Хорошая борьба

Ария Мартелл Ария собиралась на благотворительный вечер Рейнис Таргариен как на войну, надеясь скрыть за внешним блеском растерянность и уязвимость. Красная помада и тяжелые бриллиантовые серьги. Кровавый шелк платья подсвечивает смуглую от природы кожу, собранные наверх волосы открывают незащищенную шею… Если бы у нее была подруга, она бы пила с нею все выходные, жалуясь на придурка-бывшего — вот так просто и нелепо. Но подруг у нее не было — в такие редкие моменты она об этом жалела — но были связи, которые надо поддерживать. Глава «Мелеис» из таких. Дорога до закрытого загородного клуба заняла больше часа, чему Ария только порадовалась: ей жизненно необходимо было вырваться из привычных ландшафтов бесконечного бетона и стекла. Пусть проносящиеся за окном пейзажи и не радовали цветом — все-таки поздняя осень, но составляли хоть какое-то разнообразие. У въезда и на парковке у клуба плотными рядами стояли машины: прибыли гости. Благотворительные вечера Рейнис посещали известные политики и столичная богема. Обе группы к концу дня оставят «Мелеис» внушительные чеки. — Ария, рада видеть тебя, дорогая, — расцеловала ее хозяйка мероприятия. На Рейнис было закрытое платье цвета стали, короткие волосы уложены с элегантной небрежностью. — Позволь представить тебе мою дочь Лейну Веларион. — Очень приятно, — Мартелл вежливо кивнула ее дочери. Гены подарили той удивительную внешность: темную кожу отца и белые волосы матери. Ее сводный брат Лейнор был женат на Рейнире (пара развелась много лет назад), а сама она, по слухам, имела продолжительный роман с Деймоном, к слову приходящимся ей двоюродным дядей. У последнего просто какая-то нездоровая тяга к племянницам. Мысленно усмехнувшись, дорнийка вошла в светлый, украшенный цветами зал. Струнный квартет в специальной отведенной нише заполнял пространство приятной живой музыкой, вышколенные официанты ловко лавировали между разодетыми гостями, предлагая напитки. Подхватив бокал с шампанским с ближайшего подноса и сделав пару глотков, прокурор смело двинулась в разноцветную, сверкающую улыбками-оскалами и белоснежными рубашками толпу. — Госпожа прокурор, все не было случая поздравить с назначением… — Ария, дорогая, какая неожиданность! Вы просто обязаны чаще радовать нас своим присутствием… — Мисс Мартелл, мы незнакомы… От обилия лиц кружилась голова, но женщина продолжала улыбаться, поддерживая малоинтересные беседы. Пара слов здесь, комплимент там и ничего не обещающие обещания, которые она умеет раздавать не хуже политиков. Это довольно быстро ее утомило. Ария призналась себе, что совсем отвыкла от светских сборищ: сначала учеба, потом работа, гонка за прокурорским креслом — не до того было. Не спасало даже то, что здесь были нужные люди: сенаторы, члены правительства (кажется, она видела мастера над законами около столика с закусками). У нее настолько истончилась и без того подточенная последними событиями выдержка, что она практически сбежала от очередного собеседника. Ария вышла на тускло освещенное крыльцо, выходящее на задний двор, со вздохом опираясь на широкий парапет. Свежий воздух и прохладный камень под ладонями приводили в чувство. Она куда расслабленнее потянулась к сумочке, доставая тонкие сигареты. Зажав одну между губ, она все не могла найти зажигалку и, ругаясь про себя, уже прощалась с идеей закурить, когда рядом вспыхнул язычок пламени. — Сбегаешь? — Огонек мазнул охрой по острым скулам и тонким губам, озорно блеснул в черноте протеза. Дыхание сбилось. Черт, нашел. Мартелл слегка наклонилась прикурить. Такой желанный дым вмиг наполнил легкие и она была готова отдаться Таргариену за одно это. Она медленно выдохнула, мешая сизую поволоку с ночью, чувствуя его неотрывный взгляд. — Ты все равно найдешь, — и это было больше констатацией факта, чем флиртом. — Найду, — просто согласился юридический директор «Новой Валирии». На нем был темно-синий, почти черный костюм в полоску и такого же цвета рубашка. Его взгляд упал на зажженную сигарету. — Я вообще-то бросила, — пожаловалась вдруг прокурор. — Не курила почти год. — Тяжелая неделя? — понимающе хмыкнул он. — Не то слово. Они замолчали. Воздух стал вязким, душным. Так странно — они переписывались в свободное время, она думала об Эймонде Таргариене почти каждую ночь на этой неделе, а теперь, когда он в двух коротких шагах, не знает, что ему сказать. Минуту они просто смотрели друг на друга. Кто первый потянулся к другому — она не вспомнит: в какой-то момент его руки оказались на ее талии, а губы на ее губах. Поцелуй был безжалостен, его язык жадно исследовал и захватывал каждый миллиметр ее рта. А ее рука так безапелляционно держала его лицо, что короткие округлые ноготки почти вспарывали кожу. Между ними, в них практически не было воздуха, а что оставалось — они делили на двоих. Им напрочь снесло крышу. Его пальцы до лиловатых следов, которые потом лепестками покроют смуглую кожу, сжимали ее бедра, подминая, впечатывая в себя. Она покусывала его за подбородок, шею, желая всего целиком. Пальцы обожгла забытая, истлевающая сигарета, но женщина не почувствовала боли, выпуская окурок. Все потому, что большой палец мужчины лег на ее сосок поверх тонкого шелка и начал поглаживать, кружить вокруг него, срывая с губ чувственные вздохи. Ноги предали Арию и Эймонд прижал ее к ледяной колонне, одной из четырех, поддерживающих свод крыльца. Обнаженную спину обожгло холодом и дорнийка вскрикнула от контраста с его горячим телом. Коленом она скользнула между его ног, бедром прижимаясь к его достоинству, и задохнулась, ощущая твердость и размер. Мужчина тихо рыкнул, прихватывая зубами кожу у основания ее шеи, одна рука потянула платье с плеча, другая проникла под подол и теперь, лаская кожу, скользила вверх, почти воплощая ее эротическую фантазию… Еще немного и он бы взял ее прямо здесь на улице у колонны, с сотней гостей в доме позади. Его пальцы кружили у края белья, когда рядом раздались приглушенное «Ой» и резкий хлопок двери. Ария подняла на Эймонда затуманенный взгляд. Несколько секунд тишины и сбившегося шумного дыхания — сначала дрогнули уголки его губ, потом уже не выдержала и рассмеялась она. — У меня входит в привычку — быть застуканным за непотребствами с тобой, — усмехнулся он, поглаживая ее бедра, но уже поверх платья и дразняще целуя-кусая шею. — Пойдем отсюда? — Мне нужно немного задержаться. Уйдем сразу после аукциона, хорошо? — Хорошо, — тяжело выдохнул он и подтолкнул ее к двери. — Иди вперед. — А ты? — А я еще подышу воздухом, — издевательски протянул он, указывая взглядом на свой пах. Брюки все еще заметно оттягивала эрекция. — О, — глупо выдала дорнийка и вдруг покраснела, словно девчонка. — О, — передразнил Таргариен. — Уходи, женщина, если не хочешь продолжить начатое. Она кивнула и быстро скрылась за дверью, пока он еще мог держать себя в руках. Пока она еще могла оставить его. Кожа зудела, яростно требуя его прикосновений.

***

Перед тем как вернуться в общий зал, Ария забежала в туалет. Щеки горели, глаза в отражении подозрительно блестели — в целом она выглядела так, будто что-то приняла. Мартелл опустила руки под холодную воду, надеясь сбить жар от его прикосновений. — Фак! — выругалась она, заметив, что на шее начали проявляться багровые отметины. Кое-как припудрив засосы, она распустила волосы, чтобы хоть как-то прикрыть шею, подправила макияж (благо помада была стойкой) и направилась к остальным гостям. Эймонда нигде не было. — Новая прическа? — к ней подошла Рейнис. И что-то такое было в ее глазах, что прокурор на мгновение решила, что та все знает. Но потом, поразмыслив, пришла к выводу, что то не могла быть она — не тот голос. — Да, — она как можно небрежнее коснулась волос. — Мастер так туго собрала их, что разболелась голова. Пришлось распустить, пока дело не дошло до мигрени. — Я искала тебя, чтобы еще раз поблагодарить. Спасибо, что предоставила скульптуру для аукциона. — Ария с трудом удержала улыбку на лице, возвращаясь в невеселую реальность. — Думаю, она принесет фонду хорошие деньги. — Всегда пожалуйста, — махнула рукой она, не чувствуя и сотой доли той легкости, какую старалась показать. Это было вскоре после заседания комиссии по этике. Глава «Мелеис» попросила предоставить одну из ее работ для благотворительного аукциона и Мартелл в эйфории от победы и шалостей по телефону с одним одноглазым мерзавцем легкомысленно предложила ей посетить ее мастерскую и выбрать любую понравившуюся скульптуру. Разумеется, выбор пал на очень важную для нее работу. Это была скульптура девушки в натуральную величину с лицом ангела, невинным, почти детским и телом блудницы. Она сидела, подобрав под себя ноги, и стыдливо куталась в простыню, слишком для того короткую, и тем только больше подчеркивала преступные изгибы созданного для наслаждения тела. И потому, несмотря на намерения, девушка казалась бесстыдной и распущенной. Только ужас в глазах выбивался из общей картины. Это была ее лучшая работа — пусть и несовершенная, хотя с годами ее мастерство возросло — за ней стояла история, настолько личная и болезненная, что она ее никому не показывала. И дернул же черт Рейнис в тот дальний захламленный угол! Теперь скульптуру увидят сотни глаз — Арию тошнило от одной этой мысли. Ее человек, подставное лицо, должен был выкупить скульптуру для нее. Вот только как бы она не искала его взглядом — не находила. Мартелл нервно один за другим осушила два бокала. Ее работа шла последней. — Итак, последний лот! Работа, предоставленная моей дорогой Арией, оказавшейся не только замечательным прокурором, но и талантливым скульптором, — объявила Таргариен и все взгляды обратились к ней. Дорнийка обнажила зубы в улыбке и отсалютовала четвертым или пятым по счету бокалом, внутри желая убивать. — Представляю вам «Деву». Стартовая цена тридцать тысяч… — Тридцать пять! — Сорок! Пятьдесят! — понеслись ставки. — Пятьдесят пять! Ария нервно кусала губы — ее человек так и не объявился. — Принято! — Цена поднималась еще несколько раз. — Семьдесят тысяч раз, тридцать тысяч два… — Господа, она стоит куда больше! — неожиданно зло рассмеявшись, выкрикнула прокурор и быстро скрыла бешенство за азартом. — Обещаю поужинать с тем, кто ее приобретет. — Ее заявление вызвало некоторое воодушевление у мужской части и недовольство у женщин. Ставки пошли куда веселей. Мартелл решила взвинтить их до максимума и потом назвать свою. Даже придумала, что сказать — что давно не ужинала в одиночестве. А что до денег… в настоящий момент это мало ее беспокоило. В конце концов, на что ей трастовый фонд от семьи?! — Девяносто! — Девяносто пять! — Сто! Это мое последнее слово. Только она собралась назвать свою цену, как позади раздалось бесстрастное: — Триста тысяч. Зал на секунду замер в абсолютной тишине. Ария обернулась. Эймонд Таргариен стоял, небрежно держа руку в кармане, на сгибе локтя другой руки покоился пиджак. Весь его вид выражал скуку. — Я не ослышалась, мистер Таргариен? — несколько неуверенно переспросила Рейнис. — Нет, миледи. Три сотни тысяч. — Сейчас его аристократичное обращение почему-то не вызывало смеха. Глава «Мелеис» бросила короткий нечитаемый взгляд на дорнийку, а после объявила: — Триста тысяч раз, триста тысяч два, триста тысяч три. Продано господину Таргариену! Только после глуховатого удара молотка Ария поняла, что все это время почти не дышала. — Теперь мы можем ехать? — раздраженно поинтересовался мужчина, ясно давая понять, что устал ждать. — Да, мне здесь больше нечего делать, — пробормотала она, не зная, как относится к его поступку. — Ты должна мне ужин, — усмехнулся он и кивнул на «Деву», которую увозили со сцены. — Она твоя, если захочешь. Ария кивнула и, не произнося ни слова, пошла прощаться с Рейнис и отпускать водителя, которого наняла на этот вечер. В груди поселилась неясная тяжесть. Кажется, чтобы скрыть мысли от Эймонда Таргариена требуется нечто большее, чем яркий макияж и красивое платье.