тяжелые мысли, вернулся как раз вовремя, чтобы напомнить о бессонной ночи и придать сил для последнего, по его же собственному обещанию, рывка: — Люк, давай договоримся, я задам вопрос, а ты мне честно ответишь, —проговорил он со всем терпением, на которое был способен, — Эймонд заставляет тебя делать какие-нибудь вещи, которых ты не хочешь? — Вроде каких? — Люк смотрел на Джейса все также хмуро, но взгляд его приобрел настороженный прищур. — Вдруг он заставляет тебя, ну я не знаю… Полировать его оружие? — произнося это, Веларион страстно мечтал спрятать лицо в ладонях, чтобы жар, ползущий от щек к шее, случайно не воспламенил что-нибудь в комнате. Оставалось надеяться, что брат поймет его правильно. Или же наоборот, надеяться, что не поймет. — Чего? Джейс, ты здоров? — глаза Люка открылись так широко, что старший принц испугался за их сохранность, но страх этот, благодаря десятилетию поступавших от ненавистного дядюшки угроз, был для него привычен. Не дождавшись объяснений, Люк подполз к краю постели, и, прежде чем Джейс успел отстраниться, легко коснулся ладонью его лба, в то время как другой рукой продолжил удерживать одеяло на уровне шеи, но внезапно возникшая теплолюбивость брата сейчас беспокоила Джейса в последнюю очередь. — Жара вроде нет, но если ты чувствуешь себя плохо, я схожу за мейстером. Может, тебе пока прилечь? Просто я вообще перестал тебя понимать. — Наверное, ты прав, я и сам не очень понимаю, — Джейс отстранился от навязчивой заботы и устало потер запястьями лицо, явственно ощущая, что утратил последний шанс что-либо прояснить вместе с остатками сил на красноречие. — Лучше пойду к себе. Увидимся на завтраке. — Не уверен, что не просплю его. Ты доберешься до комнаты? — Люк все еще выглядел изрядно обеспокоенным, и Джейсу пришлось нарочито бодро заверить его в своем абсолютном здравии. Покои брата он покидал в полной отрешённости и растерянности. Благо, что оставшийся день не предложил ему повода для новых тревог и не подогрел уже возникших, несмотря на то, что выкрасть лишней минутки для отдыха не получилось. Когда загруженный королевскими поручениями день подошел к завершению, принц возвратился в свои покои с легким сердцем, приготовившись урвать в грядущем сне то, что не смог прошлой ночью. Но даже не успел погрузиться в дремоту, когда едва потускневшая в воспоминаниях история повторилась вновь.