call me home and I'll build you a throne

      Вэй Усянь гордится тем, что хорошо умеет не думать о вещах.       Он провел достаточно времени в одиночестве, чтобы понять, что если он позволит своему разуму идти куда ему вздумается, он окажется в плохом месте. В жизни слишком много ужасных вещей. Если он не заставит себя думать о хороших, что останется от него, кроме печальной, рыдающей фигуры человека, свернувшегося калачиком в комнате?       На груди Лань Ванцзи есть шрам, прямо над сердцем, в том же месте, где шрам был на его прежнем теле. Есть и другие, более серьезные шрамы от кнута на его спине. Все шрамы Лань Ванцзи — из-за него. Он не думает об этом.       Его брат остался один, только с племянником, он потерял всю свою семью за очень короткий промежуток времени, и Вэй Усянь отчаянно желает, чтобы он смог загладить разрыв в их отношениях и снова узнать его. Но это практически невозможно. Цзян Чэн никогда не примет его снова. Он не думает об этом.       Сегодня он видел фиолетовую тень, светлую, почти сиреневую. Нежную. Он последовал за ней, потому что его разум сразу же подумал о сестре, и желание позвать ее прорвалось в его горле. В итоге это был всего лишь член ордена Юньмэн Цзян, пришедший на запланированную встречу с Верховным Заклинателем. Он ошибся.       Он не думает об этом.       Вместо этого он занимается сельским хозяйством. Он засовывает руки в землю до упора и думает, что же, черт возьми, ему делать с зимой. У него было несколько идей, но пока ни одна из них не сработала так идеально, как ему хотелось.       Он никак не может смириться со сменой времен года. Он вырастил семена в грязных, бесплодных землях Луаньцзан. Что такое немного снега для него?       Вэй Усянь смотрит на крошечные чили, растущие на одном из растений, еще зеленые, и улыбается.       — Вы скоро погибнете, если я не соберусь с духом.       Когда он заканчивает, солнце уже высоко в небе. Он хлопает в ладоши, чтобы избавиться от грязи, и идет к реке, чтобы помыться.       Закатав рукава и штанины, чтобы не намочить их, он трет кожу. Ученики тренируются с мечом по утрам, так что к тому времени, как он закончит со своим маленьким садом, почти все они уйдут, и тогда наступит его очередь. Хорошо, когда тренировочные поля полностью принадлежат ему. Младшие знают, что он развивает золотое ядро Мо Сюаньюя, и хотя они не знают о его предыдущем, утраченном, все это прекрасно понимают, но все равно неловко быть на уровне семнадцатилетнего подростка. И даже не себя семнадцатилетнего, потому что он был сильнее многих. Скорее… уровня Цзинь Цзысюаня, или какого-нибудь другого более слабого совершенствующегося его времени.       «Прости, Шицзе», — подумал он про себя, и на его губах появилась слабая улыбка.       — Должно быть, это из-за учителя Вэя, — доносит ветер низкий голос в его сторону.       Вэй Усянь замирает на месте. Говорящий находится довольно близко к нему, и его можно было увидеть, однако камни и деревья вокруг реки слишком хорошо скрывают Вэй Усяня.       — Ты действительно так думаешь? — говорит другой, более высокий голос.       — Конечно. Разве ты не слышал истории?       — Слышал, но в это все еще очень трудно поверить. Ханьгуан-цзюнь, улыбался. Я не поверю, пока не увижу это своими глазами.       — Если хочешь увидеть это, то ты должен находиться рядом с ним, когда учитель Вэй рядом. Так говорят другие.       — Значит, это правда? Слухи? Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илина, они…       — Мы не должны сплетничать, — понизил голос тот, у кого и так был низкий голос. — Это против правил.       Некоторое время они молчат. Вэй Усяню приходится кусать губы и заставлять себя не смеяться. Значит, младшие Лань интересуются им и Лань Ванцзи. А он-то думал, что каждый Лань был воспитан так, чтобы стать идеальной статуей Нефрита.       — Но это не сплетни, если мы просто беспокоимся, — говорит тот, у кого высокий голос. — В конце концов, мы заботимся о благополучии нашего Ханьгуан-цзюня.       — Ты прав! Мы хотим, чтобы Ханьгуан-цзюнь был счастлив! Я думаю, что слухи правдивы, потому что Линцзюнь говорит, что он тоже ее видел. Улыбку. А если учесть историю, которую нам рассказал Цзинъи, о фонаре-кролике, то вполне возможно, что…       Их голоса снова пропадают. Вэй Усянь издает смешок, который он сдерживал, и выходит из воды. О каких слухах могли говорить дети? Что он и Ханьгуан-цзюнь — друзья? Разве это не ясно всему миру совершенствования?       Он садится, чтобы снова надеть сапоги. Его ханьфу складками собирается в верхней части его бедер, подолы немного влажные, несмотря на его усилия. Он уже подумывает о том, чтобы немного полежать, вот так, чтобы дать ногам высохнуть перед тренировкой, как вдруг слышит рядом с собой тихий шелест листьев. Когда он смотрит в его сторону, Лань Ванцзи спускается с Бичэня, приземляясь прямо рядом с ним.       — Лань Чжань! — он откидывается назад на землю, чтобы лучше рассмотреть его, закрывая рукой солнце.       Взгляд Лань Ванцзи скользит по его телу, рассматривая его неряшливый вид. Внезапно разум Вэй Усяня предает его, в его голове мелькают образы Лань Ванцзи, еще больше распахивающего его одеяния и шепчущего, что он выглядит неприлично…       Он встает и быстро поправляет одежду, прочищая горло. Если он позволит себе так думать о Лань Ванцзи, то может никогда не остановиться.       Он думает об этом, не обращая внимания на громкий, ревущий голос в голове, который кричит ему о том, что так оно и есть. Каждый раз, когда Лань Ванцзи выходит из ванны, все еще завязывая халат. Каждый раз, когда он застает его в Холодных Источниках, повернутым к нему сильной спиной, в белых штанах, облегающих его…       — Вэй Ин, ты получил мое сообщение? — выдергивает его голос Лань Ванцзи из грязных мыслей.       — Нет, не получил. Что случилось?       — Сегодня нас посетил Юньмэн Цзян. Цзян Ваньинь узнал, что ты совершенствуешь свое новое золотое ядро.       — О, черт, — говорит он. Он не может поверить, что не подумал о том, какой будет реакция Цзян Чэна, если тот услышит. — Что…       Не говоря ни слова, Лань Ванцзи вытягивает руки.       В руках у него меч.       Длинный меч, на котором выгравированы узоры, настолько знакомые ему, что он мог бы нарисовать их с нуля.       — Суйбянь, — выдыхает он.       — Мгм.       Он тянется к нему, тяжело сглатывая. Когда он отпустил меч, все эти годы назад, он никогда не думал, что сможет использовать его снова. В храме, когда он столкнулся с Цзян Чэном по поводу передачи золотого ядра, это все еще казалось ему невозможным, чем-то настолько далеким, что он даже не мог себе представить.       Но сейчас…       Лань Ванцзи достает что-то из своего халата и протягивает ему. Это крошечный листок бумаги, изящный и дорогой на вид. Вэй Усянь берет его и разрывает фиолетовую сургучную печать, пытаясь вспомнить, когда в последний раз он получал письмо не от самого Лань Ванцзи.       Возьми на себя ответственность за свой чертов меч, раз уж ты можешь.       Вэй Усянь качает головой, слегка посмеиваясь. Слова, конечно, резкие. Цзян Чэн не хотел бы, чтобы было иначе, особенно после всего, что между ними произошло. Но все же, простое действие — отослать его меч ему, приложить к нему письмо и дать понять, что он пришел к этой мысли сам…       Он обнажил меч, чувствуя, как тот вибрирует от энергии в его руке. Суйбянь. Его верное оружие снова в его руках, и на этот раз оно не сопровождается чувством слабости, бесполезности, которое сопровождало его раньше.       Лань Ванцзи молча наблюдает за ним, мягкое выражение его лица каким-то образом передает… Счастье, думает он. Может быть, даже гордость.       Вэй Усянь, глядя на яркое выражение лица перед ним, внезапно понимает, что именно он делает. Он не просто становится сильнее ради того, чтобы быть сильным, или ради эффективности ночной охоты. Он улучшает качество своей жизни. Он отодвигает время своей смерти, пусть даже от естественных причин. Он замедляет свое старение, продолжительность жизни, все.       Думал ли об этом раньше Лань Ванцзи? Знает ли он, что Вэй Усянь, скорее всего, все еще будет здесь, даже через сто лет? Поэтому он согласился помочь, зная, что Вэй Усяню будет безопаснее и здоровее, когда он снова начнет заниматься совершенствованием?       Проглотив свои вопросы, он направляет свой меч к груди Лань Ванцзи.       — Проверим мои успехи, Ханьгуан-цзюнь?       Лань Ванцзи улыбается ему, молча принимая его слова за вызов.       Прежде чем Вэй Усянь успевает проследить за его движениями, возле его глаз появляется синий свет.

***

      Схватка с Лань Ванцзи больше похожа на танец, чем на бой. Легкость их движений, ритм их шагов. Мышечная память тех времен, когда они дрались на равных, мгновенно возвращается к нему и проявляется в том, как он сгибает колено, чтобы увернуться от удара, или щелкает запястьем, чтобы защититься.       Вэй Усянь не рассчитывает на победу над Ханьгуан-цзюнем — он знает, что не сможет. По сравнению с ним — он просто ребенок, который дерется ради того, чтобы драться, зная, что всегда может проиграть. Для Лань Ванцзи победа над ним потребовала бы всего нескольких движений.       Но дело не в победе. По крайней мере, не в первую очередь.       Вэй Усянь хочет взбудоражить его. Он хочет увидеть растерянное выражение лица Лань Ванцзи, его раздраженные взгляды, что он получил, когда они впервые сделали это, в его первую ночь здесь. Ему кажется, что он помнит, как вытащить их из него, даже сейчас. Это всегда было одной из тех вещей, которые он делает лучше всего.       Он немного отступает назад, подталкивая Лань Ванцзи вперед. В последнее время он возвращается к своему собственному стилю, менее элегантному, чем у Лань Ванцзи, более вкрадчивому и плавному. Это не совсем стиль Юньмэн Цзян, как бы его ни называли ученики Лань. Он всегда попадал в неприятности из-за того, что не следовал ему правильно, но даже тогда ему не нравилось быть настолько предсказуемым в своих движениях.       Он наносит несколько ударов, зная, что Лань Ванцзи легко увернется от них. Лань Ванцзи наносит ответный удар, не спеша, проверяя его пределы, давая ему достаточно времени, чтобы среагировать. Вэй Усянь почти смеется над тем, как медленно он действует, но всегда лучше позволить противнику недооценить себя.       Они сражаются до тех пор, пока не находят легкое течение, схему толчков и ударов, которые устраивают их обоих. Вэй Усянь не может сдержать улыбку на губах. Он чувствует, как меч вибрирует в его руке, как будто он тоже скучает по такому обращению.       Лань Ванцзи не сводит с него глаз. Он смотрит на него мягко и сосредоточенно, словно ему даже не нужно думать о следующем шаге. Вэй Усянь с удовольствием смотрит на него в ответ, наслаждаясь вниманием к себе.       Но хватит тянуть время, думает он. Он должен действовать согласно своему плану.       Он дожидается, пока Лань Ванцзи расслабится, привыкнет к предсказуемости его движений, и наносит сильный удар. Атака блокируется легко, как и ожидалось, и Вэй Усянь использует эту возможность, чтобы его рука коснулась запястья Лань Ванцзи.       Посчитав это ошибкой, Лань Ванцзи почти никак не отреагировал. Вэй Усянь улыбается про себя, продолжая наносить удар за ударом.       В следующий раз, когда он бросается вперед, Лань Ванцзи останавливает его на середине удара. Конечно. Вэй Усянь кружится вокруг него, сталкивая их плечи, и снова атакует.       Скрестив мечи, Лань Ванцзи хмуро смотрит на него. Дважды Вэй Усянь ставил себя в уязвимое положение, приближаясь к противнику настолько близко, что в реальном бою это, конечно, было бы смертельно.       Вэй Усянь притворно задыхается и делает недовольное лицо.       — Вэй И…       Он направляет свой меч прямо в живот Лань Ванцзи, и тот мгновенно уклоняется. Спотыкаясь, он опирается на тело Лань Ванцзи в поисках поддержки, которая ему на самом деле не нужна. Когда Лань Ванцзи кладет руку ему на талию, чтобы удержать его, Вэй Усянь снова поднимает меч, целясь в шею.       Он не поддается на эту уловку. Не успел Вэй Усянь полностью поднять руку, как Лань Ванцзи уже отступает назад, готовый защищаться дальше.       — Вэй Ин, — говорит он, неодобрительно скривив губы.       Вот оно. Почти.       — Что? — спрашивает Вэй Усянь, притворяясь невинным, и атакует.       Он продолжает наседать, не совсем отвоевывая позиции, но это и не главное. Он делает очевидные выпады, от которых, как он знает, тот увернется, а затем использует пространство, чтобы коснуться любой части тела Лань Ванцзи, до которой он может дотянуться.       Слишком долгое соприкосновение их рук, чтобы его можно было посчитать случайным. Смех возле уха Лань Ванцзи. Прикосновение к его руке, подергивание ханьфу.       Закручивание рукой ленты на его лбу, просто чтобы проверить его пределы.       Шея Лань Ванцзи красиво краснеет от его поддразниваний, его глаза широко раскрываются, когда он понимает, что на деле Вэй Усянь не совершает серию ошибок новичка, а делает это специально, влезая в личное пространство оппонента, чтобы поддразнить его.       Вэй Усянь становится все более и более уверенным, хватает Лань Ванцзи за руку, кладет руку ему на талию, танцует вокруг него быстрыми и плавными движениями. Это ни разу не продлевается настолько, чтобы он попал в беду, и прежде чем Лань Ванцзи успевает среагировать, Вэй Усянь уже отступает, уже снова атакует. Он прекрасно знает, что это не практичный стиль, и что если бы Лань Ванцзи действительно захотел, он мог бы остановить это в одно мгновение.       Но Лань Ванцзи позволяет этому случиться. За его напряжением Вэй Усянь видит забаву, едва заметный блеск в глазах, который показывает, что ему это нравится, даже если он притворяется, что это не так.       — Будь серьезнее, — пытается сказать Лань Ванцзи с таким милым разочарованным видом, что Вэй Усяню хочется все остановить и толкнуть его к дереву, поцеловать и убрать это разочарование с его лица.       Но он не может, поэтому вместо этого он громко смеется, наслаждаясь знакомым чувством удовлетворения, которое приходит от того, что Ханьгуан-цзюнь так взбудоражен.       — Я очень серьезен, — говорит он с лукавой улыбкой.       Он наносит серию сильных ударов по Лань Ванцзи. Их мечи сталкиваются друг с другом снова и снова, и он снова бросается вперед, на этот раз быстрее, вкладывая в это больше своей духовной энергии.       Лань Ванцзи с легкостью блокирует его атаки.       Вэй Усянь останавливается, их скрещенные мечи находятся прямо перед его глазами. За лезвиями Суйбяня и Бичэня он видит Лань Ванцзи, смотрящего на него в ответ и стоящего очень спокойно, ожидающего его следующего движения.       Не разрывая зрительного контакта, Вэй Усянь наклоняется и нежно целует руку Лань Ванцзи, держащую меч.       Он наблюдает, как все тело Лань Ванцзи замирает, губы раздвигаются в беззвучном вздохе.       Его сердце бешено колотится в груди, и он практически забывает о своем мече. На секунду он задумался, каково это — прильнуть к нему, сомкнуть губы, посмотреть, как Лань Ванцзи отреагирует на то, что их тела прижаты друг к другу…       Вэй Усянь откидывает голову назад, не забывая держать себя в руках.       Одним движением руки он прижимает острие клинка Суйбяня к горлу Лань Ванцзи.       — Я победил.       Лань Ванцзи несколько раз моргает, кажется, выходя из оцепенения. Он смотрит вниз на свой меч, затем снова на его лицо, в то время как его разум, кажется, обрабатывает то, что только что произошло.       — Мгм, — говорит он после, как кажется, долгого времени. — Вэй Ин победил.       Вэй Усянь улыбается ему. Лань Ванцзи улыбается в ответ.       Он вздыхает, чувствуя, как напряжение в его теле ослабевает.       Он поцеловал руку Лань Ванцзи, и от этого ни одна вещь в мире не изменилась.       Он поцеловал руку Лань Ванцзи, и они оба все еще здесь, все еще в порядке, все еще улыбаются.       Может быть, это нормально — продвинуть физический контакт немного дальше.       Может быть, он не единственный, кто этого хочет.

***

      Медитация оказывается гораздо эффективнее, чем Вэй Усянь думал изначально.       В молодости он ненавидел это занятие. Он прекрасно помнит, как они с Цзян Чэном убегали на рынок каждый раз, когда Цзян Фэнмянь пытался заставить их сесть и сосредоточиться на духовной энергии.       Теперь, когда у него есть причина для медитации, делать это стало намного легче. А тихих мест в Гусу много, в отличие от Пристани Лотоса, где жизнь, хаос и оживленная болтовня кипят почти везде, куда бы он ни пошел.       Ну. Так было раньше. Он не так много знает о том, как обстоят дела сейчас.       — Учитель Вэй, — раздается возбужденный голос неподалеку от него.       Вэй Усянь открывает глаза и понимает, что вид на водопад закрывают пять маленьких голов Лань. Все они кланяются, когда он смотрит, в идеальных позах, идентичных друг другу.       — Приветствую вас, — говорит он, вытягивая ноги из-под себя и усаживаясь поудобнее на плоском камне. — Вы наблюдали за моей медитацией? Я выгляжу красивым?       Лань Цзинъи, расположившийся чуть позади остальных четверых, насмешливо смотрит на него.       — Как ты можешь быть таким бесстыдным? Мы здесь, чтобы спросить тебя кое о чем!       — Учитель Вэй, вы слышали о предстоящем собрании учеников в клане Лань? — спросил один из мальчиков.       Вэй Усянь прищуривается и пытается вспомнить его имя. Он уверен, что видел этих мальчишек раньше, те ходили за ним по пятам и задавали ему подробные вопросы о призраках, мертвецах, талисманах и темном совершенствовании. Он всегда рад отвечать, а они всегда рады слушать.       Однако, как оказалось, присутствие любопытных мальчишек в одном месте с болтливым бывшим злодеем — идеальная комбинация для того, чтобы все старейшины ордена разозлились на него. Он никогда не получал столько взглядов, сколько за последние несколько месяцев. Он даже не понимает, как его до сих пор не исключили. Возможно, Лань Ванцзи замолвил за него словечко.       — Да, я слышал о ней. Должно быть, вам всем очень интересно, когда вокруг столько новых людей.       — Мы хотели спросить, с тех пор как учитель Вэй был здесь на обучении, все эти годы назад… — мальчик колеблется. Вэй Усянь думает, что его зовут Лань Линцзюнь, но он не уверен. Мальчик секунду смотрит на Цзинъи и, получив ободряющий кивок, продолжает: — Мы хотели спросить, не могли бы вы рассказать нам немного о том, как все прошло. С точки зрения стороннего наблюдателя.       Все с энтузиазмом кивают. Лань Цзинъи скрещивает руки за спиной и выглядит очень довольным собой. Вэй Усянь задается вопросом, была ли идея прийти сюда, чтобы спросить, его с самого начала.       — Как вы узнали, что я был здесь на обучении? — спросил он.       — Это есть в учебниках истории Лань.       — Ох. Ну, боюсь, этот гэгэ не сможет вам сильно помочь. Мое время обучения в клане Лань было потрачено в основном на наказание за нарушение одного или двух ваших чрезмерных правил, — Вэй Усянь немного смеется, глядя на то, как опускаются их лица. — Простите! Я действительно не помню многого из того, чему научился в тот раз. Я был наказан в первую ночь, когда приехал сюда, после того как подрался с вашим совершенным Ханьгуан-цзюнем, который напал на меня без причины…       При этом пять пар глаз перед ним немного увеличились.       — Так вы и Ханьгуан-цзюнь действительно дрались!       — Ханьгуан-цзюнь действительно начал драку без причины?       — Что значит без причины? — одновременно спросил Лань Цзинъи. — Ты, должно быть, сделал что-то не так.       Вэй Усянь смотрит на эти любопытные лица и решает, что нет ничего плохого в том, чтобы рассказать им немного о том, что произошло.       Он наклоняется в их сторону и прикрывает рот одной рукой, делая вид, что собирается поделиться большим секретом. Маленькие Лани все вместе наклоняются, чтобы услышать его.       — Я пронес немного алкоголя, — говорит он, затем останавливается, чтобы малость подумать. — И я нарушил комендантский час. Я также пытался подкупить его…       Все вокруг ахают.       — Но я еще не знал правил! — продолжает он, сдерживая смех при виде их возмущенных лиц. — У Лань Ванцзи не было причин ни с того ни с сего набрасываться на меня с мечом!       — С мечом! — распахивает глаза один из Ланей, чье имя он не может вспомнить, но который, кажется, всегда следит за ним. — И он ранил вас?       — Что? — Вэй Усянь откинул голову назад и громко рассмеялся. — Конечно, нет! Мы с Лань Чжанем были… были равны. Это была просто дружеская схватка. Все стало серьезно только после того, как он скинул с крыши оба моих кувшина Улыбки Императора.       — С крыши, — говорит один из младших другому. — Снова.       Они мрачно кивают друг другу, а затем снова поворачиваются к Вэй Усяню, как будто между ними не было никаких слов.       Снова?       — Значит, в тот раз Ханьгуан-цзюнь победил? — спросил Лань Цзинъи.       — Очевидно, это была ничья. У Лань Ванцзи не было ничего против меня, и я не выиграл только потому, что мне пришлось защищать два очень дорогих и бьющихся кувшина.       — Тогда ты тоже пытался поцеловать его руку… мхпф! — мальчик, которого, как он уверен, зовут Лань Миньчжэ, резко остановился. Он издает приглушенный звук за своими сжатыми губами и смотрит на Лань Цзинъи с огнем в глазах.       У Вэй Усяня перехватывает дыхание. Ох. Значит, кто-то это видел.       Он уставился на учеников, недоумевая, как именно они это увидели. Конечно, они не сражались в уединенном месте и не пытались скрываться, но все же. Возможно ли, что он был настолько увлечен Лань Ванцзи, что не заметил, что рядом есть другие люди?       Не зная, что сказать, он увиливает от ответа.       — А что ты делал, шпионил за старшими, вместо того чтобы учиться? Разве ты не должен готовиться к приезду учеников в клан Лань, чтобы показать пример другим кланам?       — Я не буду обучаться вместе с пришедшими, я уже взрослый, — не без гордости отвечает Лань Цзинъи. — Я буду заниматься вместе с Сычжуем!       Вэй Усянь разворачивает его за плечи и начинает отталкивать. Лань Цзинъи здесь самый старший и главный, так что если он уйдет, остальные последуют за ним.       — Отвалите все, — говорит он, не обращая внимания на протесты. — Я нахожусь в середине очень важной медитации, и меня нельзя беспокоить. Я до сих пор не получил ни одного ответа на последнюю загадку, которую я задал вам вчера! Вы все должны предоставить мне отчеты!       — Но учитель Вэй, мы не можем понять…       — Я уверен, что вы все очень умны и сможете найти ответ, — говорит он, отмахиваясь от них. — Это несложно! Идите, идите, вы все очень ответственные подростки, пусть Ханьгуан-цзюнь гордится вами!       Неохотно все маленькие Лани уходят. Лань Цзинъи щурится, но после того, как Вэй Усянь показывает ему язык, он недовольно фыркает и тоже уходит, следуя за остальными членами клана.       Вэй Усянь кладет руки на талию и вздыхает. Уже второй раз менее чем за неделю ученики Лань интересуются их с Лань Ванцзи отношениями.       Должно быть, у них действительно очень скучная жизнь в Облачных Глубинах, если это единственное развлечение, которое у них есть.

***

      Одним днем Вэй Усянь просыпается рано утром и обнаруживает, что Лань Ванцзи исчез из Облачных Глубин.       У него сразу же упало сердце. В прошлый раз, когда Лань Ванцзи отсутствовал, он почувствовал, как в груди поднимается тревога, которой не было уже целую вечность. Он отсутствовал всего неделю, но за эту неделю Вэй Усянь чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо за долгое время, и потерял сон на все время, пока тот не вернулся.       Ему не нравится мысль о том, что он здесь один. Он не чувствует, что заслужил это право, занимать это место без привязи, которую держит Лань Ванцзи. Старейшины Лань все еще фыркают, когда он проходит мимо, и хотя Вэй Усянь всегда улыбается им, как бы говоря: «Я здесь, и что вы собираетесь с этим делать?», он не может не чувствовать себя приниженным, каждый раз, когда это происходит.       — Ханьгуан-цзюнь ушел сегодня утром, — говорит Лань Сычжуй — первый младший, которого он находит, который, кажется, знает, что происходит. — Он сказал, что у него очень важное дело, о котором нужно позаботиться.       — Он ушел? Надолго? — спрашивает Вэй Усянь, не совсем веря, что Лань Ванцзи просто отправился в поездку, не сказав ему об этом.       Лань Сычжуй покачал головой.       — Я не знаю. Но это было не так давно.       Вэй Усянь кивает, гадая, что значит «не так давно» и есть ли у него время последовать за ним.       — Он пошел в сторону Цайи, — добавляет Сычжуй, и Вэй Усянь улыбается ему.       — Спасибо, А-Юань, — похлопывает он мальчика по плечу и отправляется дальше.       Найти его на удивление легко. Вэй Усяню даже не нужно сильно искать.       После того как он добирается до Цайи, предположительно не слишком давно после ухода Лань Ванцзи, Вэй Ину остается только слушать. Большинство разговоров на улицах касаются обычных, повседневных вещей, но он ищет в них что-то необычное.       — …такой красивый молодой человек, — слышит он и напрягает свой слух.       — Поистине один из самых выдающихся заклинателей…       Здесь.       Вэй Усянь идет по следам разговоров и похвал, которые обычно сопровождают Ханьгуан-цзюня везде, куда бы он ни пошел. Головы поворачиваются к двери очень красочного заведения, и он пробирается туда так тихо, как только может.       Стены покрыты различными видами тканей, разнообразных размеров и узоров. Одни фактурные, другие гладкие, и все они выглядят как очень качественные. Лань Ванцзи стоит в центре, возвышаясь над невысокой женщиной, которая улыбается и кивает ему.       Вэй Усянь наклоняет голову. Он покупает одежду? Он думал, что одежда, которую носили Лани, была сшита самими членами клана…       — Это правильный оттенок? — спрашивает она.       — Немного темнее, — отвечает Лань Ванцзи, и женщина исчезает между кучей слоев ткани, оставляя его позади.       Темнее? С каких пор Лань Ванцзи носит темную одежду?       Вэй Усянь делает еще один шаг вперед, вытягивая шею, чтобы увидеть цвет, который у него в руках, но угол не подходит.       Женщина возвращается со сложенным куском ткани на руках и разворачивает часть его перед Лань Ванцзи.       Вэй Усянь расширяет глаза.       Темно-красный шелк.       Он спотыкается и падает назад, прямо на деревянную ширму с несколькими разноцветными лентами, перекинутыми через нее. Он ловит себя перед падением, благодаря недавно приобретенному чувству равновесия, но уже слишком поздно. Его уже заметили.       — Вэй Ин? — спрашивает Лань Ванцзи, с недоверием глядя на него.       — Эм… Привет. Извини, я просто… Слышал, что ты…       — Это он? — женщина переводит взгляд с одного из них на другого.       Лань Ванцзи поворачивается к ней и кивает.       — Отлично! Идите сюда, молодой господин, я буду больше уверена в себе, если у меня точно будут правильные мерки!       Вэй Усяня вытаскивают на середину комнаты. Лань Ванцзи не смотрит на него, отступив назад, чтобы дать ему и женщине немного пространства. Теперь, когда он повернулся в их сторону, Вэй Усянь видит, что ткань, которую он сжимает между руками, идеально черная.       — Что… — начал он, но женщина подняла его руки, и он на секунду потерял ориентацию. — Лань Чжань, ты покупаешь мне одежду?       Он и сам думал об этом некоторое время. После того, как он снова начал тренироваться с мечом и регулярно питаться, его тело немного увеличилось в размерах, и некоторые движения в старых одеяниях давались ему с трудом.       — Твоя одежда больше не подходит, — сказал Лань Ванцзи и не стал уточнять.       Вэй Усянь так просто не сдастся. Как Лань Ванцзи заметил то, что сам едва ощущал?       — Как ты узнал?       — Я заметил.       — Но как?       Лань Ванцзи смотрит на него. Вэй Усянь не сводит с него взгляда, пока тот не отводит глаза.       — Она была… Тесной. В твоих руках, — Лань Ванцзи опускает голову. — И в груди, — шепчет он.       Вэй Усянь чувствует, как горячая кровь приливает к его лицу.       — Талия готова, — радостно объявляет женщина, расцепляя руки на талии Вэй Усяна. Она оглядывается на Лань Ванцзи и улыбается. — Вы не ошиблись с размером!       Глаз Лань Ванцзи дергается, и он опускает взгляд еще ниже. На кончиках его ушей появляется легкий розовый оттенок, который медленно переходит на шею, пока Вэй Усянь наблюдает за ним.       Он стоит, а швея суетится вокруг него, измеряет его руки, грудь, рост. Он едва помнит, когда в последний раз проходил через это. Похоже, она хорошо знает свое дело, молча кивает, повторяя про себя цифры, и, кажется, не делает никаких записей.       А потом она обхватывает его руками за бедра, и у Лань Ванцзи сводит челюсти.       Вэй Усянь наклоняет к нему голову.       — Еще раз правильно! — говорит женщина, измерив его бедра. Она снова поворачивается к Лань Ванцзи и одобрительно кивает. — У вас действительно хороший глаз. Все цифры, которые вы дали, совпадают.       Лань Ванцзи просто хмыкает в ответ, но теперь он выглядит гораздо менее вежливым.       Она показывает Вэй Усяню ткань и ждет его одобрения, после чего снова исчезает. Через несколько секунд она возвращается с пустыми руками и кланяется им обоим.       — Одежда будет готова через три недели.       Лань Ванцзи почтительно кланяется ей.       — Спасибо.       Как только они покидают заведение, Вэй Усянь больше не может сдерживать свое любопытство.       — Как ты узнал мои мерки? — спросил он прямо. Лань Ванцзи удивляется.       Некоторое время он продолжает идти молча. Когда Вэй Усянь уже почти сдался, ответ, наконец, приходит, в виде низкого и почти застенчивого голоса.       — Я… предположил.       — О, — сказал Вэй Усянь, не найдя лучшего ответа. — Впечатляет.       Он уверен, что у Лань Ванцзи нет никаких безумных способностей, которые помогли бы ему угадать размер чьей-то талии. Не существует также никаких трюков Лань, которые помогли бы ему в этом.       Это значит, что Лань Ванцзи должен был посмотреть на него, заметить, что одежда ему тесна, а затем не сводить с него глаз, по крайней мере, достаточно долго, чтобы вычислить размеры в своем мозгу.       Вэй Усянь знает, в укромной, скрытой части своего сознания, что Лань Ванцзи смотрит на него. Его внимание — одна из тех вещей, которыми Вэй Усянь дорожит больше всего в жизни, поэтому, конечно, когда он его получает, то замечает.       Но одно дело, когда кто-то смотрит на тебя, разговаривает с тобой, уделяет тебе время. Другое дело, когда Лань Ванцзи… наблюдает за ним. Смотрит прямо на его тело.       Его талию. Его бедра.       Вэй Усянь заметно вздрогнул при этой мысли.       — Так вот зачем ты пришел сюда, Лань Чжань? — быстро спросил он, надеясь, что Лань Ванцзи не заметил, как дрожит все его тело. — Чтобы заказать мне одежду?       — Мгм.       — Ну, почему ты мне не сказал? — спрашивает Вэй Усянь. — Я бы пошел с тобой, если бы знал. Тебе не нужно было… гадать… — заикается он.       — Это был сюрприз, — говорит Лань Ванцзи. Прежде чем Вэй Усянь успевает ответить, он спрашивает: — Почему ты пошел за мной?       — Ох. Я не знаю, — пожимает плечами Вэй Усянь. — Странно находиться в Облачных Глубинах, когда тебя там нет.       Лань Ванцзи остановился, пристально глядя на него.       — Вэй Ин, ты имеешь полное право быть там.       — Дело не в этом! — говорит Вэй Усянь, хотя это так, а он нет. — Я просто… Мне не нравится, что ты путешествуешь один. Не тогда, когда у тебя может быть компания. Если… Если бы ты захотел.       Взгляд Лань Ванцзи смягчается, совсем немного. Он делает глубокий вдох, и его черты лица словно расслабляются. Вэй Усянь удивляется, как он мог подумать, что Лань Ванцзи не был выразительным человеком.       — Тебе было бы слишком скучно из-за встреч, которые мне приходится посещать, — говорит он.       Но в его глазах появился легкий блеск, который выглядит слишком уязвимым, чтобы его игнорировать. Возможно, Вэй Усянь чем-то задел его.       Он помнит, как они расстались, больше двух лет назад. Как он был разочарован тем, что Лань Ванцзи остался. Как сильно Вэй Усянь хочет путешествовать с ним. Остаться с ним. Что бы ни было с ним.       Он давит.       — А что? — говорит он. — Тебе тоже скучно. По крайней мере, так нам будет скучно вместе.       Лань Ванцзи, кажется, колеблется.       — Давай, Лань Чжань. Это будет весело. Мы вместе посмеемся над заносчивыми Цзинями. Не над Цзинь Лином, конечно. Или, может быть, особенно над Цзинь Лином. А потом мы вернемся и возблагодарим небеса за то, что в Облачных Глубинах стало лучше, — он потянулся и взял Лань Ванцзи за руку. — Позволь мне пойти с тобой в следующий раз. Что скажешь?       — Вэй Ин, я…       — Если только… тебе не нужна компания. В таком случае…       — Нужна, — быстро говорит Лань Ванцзи. — Я… хотел бы этого. Мне нужно ехать в Ланьлин. До конца месяца. Ты… Мы могли бы…       — Да, — Вэй Усянь снова тянется к его руке, но потом вспоминает, что они на людях, и отпускает ее. — Мы поедем. Вместе.       Лань Ванцзи улыбается.       Улыбнуться в ответ — самое простое дело на свете.

***

      Только когда осень потихоньку наступает, Вэй Усянь наконец-то находит решение своих проблем с огородом.       Он проводит целый день, прорабатывая его в своей комнате. Талисман должен быть безупречным, иначе он не прослужит столько времени, сколько ему нужно. Детали, как всегда, самое сложное, но после того, как он понимает механизм того, что делает, все остальное проходит гладко.       …За исключением, конечно, нескольких незначительных взрывов, которые он быстро старается скрыть.       Уже почти девять, когда он наконец врывается в спальню Лань Ванцзи, запыхавшийся и с раскрасневшимся от бега лицом. Он и не заметил, что уже так поздно, погрузившись в работу.       — Я понял! — говорит он, как только открывает дверь, забыв, что не должен быть таким громким в этот час. — Я догадался!       Лань Ванцзи смотрит на него, являя собой совершенную картину красоты и покоя. Вэй Усянь задается вопросом, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этому, к идеальным чертам лица Лань Ванцзи, к тому, что его взгляд полностью сосредоточен на нем.       Он думает, что не хотел бы привыкать к этому, даже если бы мог. Если бы Лань Ванцзи крал его дыхание, он бы с готовностью отдавал его, каждый раз.       — Вэй Ин, — кивает Лань Ванцзи.       Вэй Усянь едва видит его в тусклом свете его комнаты, освещенной только свечой. Он сидит за столом, перед ним стоит недопитая чашка чая. В одной из его рук нефритовый гребень, и хотя его лицо выглядит спокойным, костяшки пальцев побелели от того, что он так крепко сжимал гребень.       — Извини, что так поздно, — Вэй Усянь быстро сокращает дистанцию ​​между ними и садится прямо рядом с ним на стол. Он злится, потому что Вэй Усянь пропустил их ужин? Ему следовало бы лучше следить за временем. — Я должен был быть здесь раньше. Ты ужасно из-за меня расстроен?       — Нет. Я понимаю, — говорит Лань Ванцзи и начинает распутывать волосы.       — Ты поел? — Вэй Усянь наклоняется к нему через стол.       — Да, — говорит он. Вэй Усянь слышит громкий звук в том месте, где гребень зацепился за узел в волосах Лань Ванцзи, но его лицо не выдает абсолютно никакой боли. — А ты? Еда дошла до тебя?       Вэй Усянь наклонил голову. Во время работы он был почти пьян, поэтому почти ничего не помнит из того, что его окружает, но он помнит, что в какой-то момент ему доставили еду.       — Это ты прислал ее, — вздохнул он, поймав взгляд Лань Ванцзи. — Конечно, это был ты.       — Мгм.       — Уф, я… — Вэй Усянь опустил голову на руки, потирая изможденное лицо. — Прости, Лань Чжань. Я становлюсь очень сосредоточенным, когда я…       — Вэй Ин, все в порядке, — говорит Лань Чжань. Его голос… звучит спокойно… — Я знаю это о тебе. Расскажи мне о том, что ты узнал.       Он говорит это почти убедительно. Вэй Усянь поверил бы в это, если бы не руки Лань Ванцзи, быстро расчесывающие его волосы с гораздо большей силой, чем он когда-либо видел.       Он вздрогнул, когда гребень зацепился за какой-то большой узел, но Лань Ванцзи все равно с силой опустил его, вырывая пряди.       — Разве это не больно?       Лань Ванцзи едва смотрит на него.       — Ничего страшного.       — Лань Чжань, — Вэй Усянь берет его за руку, вытаскивает гребень из его пальцев и откладывает его в сторону. — Ты выглядишь напряженным. Ты уверен…?       Лань Ванцзи опускает глаза и позволяет взять себя за руку. Теперь это делать легче. Он уже не выглядит таким скованным и не испытывает дискомфорта от прикосновения.       — Ты ничего не сделал, — мягко отвечает Лань Ванцзи.       — Ты… Ты хочешь поговорить об этом? Может быть, я смогу помочь.       Лань Ванцзи качает головой.       — Расскажи мне о своем дне.       — Ай, Лань Чжань, — Вэй Усянь придвигается к нему ближе, расстроенный. — Я не могу просто начать рассказывать о своем дне, когда ты в таком состоянии.       — Это помогает. Мне нравится… — Лань Ванцзи смотрит вниз, отстраняясь от него. Их руки все еще переплетены, и Вэй Усянь чувствует, как Лань Ванцзи вздрагивает, готовясь к следующим словам. — Это… хорошо. Слышать твой голос.       Вэй Усянь чувствует, как его охватывает горячая волна привязанности, заставляя его тело вздрагивать. Он любит Лань Ванцзи всем сердцем. Он хочет сделать для него все. Быть для него всем.       Если Лань Ванцзи сейчас нуждается в том, чтобы отвлечься, он поможет ему. Он может говорить за них обоих.       Медленно он подносит руку Лань Ванцзи к губам и целует ее, один раз, как после схватки. Лань Ванцзи задыхается и краснеет, как и тогда. Вэй Усянь задается вопросом, сколько людей так нежно прикасались к Ханьгуан-цзюню, если вообще прикасались, чтобы он до сих пор был так шокирован одним лишь прикосновением к коже. В глубине души он задается вопросом, целовал ли его кто-нибудь когда-нибудь.       Он не имеет права чувствовать кипящую ревность, которая поднимается в его груди, и поэтому он подавляет ее, пока она не поселилась там.       — Что ж, — начинает Вэй Усянь, используя свой лучший голос рассказчика. Тот, который он использует с младшими, когда хочет удержать их внимание. — У меня был очень продуктивный день, Ханьгуан-цзюнь…       Он встает и садится позади него, беря в руку нефритовый гребень. В голове всплывает старое воспоминание о том, как он делал это для своей Шицзе, когда они были детьми, и он борется с желанием вернуть его на место.       — Талисман для растений готов, — говорит он низким голосом, чтобы соответствовать тихой атмосфере комнаты. — В конце концов, решение оказалось простым.       Лань Ванцзи мычит, что каким-то образом передает вопрос. Вэй Усянь улыбается, опустившись на колени позади него. Он рад, что так хорошо знает Лань Ванцзи, знает, что означают его звуки. Очень немногие удостоились такой чести.       Медленно он начинает расчесывать волосы, особенно осторожно распутывая колтуны. Он рассказывает о процессе проб и ошибок, через который он прошел, о многих талисманах, с которыми он ошибся. Когда он упоминает о взрывах, Лань Ванцзи пытается обернуться, но Вэй Усянь осторожно трогает его подбородок и наклоняет его вперед.       Через некоторое время плечи Лань Ванцзи, кажется, расслабляются. Его дыхание выравнивается, а голос Вэй Усяня становится еще ниже. Только один слой одежды отделяет волосы Лань Ванцзи от спины, поэтому он очень осторожен с гребнем. Последнее, что он хотел бы сделать, это причинить ему боль.       Вэй Усянь старается не прикасаться к нему слишком часто, то есть, он прикасается к нему часто. Его пальцы проводят по ушам Лань Ванцзи, заправляя волосы за них, и опускаются по бокам шеи, чтобы держать голову ровно. Розовый румянец возвращается к ушам Лань Ванцзи, и он прикасается к ним, не успевая контролировать себя, ощущая тепло под пальцами.       Когда Вэй Усянь заканчивает объяснять концепцию новых талисманов, Лань Ванцзи уже не слышит его. Он пытается расчесать его до конца, но лента на лбу Лань все время мешает. Он думает, не будет ли слишком много, если попросить его убрать ее. Он смутно припоминает, что Лань Ванцзи как-то рассказывал ему, что означает эта ленточка. Прошло слишком много лет, и он не уверен, что до сих пор понимает это до конца.       Вэй Усянь украдкой оглядывается через плечо, но быстро отказывается от этой идеи.       Глаза Лань Ванцзи закрыты. Его лицо выглядит мягким, губы слегка приоткрыты, как будто он умиротворен. Вэй Усянь не может этого нарушить. Он не уверен, сможет ли он снова заговорить, не нарушит ли звук его голоса тот хрупкий уют, в который ему удалось погрузить Лань Ванцзи.       Он берет рукой конец ленты, осторожно, чтобы не перетянуть, и засовывает его между зубами. Убрав ткань с дороги, он наконец-то смог прочесать остальную часть.       — Вэй Ин, — мягко позвал мужчина, и это заставило что-то внутри Вэй Усяня растаять. Он говорит спокойно. И именно Вэй Усянь помог ему прийти к такому состоянию.       Лань Ванцзи вздыхает — полностью вздыхает, делает большой вдох и длинный выдох — и затем моргает, открывая глаза.       Вэй Усянь не отвечает, потому что не может говорить. Лань Ванцзи поворачивается к нему лицом, и лента дергается, немного ослабевая, но оставаясь крепкой на его лбу.       Он замирает, руки все еще подняты вверх. Глаза Лань Ванцзи чуть расширяются.       — У-у-у, — пытается сказать он, но лента свисает с его губ, грубо дергая Лань Ванцзи за голову.       Лань Ванцзи опускает взгляд на ткань между зубами, глаза слегка темнеют.       Вэй Усянь молча отпускает ее.       — Прости! Прости, Лань Чжань. Она… мешала.       Их глаза снова встречаются, и тень, которая только что прошла перед глазами Лань Ванцзи, исчезает.       — Вэй Ин, — тихо произносит он. И затем, невероятно, добавляет: — Ты можешь снять ее.       И поворачивается.       Вэй Усянь знает, что его челюсть все еще висит, но он не может заставить себя поднять ее обратно. Осторожно, как только может, он развязывает ленту и смотрит, как мягкие, темно-вороненые волосы Лань Ванцзи полностью рассыпаются по спине.       По привычке он проводит кончиками пальцев по тому месту, где волосы были стянуты. Лань Ванцзи издает тихий звук, почти хныканье, но больше не двигается. Вэй Усянь старается не думать об этом слишком много. Он не может представить, каково это, каково это, когда на нем висят все эти пряди волос, когда его собственная простая прическа уже кажется таким бременем.       Он откладывает гребень и кладет обе руки на плечи Лань Ванцзи, чтобы успокоиться и унять сердце.       Волосы Лань Ванцзи приятно пахнут. Как его волосы могут так хорошо пахнуть?       — Я собираюсь… — он откашливается. Делает глубокий вдох. — Можно я заплету тебе косу?       — Мн, — отвечает Лань Ванцзи глубоким голосом. Его тон успокаивает нервозность в сердце Вэй Усяня. — Ты знаешь, как?       — Конечно. Мы с моей Шицзе раньше… — он застывает, не закончив мысль. Он не хочет разрушать хрупкую атмосферу, которую они создали, своими разбитыми воспоминаниями. Не сейчас, когда Лань Ванцзи наконец-то смог расслабиться.       Он чувствует тяжесть на своих пальцах и видит, что Лань Ванцзи положил руку поверх его.       — Расскажи мне, — мягко говорит он. Как будто он хочет знать о воспоминаниях Вэй Усяня. Как будто он заботится о нем и о его прошлом.       И Вэй Усянь рассказывает ему.

***

      — Холодно, — говорит Вэй Усянь гораздо позже, и Лань Ванцзи с нежностью кивает ему, вставая со своего места.       Он закрывает окна в своей комнате, еще раз проверяет, хорошо ли закрыта дверь, и задувает свечу.       — Холодно, — повторяет Вэй Усянь в темноте, снимая верхнюю одежду и позволяя ей упасть на пол.       Он подходит к кровати и поднимает брови на сидящего напротив него мужчину — немой вопрос. Он спит здесь все чаще и чаще, но все же не может предположить, что у Лань Ванцзи всегда будет место для него. Он ждет, сердце колотится в груди.       Лань Ванцзи отвечает тем, что просто подходит к своему шкафу и берет толстые покрывала. Он расстилает их на кровати и ждет, пока Вэй Усянь ляжет, а затем ложится сам, застывая, очень, очень далеко от него.       — Холодно, — снова пытается Вэй Усянь, глядя на знакомое, великолепное, залитое лунным светом лицо.       Лань Ванцзи колеблется и поворачивается в его сторону. На мгновение Вэй Усянь почти улыбается, почти взрывается, почти плачет, думая, что тот наконец-то понял его смысл.       Вместо этого Лань Ванцзи тянется к нему и поправляет одеяло на Вэй Усяне, его глаза слипаются от желания спать.       Он нащупывает лоб Вэй Усяня и ничего не обнаруживает. Нахмурившись, он убирает руки.       Вэй Усянь хватает его за запястье и собирает все оставшееся в его теле мужество.       — Холодно, — шепчет Вэй Усянь, осторожно кладя руку Лань Ванцзи на свою талию.       В темноте раздается тихий вздох, наступает долгое мгновение, когда ничего не происходит. Никто из них не дышит. Ни один из них не двигается.       А затем, медленно, Лань Ванцзи обхватывает спину Вэй Усяня и притягивает его ближе, прижимая к своей груди.       Удовлетворенный, Вэй Усянь устраивается между его руками, обнимает его так крепко, как только может, и погружается в спокойный сон, который, кажется, наступает только тогда, когда Лань Ванцзи рядом.