call me home and I'll build you a throne

      Проявив дальновидность и самообладание, Вэй Усянь начал планировать свое возвращение в Облачные Глубины за несколько месяцев до этого.       Он не вернулся по прихоти, однажды выпив слишком много алкоголя и почувствовав, что сделает все, чтобы иметь знакомое плечо, на которое можно опереться. Он не бежал назад к тому, что знал, как только получал серьезную травму и желал после этого только утешения заботливых и опытных рук. Он даже не сдался и не пошел стучаться в очень знакомую дверь, когда уловил первый запах сандалового дерева на другом человеке и это казалось неправильным — чувствовать запах сандала и не видеть белых одеяний, узора облаков, низкого голоса, зовущего его по имени так, что сердце щемило.       Вместо этого он ждал. Он работал над совершенствованием своего нового золотого ядра так сильно, как только мог. Он изучал эффективные способы, знакомился с новыми людьми и создавал новые талисманы защиты для домов, в которых останавливался, в обмен на деньги.       Он ходил вокруг своего решения несколько недель. Просить о помощи он никогда не умел, но если чему-то и научила его предыдущая жизнь, так это тому, что бесполезно пытаться все делать в одиночку. Ему не помешало бы научиться просить о чем-то.       Он отправил письмо и начал свой путь в Гусу, поздравляя себя и думая, что он очень храбр, раз отправил его, зная, что он может получить отказ, зная, что это может быть воспринято как проявление слабости, если человек, получивший письмо, будет кем-то иным, кроме Лань Ванцзи.       «Это будет хорошо», — про себя подумал он на горе, наигрывая мелодию, которую знал сердцем и душой. Обращение к клану Лань за помощью в развитии его нового ядра было лучшим решением, которое он когда-либо мог принять, а помощь Верховного Заклинателя, несомненно, ускорит этот процесс.       Но тогда, когда Вэй Усянь слышит свое имя, он сразу же понимает, что обманул себя.       Он вернулся, потому что ему не хватало голоса, запаха, улыбки. Он вернулся, потому что ему не хватало тепла, которое излучал человек, что был его второй половинкой, даже когда они не касались друг друга. Он вернулся, потому что хотел быть рядом с тем, кого знал и кто знал его. С тем, кто примет его в любом виде.       Вэй Усянь вернулся, потому что скучал по Лань Ванцзи.       Не из-за чего иного.

***

      Впервые за несколько месяцев Вэй Усянь открывает глаза в знакомом месте.       Через окно на простыни падает полосой солнечный свет, и Лань Ванцзи нигде не видно. Он растягивается по всему матрасу, намереваясь провести еще несколько минут — или часов — в постели.       Протирая глаза, он не может удержаться от довольного вздоха. В предсказуемости Лань Ванцзи, его постоянстве в жизни можно найти много утешения. В его комнате все так же пахнет сандаловыми благовониями, по которым он скучал, и чем-то уютным, что он не может определить.       Он зарывается лицом в подушку Лань Ванцзи, вдыхая тягучий аромат его волос. Это кажется манящим. Он задается вопросом, каково это — вот так обнять Лань Ванцзи, почувствовать, как его кожа становится горячей под кончиками его пальцев.       Он еще немного сдвигает подушку и замечает что-то под ней. Смятый лист бумаги, аккуратно сложенный в маленький квадратик. Вэй Усянь хмурится, узнав свой почерк.       Что его письмо делает под подушкой? Возможно, у Лань Ванцзи есть привычка читать письма перед сном, и это письмо затерялось? Не похоже, чтобы он, невероятно организованный человек, так поступил, но…       Дверь открывается, и Вэй Усянь быстро кладет подушку на место.       — Лань Чжань! Доброе утро.       Лань Ванцзи останавливается возле двери с подносом с завтраком в руках и смотрит на него. Вэй Усянь внезапно осознает свое положение: он лежит на кровати с волосами в полном беспорядке и в халате, путающемся в ногах.       После очередного большого потягивания на кровати он молча встает и идет умываться.       — Где ты был? — спрашивает Вэй Усянь, вернувшись, и садится рядом с ним, его одежда — одежда Лань Ванцзи — более аккуратно сидит на его теле.       — На встрече, — отвечает Лань Ванцзи.       — Ты не выглядишь счастливым от этого.       Лань Ванцзи почти незаметно поджимает челюсти. Конечно, он никогда не признается, что не рад своим обязанностям, даже если бы все это время он страдал от скуки. Вэй Усянь наклоняется над столом и решает все же надавить на него.       — Так что, тебе нравится твоя работа Верховного Заклинателя?       Лань Ванцзи протягивает ему чашку с чаем, не встречаясь с ним взглядом.       — Нравится мне это или нет — не имеет значения.       — Значит, нет?       Он опускает глаза. Его молчание говорит о многом.       — Ах, Лань Чжань. Ты выглядишь напряженным, — Вэй Усянь опускает чашку.       Лань Ванцзи не отвечает. Вэй Усяню хочется взять его за руку, но, возможно, этим он бы перешел границу. Они так давно не виделись. Ему кажется, что он больше не знает, что такое граница. Может быть, он никогда и не знал.       — Что тебя беспокоит больше всего? — давит Вэй Усянь. Он умеет быть очень настойчивым. — Скажи мне, и я заставлю все проблемы уйти.       Лань Ванцзи усмехается.       — Заставлю!       — Я бы сказал тебе, — поднимает он взгляд с оттенком веселья в нем. — Но ты не можешь заставить каждого главу ордена уйти.       — Если они тебя беспокоят, я могу, — Вэй Усянь одарил его злобной улыбкой. — Это даже не слишком сложно, на самом деле.       — Вэй Ин.       — Ладно, хорошо. Но ты должен просто сказать: «К черту все это» — и уйти, когда они действуют тебе на нервы, — говорит он. Лань Ванцзи не отвечает, поэтому он игриво дергает его за рукав. — Знаешь… я слышал, что именно так ты раньше и поступал. Просто вставал и уходил, когда встреча становилась скучной. Я бы тоже так делал.       — Это не так, — отвечает Лань Ванцзи. — Ты бы обличил их в лицемерии и сделал встречу снова интересной.       Смех Вэй Усяня прерывается стуком в дверь.       — Войдите, — говорит Лань Ванцзи.       Молодой ученик Лань, который, кажется, немного нервничает, заходит. Он замечает беззаботный вид Вэй Усяня расширенными глазами и кланяется дольше, чем нужно.       — Ханьгуан-цзюнь, Ста… учитель Вэй, — заикается он, лицо его краснеет. — Добрый день. Учитель Лань Цижэнь прислал меня сказать вам, что гостевые покои для учителя Вэя готовы.       Гостевые покои? Вэй Усянь смотрит на Лань Ванцзи, но его лицо, как всегда, нечитаемо. Их взгляды встречаются, однако никто из них ничего не говорит.       — Спасибо, — отвечает Лань Ванцзи, и ученик снова кланяется, спеша уйти.       Гостевые покои.       Вэй Усянь удивлен, но полагает, что этого следовало ожидать, поскольку он намерен остаться здесь надолго.       Разумеется, он не может оставаться в спальне Лань Ванцзи, спать в его постели каждую ночь. Это было бы абсурдно. Это было бы навязчиво. Он знал это.       Тем не менее он не мог не чувствовать небольшое разочарование от этого.

***

      — У тебя теперь есть черные?       Вэй Усянь бежит к середине луга, где находятся кролики, и тут же большинство из них разбегаются и прячутся.       — Мгм. И они смешиваются.       — Смешиваются? — Вэй Усянь приподнял бровь. Лань Ванцзи подбирает с земли кролика, который по большей части белого цвета, с небольшими черными пятнами, и осторожно передает его ему. — Ох.       Вэй Усянь некоторое время гладит кролика, пока тот не начинает извиваться в его руках. Он отпускает его и пытается схватить другого, но все они убегают от него.       Надувшись, он обернулся и увидел, что Лань Ванцзи уже протягивает ему другого кролика, полностью черного, с единственным белым пятнышком над правым глазом.       — Такой маленький! — восклицает он, затем трет свой нос и нос кролика. — А этому я нравлюсь чуть больше, Лань Чжань.       Лань Ванцзи не отвечает. В его взгляде есть мягкость, легкость, которую Вэй Усянь хотел бы видеть чаще. Он улыбается в ответ, прижимая кролика к груди.       — Как далеко ты продвинулся? — спрашивает Лань Ванцзи.       Вэй Усянь опускает кролика на землю. Этого момента он ждал так долго: показать Лань Ванцзи то, какого прогресса он добился за время их разлуки. Он очень усердно работал над своим золотым ядром, каждый день; и хотя он делает это для себя, приятно наконец-то показать это кому-то еще.       Он снимает защитные наручи и подносит запястье к нему, чтобы тот мог почувствовать духовную энергию, проходящую через его тело. Бросив на него взгляд, Лань Ванцзи протягивает руку и осторожно прощупывает его пульс.       Вэй Усянь чувствует тепло его кожи и заставляет себя не отдергивать руку. Годы, когда он не позволял людям прощупывать его ядро, заставили его опасаться подобных прикосновений. Но это то, чему он должен научиться заново.       «И это Лань Чжань», — думает Вэй Усянь, чувствуя, как его энергия тянется к нему.       Он хочет, чтобы Лань Чжань прикоснулся к нему, даже если это будет лишь так.       — Вэй Ин, — говорит Лань Ванцзи, глядя на место, где соприкасается их кожа. Он тяжело сглатывает, дыхание немного затруднено. — Вэй Ин.       Его голос звучит грубовато для ушей Вэй Усяня, и, когда Лань Ванцзи поднимает голову, его глаза слегка краснеют. Вэй Усянь хватает его за запястье, чувствуя желание утешить его, пошутить и разрядить обстановку.       — Лань Чжань, что-то не так? — спрашивает он.       — Все так, — быстро отвечает Лань Ванцзи. Его хватка на руке Вэй Усяня становится все крепче, почти до боли. — Ты действительно…       — Учитель Вэй! — окликает их знакомый голос откуда-то из леса.       Они оба поворачиваются и видят, что к ним торопливыми шагами приближаются Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. Вэй Усянь поправляет рукава и застегивает наручи больше по привычке, чем по чему-либо иному.       — Цзинъи, не стоит кричать, — говорит Сычжуй после того, как они подходят ближе и кланяются им обоим. — Учитель Вэй, мы слышали хорошие новости. Это правда, что вы останетесь с нами на некоторое время?       — Ах, да. В ближайшие несколько месяцев Ханьгуан-цзюню придется жить в полном отчаянии, пока я буду раздражать его до смерти.       — Месяцев! — восклицает Цзинъи веселым голосом. — Учитель Вэй, вы должны найти время и научить нас чему-нибудь! Это будет справедливо, ведь вы будете жить под нашей опекой…       — Цзинъи, — Лань Сычжуй останавливает его, но Вэй Усянь уже смеется.       — Видишь? — обращается он к Лань Ванцзи и показывает на парня перед ними. — Это честность. Настоящий Лань — это Лань, который всегда говорит правду.       При этом Лань Цзинъи кажется немного выше, чем ранее.       — Действительно, — соглашается Лань Ванцзи. — Настоящий Лань также всегда вежлив с гостем.       Лань Цзинъи сухо сглатывает и снова кланяется им.       — Я прошу прощения, учитель Вэй.       Вэй Усянь качает головой и жестом просит его расслабиться.       — Ах, Лань Чжань! Не ты ли тот, кто всегда говорил мне заткнуться, когда ты был в их возрасте? — он толкает его своим плечом в его. Лань Ванцзи бросает на него косой взгляд. — Даже когда мне нужна была только привязанность подростка Ханьгуан-цзюня! Мальчики, это было ужасно. Я постоянно бегал за ним.       Лицо Лань Ванцзи остается бесстрастным, но его уши слегка покраснели.       Вэй Усянь удовлетворенно улыбается. Именно такую реакцию он любит получать от него. Он поворачивается к детям и видит, что Лань Цзинъи переводит взгляд с одного из них на другого, слегка сузив глаза. Лань Сычжуй просто кривит губы.       — …Мальчики? — спрашивает он.       — Мы… мы должны идти, — снова поклонился Лань Сычжуй, затем потянул Лань Цзинъи за рукав. — Вы оба, очевидно, были очень заняты. Простите нас.       Лань Цзинъи протестует, но после этого они оба поспешно уходят. Вэй Усянь хихикает.       — Ханьгуан-цзюнь, младшие не могут долго смотреть на твое лицо, — говорит он. — Должно быть, из-за твоей внешности они не могут вымолвить и слова.       — Они не могут смотреть на Вэй Ина, — отвечает он.       Вэй Усянь повернул голову в его сторону, но прежде чем он успел спросить, что тот имел в виду, Лань Ванцзи снова потянулся к его запястью с сосредоточенным выражением лица.       — На чем мы остановились?       — Подожди, что ты имел в виду…       — Вэй Ин, — настаивает Лань Ванцзи. — Сосредоточься.       Вэй Усянь вздыхает. Ладно. В конце концов, они пришли сюда с определенной целью. Показать Лань Ванцзи то, как далеко он зашел, и решить, как лучше поступить в будущем.       Скорее всего, он имел в виду не то, о чем думает Вэй Усянь. Лань Ванцзи никогда не высказывал никаких мыслей о том, что его внешность тому приятна или даже неприятна. Скорее всего, ему все равно. Глупо, что Вэй Усянь вообще хотел, чтобы он так о нем думал.       Стараясь не выдать разочарования, Вэй Усянь сосредотачивается.

***

       Нет ничего удивительного в том, что Вэй Усяню трудно привыкнуть к Облачным Глубинам. Он относится к ним лучше, чем в первый раз, когда он пришел сюда подростком, но это все еще совершенно новый мир, к которому он не привык.       Просыпаться рано — ужасно, но это он и так уже знал. Ложиться спать рано — еще хуже, тело чувствует усталость, но разум, что еще свеж, привык к ночному образу жизни за долгие годы отхода ко сну на рассвете. Тем не менее, он прилагает усилие, чтобы привыкнуть к здешней повседневной жизни. Если ему придется жить здесь следующие несколько месяцев — или, к счастью, лет, хотя он держит эту надежду близко к сердцу и не смеет даже думать о ней, — он должен привыкнуть к их распорядку.       Не помогает и то, что Лань Ванцзи оказывается гораздо более занятым, чем он изначально думал. Его мечты о том, чтобы гулять с ним бок о бок в течение дня, вместе играть музыку у водопада и другие подобные потакающие фантазии разбиваются о тот факт, что ему почти не удается увидеться с Лань Ванцзи.       Вэй Усянь привык вваливаться в его спальню вечером, во время ужина, с собственной едой в руках.       — Давай поедим вместе, Лань Чжань! — говорит он с веселой улыбкой.       Лань Ванцзи всегда кивает и жестом приглашает его войти, слегка улыбаясь в ответ. Вэй Усянь боится, что звук его колотящегося сердца будет слышен в непростительной тишине комнаты.       Когда он делает это в пятый раз, Лань Ванцзи поднимает руку в его сторону.       — Отправь это обратно, — говорит он и указывает на стол. — Я уже приготовил для тебя еду.       И с этой простой фразой меняется весь их распорядок дня. Каждый вечер Вэй Усянь приходит в комнату Лань Ванцзи после того, как они оба заканчивают свои дела. Каждый вечер Лань Ванцзи уже готовит для него горячую еду. Каждый вечер, после еды, Вэй Усянь задерживается в его комнате дольше, чем полагается по правилам приличия, и наблюдает, как Лань Ванцзи готовится ко сну, раздевается до спальных одежд и тщательно заплетает волосы, чтобы они не спутались.       Каждую ночь он уходит в свою холодную комнату и представляет, что было бы, если бы он когда-нибудь попросил остаться.

***

      После того, как Вэй Усянь немного освоился в Облачных Глубинах и привел свои гостевые покои в больше похожие на его — повсюду разбросаны наполовину законченные талисманы, открытые книги, которые ему еще предстоит дочитать, и несколько стопок бумаг с собственными записями, которые он когда-нибудь оформит в некое подобие книги, — он услышал о возвращении Лань Цижэня.       Его вызвали почти сразу, как он и ожидал. На следующий день после приезда Вэй Усяня Лань Цижэнь отправился в неожиданное путешествие и вернулся только сейчас.       Вэй Усянь не может удержаться от смеха и одевается в свою лучшую одежду. За несколько дней до этого он сказал Лань Сычжую и Лань Ванцзи, что Лань Цижэнь его избегает. Лань Сычжуй, конечно, настаивал, что это не так и что он просто занят другими делами. Лань Ванцзи же просто нахмурился. Его молчание значило больше, чем его слова.       Как только он входит в покои Лань Цижэня, то кланяется так почтительно, как только может. Он может вести себя наилучшим образом, когда хочет, и если он хочет остаться здесь, то, возможно, пришло время наладить отношения с Лань Цижэнем.       — Вэй Усянь, — говорит мужчина, скривив губы, и ставит чашку с чаем на стол, вставая, — я слышал о твоих причинах остаться у нас. Они искренни?       Вэй Усянь, по крайней мере, может восхищаться тем, как он сразу переходит к делу, не тратя времени на любезности.       — Да, искренни.       — И каковы же твои намерения?       Вэй Усянь нахмурился. Разумеется, причина его пребывания здесь и его намерения… одно и то же. Лань Цижэнь не может хотеть, чтобы он рассказал ему то, что он уже знает.       — У клана Лань очень хорошая репутация в плане подготовки лучших заклинателей в…       Лань Цижэнь качает головой, фактически прерывая его.       — Я имею в виду, с моим племянником.       — Я не понимаю.       Лань Цижэнь фыркает, крепко сцепив руки за спиной.       — Ты всегда был очень… умным молодым человеком, — замечает он. Вэй Усянь еще больше нахмурился от неожиданного комплимента. — Но ты никогда не был очень мудрым.       Ах.       — Учитель Лань, я…       — Надеюсь, ты знаешь, что Лань Ванцзи очень любит тебя, хотя я не могу понять почему.       При этих словах Вэй Усянь почувствовал, что его сердце смягчилось.       — Да, я знаю.       Лань Цижэнь делает шаг ближе и пристально смотрит на него.       — Ты слишком много раз причинял ему боль, — говорит он.       Эти слова заставляют его желудок сжаться. Он ничего не может на это ответить. Он прекрасно знает о своих недостатках, обо всем, через что пришлось пройти Лань Ванцзи из-за него. Следы на его теле. Годы, которые он провел в одиночестве. Все, что он сделал для него, несмотря на четкие правила его ордена.       А теперь Вэй Усянь пришел просить еще больше.       — Я знаю, — повторяет он, его голос звучит чуть менее уверенно. Внезапно он не может дождаться окончания этого разговора.       — Очень хорошо, — вздыхает Лань Цижэнь и, кажется, немного расслабляется в своей позе. — Как тебе твое пребывание здесь?       — Скучно, — Вэй Усянь заставляет себя улыбнуться. Улыбка не достигает его глаз.       У него в голове проносится миллион мыслей о том, как он злоупотребляет дружбой Лань Ванцзи, врываясь вот так в его дом и требуя помощи в том, с чем он должен был справиться сам. Прерывая его покой, его обязанности, его режим из-за причин, которые совершенно эгоистичны и не важны.       — Это хорошо, — выводит его из мыслей Лань Цижэнь. Он снова садится за свой стол, выглядя гораздо старше, чем казался, когда они начали разговор. — Тебе нужно немного скуки в жизни, мальчик. Это пошло бы тебе на пользу.       Вэй Усянь едва может его слушать. Его разум уже закрутился в море опасных мыслей.       С последним поклоном он уходит так быстро, как только может.

***

      Крутиться вокруг Лань Ванцзи всегда было для него в порядке вещей.       Он пристраивался рядом с ним, когда они были достаточно близко друг к другу. Становился немного выше каждый раз, когда знал, что Лань Ванцзи может его увидеть. Придвигался к нему ближе, чтобы поделиться с ним неким теплом, которого у него, вероятно, не должно было быть.       Вэй Усянь всегда знал, что его чувства к Лань Ванцзи были иными. Он жаждал большего, чем дружеское общение, большего, чем верность, большего, чем сердечные разговоры. Это было невероятно — найти кого-то, кто мог следить за его логическими скачками и понимать его мысли так быстро. Но иногда…       Ну. В большинстве случаев. В большинстве случаев Вэй Усяню хотелось многого. В большинстве случаев он обнаруживал, что его собственные пальцы подрагивают от почти невыносимого желания прикоснуться к нему, даже просто провести пальцами по его челюсти. Он не знал, как ощущается шея Лань Ванцзи под его кончиками пальцами, но он хотел этого так сильно, что его конечности почти двигались сами по себе.       Люди во всем мире знают, что Лань Ванцзи красив, но только Вэй Усянь знает, каково это — затаивать дыхание, когда на него падает свет позднего вечера, каково это — смотреть, как он изгибает губы в мягкой улыбке, и знает, что все это — только для его глаз.       Но это все эгоистичные и мальчишеские желания. Реальный мир гораздо сложнее, и в реальном мире он не может просто прийти в чей-то дом и потребовать их внимания.       «Может быть, мне стоит уйти», — думает про себя Вэй Усянь, спотыкаясь о черепицу крыши Лань Ванцзи. Может быть, лучше остаться еще на несколько дней, собрать всю полезную информацию о золотых ядрах, которой располагает библиотека Лань, и снова проложить себе дорогу. Лань Ванцзи — человек занятой, и как бы Вэй Усянь ни сомневался в его привязанности к нему, любить кого-то и желать его постоянного присутствия в своей жизни — две разные вещи.       Если все так и должно быть… Вэй Усянь выпил большой глоток купленного ранее кувшина Улыбки Императора и посмотрел на луну высоко в небе. Возможно, именно такими должны быть их отношения. Возможно, они всегда будут видеться небольшими периодами раз в два-три месяца, никогда не оставаясь, но всегда оставляя впечатление в сердцах друг друга.       Возможно, Вэй Усянь обречен идти в одиночку по жизни, прокладывая свой путь в этом мире, пока не оглянется назад и не увидит лишь свои одинокие шаги, исчезающие в песке, где раньше было две пары, или три, или даже четыре…       — Вэй Ин, — доносится голос снизу. Вэй Усянь вытягивает шею и видит Лань Ванцзи, идущего к своей комнате.       Он улыбается против воли. Лань Ванцзи в белом, идущий в его сторону. Это зрелище всегда радует глаз, и он всегда будет дорожить им, особенно когда не знает, как долго ему не удастся его увидеть.       — Ах, Ханьгуан-цзюнь! — он садится. Лань Ванцзи запрыгивает на крышу и встает перед ним, их ноги выровнены, почти соприкасаются. Вэй Усянь смотрит на разницу между своими изношенными ботинками и белоснежными сапогами Лань Ванцзи и смеется. — Я думал, ты все еще занят.       Не говоря ни слова, Лань Ванцзи убирает руку из-за спины и протягивает ему мешок.       — Что это? — Вэй Усянь встает, чтобы взять его и посмотреть на содержимое. Мешок издает странный шаркающий звук, когда он перемещает его, и внутри есть несколько маленьких мешочков, которые, кажется, заполнены до краев крошечными…       — Семена, — отвечает Лань Ванцзи. — Чили, кардамон, черный перец… То, что мы здесь не используем.       Вэй Усянь смотрит на ассортимент из слишком большого количества различных семян в пакете. Так вот почему Лань Ванцзи так долго не возвращался. Он смотрит на него с широкой улыбкой на лице и снова закрывает мешок. Это восхитительно. Лань Ванцзи не ест специи, и кто-то на рынке решил продать ему семена вместо них, которые он искал.       — Лань Чжань, кто-то обманул тебя, — говорит он, зная, как ласково звучит его собственный голос. Ему будет не хватать всего этого, когда он снова уйдет. — Завтра я пойду с тобой и все улажу. Как они посмели продать не то, что нужно, тебе, Ханьгуан-цзюню!       — Это то. Я попросил семена, — Лань Ванцзи слегка наклоняет голову. Вэй Усянь хочет сжать обе его щеки между ладонями и засыпать мягкими поцелуями все его лицо, пока он не перестанет дышать.       — Мы не едим семена большинства из них. Нам нужно покупать полностью выращенную вещь, чтобы мы могли…       — Да, — отвечает Лань Ванцзи, с каждой секундой смущаясь все больше. Вэй Усянь изо всех сил старается сдержать смех. — Но они не для еды. Они для выращивания.       Вэй Усянь моргает, глядя на него.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты можешь выращивать их здесь, — говорит Лань Ванцзи. — Вместо того чтобы постоянно ходить на рынок.       Вэй Усянь просто смотрит на него, когда его постигает озарение. Лань Ванцзи хочет, чтобы он посадил и выращивал специи для себя в Гусу, а не ходил туда-сюда каждый раз, когда заканчивается его масло чили, что случается очень часто, учитывая, как часто он его использует. Он дает ему что-то, расчитывая, что Вэй Усянь останется здесь надолго.       Он несколько раз моргнул в ответ, не понимая, почему у него заслезились глаза.       — Ты говорил мне… В своих письмах. Ты говорил, что тебе нравится заниматься земледелием, — Лань Ванцзи слегка хмурится, изучая его лицо. — Я был неправ?       — Нет! Нет, я… — Вэй Усянь сглотнул комок, образовавшийся в горле. — Да, но… мне нужно немного… земли?       — Да. Я уже заявил, что часть наших плодородных земель принадлежит Вэй Ину.       — Ты? — Вэй Усянь расширил глаза. Лань Ванцзи просто кивает. — Лань Чжань, это… это займет месяцы.       — Тем временем мы все еще можем купить их…       — Я имею в виду, — Вэй Усянь сжимает мешок в руках. Глаза Лань Ванцзи следят за движением, беспокойство начинает формироваться там, почти незаметно. — Я знаю, мы говорили об этом немного, но это месяцы, когда я… Буду оставаться здесь. Ты думал об этом?       — Мгм.       — Месяцы, когда я здесь буду нарушать ваш покой. Месяцы, когда очень шумный человек будет дышать тебе в затылок, куда бы ты ни пошел.       Глаза Лань Ванцзи, кажется, реагируют на это, но он быстро опускает взгляд.       — Мгм.       — И тебя это устраивает? — Вэй Усянь понимает, что повышает голос, и борется с собой, чтобы снова его понизить. — Тебя устраивает, что я все время буду здесь? Что у тебя никогда не будет времени побыть одному?       — У меня было достаточно времени, чтобы побыть одному, — отвечает Лань Ванцзи низким голосом, его глаза по-прежнему устремлены на плитку под ними.       Дыхание Вэй Усяня застревает в легких.       Легко забыть, когда он не помнит ни одного дня. Легко сделать вид, что прошло совсем немного времени и что он вернулся к жизни всего через несколько дней, а не через несколько лет после смерти. Легко делать вид, что ничего этого не произошло, и игнорировать вполне реальные чувства утраты и горя, через которые прошли другие люди из-за него.       Шестнадцать лет. Шестнадцать долгих лет его не было, и мир вокруг него изменился. Он часто утешал себя тем, что Лань Ванцзи был чем-то постоянным, присутствием в его жизни, которое не менялось, но это было неправдой. Он пережил так много, пока его не было здесь. Он стал смелее, добрее, взрослее. Он воспитал А-Юаня достойным заклинателем и мягким человеком, и за все годы, что его не было, Лань Ванцзи никогда не забывал его и не позволял памяти о нем померкнуть в его сознании.       — Лань Чжань, — Вэй Усянь тянется и берет его за руку. Лань Ванцзи вздрагивает, но не делает никакого движения, чтобы остановить прикосновение. — Прости. Я все время забываю. Просто мне трудно понимать… Что кто-то хочет видеть меня рядом, но ничего не хочет взамен, — Лань Ванцзи раскрывает рот, но Вэй Усянь сжимает его руку и продолжает говорить. — Я просто продолжаю думать, что меня слишком много для твоей спокойной жизни. Когда-нибудь ты устанешь, и тогда…       — Я тебе надоел? — спрашивает Лань Ванцзи, наконец снова поднимая на него глаза.       — Конечно нет, — выдыхает Вэй Усянь, чувствуя себя в ловушке под его взглядом. Он не может лгать, когда Лань Ванцзи так смотрит на него. — Никогда. Если бы я мог, я бы следовал за тобой весь день, как некоторые из младших, кажется, любят делать.       — Вэй Ин, — Лань Ванцзи не улыбается его шутке. Он сжимает руку Вэй Усяня один раз, достаточно крепко, чтобы заземлить его. — Я тоже.       Вэй Усянь сглатывает, его сердце громко стучит в груди. Его взгляд падает на губы Лань Ванцзи, и он быстро закрывает глаза, чтобы скрыть это.       — Хорошо, — он делает глубокий вдох, сосредотачиваясь на успокаивающем ощущении руки Лань Ванцзи на своей.       Он хотел бы, чтобы они всегда так разговаривали, ходили, даже ели, соединив руки. Это было бы нелегко, но это стоило бы усилий. Усмехнувшись своим нелепым мыслям, он снова открывает глаза. Лань Ванцзи наконец-то улыбается ему, мягкий лунный свет на его лице делает его невероятно красивым.       — Хорошо, — снова говорит Вэй Усянь. — Покажи мне мою плодородную землю.       — Мгм. Завтра, — отвечает Лань Ванцзи. — Сейчас — ужин.       Вэй Усянь поднимет бровь.       — Так поздно? Ты еще не ел? Я полагал, что ты ужинаешь с каким-то важным главой клана и у тебя нет времени на твоего скромного друга.       — Вздор.       Лань Ванцзи берет его за руку и поворачивается, спрыгивает с крыши и смотрит, как Вэй Усянь мягко приземляется рядом с ним. Он отпускает его руку, чтобы открыть дверь в свои комнаты, и Вэй Усянь тут же пропускает его.       — Не говори, что ты ждал меня, Ханьгуан-цзюнь.       Лань Ванцзи поворачивается к нему.       — Я ждал тебя.       Вэй Усянь светло улыбается, чувствуя, как с его груди разом сняли всю тяжесть.       Может быть, если он сможет сохранить это, с ним все будет хорошо. Если у него будет стабильность… Если ему будет о ком заботиться, если кто-то будет заботиться о нем в ответ… Может быть, шаги по песку не будут одинокими, в конце концов.