call me home and I'll build you a throne

      Лань Ванцзи снились кошмары.       С тех пор как Вэй Усянь вернулся к жизни, они больше не повторяются столь часто, как раньше. Он больше не просыпается с криком, неистово трясясь от силы своих снов, чувствуя фантомную боль от пылающих болью шрамов на спине и пореза на руке, горящего так, словно из него все еще течет кровь. Он больше не теряет ночь из-за бессонницы, боясь закрыть глаза и увидеть его, зная, что даже с открытыми глазами он все равно его увидит.       Но кошмары все еще присутствуют. Он не думает, что они когда-нибудь полностью исчезнут.       Он все еще просыпается в поту, с глазами мокрыми от слез, с дергающимися пальцами, пытающимися удержать руку, давно вырвавшуюся из его хватки. Ему часто снятся сны о том, как он следует за ней, как делает другой выбор. Как не боится.       Сны не всегда ужасны. Иногда они прекрасны. Иногда ему снится то, как он остается, когда Вэй Усянь глазами просит остаться его на ужин на Луаньцзан. Ему снится, как он последовал за ним, когда Вэй Усянь спасает остатки Вэней и создает себе дом. Ему снится, как он доверяется ему всем своим сердцем, даже тогда.        Ему даже снится, как он умоляет, когда Вэй Усянь с мягкой улыбкой и красными глазами говорит:       «Я пойду этим путем».       В такие дни, даже если сны и скрывают пустоту, которую он никогда не сможет заполнить, боль становится сильнее. Потому что прекрасные сны все равно превращаются в кошмары, когда он просыпается. И ему все еще приходится жить с решениями, которые он принял.       Но Вэй Усянь живой. Живой, живой, живой.       Боль постоянно кипит, но не закипает. Не так, как раньше.

***

      Они обмениваются письмами, пусть и скудными. Лань Ванцзи хранит каждое из них.       Вэй Усянь присылает ему рисунки пейзажей, животных, звезд. Он рассказывает о том, где он был, о людях, которых он спас. Он беспечно жалуется о том, что его, Старейшину Илина, все еще воспринимают как уродливого человека, даже сейчас. Каждое письмо делает всю неделю Лань Ванцзи светлее, его шаги в комнате звучат легче. Не только из-за того, что они говорят, но и из-за того, что они означают.       Они означают, что Вэй Усянь все еще где-то там. Все еще думает о нем. Все еще озаряет весь мир своим присутствием. И это уже повод лечь спать с меньшим беспокойством на сердце.       «Я верю, что у моего чжицзи все хорошо», — пишет однажды Вэй Усянь. Лань Ванцзи аккуратно складывает это письмо и прячет его под подушкой.       Его ответы никогда не соответствуют тому, что он хочет сказать. Если Лань Ванцзи был бы более смелым человеком, он бы заполнил страницы словами преданности, длинными предложениями о том, как он думает о Вэй Усяне каждый день, видит его во всем, к чему прикасается.       Но он держит свою любовь запечатанной за губами и заставляет кончики своих пальцев писать ответы, которые не отпугнут его полностью.       Лань Ванцзи говорит себе, что достаточно знать, что он жив. И это так.       За исключением тех очень тяжелых и постоянно увеличивающихся в количестве дней, когда это не так.

***

      «У меня есть к тебе просьба», — говорится в последнем письме Вэй Усяня.       Лань Ванцзи так сильно сжимает его в руках, что чуть не рвет бумагу. В письме не уточняется, в чем заключается просьба, и Вэй Усянь выражает намерение сделать это лично, когда посетит Гусу через неделю.       Проходит несколько минут, прежде чем Лань Ванцзи перестает дрожать. Вэй Усянь. В Гусу. Старейшина Илина, который вновь посетит его дом спустя почти два года. Свыкнувшись с мыслью, что он снова будет рядом, он размышляет о том, какой может быть просьба. Он уже знает, что сделает все, что попросит у него Вэй Усянь. Сказать «нет» даже не приходит ему в голову.       Лань Ванцзи представляет себе ответ, который он даст ему, вертя на кончике языка несколько слов и пытаясь понять, какое из них будет звучать лучше. «Да» — слишком просто. «Всегда» — звучит правильно, но не совсем то. «Попроси, и я сделаю» — может выдать слишком много его чувств.       Возможно, он узнает об этом, когда увидит лицо Вэй Усяня, когда они встретятся. Через неделю.       Через неделю.

***

      — Вэй Ин.       Вэй Усянь медленно поворачивается и широко улыбается, отчего весь мир Лань Ванцзи становится ярче. Он почти сердится на себя за то, что в его голове возникал образ этой улыбки, который на деле явно не соответствовал реальности.       Он идет к нему, и, как и много раз до этого, Лань Ванцзи слишком ошеломлен, чтобы встретить его на полпути. Его сердце быстро бьется о грудную клетку, когда Вэй Усянь приближается к нему и хватает его за обе руки, сильно сжимая. На мгновение Лань Ванцзи думает, надеется, что он собирается его обнять.       Он не делает этого. Но он достаточно близко. За все эти годы Вэй Усянь ни разу не обнимал его. Он задается вопросом, обнимет ли когда-нибудь.       Он сжимает меч так крепко, как только может. Это невозможно. Конечно, ему достаточно тепла его пальцев сквозь одежду. Конечно, Лань Ванцзи не может быть настолько эгоистичным, чтобы хотеть большего.       Когда Вэй Усянь опускает руки, он почти движется за ним, запах петрикора и алкоголя так знаком, что становится больно.       Он не знает, что выражает его лицо, когда их взгляды встречаются, но каким-то образом улыбка Вэй Усяня становится еще больше.       — Ты пришел, — говорит он.       — Ты просил.       Вэй Усянь улыбается, слегка покачивая головой.       — Это все, что нужно сделать бедному заклинателю, чтобы привлечь внимание Ханьгуан-цзюня? Попросить?       — Если это ты, то да, — отвечает он. Лгать бесполезно.       — Ах, Лань Чжань, — говорит Вэй Усянь. — Я скучал по тебе.       «Я скучал по тебе», — хочет ответить Лань Ванцзи, но слова застревают у него в горле. Вместо этого он улыбается, его взгляд становится мягче, даже когда Вэй Ин поворачивает их в сторону Облачных Глубин. Это хорошо известное чувство — его притяжение. Как будто все его сердце находится не в груди, а в кармане Вэй Усяня или между его руками.       И вот теперь его сердце вернулось к нему. Сколько бы он ни пробыл здесь, Лань Ванцзи будет бережно хранить его.

***

      Лань Ванцзи пялится. Он не может удержаться.       Вэй Усянь выглядит здоровым. Прекрасным, но это всегда так. Его глаза не запали из-за недосыпания, его одежда уже не так свободно висит на теле, в которое его призвали. Его руки не грязные и не в порезах от копания в могилах или поиска пищи.       Лань Ванцзи лучится тихой гордостью. Он знает, что не имеет на это права, так как не имеет к этому практически никакого отношения. Он знает, что, согласно правилам его ордена, гордость — это то, что он должен подавлять.       Но он многое подавлял в своей жизни. Он позволит себе это единственное непослушание.       — Еда на двоих и теплая вода для купания, — говорит он ученику возле своей комнаты, а затем закрывает дверь в мир. Он знает, что слух о том, что Старейшина Илина находится в Облачных Глубинах, распространится быстро. Но ему все равно. По крайней мере, этой ночью их никто не потревожит.       Вэй Усянь медленно идет, оглядывая комнату с приподнятой бровью. Деревянный пол слегка поскрипывает под его тяжелыми шагами.       — Все так же, как и когда я был здесь в последний раз, — он бросает свои вещи в углу на полу, уже занимая место, как того отчаянно желает Лань Ванцзи. Прошло почти два года с тех пор, как Вэй Усянь пошел своим собственным путем на той горе. Слишком долго. — Ты когда-нибудь меняешься, Лань Чжань?       — Я должен?       — Пожалуйста, не надо, — он садится за стол, легкий смех срывается с его губ. — Ты единственная постоянность в моей жизни. Определенность.       Лань Ванцзи опускает голову, чтобы скрыть свое удовлетворение, которое он испытывает, услышав эти слова, и садится рядом с ним. Он хочет чувствовать себя безопасным для Вэй Усяня, чем-то, к чему он будет постоянно возвращаться, несмотря ни на что. Может быть, они всегда будут видеться вот так, время от времени, на протяжении многих лет.       «Этого было бы достаточно», — говорит голос в его голове.       Некоторое время Вэй Усянь вертит Чэньцин между пальцами, обводя взглядом комнату и сохраняя тишину.       Приносят воду. Он тихонько проскальзывает за ширму, чтобы смыть грязь путешествия со своего тела. Лань Ванцзи неторопливо раскладывает его вещи в шкаф и развешивает чистые одеяния, когда тот выходит.       Он не смотрит, принес ли Вэй Усянь запасную одежду. Он просто дает ему свое белое ханьфу и надеется, что тот либо не заметит этого, либо, если все же заметит, все равно наденет его.       Вэй Усянь. В его одежде. Почему это всегда заставляет его сердце биться быстрее?       Когда он ничего больше не может сделать своими руками, он снова садится и начинает снимать украшения с волос, не отрывая глаз от ширмы, игнорируя любое движение силуэта Вэй Усяня, проступающее сквозь почти прозрачную ткань.       Вэй Усянь говорит громко, когда вокруг него плещется вода, с удовольствием рассказывая о своих путешествиях, о людях, которых он видел. Лань Ванцзи думает, что уже слышал все его истории, но тот не дает ему расслабиться, удивляя его еще более захватывающими событиями, которые он не рассказывал в письмах между ними.       Когда он выходит из-за ширмы, все еще завязывая на талии белые нижние одеяния, их еда уже на столе. Они усаживаются за стол и едят, сидя друг напротив друга, как это было уже много раз. Сердце Лань Ванцзи замирает.       — Тебе не следовало мыть голову, — говорит он, игнорируя, что его одеяния сидят слегка свободно на теле Вэй Усяня, а над воротником видны ключицы. — Уже поздно.       — Они были грязными, — пожимает плечами Вэй Усянь. — Ты же не захочешь спать с человеком, от которого пахнет дорогой?       Он резко замолкает. Лань Ванцзи уставился на него.       — Я имел в виду… спать в одной комнате в…       — Я не возражаю, — отвечает он.       Вэй Усянь раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Лань Ванцзи пользуется случаем, чтобы отдать ему масло чили, которое он купил сразу же, как узнал о его прибытии.       — Лань Чжань! — его глаза расширились, когда он потянулся за ним и вылил примерно половину содержимого на свою тарелку. — Когда ты успел его купить? В последнее время ты любишь более острую пищу? Неужели я наконец-то повлиял на тебя в лучшую сторону?       — Я купил его для тебя.       — Ах, ты удивителен, — он запихивает в рот ложку риса с чили и издает счастливый вздох. — Я действительно скучал по тебе, знаешь.       — Как и я, — на этот раз ему удается сказать.       Вэй Усянь улыбается ему одной из своих самых ярких улыбок, словно именно этого он и ждал.       Возможно, это нормально позволить своей преданности выплеснуться, хотя бы немного. Если это заставляет Вэй Усяня улыбаться так, то, возможно… Возможно, ему стоит делать это чаще.

***

      — Я хочу кое-что спросить, — говорит Вэй Усянь после того, как они поели, а Лань Ванцзи раздевается до нижних одеяний, готовясь ко сну.       — Все что угодно, — слетает с его губ.       На секунду он запаниковал, подумав, что Вэй Усянь наверняка заметит подтекст и не одобрит его. Но когда он поворачивается, тот просто сидит на полу, рассеянно проводя пальцами по еще влажным волосам, чтобы избавиться от колтунов.       — Это довольно большая просьба. Я хочу, чтобы у тебя было время подумать об этом. Я знаю, что у тебя много обязанностей, и если ты согласишься, то я отниму у тебя довольно много времени.       Лань Ванцзи смотрит на него, уже чувствуя, что может выскочить из собственной кожи. Вэй Ин, занимающий много его времени. Он тысячу раз хочет сказать «да», даже не зная, в чем просьба. Он знал, что сделает все, что попросит Вэй Усянь, но, услышав эти слова, он еще больше удостоверился в себе.       — Я, ну, — продолжает Вэй Усянь. — Я работал над ядром Мо Сюаньюя… Над моим ядром.       Бровь Лань Ванцзи дернулась, несмотря на то, что он старался не показывать никакой реакции. Конечно, Вэй Усянь делает невозможное, как и гласит девиз его ордена. Если и есть в мире человек, который может сделать все, так это он.       Он садится на край матраса и пытается вернуть нейтральное выражение лица. Было бы неловко показывать, как он рад это слышать, поэтому он осторожно начинает заплетать себе волосы для сна, просто чтобы сосредоточить руки на задаче.       — Вэй Ин, это… очень приятно слышать.       — Не хвали меня слишком сильно, я еще не совсем далеко продвинулся.       Вэй Усянь произносит это с улыбкой, как бы говоря: «Пожалуйста, похвали меня». Лань Ванцзи чувствует, как в его груди становится теплее от умиления.       — Я быстро устаю, однако мне удалось сразиться с некоторыми слабыми призраками. Но хотя вначале я продвигался довольно быстро, то за последние… несколько месяцев я не заметил особых изменений. Мне нужен вызов.       Лань Ванцзи кивает, в основном для того, чтобы сдержать себя. По правде говоря, это было впечатляюще. За чуть больше года Вэй Усяню удалось развить едва используемое золотое ядро настолько, чтобы он смог использовать его во время ночных охот.       — Какой вызов? — спрашивает он.       — Ну, тут-то ты и вступаешь в дело, — Вэй Усянь наклонился в его сторону, глядя на него с пола. — Методы развития и совершенствования ядра ордена Лань хорошо задокументированы, и о них много говорят. Я хочу, чтобы ты помог мне… развить ядро.       Лань Ванцзи пока не позволяет своим надеждам зайти слишком далеко.       — На это уйдут месяцы, Вэй Ин. Годы, — выдыхает он. Годы с Вэй Усянем рядом с ним. Получал ли он когда-нибудь столько времени?       — Да, я знаю. Поэтому я и сказал тебе, чтобы ты хорошенько подумал об этом.       Лань Ванцзи это не нужно. Его ответ — да. Он готов провести сто лет, пятьсот, вечность с Вэй Усянем рядом с ним. Сколько бы времени тому ни потребовалось для работы над своим совершенствованием, он будет рядом с ним.       Несмотря на то, что в случае с Вэй Усянем будет быстрее, чем обычно, это все равно будет долгое время упорной работы и концентрации. Он не знает, насколько силен Мо Сюаньюй, но если в его венах будет течь душа и сущность Вэй Усяня, усилит ли это его потенциал?       Если он уже был на той стадии, чтобы самостоятельно сражаться даже с призраками более низкого уровня, тогда, возможно…       — Я вижу, как работает твой мозг, — хихикает Вэй Усянь. — И я уже знаю, о чем ты думаешь, Лань Чжань. Тебя теперь так легко читать.       «Ты единственный, у кого такое мнение», — думает Лань Ванцзи, затем смотрит на него.       — О чем я думаю?       — Тебе интересно, имеет ли моя душа какое-либо влияние на это тело. Ответ — да. Я могу продвинуться дальше, чем Мо Сюаньюй. Но я должен быть очень осторожен. Если я буду стараться слишком много, слишком быстро…       — Искажение ци.       — Именно, — его улыбка становится немного сдержаннее. — Вот почему мне нужна помощь.       — Я помогу, — отвечает Лань Ванцзи.       — Эй, Лань Чжань, — Вэй Усянь вытягивает ногу и игриво пинает его ступню. — Я же говорил тебе подумать об этом! Это значит, что я буду здесь очень долго, отнимая твое время, твое пространство, твой покой. И я не смогу отплатить тебе! Мне нечего дать. Это не так просто, как…       — Я помогу тебе, — повторяет он снова, на этот раз более решительно. — Тебе не нужно отплачивать мне.       Вэй Усянь смотрит в сторону, пряча небольшую улыбку. Разве он не знает, что Лань Ванцзи сделает для него все, что угодно? Разве он не понимает, что в его руках жизнь Лань Ванцзи?       — Вэй Ин. Тебе придется жить здесь, — говорит он на всякий случай, чтобы не думать обо всех последствиях этого предложения. — Ты будешь придерживаться правил моего ордена?       — Если я скажу, что буду придерживаться примерно половины из них, ты сочтешь это достаточным?       — В твоем случае половина звучит весьма щедро.       Хохот Вэй Усяня разносится по комнате.       — Я могу следовать правилам, когда хочу. Я просто никогда не хочу, — он отбрасывает волосы назад, снова обнажая шею. Лань Ванцзи не смотрит. — Ты меня знаешь, я не откажусь от алкоголя. И я громкий! Я не могу сдерживаться.       — Не надо.       Вэй Усянь еще раз слегка пинает его ногой.       — Ложиться спать в девять — тоже очень неприятное правило, которому нужно следовать. Но меня можно убедить, — говорит он, наклонив голову, — если постель будет достаточно теплой.       Лань Ванцзи замирает, его пальцы застряли между прядями волос. Он смотрит на него сверху вниз, но Вэй Усянь уже встает со своего места, разглаживая руками одежды.       Он, вероятно, не хотел, чтобы его слова прозвучали так… намекающе, Лань Ванцзи знает это. Но все же слова ударили по нему настолько сильно, что у него перехватило дыхание.       — Кстати говоря, я думаю, что готов лечь спать, — говорит он, вытягивая руки над головой, его худощавое тело изгибается назад. — Это не обычное мое время для сна, но я много шел, так что…       Лань Ванцзи снова впадает в панику, внезапно осознавая, что не подумал о том, чтобы приготовить для Вэй Усяня другую кровать или даже подготовить гостевые покои.       — Хм, — хмурится он. — Ты… Я не думал…       — Так я могу занять край? — Вэй Усянь останавливается прямо перед ним, положив руки на талию. Лань Ванцзи приходится с усилием поднять голову к его лицу.       — Да, — сглатывает он.

***

      Когда все готово, он ждет, пока Вэй Усянь ляжет первым — на живот, задрав ноги, как будто ему совсем не хочется спать, — и задувает свечу. Лань Ванцзи тоже ложится, сложив руки на груди, дышит так медленно, как только может, и старается контролировать быстро бьющееся сердце.       Не то чтобы они не делили постель раньше. Просто чаще всего это происходило во время путешествий, когда по каким-то причинам приходилось делить постель. Однако в Облачных Глубинах было более чем достаточно свободных кроватей, на которых тот мог бы спать.       Он слышит слабый смех Вэй Усяня в темноте, меняя свое положение так, чтобы ему было удобнее. Кровать достаточно большая для них обоих, но все же она не рассчитана на двух человек сразу. В тишине комнаты они сталкиваются локтями и ногами, пока Вэй Усянь не поворачивается на бок, лицом к нему.       — Лань Чжань. — Он касается его руки кончиками пальцев, а затем внезапно отдергивает их. — Эй.       Лань Ванцзи хмыкает в знак того, что он слушает. Лунный свет падает на лицо Вэй Усяня, окрашивая его волосы в серебристый цвет и сверкая в глазах. Лань Ванцзи медленно моргает, уже немного сонный, и делает очень мало, чтобы скрыть свой любящий взгляд.       — Ты уверен, что я могу остаться? — спрашивает он. — Если ты не хочешь, чтобы я был здесь… Я понимаю.       — Почему я должен не хотеть? — спрашивает Лань Ванцзи.       Вэй Усянь колеблется.       — Я не знаю. Из-за моей репутации, — смеется он, как всегда, когда не хочет показывать, как сильно его что-то задевает. Лань Ванцзи хотел бы целовать его до тех пор, пока он не избавится от этой привычки. — Из-за того, что я сделал.       — Вэй Ин, — Лань Ванцзи тоже немного поворачивается в его сторону, заставляя себя бодрствовать еще немного. — То, что думают другие люди, для меня не имеет значения.       — Ты уверен?       Он кивает. После всего этого времени Вэй Усянь все еще не уверен в его чувствах. Было бы обидно, если бы он не понимал, откуда они взялись.       — Останься, — говорит он, уверенный, что его сонливость стала заметнее в его словах. — Я помогу тебе.       — Хорошо, — счастливо вздыхает Вэй Усянь и, кажется, удобнее устраивается на кровати. — Я в восторге. Мы оба, в Облачных Глубинах. Все будет как в старые добрые времена.       — Мн, — улыбается ему Лань Ванцзи, зная, что все будет совсем не так, как в старые времена.       Молодой он не знал, что он теряет, так долго избегая Вэй Усяня, игнорируя его, когда тот звал, притворяясь, что не смотрит только на него одного.       На этот раз он намерен извлечь из этого максимум пользы.